Книггер

Сегодня на станции метро я увидела молодого человека, с увлечением читающего роман Пак Чанёля «Чёрно-белые», и еле совладала с желанием броситься под поезд. Чанёль — известный автор, а я всего лишь его литературный раб. Человек, который днями и ночами корпел над «Чёрно-белыми», пока сам Чанёль разъезжал по встречам с фанатами и лучезарно улыбался журналистам, давая очередное интервью. Пока он купался в славе и обожании, я, как одержимая, работала над «его» книгой: что-то вечно переписывала, вычеркивала, меняла… Именно я вела бесконечную переписку с редактором и нервничала из-за приближения срока сдачи рукописи. По сути, я была кем-то вроде биологической матери «Чёрно-белых», которая добровольно подписала отказ от своего ребёнка, и от того, что книга пришлась по вкусу читателям, мне становилось только хуже. Я замерла в одном шаге от заветной мечты. Мои книги публикуют многотысячными тиражами, издают в трёх странах мира и даже снимают по ним экранизации, но мне не достаётся и толика признания. Я книггер, автор-призрак, пишущий за других людей. Моё имя не указывают на обложках книг, и о таких, как я, в писательских кругах не принято даже упоминать. Другие авторы презирают литературных рабов и отвергают обвинения в том, что сами прибегают к помощи тех, кого пренебрежительно называют книггерами. Вот только реальность такова, что читателям в наше время нужно либо всё, либо ничего. Они хотят получать по книге в месяц, если не в неделю, а на такую феноменальную скорость не каждый автор способен, поэтому и приходится пользоваться услугами литературных рабов. Самым знаменитым «рабовладельцем» был Александр Дюма-отец. Говорят, что его литературный гарем был поистине огромен, поэтому нет ничего удивительного в том, что он за свою жизнь написал более трёхсот романов. Его книггеры пытались начать собственную писательскую карьеру, но никто из них не добился такого успеха, как Дюма. Этот факт поверг меня в ещё большую пучину отчаяния. Неужели и я стану всего лишь крохотной песчинкой под ногами популярных авторов? Неужели никогда не увижу своего имени на обложке книги? За свою карьеру безымянного автора я написала шесть книг жанра фэнтези, четыре детектива, романтическую трилогию для девочек-подростков, бесчисленное количество дамских романов, «автобиографию» молоденькой жены одного известного актёра, «Чёрно-белых» Пак Чанёля и две книги мемуаров по заказу политических деятелей. В каждую из этих книг я вкладывала душу, стараясь сделать конфетку даже из глупой истории о том, как одна богатенькая дамочка шопилась в Нью-Йорке. Я истратила себя, разорвала душу на части, и у меня больше ничего не осталось. Теперь-то я понимаю, что зря вкладывала в это столько сил, ведь никто этого не оценит. Все будут восхищаться талантом Пак Чанёля, и никто не узнает о Нам Нэиль, девушке, на самом деле написавшей «Чёрно-белых». Никто не узнает, что настоящий автор «Чёрно-белых» сейчас стоит на одной из станций метро и борется с желанием как следует разбежаться и раскроить себе голову об рельсы. Нервы не к чёрту! Я прекрасно осознаю, что нуждаюсь в консультации психолога, но денег на такую роскошь у меня тоже нет. Деньги-деньги-деньги! В конце концов, всё упирается в эти проклятые бумажки! Я даже умереть не могу, потому что моя жизнь не застрахована, а вот похороны в наше время дело весьма затратное. Нет, умирать мне никак нельзя, если только после смерти ко мне ни придёт долгожданная слава. Всю дорогу до «JMK Publishing» я не могла избавиться от депрессивных мыслей, но в издательстве меня ждало ещё одно потрясение: — Твоих «Чёрно-белых» будут экранизировать! — сообщил Лухан, принимая из моих чуть дрожащих рук кофе. — Не моих, а Пак Чанёля, — на автомате поправила я мужчину, прислушиваясь к собственным ощущениям по поводу этой новости. — Уже известно имя режиссёра? — Ну, говорят, что в качестве режиссёра и продюсера выступил Чо Минки, — ответил Лухан, с удовольствием отпивая кофе из пластикового стаканчика. — Мне нравятся его фильмы, — выдавила я, стараясь сделать вид, что не имею никакого отношения к «Чёрно-белым». На самом же деле меня разрывало от противоречивых чувств. Для меня было настоящим счастьем то, что эта книга заслужила признание и за её экранизацию берётся режиссёр моего любимого фильма «Светлячок» с Бён Бэкхёном в главной роли, но на душе почему-то было погано. Я старалась утешать себя тем, что «Чёрно-белые» теперь не просто будут в сердцах читателей, но и оживут на экранах, только это слабо помогало. Мне было мало просто знать, что полюбившуюся всем историю написала я, а не какой-то там Пак Чанёль. Мало! Я хотела увидеть своё имя в титрах фильма. Хотела присутствовать на кастинге актёров. Хотела, чтобы обо мне говорили, чтобы восхищались моим талантом. Хотела увидеть, как изменится лицо Чанёля, когда все читатели узнают, что он бездарность и пустышка. Писать «в стол», для себя, и радоваться тому, что твоя книга увидела свет, пусть и под чужим именем? Бросьте! Я не святая! У меня нет нимба над головой! Зато есть гордость, которую я в сотый раз посылаю к чёрту и берусь за работу книггера, потому что очень нуждаюсь в деньгах. В будние дни я работала в центральной городской библиотеке, а в выходные подрабатывала официанткой в ресторане маминого одноклассника. По ночам, несмотря на усталость, приходилось садиться за написание книги, потому что за спиной уже маячил крайний срок сдачи рукописи на редакцию Лухану. Мать, которая, казалось бы, должна была помочь дочери, находящейся в затруднительном финансовом положении, только прибавляла забот. Ей уже около пятидесяти, а она до сих пор ведёт себя как маленькая избалованная девочка. Женщина привыкла себе ни в чём не отказывать и жить на полную катушку, поэтому даже после смерти отца продолжила тратить деньги на модную одежду и побрякушки. Деньги, которые достались нам по страховке, очень быстро закончились, и мы были стеснены в средствах, а она покупала себе новые кофточки и туфли на высокой шпильке. Если бы не вмешательство деда, мы с мамой умерли бы с голоду среди кучи дизайнерских сумок. Но девять месяцев назад деда не стало, и мать снова принялась за старое. Недавно на неё свалилось осознание того, что она уже не так молода, поэтому ей просто необходимы всяческие пластические операции, инъекции ботокса и липосакции. Оплачивать всю эту роскошь, конечно же, должна я. От недосыпа и перенапряжения у меня здорово подорвалось здоровье. Были расшатаны нервы, и глаза болели так, словно в них сыпанули песка, но денег всё равно катастрофически не хватало. Видимо, на мне было какое-то проклятие, потому что все деньги, которые попадали мне в руки, волшебным образом испарялись в кратчайшие сроки. В целях экономии мне даже пришлось снимать квартиру вместе с подругой и её дружком-дебилом, который повсюду разбрасывал свои вонючие носки. — Чего притихла? — Лухан откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на меня. — Расстроилась? Я неопределённо пожала плечами, надеясь, что редактор не станет и дальше развивать эту тему. Мужчина понимающе хмыкнул и задумчиво уставился в монитор компьютера: — У меня есть для тебя работа, — сказал он после недолгого молчания. Неужели издательство наконец-то опубликует одну из тех рукописей, которые я писала не по чьему-то заказу, а в своё удовольствие? Неужели наконец-то выйдет моя книга, книга Нам Нэиль? Мне захотелось броситься в объятья Лухана и расцеловать его. Увидев моё возбуждённое состояние, редактор помрачнел и покачал головой: — Не спеши радоваться, Нэиль. Ты очень талантлива, и мне правда нравятся твои истории, но ни один издатель не рискнёт публиковать книги начинающего, никому не известного автора. Это слишком рискованно. Прости… Я вздохнула и от усталости потёрла переносицу, не скрывая своего разочарования. Всего на секунду поверила, что мою рукопись наконец-то приняли, но, кажется, я нужна в «JMK Publishing» только в качестве книггера. — Хватит ходить вокруг да около! Так и скажи, что я всю жизнь буду писать за других людей и никогда не смогу пристроить свои книги хоть в какое-нибудь издательство! — в сердцах воскликнула я, и, увидев изумлённое лицо мужчины, тут же устыдилась своего поведения. Не нужно было срываться на Лухана. Он и так всеми силами пытался мне помочь и находил для меня работу каждый раз, когда нуждалась в деньгах, а я отвечаю ему упрёками и руганью. — Прости, — шепнула я, уставившись на пыльные носки своих туфель. Если честно, я не всегда веду себя, как склонная к суициду истеричка, но каждый раз, когда очередная книга, над которой я упорно работала, выходит под чужим именем, у меня начинает сносить крышу. — У меня есть для тебя работа, — как ни в чём не бывало повторил Лухан. Этот мужчина не только выглядел как ангел, спустившийся с небес, у него ещё и характер был ангельский. Я всегда поражалась тому терпению, с которым он редактировал романы и вёл многочасовые споры с упёртыми авторами, которые не желали менять ни строчки в своих литературных шедеврах. В день ему приходилось разговаривать с сотнями людей, отправивших на электронную почту редакции свои рукописи и боявшихся, что их теперь украдут, и Лухан ни разу не позволил себе повысить на кого-то голос. И даже сейчас он с такой лёгкостью пропустил всё, что я ему высказала, мимо ушей. Лухан святой, не иначе! Будучи безымянным автором, пишущим за более известных персон, я любила оставлять в работах едва заметные следы моего присутствия. Знаю, что так нельзя делать, но я всячески старалась показать читателям, что роман написан не тем человеком, чьё имя красуется на обложке. Мои зашифрованные послания были в диалогах и мыслях героев, в описаниях природы и в романтических сценах, и для Лухана поиски этих посланий стали чем-то вроде вызова. Он безошибочно находил даже слабый намёк на то, что книгу писал другой человек, и выделял нужный момент в тексте красным цветом, показывая, что моя шалость раскрыта. Лухан безжалостно удалял самые бросающиеся в глаза признаки того, что роман писал книггер, а на остальное добродушно махал рукой и прощал мне эти вольности. Я восхищалась его умом, трудолюбием и внимательностью. Лухан очень педантично подходил к редактуре и находил даже самые незначительные ошибки или сюжетные неувязки в тексте. — Что за работа? — спросила я, хотя и не была готова так быстро приниматься за очередной заказ. — Снова нужны услуги книггера? — Нет, на этот раз всё будет несколько иначе, — уклончиво протянул мужчина. — Заказчик сам тебе всё расскажет, но перед тем, как встретиться с ним, ты должна будешь подписать договор о неразглашении. — Подписать договор о неразглашении? Встретиться с заказчиком? Договоры о неразглашении я подписывала довольно часто, а вот авторы, за которых я писала, ещё ни разу не изъявили желания встретиться со своим литературным рабом. Обычно я выполняла тестовое задание небольшого объёма и, если заказчика и издателя всё устраивало, приступала к работе над романом. Лухан высылал мне на электронную почту краткое содержание глав произведения, а моей задачей было написать всё согласно этому плану. Личной встречи с заказчиком у меня никогда не было. — Да, но перед встречей с заказчиком придётся подписать договор о неразглашении, — кивнул редактор. — Он сам расскажет, что от тебя потребуется. — Лухан, ты меня пугаешь… Да что это за работа такая? Редактор снял свои дурацкие очки с толстыми стёклами, подобные тем, которые в мои школьные годы обычно носили зубрилы и ботаники. Я на мгновение представила, как маленький Лухан сидит за первой партой на каком-то уроке и напряжённо тянет руку, желая ответить на вопрос учителя. Хороший, умный, воспитанный мальчик в нелепых очках, постоянно сползающих на нос. Как жаль, что девочки чаще всего выбирают бэдбоев, а не милых стеснительных мальчиков, вроде Лу. Он был из тех парней, за которыми можно было спрятаться от всех невзгод, как за каменной стеной. Нет, Лухан был домашним очагом, мужчиной, которого хотелось обнимать, встречать уставшего с работы и кормить ужином. Тем, с кем хотелось бы создать семью. Тем, кто никогда не предаст. Пушистые ресницы, красивые губы, взъерошенные тёмно-русые волосы, обгрызенный карандаш за ухом и въевшиеся в клетчатую рубашку пятна кофе. Лухан был красив такой трогательной красотой, присущей скорее женщинам, а не мужчинам. Даже с тёмными, как у панды, кругами под глазами он выглядел очень привлекательно. Признаюсь, я была больна лёгкой влюблённостью в своего редактора, когда писала «Чёрно-белых», и не могу сказать, что сейчас на все сто процентов излечилась от своего недуга. Лухан был моим вдохновением, а в романе «Чёрно-белые» предстал перед читателями в образе Белой Ладьи. Кажется, сам мужчина прекрасно знал и о моей влюбленности, и о том, что стал прототипом для одного из персонажей книги, даже несмотря на то, что я сделала Белую Ладью женщиной. Я была уверена, что смена характера и пола не помешала Лухану узнать в этой героине себя, ведь он всегда очень чутко чувствовал сам текст и атмосферу романа. Скорее всего, редактор притворялся, что не замечает ни моих чувств, ни того, что одна из героинь «Чёрно-белых» списана с него. — Говорю же, все детали узнаешь у заказчика, — терпеливо повторил Лухан. — Если решишься взяться за работу, мы подпишем с тобой новый договор на… более внушительную сумму. — Более внушительную? — я была весьма заинтригована. Мужчина написал карандашом на ярко-жёлтом стикере поистине сумасшедшую сумму, радующую количеством нулей, и показал мне. — Ого! — удивлённо присвистнула я. — Когда и где встреча? — Что, даже не спросишь имя заказчика? — рассмеялся Лухан, комкая стикер и выбрасывая в корзину для бумаг. — Ах, да! Точно! — встрепенулась я. — И кто же у нас такой щедрый? — Сюмин, — тихо проронил редактор. — Знаешь такого? — Как можно не знать главную звезду издательства «JMK Publishing»? — натянуто улыбнулась я. Пока редактор возился с договором и вызванивал адвоката Сюмина, я в задумчивости бродила по издательству. Для меня было бы огромной честью работать на популярного автора бестселлера «Трюмо госпожи Мун», а ещё безумно хотелось узнать, кто же скрывается под псевдонимом «Сюмин», но сам факт того, что любимый писатель обращается к услугам книггера, заставлял о многом задуматься. Вдруг и «Трюмо» написал такой же безымянный автор, как и я нуждающийся в средствах к существованию? Я всегда восхищалась Сюмином и не хотела разочаровываться в этом авторе. В его мрачном, волнующем романе «Трюмо госпожи Мун» рассказывалось о жене политика, который страдал безумием. Её муж трагически умирает в автокатастрофе, а через несколько недель после его смерти в пожаре погибает и сама госпожа Мун. На первом этаже её дома, в одной из полок старинного трюмо среди женских чулок и нижнего белья полицейские находят дневник умершей. Один из офицеров полиции крадёт этот дневник и погружается в чтение, приоткрывая занавес жизни госпожи Мун и её супруга. Он узнаёт о болезни политика и о том, как умело его жена пользовалась безумием мужа и манипулировала им, воплощая через него свои политические амбиции. Госпожа Мун являлась той силой, которая тайно дёргала все рычаги в городе. Она была чертовски умна и хитра, поэтому управляла мужем, как кукловод марионеткой. Женщина поощряла болезнь супруга, толкала его на самый край бездны. В её сердце уже давно не осталось к нему ни любви, ни привязанности. Госпожа Мун хладнокровно делает аборт, когда узнаёт, что беременна, потому что не хочет возиться с ребёнком, которому от отца по наследству достанутся не только карие глаза, но и безумие. Она была шикарной женщиной, по венам которой вместо крови лился змеиный яд, но и такая, как она, потеряла голову от любви. Госпожа Мун влюбилась в скромного студента-медика, неопытного мальчика, который дарил ей, привыкшей к дорогим подаркам, полевые цветы. Последняя запись в дневнике была сделана за несколько дней до её смерти, и в ней госпожа Мун признаётся в том, что организовала убийство мужа ради того, чтобы быть с возлюбленным. Больше всего меня поразили последние несколько абзацев романа, в которых читатель узнал, что офицер, выкравший дневник главной героини, и был тем самым лже-студентом, покорившим сердце госпожи Мун. Начальство поручило ему втереться в доверие супруги политика, которого подозревали в том, что он не чист на руку, но никто и подумать не мог, чем всё это обернётся. В самом конце офицер сжигает дневник из трюмо госпожи Мун, чтобы никто не узнал мрачных секретов женщины, которую он полюбил всем сердцем. — В семь вечера ты должна будешь приехать по этому адресу, — Лухан протянул мне бумажку. — И ещё… Нэиль, ты подписала договор, поэтому никому не должна рассказывать о работе с Сюмином. — Знаю, знаю… — Никаких фотографий! — редактор строго погрозил пальцем. — Хорошо! — закатила я глаза. — И никто не должен знать настоящее имя Сюмина, — продолжал Лухан. — Ясно, — буркнула я. Когда я вышла из здания «JMK Publishing» было уже два часа дня. Чуть поколебавшись, решила заглянуть в салон красоты, чтобы привести себя в порядок перед встречей с Сюмином. Я практически не сомневалась, что под этим псевдонимом пишет мужчина, потому что ни одна женщина не способна написать о другой женщине так, как это сделал Сюмин. Стрижка, покраска волос и коррекция бровей вылились бы мне в кругленькую сумму, но владелицей салона «Царица» была моя университетская подруга Го Хёри, поэтому здесь с меня взяли весьма символическую плату за услуги и отпустили с миром. Немного послонявшись по городу, я заглянула в книжный магазин, старательно обходя полки, заставленные новым романом Пак Чанёля. Не удержавшись, я купила «Трюмо госпожи Мун» Сюмина и его первый роман с простеньким названием «Лилия». Я могу экономить на еде и одежде, но на книгах экономить не привыкла. Выйдя из магазина, я набрала номер Ан Юми, подруги, с которой мы снимали квартиру. К моему удивлению, вместо девушки трубку поднял её молодой человек, О Сехун. — Ты в курсе, что записана в телефоне Юми как «Мисс Тлен»? — захохотал Сехун. — Мисс Тлен! Чёрт, мне нравится… Звучит лучше, чем просто «Неудачница»! Я закатила глаза, в очередной раз убеждаясь, что мои друзья — самые огромные тролли на планете Земля. — Передай трубку Юми, идиот! — недовольно буркнула я. — Да спит она, так что придётся мне вместо неё поработать твоим личным психологом. — Кретин! Не понимаю, как Юми тебя только выносит… — Потому что я жеребец в постели, — томным голосом прошептал О Сехун. — Избавь меня, пожалуйста, от подробностей, — усмехнулась я. — Тебе не угодишь, — фыркнул парень. — Ладно, выкладывай, что у тебя там за катастрофа случилась? — Никакой катастрофы, — заверила я Сехуна. — Просто захотелось поболтать. — Поболтать, значит? А про то, что Юми после ночной смены как минимум до пяти вечера дрыхнет, ты забыла? Действительно, я так погрузилась в собственные проблемы, что напрочь забыла о ночной смене Ан Юми. Надо как-то исправляться, а то совсем уже выпала из реальности. Наскоро попрощавшись с Сехуном, я направилась к ближайшей станции метро и всю поездку думала о Сюмине и таинственной работе, за которую автор готов заплатить огромные деньжищи. С трудом отыскав нужный дом, я поднялась на лифте на шестой этаж и замерла перед квартирой, в которой, должно быть, жил Сюмин. Я была очень удивлена тем, что первая встреча с заказчиком пройдёт не в издательстве и даже не в кафе, а у него дома. Это было очень и очень странно. В голову стали приходить пугающие мысли, но я быстро отбросила их в сторону, ведь Лухан ни за что не отправил бы меня в логово какого-то маньяка. Глубоко вздохнув, я поправила причёску, нажала на кнопку звонка и принялась ждать. Стараясь справиться с волнением, я уставилась в пол и тут же вспомнила, что не успела протереть туфли от пыли. Коря себя за невнимательность, я упустила тот момент, когда ключ тихо повернулся в замке. Дверь резко открыли, и на меня удивлённо уставился молодой мужчина лет двадцати семи. Мне хотелось и плакать, и смеяться, потому что я прекрасно знала этого человека. В своё время он причинил мне очень много боли и без лишних слов выкинул из своей жизни, словно какую-то жалкую дворняжку. — Ким Минсок?