Теперь я - Гарри Поттер.

Сволочь. Шляпа, ты — сволочь. Я растянула губы в радостной улыбке и на мгновение обернулась к преподавательскому столу. Увидев лицо Дамби, моя улыбка стала еще шире. Все были в шоке. Весь зал молчал. Наконец, спустя пару минут, зал отмер и три стола из четырех начали хлопать и свистеть. Молчал только Гриффиндор (кроме некоторых магглорождённых и близнецов Уизли), которых, видимо, посетила птица Обломинго. Я быстро прошла к своему столу и заняла место посередине, напротив Патил и какого-то старшекурсника. Пожав руки нескольким когтевранцам, уставилась на МакГонагалл. Та очнулась и продолжила вызывать детей. Лиза Турпин села за наш стол, Рон Уизли ушел в львятник, а Блейз Забини — в серпентарий. Что они так тянут! Я уже есть хочу! Альбус Дамблдор поднялся. Он сиял, простирая руки и глядя на учеников, будто бы ничто не могло обрадовать его сильнее, но вот непонимание и злость отчетливо (для меня) выглядывали из-под его маски Доброго Дедушки, поэтому больше это было похоже на непонятную гримасу. — Добро пожаловать! — провозгласил он, — приветствую всех вас в новом учебном году в Хогвартсе! Прежде, чем мы начнем наш банкет, я бы хотел сказать несколько слов. Вот они: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! — Все, всем спасибо! Он снова сел. Все вокруг захлопали. Я даже и не знала, плакать мне или смеяться. Скорее, биться головой о стол. На лицах сокурсников я прочитала то же желание, а старшие курсы сидели с каменными лицами и смотрели куда-то поверх головы Дамбика, который видимо уже очухался от слов Шляпы. Вместе с его последними словами, на столах появилась еда. Попутно знакомясь с «однофокультетниками», я положила себе в тарелку картошки и куриных ножек, в которых зелий не было, и даже не притронулась к стакану с тыквенным соком с зельем дружбы (видимо домовики подлили по приказу Дамблдора), но дело даже не в этом, просто я НЕ-НА-ВИ-ЖУ тыквенный сок. Когда я только-только вошла во вкус, споря о зельях с Падмой Патил и Майклом Корнером, над столом проплыла Серая Дама. — Здравствуйте, дети, — ей в ответ раздался нестройный хор из приветствий. А Дама поплыла в сторону гриффиндорского стола. Посмотрев туда, я ме-едленно положила вилку, зажатую с куском курицы в руке, обратно на тарелку. Если Хогвартс называли в честь гриффов, то кто бы это не был, он оказался прав. Они ели как свиньи. Отличались лишь несколько человек со старших курсов (например, Перси Уизли) и Рон Уизли. Последний жрал так, как будто его как минимум месяц держали на «трех корочках хлеба». Я поспешила отвести взгляд в сторону и оглядеть остальных. Слизеринцы ели очень осторожно, смакуя каждый кусочек, сомневаюсь, что до конца пира они успеют наесться, и аристократично переговаривались с соседями — заводили связи. Пуффендуйцы же постоянно прерывались на разговоры и веселый смех, но за их столом все было более или менее прилично. Наши же даже на празднике сидели с книгами (подвесили их в воздухе перед собой), если кто и говорил, то в основном это были споры по поводу учебы, ну и проведенных каникул (в том случае, если это будет интересно остальным, история разных мест, где они побывали, их магия и достопримечательности). Культурность Когтеврана была так, на серединке. Меня кто-то толкнул в бок и я перевела взгляд на светловолосого парня с красивыми голубыми глазами, на вид курс третий или четвертый. Как он тут оказался?! — Хей, первое правило нашего факультета: если ты видишь задумавшегося ученика Когтеврана, который пропускает что-то классное, то ты просто обязан привести его в чувство, — он улыбнулся и подмигнул мне, указав на стол. Там тарелки уже сменились, на них теперь было полно сладкого. — Ого! Спасибо! — Не за что, — рассмеялся тот и сел обратно за свое место, справа за пару человек от меня. Взяв себе банановое пирожное (мням-мням, моя вкусняшка), краем глаза увидела других ребят, которые также тормошили слишком замечтавшихся особ. Возле меня Терри Бут спрашивал у того самого растормошившего меня парня о учителях. — Директор, тот который на троне сидит, это Альбус Дамблдор. Минерву МакГонагалл вы уже точно знаете, она ведет трансфигурацию, еще она декан Гриффиндора. Тот маленький человечек — это наш декан Филиус Флитвик, он полугоблин, — Флитвик, как почувствовал, что на него смотрят и помахал рукой:  — Ведет чары. Далее, Помона Спраут, она справа от Флитвика, ведет травологию, декан Пуффендуя. Тот «темный» мужчина, — Парень сделал кавычки в воздухе, — это Северус Снейп, ведет зелья и декан Слизерина. Я посмотрела на Снейпа, убивающего все вокруг взглядом. — А тот в тюрбане, это ведь Кривелл? — А, да. Ты его уже знаешь… — Он не успел договорить. Десерт исчез и Дамблдор снова поднялся. Весь зал почтительно (а кто-то выжидающе) затих. — Кхм. Еще несколько слов, теперь, когда вы все накормлены и напоены. У меня есть несколько объявлений в связи с началом нового учебного года. Первокурсникам следует знать, что лес на школьном участке является запретным для всех учеников. И некоторым ученикам постарше тоже неплохо вспомнить об этом. Глаза Дамблдора блеснули в сторону близнецов Уизли. — Я также попросил мистера Филча, коменданта, напомнить вам, что между уроками в коридорах не разрешается пользоваться магией. Тренировки по Квиддичу начнутся со второй недели занятий. Тех, кто заинтересован в игре за свой дом, просим обращаться к мадам Трюк. И наконец, я должен сказать вам, что в этом году коридор третьего этажа в правом крыле закрыт для доступа всем, под угрозой мучительной смерти. Захотелось опять побиться головой о стол. Некоторые засмеялись, но таких нашлось очень не много, большинство сидело в шоке. — Он ведь не всерьез? — шепнула Су Ли старосте. — Возможно, — ответила Пенелопа, нахмурив брови.  — Это странно, потому что он обычно объясняет все запреты - лес, например, полон опасных зверей, это всем известно. Думаю, он потом объяснит по крайней мере нам, Префектам. — А теперь, перед тем, как разойтись спать, давайте споем школьный гимн! — воскликнул Дамблдор. Мы заметили, что при этом улыбки прочих учителей стали какими-то застывшими. Дамблдор слегка помахал волшебной палочкой, будто собираясь взлететь, из ее конца выползла длинная золотая лента, она поднялась над столами и сама собой сложилась в слова. — Каждый поет на свой любимый мотив! — сказал Дамблдор.  — Итак, начали! — И школа грянула:

Хогвартс, Хогвартс, Хогги-Вогги-Хогвартс Дай знаний нам чуть-чуть. И лысых старцев, и юнцов, Учи чему-нибудь! Полезно нашим головам Любое содержанье Сейчас же там есть только хлам И дохлых мух жужжанье. Чего не знали — научи, Напомни, что забыли. Лишь дай нам знать, что изучать Пока мозги не сгнили.

Всю песню я просидела, как током шибанутая. Песню может быть и можно назвать неплохой (с о-очень большой натяжкой), но исполнение убивало. Все закончили пение в разное время. Последними остались только близнецы Уизли, которые в полной тишине тянули медленный похоронный марш (а у них хорошие голоса). Дамблдор дирижировал своей палочкой, а когда они закончили, хлопал громче всех, даже громче меня… — Ах, музыка, — «умиленно» проговорил он, прикрывая глаза.  — Вот чудо из чудес. А теперь время спать. Рысью марш! Первокурсники и я в их числе, хотели уже встать, чтобы пойти в башню, как нас остановил староста. — Подождите. Сейчас, они пройдут, — он кивнул на дверь, через которую ломились сонные и обожравшиеся гриффиндорцы. За ними кучкой стояли пуффендуйцы. Слизерин же уже ушел через заднюю дверь в подземелья. Через десять минут, мы все-таки направились к выходу из зала, старосты пошли вперед, показывая дорогу первачкам, а уже за нами — «старички». Подниматься нам пришлось на третью по высоте башню, после гриффиндорской и астрономической. Поднявшись по винтовой лестнице, мы оказались перед дверью, у которой нет ни ручки, ни замочной скважины: сплошное полотно из старинного дерева и бронзовый молоток в форме орла. Пенелопа постучала дверным молотком и орел выдал вопрос: — Что поднять с земли легко, но трудно кинуть далеко? — Надо правильно ответить на вопрос. Каждый раз он разный. Если вы на него не ответите, то вам придется ждать кого-то, кто ответит, — пояснила она в ответ на недоуменные взгляды.  — Так-с… что это может быть… — Пух, ну, или перо, — предложила я. От двери донеслось: — Ответ правильный, — проговорил орел и распахнул перед нами дверь. Староста кинул на меня одобрительный взгляд и зашел первым, за ним уже потянулись остальные. Стены в гостиной прорезали изящные арочные окна с шелковыми бронзового цвета занавесями. Куполообразный потолок расписан звездами. Конечно, не иллюзия, как в Большом Зале, но тоже красиво. В нише напротив входа к спальням находилась мраморная статуя Кандиды Когтевран, а за ней шкаф с книгами. Вообще, книги тут были везде. Одни были связаны веревками и подвешены к потолку, другие стояли на полках, расположенных вдоль стен, а третьи и вовсе лежали на полу, на мягком пушистом ковре синего цвета. Около стен стояли диваны и кресла, напротив них были небольшие прямоугольные столики с подставками для чернилиц и книг на них. Камина тут не было, но все равно было очень тепло. Дождавшись, пока мы тут все осмотрим, старосты посадили/поставили/положили (!) всех вокруг себя (первые курсы ближе всех) и начали приветственную речь: — Поздравляем! Я — староста Роберт Хиллиард, а это Пенелопа Кристалл, и мы рады приветствовать вас на факультете Когтевран. Наш герб — орёл, который парит там, куда другие не могут подняться. Цвета нашего факультета — синий и бронзовый. Наша гостиная располагается на вершине башни Когтеврана за дверью с зачарованным молоточком. Из арочных окон нашей гостиной видны озеро, Запретный лес, поле для квиддича и теплицы. — Без всякого хвастовства хочу сказать, что на нашем факультете живут умные волшебники и волшебницы, — продолжила за коллегу Пенелопа, — в отличие от других факультетов, которые имеют скрытые входы в гостиные, нам они не нужны. Другой интересной особенностью Когтеврана является то, что наши ученики — настоящие индивидуальности. Некоторых из них можно даже назвать чудаками. Но зачастую Гении не идут в одну ногу с обычными людьми, и в отличие от некоторых других факультетов, мы могли бы сказать, что на наш взгляд у вас есть право носить то, что нравится, верить в то, что хотите и говорить то, что чувствуете. — Что касается наших отношений с другими факультетами: вы, наверное, слышали о Слизерине, — снова взял слово Роберт, — не все они плохие, но лучше быть начеку пока вы не узнаете ученика Слизерина достаточно хорошо. Согласно их давним традициям, они делают всё возможное, чтобы победить. Поэтому, будьте внимательны, особенно, на матчах по квиддичу и экзаменах. Ах, да, приведение нашего факультета — Серая Дама. Остальные ученики считают, что она никогда не разговаривает, но она не прочь поговорить с когтевранцами. Её помощь особенно полезна, когда вы что-то потеряли или потерялись сами. — Уверена, вы будете хорошо спать. Наши спальни находятся в башенках, отходящих от главной башни. В комнате стоят три или четыре кровати, накрытые шелковыми, пуховыми одеялами небесно-голубого цвета, а свист ветра в окнах очень расслабляет. Еще хочу сказать, что завтра утром вам выдадут расписание, а также отдельный экземпляр повесят на доску около двери, там же будут прикреплены другие важные объявления и напоминания. Сейчас вы уже устали, поэтому вам лучше уже идти спать. — Подъем у нас в семь тридцать, потом завтрак, в девять начинаются уроки. Первое время, примерно месяц, мы будем провожать вас до кабинетов, коридоры замка очень запутаны, но скоро вы привыкнете, а вот теперь — спать. На дверях написаны ваши имена, не потеряетесь. И мы, все вместе, побрели искать наши спальни. Всего мальчишек первокурсников оказалось шестеро, учитывая меня. Найдя свое имя на двери, я увидела еще два имени: Стивен Корнфут и Кевин Энтвистл. В это время как раз к комнате протискивались эти два парня. Мы вместе зашли внутрь, свет автоматически включился. В комнате и правда стояло три кровати с бронзовым балдахином и с голубым постельным бельем, около каждой лежало по сумке/чемодану. С левой стороны от каждой стояла тумба со светильником на ней и с тремя ящичками внутри, над ней висели две полочки для книг. С правой стороны от двери находился шкаф с тремя отделениями (первое — синее, второе — бронзовое, третье — опять синее), по одному для каждого. С другой стороны от нас была еще одна дверь, в ванную. Здесь было большое окно с темно-синими занавесями и большой, и мягкий, и теплый (мррр…) ковер голубого цвета. Стены же были кремовые (ну хоть какое-то разнообразие), а потолок черным, освещаемый круглой нарисованной луной и маленькими звездочками. Полюбовавшись еще минуту, мы все-таки подошли к своим кроватям, возле которых лежали наши вещи. Достав из сумки туалетные принадлежности, мы быстро сполоснулись под душем и почистили зубы. С трудом переодевшись в пижаму (бросили всю одежду на пол), мы все также не говоря ни слова, забрались в кровать и задернули пологи. Через пару минут я услышала мирное сопение, но мне же еще нельзя спать. Наложив заглушающие чары вокруг своей кровати, я достала из сумки зеркальце и принялась вызывать этого оленя. Наконец, в зеркале появилась его заспанная морда. — Гарри! Как жизнь молодая? — попытался пошутить он. — Никак, ты же просил сказать тебе, куда поступил, так вот, говорю. Когтевран. — О, — сразу оживился Джеймс, — я так и знал, что ты туда поступишь. Умник тот еще! — Ага, точно. Все подробности завтра, я очень устал. — Спокойной ночи, сын. И пусть тебе приснятся розовые единорожки… — Да-да, — с раздражением сказала я, но и правда, я ОЧЕНЬ устала, поэтому только зевнула и ответила: — Спокойной ночи, папа. Отключив зеркало, я спрятала его под подушку и отменив заглушку, уснула.