Скучные дни

Теоретически, наверно, президенту Галлифрея не положено сидеть на подоконнике и болтать босыми ногами. Скорее всего, это никому из повелителей времени не положено. Но, поскольку с подоконника было куда удобнее смотреть в окно, Романа и Доктор сидели именно там. Покои Романы находились на вершине одной из самых высоких башен, почти достигавшей купола. Капитолий – красно-золотой, титанический, застывший – был виден отсюда почти полностью. По небу быстро проплывали облака, то и дело закрывая солнце и смутно видимый естественный спутник. Большую часть подоконника занимали ноги Доктора; сам он вертел в руках какую-то детскую трехмерную головоломку, явно не галлифрейскую, – кубик с ярко раскрашенными гранями. – Один жучок в подлокотнике кресла, один – в часах и еще один – вот тут, – он демонстративно подкинул кубик. – И это лишь те, что я нашел. – Отлично. А сколько ты не нашел? – Думаю, остальная прослушка осуществляется другими средствами, не столь грубыми. Если она вообще есть. То, что я нашел – ерунда. Наверное, это все специально не слишком прятали, чтобы позлить. Или не позлить, а просто напомнить, что я, хм, на особом положении. Доктор продолжал разбираться с головоломкой. Куб был разделен на секции, которые можно было независимо друг от друга вращать. Целью, очевидно, было сделать все грани монохромными. Довольно гипнотическое зрелище. Романа поймала себя на том, что неотрывно смотрит на то, как под быстрыми пальцами Доктора цветные квадратики быстро сменяли друг друга по какому-то пока еще неясному для нее алгоритму, и меньше чем за минуту пестрая, хаотичная раскраска куба сменялась упорядоченной. Затем, не глядя, Доктор снова приводил головоломку в беспорядок и начинал собирать заново – должно быть, совершенно автоматически, не задумываясь. Возможно, решение такой простой задачи успокаивало – Романа достаточно ясно понимала, что, несмотря на все шутки и внешнее равнодушие, он был встревожен, и не только показной прослушкой в комнате. Тем временем облака окончательно закрыли и солнце, и луну, потеряли свои переменчивые очертания, слились одно с другим. – Как будто мы сидим в вывернутом шкуркой внутрь апельсине, – задумчиво заметил Доктор, наконец отложив свою игрушку в сторону. – И вправду, – Романа улыбнулась странному сравнению. – Интересно, много еще существует планет с таким же небом? Доктор пожал плечами: – Ну, здесь-то его цвет по большей части обусловлен трансдукционным барьером. Но где-нибудь еще наверняка найдется.