Привет, детство золотое... не очень-то и скучали!

- А ты совсем не боишься ужастиков? – обнимая подушку, спросил уже раздевшийся до белья, сидящий на кровати, в комнате с выключенным светом Альфред. - А чего их бояться? – улыбнулся Мэтью, вставляя выбранный американским киноманом диск в дисковод, - Это же просто выдумка! - Некоторые фильмы основаны на реальных событиях! – не согласился Джонс. - Ну, да, - кивнул Уильямс, так же, как и названный братец, обнажаясь до белья и с пультом устаиваясь рядом с Америкой на кровати, - исторические, например. Но никак не твои ужастики! Джонс мог бы еще поспорить, но не стал, с восхищением смотря на Мэтью. Канадец спародировал любимый жест американца, потрепав Альфреда по волосам, и включил кино. Первые пять минут просмотра прошли в молчании. Альфред жевал чипсы, Мэтью просто смотрел в экран. Но в голове у канадца было отнюдь не молчание… «Как же его обнять? Придвинуться ближе? Ни с того ни с сего?» – Мэтт облизал губы и потянулся за чипсами, скользнув по руке Альфреда, тоже потянувшегося в пачку. Но Альфред неожиданно сделал все сам. - Мэтью… - испуганно зашептал американец, когда главная героиня под пугающую музыку пошла на странный шум в подвал, - ты можешь… меня за руку взять? Не верящий своему счастью Мэтт тут же исполнил просьбу Джонса, не выдержав, начиная не просто держать названного брата за руку, а поглаживать по пальцам. Но на этом все не ограничилось. Когда через десять минут в фильме произошло первое убийство, Альфред, взвизгнув, прижался к Мэтту. - Мэтью… они его… - прошептал Джонс, - обними меня… пожалуйста! У Мэтью перехватило дыхание, а кровь прилила к лицу. Канадец осторожно положил руки на талию Америки, американец прижался теснее, невзначай кладя руку на колено Мэтта. «Альфред… дурачок… я же… ты… не соблазняй меня так открыто… - мысленно взмолился Мэтт, ощущая, как волосы Альфреда щекотят шею и сбитое дыхание опаляет щеку, - я ведь… сорвусь…» А Альфред, словно нарочно, делал все, что мог, чтобы спровоцировать Уильямса. Перекинул через ногу Мэтта свою, прижался совсем вплотную, обнял в ответ… Мэтью, чуть дыша, смотрел невидящим взглядом в экран, думая только об Альфреде. На середине фильма продолжающий фантазировать, что бы он хотел сотворить с Америкой, Уильямс начал возбуждаться. Осознавший это Мэтью мысленно выматерился услышанным от Артура пиратским ругательством. «Что же делать? Что?» - мысли закрутились осиным роем, все жужжат и ни одной толковой. А тут и Альфред еще обнял крепче, широко распахнутыми от страха глазами наблюдая убийства на экране. - Мэтью… мне страшно… сделай что-нибудь… - через пару минут умоляюще попросил Джонс. И Мэтт понял, что отступать уже некуда. Брови Америки удивленно поползли вверх, когда Уильямс завалил его на подушки. - Прости меня, Ал. - За что? - заморгал Альфред. - За то, что я сделаю этой ночью, - твердо ответил Мэтью, приникая к губам Альфреда. С экрана раздался истерический визг главной героини, полностью заглушивший мычанье Америки. Канада прижал руки Джонса и уселся верхом на названного брата. Альфред пару раз дернулся и, подозрительно быстро сдавшись, перестал сопротивляться. Мэтью изласкал рот названного брата вдоль и поперек и только после этого отпустил губы Америки. - Мэтью… ты… - Я люблю тебя, Альфред, - ответил на незаданные вопросы Канада, - очень сильно. Все встало на свои места. Мэтью выдохнул с облегчением. «Признался. Я ему признался». Америка захлопал ресницами. «Так, значит, все было. И признание, и поцелуй на шее…» Увидев, как в глазах Америки появляется понимание происходящего, Канада еще раз накрыл губы Альфреда, в тайне надеясь, что… И Америка эту надежду оправдал, отвечая на поцелуй и обвивая отпущенными руками шею названного брата. «Ответил на поцелуй… Не могу поверить! Ответил… - Канада заласкал Джонса языком настойчивее, задыхаясь от восторга, - Ну, все Алли, я теперь так просто от тебя не отстану…» Разорвавшие поцелуй парни всмотрелись в глаза друг другу. В глазах Мэтью была безграничная любовь, в глазах Альфреда неуверенность и смущение. - Ты такой робкий… Герой! – услышавший из уст Мэтью любимую кличку в подобной ситуации Альфред засмущался еще больше. - Чего ты боишься? Я же не сделаю тебе ничего плохого… Мэтт наклонился над Джонсом, облизывая губы американца. Возбужденный низ живота канадца вновь уперся в Альфреда. - Мэтт… ты… - покраснел Джонс. - Это все ты виноват! – обвинительно шепнул Мэтью. - Ты был слишком близко… - Ты… хочешь меня? – в темноте было не до конца видно, как пылало лицо Альфреда. Мэтью кивнул, Альфред покраснел еще больше. - Я не сделаю тебе ничего плохого… - повторил Мэтью, спускаясь к низу живота Джонса и стягивая с названного братца белье, - …и постараюсь не сделать больно. Только приятно… Альфред громко ахнул и вцепился в волосы раздвинувшего его ноги Уильямса. А когда через несколько мгновений язык Канады заласкал интимные места Героя, Джонс осознал, что никакой Артур ему и даром не нужен… Когда проснувшийся Франциск разлепил ресницы, то обнаружил, что Артура в кровати нет. Франц зашевелился в постели, высматривая англичанина. Киркленд обнаружился полностью одетым в кресле, перебирающим книги заклинаний, вытащенные из рюкзака. - Мон шер, ты уже проснулся? – промурлыкал Франц, потягиваясь, - А как же утренние обнимашки и поцелуй? - Не будет никаких… обнимашек, - презрительно протянул последнее слово Артур, - и поцелуя тем более. - Как так? – заморгал Боннефуа, - Это почему же? Киркленд резко захлопнул книгу, что была в руках, и в упор уставился на Франциска. - Франциск, то, что было ночью… это… это… - Это? – заискивающе улыбнулся Боннефуа. - Забудь об этом. И не смей напоминать мне. - Ах, Арти, ты такой милый! – Франц выскользнул из постели и, подскочив к креслу, уселся на колени к изменившемуся в лице Артуру, обвивая руками шею англичанина, - Пытаешься отрицать очевидное! Ты целовался со мной и… Киркленд столкнул Франциска с коленей, и тот упал на алый ковер. Артур вскочил на ноги. - Значит так, не придумай себе ничего «очевидного»! То, что было, просто… обоюдное помешательство и не более! Одевайся и идем! Стучалась эта… девушка с рецепшена, сказала, что в полдень мы должны освободить номер! Франциск насмешливо посмотрел на изо всех старающегося казаться невозмутимым Артура. «Значит, пока не готов признать, что начинаешь влюбляться в меня, да, Арти? – Франц усмехнулся, - Ох, ты мой упрямец…» - Ладно, - кивнул Боннефуа, поднимаясь с пола и начиная одеваться. На что именно дал согласие Франциск, было непонятно. Артур запихал все свои книги обратно в рюкзак и дождался, пока Франциск оденется. После заклятые подростки покинули номер и вернули ключ блондинистой фифочке. Часы, висящие на стене, над рецепшеном, на которые напоследок бросил взгляд Артур, показывали ровно полдень. Оказавшись на улице, Франциск и Артур растерянно замерли на месте, не зная, куда держать путь. - Было бы неплохо поесть… - протянул Франциск, - Я уже который день нормально не питаюсь. - Сдача у тебя, - напомнил Артур, желудок которого при упоминании еды скрутило от голода. - Восемь фунтов… - вздохнул Боннефуа, - немного мы сможем купить на эти деньги. Взгляд подростков поневоле заскользил по вывескам уличных магазинов и кафешек. - Ешь сколько угодно… - радостно зачитал Боннефуа. - …за восемь фунтов! Шведский стол! Акция! – завершил фразу увидевший ту же вывеску Артур. Француз с англичанином, не сговариваясь, в ногу зашагали в кафетерий. Судьба им пока что благоволила. - Ну, и зачем ты приехал? – ставя перед Антонио банку пива, недовольно поинтересовался Гилберт. – Еще и Романо с собой притащил! Я после пьянки с Людовиком-то едва отоспался… - Мне скучно! – улыбнулся испанец. – Да и Ромашу будет интересно пообщаться с братом, я думаю! Байльшмидт фыркнул, но спорить не стал, отхлебывая пива. Мысли альбиноса занимал Франциск. Как бы там ни было, прошло уже два дня, а в его поисках никто еще не продвинулся. Выяснили они, что что-то произошло в подвале Киркленда, ну и что? Может, у Англии всегда там такой бардак? Версия, что Франция и Англия пропали после того, как наколдовали что-то не то, притянута за уши. Хотя Испания в нее верит. И Монако с Сейши. Людвиг и Венециано еще посвящены не были. Вернулись Гилберт с Антонио и Романо вчера поздно и вместе и сразу отправились на боковую. А сейчас только встали. Некогда было говорить. - Тони! Гил! – в кухню влетел как всегда радостный Венециано. - Чего тебе? – допил пиво и отставил пустую банку Байльшмидт. - Пойдем играть в твистер! Пожалуйста! Я уже и Людвига уговорил и братика Романо! Глядя на счастливое лицо Италии, альбинос вздохнул и поднялся с места. Расстраивать наивного итальянца не хотелось, заплачет еще от разочарования. Куда проще согласиться. Видя, что Испания и Пруссия встали с места, Италия радостно засмеялся и убежал в комнату, ведя парней за собой. Твистер уже был растянут на полу. Германия с серьезным видом расправлял последний край игры. - Ну, и как играть? – усевшись на стул и закинув ногу на ногу, поинтересовался Гилберт. - А ты не умеешь? – удивился Антонио, беря стул и садясь на него напротив Гилберта, спинкой вперед. – Я объясню, это просто! Ведущий говорит, кому какую ногу или руку поставить, а мы должны это делать. Кто упал, тот выбывает. Но обычно падающий тянет за собой всех! – рассмеялся испанец. - А кто ведущий? – спросил Пруссия. - Я! – как всегда недовольно откликнулся Романо. – Буду наблюдать за вами, придурками! Не самому же участвовать в этом бреде! - Начинаем! Вперед-вперед! – схватил брата за руки и закрутил по кругу Венециано. - Отпусти ты меня! – вырвался Романо. Перемешал карточки и окинул всех злорадным взглядом. – Ну, давайте, идиоты, поползайте по полу! Начнем с тебя, картофелина! Левую ногу на зеленый круг! Людвиг невозмутимо поставил ногу куда следовало. - Томат, правую ногу на желтый круг! Испания аккуратно поставил ногу на дальний от Людвига круг. - Гилберт, - поостерегся придумывать кличку альбиносу Ловино, - правую ногу на синий круг! Байльшмидт пожал плечами и поставил ногу на ближайший к Антонио круг. - Это ты зря! – прокомментировал Испания. – Мало пространства для маневров теперь будет у обоих! - Вень, левую ногу на желтый круг! Картофелина, правую руку на красный круг! Гилберт… Томат… Веня… - разошелся Романо. Через пару минут коварный итальянец откровенно хохотал над скрючившимися в неудобных позах мужчинами. - Карто… картофелина, переставляй левую руку на синий круг! Германия с трудом переставил руку и… столкнулся лбами с Венециано. - Ой! – пискнул Италия. - Прости, - извинился Людвиг. - Веня, левую ногу на желтый круг переставляй! Венециано вытянул ногу, дотягиваясь до желтого круга. Попытка увенчалась успехом. Но продержался в такой позе Италия не долго. Очень скоро равновесие потеряло итальянца, и Венециано рухнул на Германию, роняя немца. - Италия и Германия выбывают! – счастливо объявил Романо. Но парней это несколько не расстроило, они самозабвенно целовались, прижимая друг друга объятиями… - Остались только мы, да, Гил? – прищурился Испания. Альбинос кивнул, решив бороться до конца. - Томат, правую руку на зеленый круг! Гилберт, левую ногу на желтый! Томат, правую ногу на красный! Гилберт, левую руку на синий! Гилберт держался из последних сил. Поза была жутко неудобной, альбинос покачивался, цепляясь руками. А тут еще Антонио из-за очередной команды Ловино оказался лицом к лицу к альбиносу и жарко дышал в щеку. - Спорим, ты сейчас упадешь? – игриво поинтересовался испанец. - Спорим! – с вызовом откликнулся Гилберт. Испания улыбнулся и, придвинувшись на пару миллиметров, нежно чмокнул Пруссию в губы. Зрачки альбиноса расширились, он покачнулся и… - Проспорил! – рассмеялся Карьедо. Пруссию, лежащего же на спине и смотрящего с потолок, это совсем не волновало. В голове прусса крутилась одна единственная мысль: «что это, черт возьми, только что было?!»