Привет, детство золотое... не очень-то и скучали!

* Балансируем на грани рейтинга, о-ла-ла. <3 * - Артюр, мон шер, ты уверен, что ты столько съешь? – недоверчиво покосился на тарелку англичанина Франциск. - Отвали, лягушка, пьешь сок и пей, не булькай! – отмахнулся Артур, поглощая содержимое тарелки. - Хм, я же только спросил, шер, а ты сразу грубить, - Франциск аккуратно утер рот салфеточкой. Они сидели в кафешке уже сорок минут, и все это время Артур ел. Нет, сперва проголодавшийся за эти дни француз охотно составлял ему компанию, но хватило Франциска минут на пятнадцать. Оставшееся время Франция пил сок и поглядывал на других посетителей. А их было немало, кафешка пользовалась спросом. Понаблюдав за посетителями еще пару минут и не высмотрев никого подходящего своему изысканному вкусу, Франция обернулся обратно к Артуру. - Мон шер! Нам нужно обсудить план дальнейших действий! Нет-нет, ешь, я буду говорить, а ты кивай, если что, - опередил поднявшего на француза мрачный взгляд Артура Франция. Киркленд кивнул, согласившись с таким решением, и продолжил жевать. Франциск поерзал на диванчике, готовясь к монологу, и аккуратно начал. - В общем, шер, насколько я понял, это заклятие, которому мы подверглись, кроме возвращения нам нашей внешности десятилетней человеческой давности, возвращает еще и детские страхи. И путает воспоминаниями из прошлого. Так? Артур, подумав над формулировкой Франциска, кивнул. - Но, в принципе, оно не очень опасно, да и время по его снятию не ограничено, так что беспокоиться на эту тему не стоит, - оптимистично проворковал Франциск, - и нам нужно думать в первую очередь о том, как… Что-то не так, шер? Артур, мотающий головой, проглотил кусок помидорины из салата и мрачно посмотрел на Боннефуа. «Надо сказать ему», - решил Артур. Впрочем, было понятно с самого начала, что отделаться просто наклонами головы не выйдет и Киркленду придется вступить в разговор. - Это заклинание… оно… становится необратимо спустя неделю с момента его активизации, - сообщил Артур. Пару минут Франция молчал. Потом заправил пряди волос за уши и с жаром заговорил. - То есть… мы… можем навсегда остаться… детьми? А как же саммиты? Наша репутация? Все остальное? Я стану младше Матье! Боже, я стану младше Мишель! - Успокойся ты, - нехотя буркнул Артур, останавливая французскую панику, - надо искать деньги и перебираться к тебе в Париж как можно скорее. Мне нужен примерно день, чтобы составить контрзаклинание, так как оригинальный рецепт утерян. Так это бы заняло от силы полчаса… Франциск виновато опустил голову. Потеря карточек была на его совести. Артур раскаянье заклятого друга не оценил и только хотел в очередной раз выругать безалаберного француза, как в кафешке разыгралась сцена, достойная внимания. Открылась дверь с надписью «Staff only», являя на свет прехорошенькую рыженькую англичанку. Чуть вздернутый носик, длинные мелкие кудряшки, рассыпавшиеся по плечам, сердитый прищур и огромная сумка на плече. - Меган, вернись! – из-за двери выскочил средних лет заламывающий руки англичанин с полным страдания лицом. - Ни за что! – громко оповестила девушка, продолжая с сумкой направляться подальше от уличной кафешки. – Ищи себе другого главного повара, я ухожу! - Но спецзаказ! Сегодня! Ты не можешь! - Еще как могу! Мне надоела задержка зарплаты и вечные сверхурочные, не оплачиваемые притом! Я не буду больше это терпеть! - Но почему именно сейчас? Всего один заказ! Три-четыре часа и все! Я заплачу сразу! – мужчина был в панике. - Корми кого угодно своими обещаниями, я на это больше не куплюсь! – девушка гордо покинула кафе, упрямо таща на плече сумку со, скорее всего, личными вещами, пребывающими на рабочем месте. - Где я найду повара на несколько часов прямо сейчас? Способного выполнить сложный заказ? – страдальчески бросил в пустоту мужчина. Франциск, хитро прищурившись, метнул на Артура вопрошающий взгляд. - Попробовать можешь… Деньги нам нужны, - прикинул Артур. – Но тебе сейчас шестнадцать, не забывай, и… Боннефуа уже не слушал, а поднявшись с места, гордой походкой направлялся к хозяину заведения. Гилберт перевернулся с одного бока на другой и понял, что проснулся. Приоткрывший глаза прусс чуть не свалился с кровати. Рядом с постелью на стуле сидел Антонио и, улыбаясь, в упор смотрел на Байльшмидта. - Ты какого хрена здесь делаешь, друг мой? – от неожиданности выдавил из себя вежливое обращение Пруссия. - Я пришел тебя будить! – улыбнулся испанец. - Но ты не реагировал на мои попытки вытащить тебя из царства сна, и я решил просто дождаться, пока ты проснешься сам! - А какого дьявола было дожидаться в моей комнате? – праведно возмутился Гилберт. – Не мог подождать вне личных пределов Великого? Испания насмешливо фыркнул, выказывая свое отношение к личным пределам. Поднялся со стула и сообщил. - Раз ты, наконец, проснулся, вставай давай и иди на кухню. Венька приготовил вполне сносную… и нет, не пасту, а пиццу! Заодно и поговорим. - А… где Людовик и сами итальянцы? – поинтересовался Байльшмидт, садясь в кровати. - Веня утащил Людвига и брата гулять в парк. Он и нас пригласил, но тебя разбудить, как я уже говорил, не вышло, а без тебя я не пошел, - пожал плечами испанец. - Сколько времени? – зевнул Байльшмидт. - Полвторого где-то, - вышел из комнаты Карьедо. Пруссия дождался, пока за Антонио закроется дверь, и приступил к процедуре одевания. Десять минут перед зеркалом. Готово. Байльшмидт проигнорировал уборку кровати и, потягиваясь, вышел в коридор. Особняк был пуст и тих без шумных итальянцев и громкого немца. Гилберт вошел в кухню и плюхнулся на стул, проигнорировав самообслуживание. Антонио привычно засуетился у плиты, доставая из нее остатки пиццы. «Франца напоминает чем-то», - не в тему и совершенно неожиданно пришло в голову Пруссии. Не успел Гилберт поразмыслить, чем именно Антонио напоминает Францию, как Испания поставил перед пруссом тарелку с куском пиццы и поднял тему Франциска. - Франция! – высокопарно начал испанец. – Нам нужно выяснить, что они с Англией учудили, как глубоко влипли, и есть ли возможность помочь им выбраться на свет божий! - Ну, ты загнул, - фыркнул Пруссия, - скажи прямо – вытаскиваем Франциска из задницы в очередной раз. Антонио весело расхохотался. Пока Карьедо отсмеивался, Байльшмидт умял половину куска и закрутил головой в поисках алкоголя. Антонио взгляд прусса понял и, покачав головой, вытянул из холодильника упаковку сока. Прусс скривился, но налитие в свой стакан вишневого нектара не отверг. - Я не буду спрашивать из чьей, разумно предположив, что ты имел в виду ситуацию, - подмигнул Антонио, - но давай серьезно, Гил. Надо выручать Францию. Неизвестно, что Гринпис мог наколдовать, и чем это обернулось для Франциска. Помнишь, сколько раз Англия угрожал обернуть Боннефуа в лягушку, к примеру? - Ну, не добавляй драматизма, - отодвинул опустевшую тарелку, которую тут же составил в посудомоечную машину Карьедо, Пруссия. – Обернул он Франца в девчонку и зажимает сейчас где-нибудь в укромных уголках Лондона. Ставлю на это. - А если… В общем, варианты у Плохого Дуэта были пооригинальнее, чем у Альфреда. В пусторожнем переборе последствий заклинания прошли минут десять. Наконец, вдоволь насмеявшись и наужасавшись собою же придуманными историями парни вновь перешли к серьезному разговору. - И что делать-то? У Франца телефон отключен, я пробовал звонить ему, до Артура тоже не дозвониться, в особняках их нет, и все, что мы знаем, это лишь то, что пропали они предположительно в Лондоне, после того, как Англия чего-то там нахимичил в подвале… - чуть не выдохся Гилберт. Антонио задумался. Слова друга были резонны, а на прямой вопрос ответа не было. Искать Францию и Англию по городу бесполезно. Лондон Артур знает куда лучше друзей Франции и, если понадобится, спрячет их с Франциском так, что не отыщет самый лучший сыщик. Выходит… ждать? Пока события начнут как-то развиваться сами без постороннего вмешательства? Но это же невыносимо! Их друг, вероятно, в беде, а помочь ему нет возможности. Испания вздохнул. - Я не знаю, Гил. Я честно не знаю, что делать. Пруссия закрутил в руках стакан. У Байльшмидта тоже не было версий. Распахнулась входная дверь, послышались веселые голоса. Вернулись Людвиг и итальянцы. Испания с Пруссией не сговариваясь поднялись с места и потянулись в коридор. Встречать. И поговорить с Людвигом тоже не мешало бы. Может, он что-нибудь посоветует?.. Америка проснулся от ощущения, что он падает в пропасть. Вздрогнув, не разлепляя глаз, американец осознал, что находится на постели, и это был просто сон, и успокоился. Поерзал на постели и, закусив губу от боли в нижней части спины, распахнул глаза с сузившимися зрачками. Воспоминания налетели ураганом. «Я. Переспал. С Мэтью. Боже мой. С Мэтью!» - Альфред застонал, уткнувшись в подушку. Перед глазами мелькали моменты ночи. Поцелуи Мэтью, пальцы канадца, ласкающие американца… Горящий желанием Уильямс, расцеловывающий его, Альфреда, шею, прикусывающий соски и спускающийся дорожкой из поцелуев по торсу… Влажный язык и на низе живота, всхлипы его, Америки, в ответ на действия Уильямса… После секундная заминка, и пальцы Мэтью врываются в Джонса, разорвавшего ночь своим криком… Потом ощущение канадца внутри, горячее желание, сладкая истома, стоны имени Уильямса… Бурная разрядка и снова поцелуи Мэтью, вперемешку с признаниями… Альфред почувствовал, что краснеет. Сердцебиение участилось. Джонс несколько раз глубоко вздохнул и опустил руку к низу живота, привести разбушевавшийся от таких ярких воспоминаний организм в норму. И в этот момент почувствовал объятия. Альфред широко распахнул глаза, чувствуя у шеи дыхание Уильямса. Почему-то мысль о том, что он как заснул с Мэтью, так канадец до утра никуда и не делся и лежит у него за спиной, пришла Альфреду только сейчас. Джонс замер и попытался по дыханию Мэтью понять, спит Уильямс или нет. Дыхание было ровным и спокойным, из чего Америка сделал вывод, что Канада все же спит. Тогда Джонс попытался как можно незаметнее закончить начатое и убрать руку от паха. Рука Уильямса накрыла тыльную сторону ладони Америки. Альфред приобрел откровенно вишневый цвет лица. Сердце ухнуло в желудок. «Он не спит. Не спит!» - Джонс зажмурился, убрал руку и попытался прижать колени к животу. Но воспитанник Франции фишку уже просек. Рука Мэтью опустилась на пах американца, мерно поглаживая. «Он… пытается меня успокоить? – догадался Альфред. – Но… я же только больше возбужусь так!» Пальцы Канады умело делали свое дело. Не выдержав, Альфред застонал и – он мог бы поклясться – услышал еле слышный смешок Мэтью. «Этот извращенец Боннефуа воспитал достойного преемника!» - отчаянно подумал Альфред. Через пару минут поглаживаний Уильямса Джонс успокоился, обмякая в объятиях Канады и позволяя вытворять с собой все, что угодно. Но Мэтью вытворять больше ничего не стал. Убрал руку и обнял Америку, прижимаясь со спины. - Спи, Ал. Еще рано, - донесся до Америки шепот Канады. «Заснешь с тобой, как же!» - чуть не сорвалось с языка Джонса. Но Америка ничего не сказал. Вместо этого извернулся в объятиях Уильямса и повернулся к Мэтью лицом. Всмотревшийся в раскрасневшееся, смущенное и какое-то даже обиженное лицо Героя Канада по своей привычке тепло улыбнулся. - Я люблю тебя, Ал. Ничего не ответивший Америка уткнулся в грудь Уильямса и закрыл глаза. К черту все. Он, Альфред, еще раз переосмыслит произошедшее, когда проснется во второй раз.