Привет, детство золотое... не очень-то и скучали!

- Артюр, Артюр! Какие пираты? Настоящие? – бегущий за Кирклендом Боннефуа умудрялся выспрашивать информацию на ходу. - Нет, дисками палеными торговцы! – со злобным сарказмом откликнулся Англия. – Конечно настоящие, лягушатник! Нужно спасти старика! То, что Артур не сказал ни слова о спасении их самих, Франциску понравилось. Да и что в конце концов может с ними случиться? «Столько раз протыкал его сердце шпагой за нашу вечность, - с удовольствием припомнил прошлое Франциск, - а как итог, пара сошедших с ума лондонцев, да всякие глупые реформы. Нет, мы вечны, не горим и не тонем, что особенно актуально сейчас. А вот этот эльф…» Когда детишки, которые вовсе не детишки, оказались на корме, все уже было кончено. - Что везем, а? Малоходка у вас, значит, наркоту, - здоровенный детина ногой откинул от себя лежащее на полу исковерканное тело эльфа. Артур почувствовал, что хочет убивать. Франциск на заднем плане тоже сжал кулаки. - Ну-ну, малыши, ваша смерть будет быстрой, я нынче гуманен! – детина расхохотался, команда, состоящая из пятерых не уступающих по комплекции мужчин, подобострастно захохотала, дав понять, что разговаривает с Артуром и Франциском ни кто иной, а сам Капитан. Но Артуру было плевать, кто перед ним. Страна жаждал мести. И он ее устроил. Капитан не успел ничего понять, как столб огня ударил его в грудь, заставив пролететь немного по корме и упасть за борт. Команда распахнула рты. Англия тщательно прицелился… Уплывали они на корабле. Собственная яхта осталась гордо дрейфовать между пятью телами погибших в схватке с магом пиратов. Тело эльфа Артур с Франциском перенесли на корабль. Говорить не хотелось. Стоящий у руля Артур был молчалив и неподвижен. Франциск, отводя взгляд от тела, все время к нему возвращался. Старик эльф был ненужной жертвой глупой случайности. Франциску было жаль его. За столетия жизни Боннефуа привык к смерти. Нередко и сам убивал, в угоду времени и политической ситуации. Но это не меняло того факта, что сердце любвеобильного и жизнерадостного француза не зачерствело и часто екало в самых подходящих и неподходящих ситуациях. И вот сейчас Боннефуа не знал, что делать, как начать разговор. Все слова казались грубыми, вычурными и к ситуации неподходящими. И тогда Франция поступал так, как частенько поступал за свою нелегкую жизнь. Вынес на первый план язык тела. Артур отчаянно вцепился в волосы Франции, кусая его за губы и язык и прижимая к рулю. Боннефуа не менее страстно на поцелуй отвечал. Им обоим была необходима разрядка после произошедшего. И они ее себе устроили. Франциск вложил в этот поцелуй все свое «люблю», накопившееся за столько лет. И Артур понял. Понял и принял Боннефуа в его страсти. Пиратский корабль нес их в Париж на полной скорости, неподалеку лежало тело несчастного эльфа, а они целовались, полулежа на руле, который не так-то просто сдвинуть, тем более обладая силой всего лишь тринадцатилетнего мальчишки. Времени для составления контрзаклинания оставалось все меньше. Мишель уже, казалось, ненавидела чай, столько его ей довелось выпить за сегодняшний день. Сейши оказалась той еще водохлебкой и сладкоежкой. А уж болтуньей! Боннефуа и не думала, что можно столько всего знать обо всех странах, да еще и в деталях. В аристократической головке Мишель просто не укладывалось столько сплетен. Потому девушка давала выговориться скучавшей по ней подруге, не особо вступая в беседу и давясь надоевшим чаем. - А потом Тони… знаешь, он мне признался, что ему нравится… - на этой сплетне Мишель оживилась и заинтересованно стрельнула взглядом голубых глаз из-под челки. - Гилберт! – выдохнула сверкающая глазами Агава. - Что? – изумилась Боннефуа. Нет, она бы не удивилась, если бы Тони нравилась Бельгия. Или сама Мишель. Или, на крайний случай, Агава. Но… Гилберт?.. - То есть Антонио… голубой? – выдавила из себя пораженная и оскорбленная в лучших чувствах Мишель. - Ну да, - кивнула Тогуас. – Он сам мне признавался, по секрету. Ты только тоже береги этот секрет, ладно? Сестра Франциска тяжело вздохнула. Как почти любой подросток, Агава не умела держать язык за зубами, была переполнена эмоциями и сдавала тайну подружке «по секрету». «Из тех, что хранят секрет группами», - определила для себя Мишель. И зевнула. - Может быть, я пойду? – неожиданно высказалась Агава. – Я, наверное, утомила тебя своими разговорами… - Только чуть-чуть, - слукавила вежливая Боннефуа. – Идем, провожу. Пирог возьмешь с собой, погоди, термос найду. Тогуас мило попрощалась и упорхнула, оставив Мишель в одиночестве переваривать информацию. «Геи. Геи везде», - наконец, решила для себя Мишель. «Я даже не удивлюсь, если ты, братишка, и в самом деле запал на этого Киркленда. А уж Антонио… эх, где же нормальные парни? Вокруг одни… папуасы» - перефразировала русскую неприличную песню Боннефуа. Вздохнула. И пошла к пуантам. Ничего, она своего принца еще встретит. «Он будет идеальный. И не голубой» - резюмировала Боннефуа, вставая в стойку. - Значит, ты меня и в самом деле любишь? – сквозь пелену беспамятства шипел Гилберт. - Да, люблю, люблю… - раздавалось в ответ, и на лоб ложилась мокрая тряпка. - Идиот, я страна, я все равно не умру, я и так мертв, - послышалось злобное хеканье. - Прекрати вспоминать об этом. Ты живее всех живых, - тряпка убралась, и ее место заняли губы Карьедо. - Хватит… меня… слюнявить, пастофил! – возмущение не получилось. Антонио, отметив смущенные нотки в словах Великого, перешел в поцелуе на губы Гилберта. Отпустив же его через какое-то время, Антонио продолжил крутиться в хлопотах вокруг уже даже и не друга, а кого-то большего. Впрочем, он давно был кем-то большим для Антонио. Просто признаться Гилберту в этом не доводилось. А сейчас, с этой простудой, с этой температурой… Байльшмидт притянул к себе Тони за ворот рубашки и принялся жадно целовать. Признания прошли мимо. Этой парочке они и не требовались, все и так складывалось удачно. Эпилог - Лягушатник, ты серьезно? Ты все это время таскал с собой эту чертову страницу с заклинанием? Ты ей что… нос вытер? Пятна крови, но… разобрать можно… Ты идиот, лягушатник! Идиот, но я тебя, кажется… да не кажется… - И я тебя. Превращай нас обратно поскорее. Нам еще Эмили из приюта забирать, как тебе роль приемного папаши? - Я и в самом деле тебя… - Ну же скажи это! - Люблю. Я тебя люблю. Но я тебя стукну, если твоя рука сейчас же не перекочует из моих брюк… Франц, я ведь ребенок! - Какое откровение! Так превращай нас скорее! - Это не так-то просто! Заклинание нужно в определенном размере прочесть… - В таком случае – прочтешь позже. Успеем. - Франц, не смей. Франц, дай прочесть заклинание! Фрааанц… Они успели.