Necro

Шум ливня за окнами почти заглушал негромкий писк мобильного оракула. С самого утра небо было затянуто тучами, и в воздухе висела сплошная серая пелена. Гиар не то чтобы не любил дождь, но в такие дни даже самые густые заросли в его лесу не давали надёжного укрытия и холодные капли всегда просачивались сквозь листву и падали в подставленные ладони. А сейчас над головой были пыльные, увитые старой паутиной балки заброшенного дома на окраине Лондона. После того, как сгорела Обитель, податься было совершенно некуда. Осознание этого нагоняло тоску. Оракул продолжал требовательно подавать сигналы, настойчиво добиваясь внимания хозяина. Тестамент нажал кнопку. – Ваш противник – Фауст Восьмой, – прочёл он высветившиеся на экране чёрные буквы. Гиару это не говорило ровным счётом ничего. Тот Фауст, которого он имел (не)удовольствие знать, никакого номера не носил и, даже если бы ввязался в столь сомнительное мероприятие, как Турнир Шаманов, был бы не участником, а убийственной медицинской помощью. Попытку дока в пакете в лечебных целях запихнуть двухметровый скальпель ему в… неважно, в общем, куда, парень всё ещё вспоминал с нервной дрожью. Место проведения боя – небольшое старое кладбище неподалёку отсюда – тоже не вызвало у Тестамента бури эмоций. Суеверным он не был никогда, а на могиле отца гиару и вовсе было спокойнее, чем во многих других местах. Делать было нечего. За час до начала брюнет уже находился в указанном месте. Надгробия и кресты встретили его безмолвием – как и положено месту упокоения усопших. Вокруг не было ни души. Дождь по-прежнему лил, не прекращая. Вся одежда гиара промокла насквозь, а длинные волосы напитались водой и липли к плечам. Оглядевшись и убедившись, что ещё слишком рано, Тестамент опустился на мраморную скамью, опёрся спиной о холодную стену склепа и подставил падающим с неба струям лицо, запрокинув голову и закрыв глаза. Дождь по-прежнему шумел вокруг, такой знакомый и неизменный в будущем, прошлом и настоящем. На несколько секунд гиару даже показалось, что он дома… Но чуткий слух различил среди шелеста капель звук шагов, и наваждение бесследно исчезло, унеся с собой безмятежность – в его лесу почти не бывало посторонних. Показавшегося из-за пелены дождя незнакомца в высокой шляпе и плаще встретил внимательный оценивающий взгляд рубиновых глаз. Выглядел подошедший несколько комично: из-за тульи его шляпы торчала жёлтая ромашка на тонком, согнувшемся под тяжестью венчика стебельке, шею обвивал длинный оранжевый шарф, а полы плаща топорщились, словно под ним было что-то спрятано. Правда прикреплённый к длинной рукояти прямоугольный клинок гильотины, которую парень сжимал в руке, значительно уменьшал курьёзность его облика. – Это ты Тестамент? – поинтересовался он, подойдя ближе. Гиар настороженно кивнул, не спуская с его глаз. На ярко отдающих синевой губах играла улыбка, а интонации негромкого, но достаточно высокого голоса приятного тембра явно говорили о том, что его владелец пребывает сознанием не здесь как минимум наполовину. Однако всё это не заставило Тестамента расслабиться – недооценивать противников, как бы они ни выглядели, гиар не привык. А у этого субъекта была очень странная аура, вроде бы человеческая, но пахнущая смертью. С подобным брюнету сталкиваться ещё не доводилось. – Как чудесно, что я встретил тебя, – пришелец сдёрнул шляпу, и стали видны его пронзительно-синие глаза, под которыми залегли голубовато-серые тени, такие, какие появляются от напряжённой утомительной работы сутками напролёт. Волосы парня оказались ярко-соломенного цвета. Короткие встрёпанные пряди топорщились во все стороны. Тестамент едва уловимо нахмурился. – Сегодня я – твой противник. Я Фауст Восьмой, – продолжавший говорить шаман просто лучился дружелюбием. – Пожалуйста, полегче со мной. Гиар пожал плечами – он не собирался убивать оппонента, но и поддаваться в его планы не входило – и вновь откинулся на стену. Голос Фауста и его манера выражаться качественно сводили на нет всё отмеченное сходство, и это было положительным фактором. Даже знакомая внешность уже не так мозолила глаза. Дождь по-прежнему шуршал вокруг, хотя непогода, кажется, шла на убыль – капли падали всё реже. Начал дуть прохладный ветерок, уносящий тучи прочь от этого места, однако им на смену пришли плотные серые облака, затянувшие всё небо сплошной туманной пеленой. Похолодало. – Позволь, я тебя кое с кем познакомлю, – поскольку Тестамент хранил молчание, бороться с тишиной Фаусту приходилось в одиночку. Гиар никак не отреагировал на это предложение, однако шаман так же, как чуть ранее шляпу, сдёрнул с себя шарф и промокший плащ. Под ними оказался белый лабораторный халат, левый рукав которого обвивали цепи. А на цепях висел самый настоящий скелет. – Хм? – Тестамент слегка удивлённо поднял бровь. Теперь причина неестественности ауры противника стала ему ясна. Вывод, по крайней мере, напрашивался сам собой. – Ты работаешь с мертвецами? – Совершенно верно, – улыбнулся блондин, ласково обхватив пальцами скулу черепа своей жутковатой подвески и нежным жестом погладив кость. Гильотину он при этом умудрился не только не уронить, но даже не дать оружию утратить равновесие. – Я Могильный Чародей. Ты уже наслышан обо мне? – Отнюдь, – голос гиара вновь был спокоен, хотя манеры собеседника казались ему более чем странными. – Я делаю выводы из того, что вижу. Ты хотел меня познакомить… – он на секунду задумался, – …с ней? Фауст кивнул. – Это Элайза, – произнёс он, и в его голосе прозвучала та же безграничная нежность, что была в движении рук. – Правда, она прекрасна? Тестамент окинул взглядом скелет. Он действительно был в отличном состоянии: на отшлифованных до белизны костях нельзя было найти ни единой царапины – но испытывать столь страстные чувства к останкам человека… Меж тем рука шамана, продолжавшего ласково обнимать скелет, засветилась, цепи расплелись и Элайза, распрямившись, сделала к гиару несколько шагов и положила руку ему на плечо. Тот даже не вздрогнул, спокойно взглянув в пустые чёрные глазницы. Череп клацнул зубами прямо перед его лицом. Фауст внимательно наблюдал за ними, не упуская ни одной детали. – Ты ей понравился, – улыбнулся он. – Нечасто нам встречаются такие смелые люди, как ты. – Люди? – насмешливо хмыкнул Тестамент, однако поправлять шамана не стал. – Да уж, ты действительно не встречался ещё с такими, как я. По реакции гиара можно было подумать, что он каждый вторник проводит на кладбище в окружении скелетов – на лице Тестамента невозможно было заметить ни одного признака волнения. Впрочем, он действительно не видел повода для переживаний – скелет был просто куклой и даже с гильотиной в руках не смог бы причинить ему серьёзного вреда. – Иди сюда, любовь моя, – позвал Фауст, и Элайза послушно направилась к нему. –Ах, как жаль, что ты не можешь оценить всей её красоты, – шаман прижался щекой к скуле черепа. – Она была так прекрасна при жизни: алые губы, золотистые волосы – красивее её не было никого в нашей деревне… Моими друзьями всегда были только книги, и она стала первой, кто подарил мне свою дружбу, а затем любовь. А потом её отняли у меня, – лицо некроманта погрустнело. – Но это ненадолго. Скоро я открою все тайны подземного мира и стану тем, кто сможет возвращать жизнь усопшим. – А что тебе тогда надо на Турнире? – полюбопытствовал Тестамент. На него эта истории произвела двойственное впечатление. С одной стороны ему стала понятна природа чувств шамана, и он не мог не отдать должное их силе, но с другой – было ясно, что Могильный Чародей не остановится не перед чем, чтобы достичь цели, а потому бдительность стоило удвоить, если не утроить. – Видишь ли, одних знаний недостаточно, – охотно пояснил Фауст, выпустив наконец скелет из рук. – Оживление мёртвых требует огромных затрат фуриоку. Поэтому Элайза до сих пор не со мной – она обретает плоть только на время кратких мгновений битвы. Но если я получу Короля Духов, я обрету подлинное могущество и смогу стереть границу между жизнью и смертью! А пока приходится довольствоваться малым… Гиар слушал, не перебивая. Шестое чувство предупреждало его о надвигающейся опасности, но он пока не видел ничего, что могло бы ею стать. До битвы оставалось ещё не менее получаса. – Видишь ли, с помощью определённых приёмов можно перелить жизнь одного существа в другое, – проговорил Фауст. – И тем самым воскресить мою дорогую Элайзу на несколько часов. – Вот как, – лицо Тестамента не изменилось, но он приготовился к обороне. Что будет дальше, гиар уже догадывался. – Не хочешь поучаствовать в моём эксперименте? – тем же милым тоном поинтересовался Фауст. – Обещаю, больно будет лишь первый час, а потом ты уже перестанешь что-либо чувствовать. – Не думаю, что мне по душе такая перспектива, – гиар прислушался к оракулу, но тот, естественно, молчал. – Как жаль… – некромант вздохнул. – Для моих опытов так сложно найти добровольца, – Могильный Чародей чуть отступил, оказавшись за спиной у скелета и вручив оружие ему. – Но эти эксперименты слишком важны для нас, чтобы я позволил твоему несогласию помешать им, – он воздел руки и скороговоркой забормотал. – О духи усопших, вернитесь назад. Тела обретите, что сгинули в Ад. Заклинаю вас Тёмными искусствами, восстаньте! Подчинитесь Фаусту Восьмому! Тестамент вскочил сразу же, едва заклинание начало звучать. Ещё секундой позже в его руках оказалась коса. Однако взглянув на стоящую в боевой стойке Элайзу, гиар справедливо решил, что шаман всё равно успеет закончить свой призыв до того, как он до него доберётся, вне зависимости от выбранного способа. Земля под ногами задрожала. Недолгое замешательство обернулось для гиара тем, что вылезшие из могил по зову своего повелителя скелеты крепко вцепились в него своими костлявыми дланями, мешая двигаться, а им на помощь поднимались всё новые и новые умертвия. – И только-то? – поинтересовался Тестамент, когда всё кладбище встало вокруг него кольцом. – Ты правда думаешь, что твои куколки меня удержат? Гиар резко рванулся, стряхивая с себя нападавших, и широко взмахнул косой, повернувшись вокруг своей оси. Скелеты, попавшие под лезвие, рассыпались грудой костей. Один череп откатился под ноги к некроманту. Шаман поднял его и укоризненно посмотрел на Тестамента: – Как грубо, – констатировал он. – Ты снёс ему башку и не предупредил его об этом хотя бы из вежливости. Вот теперь я окончательно разозлился, – хотя по задумчивому тону Фауста это не было заметно. – Ребята, проучите его! Могильный Чародей щёлкнул пальцами, и кости взмыли в воздух, воссоздавая разрубленные скелеты, которые вновь бросились в атаку. Гиар машинально закрылся косой и вновь парой ударов превратил их в мусор. С довольной усмешкой Фауст повторил свой жест. Тестамент окинул восставшее воинство быстрым взглядом и поставил блок. Коварная тактика некроманта стала ему понятна, но тратить силы на противостояние в таком ключе до того, как официально объявят бой, гиар не намеревался. Разумнее всего было бы телепортировать подальше отсюда и просто подождать, вернувшись за минуту или две до стартового сигнала. Но Тестаменту претила даже мысль о том, что он сбежит от жалкого человека. – Ладно… – пробормотал гиар. – Посмотрим, что ты будешь делать дальше. Брюнет опустил косу, и та втянулась обратно в его руку. Скелеты тут же пригвоздили его к месту, но он больше не сопротивлялся. Наблюдавший за этой битвой чуть издали Могильный Чародей махнул рукой, и часть умертвий, не занятых удержанием Тестамента, рассыпалась, а из их костей собралось надгробие, чуть превосходящее его по высоте. К нему скелеты, повинуясь команде шамана, пленника и поволокли. Однако спокойно-равнодушное выражение не покинуло лица гиара даже тогда, когда выдвинувшиеся из костяной плиты пальцы накрепко приковали его к ней. – Кому-то для того, чтобы поколебать чужое согласие, нужна целая армия, – промурлыкал Фауст, направляясь к нему. – А мне достаточно бригады скелетиков. Тестамент промолчал. Он сознавал, что рискует, поступая так, но собирался не играть на руку противнику, а преподать тому урок. Меж тем Фауст подошёл к надгробию вплотную. Элайза последовала за ним. Тем же жестом, коим незадолго до этого обнимал скелет, Могильный Чародей обхватил подбородок гиара и повернул его лицо к себе. – Тебе удобно? – поинтересовался он. – Давай поменяемся – и узнаешь, – предложил брюнет. Оковы, непрочные на вид, держали на удивление крепко. – Не могу, я должен провести исследование, а это очень неудобно делать, когда у тебя связаны руки, – добродушно улыбнулся Фауст. Тестамент фыркнул и отвернулся. – Не расстраивайся, – утешил его шаман. – Это жертва во имя науки и любви. Взываю к силе тех, кто более не с нами, – провозгласил он. – Ко мне призраки великой тьмы, вас зовёт ваш хозяин! На пальцах Могильного Чародея из ниоткуда материализовались перстни в виде черепов, а его руки засветились призрачным зелёным светом. Тестамент краем глаза сосредоточенно наблюдал за процессом. Его расчёты оправдались – люди всё же были достаточно предсказуемы в манере поведения – и теперь главным было не пропустить нужный момент. – Приготовься, будет немного больно, – Фауст осторожно кончиками пальцев прикоснулся к груди гиара, слегка нажал… Раскинутые руки были кстати, обеспечивая необходимый жест. Тело Тестамента распалось кровавой волной, стекая с надгробия, проскальзывая по земле под ногами до крайности изумлённого некроманта, оставляя крохотные частицы себя пробираться сквозь одежду и ядом впиваться в плоть противника. Вновь человеческий облик гиар обрёл за спиной Повелителя Могил. Фауст резко развернулся, отступая к костяному надгробию. – Как ты это сделал?!.. – широко распахнутые глаза занимали половину лица блондина. Синхронный писк оракулов, сообщающих, что скоро будет подан сигнал к началу, отвлёк внимание обоих, избавив Тестамента от необходимости отвечать. Только что пришедший судья недоумевал, почему шаманы приступили к бою раньше срока, но он не имел права вмешиваться в поединок, оставаясь наблюдателем. Так что ему приходилось лишь строить догадки на сей счёт. – Что ж, прервёмся ненадолго, – Фауст нахмурился. От его прежней добродушной безмятежности не осталось и следа. Теперь некромант и правда был зол, как всегда, когда что-то мешало его работе. Сильнее этого Фауста раздражала только критика в адрес его любимой, но Тестаменту и в голову бы не пришло оскорблять Элайзу и чувства некроманта к ней. – А затем, раз ты срываешь мои исследования, Элайза покончит с тобой. На старт, – прошипел он, не отрывая взгляд от экрана оракула, – внимание… Маршшшшшш… Тестамент взмахнул косой, вновь появившейся в его ладони. – Выложись до предела, – посоветовал он. – Я больше не буду сдерживаться. Могильный Чародей вскинул руку, скелеты вновь сомкнули строй и двинулись на гиара. Однако тот прекрасно знал, кто его настоящий противник, и не собирался тратить время попусту. Три стремительных круговых удара – и от наступавшей армады осталась труха. Фауст вздрогнул. Впервые за свою жизнь он видел, чтобы оружием владели с таким мастерством. – Духи, восстаньте, – шаман решил, что пора сменить тактику. – К свету идите, в битву эту скорее вступите, – Тестамент неумолимо приближался, но Могильный Чародей тоже достиг вершин в своём искусстве. – Силой единой пройдём до небес, – отовсюду разрубленные и целые кости стремительно взмывали в воздух. – Покажем нахалу Кладбищенский Пресс! Удар полностью оправдывал своё название. Едва Фауст закончил, как вся груда с немыслимой скоростью обрушилась на Тестамента, погребая под собой и стремясь раздавить противника. Тот усмехнулся, спокойно наблюдая за лавиной, спускающейся с небес. Первые косточки гиар играючи отбил косой, а затем вскинул оружие над головой, и его на несколько необходимых секунд окутала светящаяся зелёным сфера, с лёгкостью выдержавшая натиск. Безукоризненная защита имела всего один недостаток, тратя достаточно много сил. Впрочем, Тестамент не поддерживал её долго и утомлённым не выглядел. В отличие от своего оппонента. Фауст опирался на плечо Элайзы и пытался отдышаться. По расчётам шамана у него должно было остаться достаточно фуриоку для продолжения битвы, но практика расходилась с теорией – Повелитель Могил даже не был уверен, что сможет создать сверхдушу. И это было странно. Он всегда рассчитывал свои силы, используя коварную тактику изматывания противника там, где не мог победить простым превосходством, но в этот раз всё было иначе. Некромант чувствовал, как фуриоку тает, несмотря на то, что сейчас он вообще не использовал контроль. – Что происходит? – он с трудом удерживался на ногах, цепляясь за скользящие под пальцами кости. В голосе шамана звучали растерянность и отчаяние. – Это действует моя сила, – Тестамент спокойно стоял напротив, небрежно удерживая в руках косу, но было не похоже, чтобы он собирался добить ослабевшего противника. – Твоя …сила? – переспросил тот. Тестамент кивнул. – Моя кровь при надлежащем применении обретает свойство вытягивать жизнь из того, кто её получил, – спокойно пояснил он. – Полу…чил?... Понимание пришло, подобно вспышке – шаман вспомнил едва ощутимое покалывание магии возле надгробия, на которое прежде не обратил внимания. – Не беспокойся, скоро этот эффект пройдёт, – коса исчезла из рук гиара. – Однако сейчас ты едва ли сможешь сражаться. Фауст ещё раз внимательно взглянул на него, перенаправив остатки фуриоку к глазам. – Я ошибся, назвав тебя человеком… – вздохнул он. – Мне следовало заметить раньше. – Я гиар, – уточнил Тестамент. – И моё присутствие здесь выходит за рамки обычных обстоятельств. – Да уж… Элайза пошатнулась и с тихим шорохом осела на землю. Фауст рухнул на колени вместе с ней и прижал скелет к груди. Бесполезное теперь оружие упало рядом. – Прости, любовь моя… я проиграл… Словно в подтверждение слов шамана пискнули оракулы, однако никто не стал смотреть на экран – оба и так прекрасно знали, какой вердикт прочтут там. Вконец озадаченный судья убрался восвояси. – Но у нас остался ещё один раунд. Потерпи ещё немного, любимая, скоро мы будем вместе. Я ни за что не сдамся, обещаю тебе… Тестамент молча стоял, скрестив руки на груди и не спуская взгляд с поверженного противника. Привычное надменно-презрительное «Что за роскошь!» застряло в горле – гиар отчего-то не чувствовал себя победителем. Повелитель Могил был человеком. Одним из тех, кого Тестамент презирал и ненавидел. Фауст коварством пытался выиграть поединок, в котором надлежало побеждать честно. Он поплатился за это безоговорочным поражением, потеряв всё фуриоку до последней капли. Справедливость. Наказание за обман. Фауст пытался использовать его как материал для опытов, желая в буквальном смысле забрать его жизнь. Глупец, слишком поздно осознавший, с кем связался… За это гиару даже не хотелось выставлять счёт. В его прошлом и так было довольно смертей. Некромант продолжал сидеть на мокрой земле, обнимая свой скелет и шепча нежные слова утешения останкам той, которую до сих пор любил. Только сейчас Тестамент заметил, что грудь и живот парня пересекают два косых шва, а кожа между ними пепельно-серого, неживого цвета. Голова шамана была низко опущена, и растрёпанные волосы отбрасывали на лицо густую тень. Глядя в пустые мёртвые глазницы, он клялся сделать всё, чтобы вернуть свою Элайзу назад. Такой жалкий. Такой растерянный. Такой верный… Вновь вспомнился Кай, так же верящий в свою недостижимую цель навести в мире порядок и принести справедливость без исключения всем. Этот блондин с синими глазами был убийцей. И немного психом. Он искал своё счастье, не считаясь с людьми. По справедливости… его бы просто посадили. Вот кисть шамана нашарила древко гильотины и, используя оружие как трость, он медленно поднялся. Сделав несколько шагов, наклонился, левой рукой неловко подобрал свой плащ, на котором дождь и свежая земля оставили коричневато-бурые пятна. Гильотина, выскользнув из пальцев, вновь оказалась на земле. Некромант пару секунд заторможено смотрел на неё, затем перебросил плащ через локоть, кое-как обернул вокруг шеи свой мятый оранжевый шарф, водрузил на голову шляпу, так и не лишившуюся глупого цветка. Покончив с этим, вновь стиснул гильотину в кулаке, окончательно перепачкав белую перчатку, и отодрал оружие от грязи. В правой руке Фауст всё это время продолжал бережно держать скелет. Вот некромант устало двинулся к Тестаменту, поравнялся с ним… И прошёл мимо, мерным шагом направляясь к кладбищенским воротам. Под ногами повелителя скелетов негромко хрустели кости, совсем недавно бывшие его подданными. В душе гиара шевельнулось что-то, похожее на отголосок давно забытого то ли чувства, то ли желания. – Я вернусь завтра в полдень, – Тестамент не повернул головы, но его голос был отлично слышен на всём кладбище. – Хочешь помощи – приходи. Я дам тебе урок.