Necro

На кладбище ничто не напоминало о вчерашнем ливне. Даже рыхлая земля, вчера впитавшая в себя достаточно влаги, чтобы превратиться в липкую грязь, уже просохла. На ветру шевелились лепестки уцелевших бумажных цветов. Тестамент сидел на той же скамеечке возле склепа и ждал. Полдень миновал несколько минут назад, но брюнет счёл возможным добавить время на форсмажоры. Вскоре вдалеке показалась светлая фигура Могильного Чародея с оранжевым пятном неизменного шарфа. – Опаздываешь, – бросил гиар, когда парень приблизился. Фауст, привыкший работать с ночи до утра, виновато улыбнулся и развёл руками, в одной из которых была привычно зажата гильотина, а в другой оказался коричневый саквояж: – Я прошу прощения. Устав от косых взглядов – прочие жильцы и персонал гостиницы, в которой остановился некромант, не переходили дозволенных приличий, просто Могильный Чародей буквально спиной чувствовал подобное – он собрал вещи и решил временно переехать на это кладбище. – Выселение оказалось более длительной процедурой, чем я предполагал. – Хм? – Тестамент чуть приподнял бровь, однако не стал выспрашивать подробности, вместо этого просто кивнув. – Хорошо. На этот раз я тебя прощу. Готовься. Фауст кивнул и, сделав несколько шагов, исчез из поля гиара. На слух тот мог определить, что Повелитель Могил направился к ближайшему надгробию. Тестамент вновь откинулся на спинку скамьи. Бывший истребитель человечества так толком и не разобрался, почему взялся помогать этому шаману. Альтруистом гиар не был. От повышения квалификации того, с кем, возможно, ещё придётся сразиться, не получал ровным счётом ничего, кроме проблем. Склонностью вмешиваться в жизни людей, исправляя их, тоже не страдал. На благодарность в любой её форме… не рассчитывал вовсе. И всё же Могильный Чародей сумел если не снискать расположение Тестамента, то заставить его собой заинтересоваться. Проиграв свой бой, нечестный – они оба это понимали – по своей сути, некромант не стал ничего требовать или просить. И проклинать, хотя ему победа в этом глупом поединке была нужнее во множество раз – тоже. Он просто поднялся и двинулся дальше. Так, как сумел, медленно, кое-как, но сам. Без чужой поддержки. Жалкий человек на поверку оказался не таким уж жалким, и гиар, не понаслышке знающий, каково это – вставать после поражения, не мог не отдать этому должное. Или истинная причина всё же крылась в другом? Изгои помогают друг другу, ведь остальные ополчились против них. А что Фауст Восьмой вступил на путь, который общество не примет, Тестамент уяснил, едва тот начал говорить о себе. Ещё не мертвец, уже не живой в полной мере, добровольно выбравший эту стезю, ради достижения единственной цели. Другого пути уже не было, и он боролся с самой смертью и целым миром в придачу за свою обречённую, недоступную, осмеянную и проклятую всеми любовь, испробовав все средства и остановившись на последнем. Это вызывало у гиара глубокое чувство уважения, смешанного со жгучей тоской по прошлому. Он понимал некроманта… Некогда он сам тоже поднял косу, чтобы биться против всех ради одной невинной девушки, что единственная принесла в его жизнь смысл и свет. Но когда она захотела, Тестамент просто позволил ей уйти. Была ли это его ошибка? Шторм не заставить прекратиться, лишь смиренно обнажив голову перед ним… Гиар тряхнул головой, прогоняя мысли о минувшем. Бесполезно. Сейчас всё равно уже не исправить ничего. На периферии зрения мелькнула человеческая фигура, и Тестамент окончательно переключился на реальный мир. – Ты готов? – он взглянул на шамана, уже успевшего избавиться от плаща, шарфа и прочих ненужных в бою вещей. Фауст кивнул. – Тогда начнём. – Восстань, Элайза! – цепи расплелись, и скелет окутался сиянием, наполнявшего его фуриоку. – Восстань! Вскоре перед Тестаментом стояла очаровательная белокурая девушка с длинными вьющимися волосами и такими же голубыми, как у самого Фауста, глазами, одетая в скромное платье медсестры. Повелитель Могил нежно обнял её за талию и прижался к ней: – Здравствуй, любовь моя. Правда, она прекрасна? – он повернулся к Тестаменту. – Тебе виднее, – хмыкнул тот. Гиар ничего ошеломляющего в девушке не находил, она лишь немного напомнила ему одну ассасинку, которую он в своё время видел на Турнире. Миллию. Та, к слову, была неплохим бойцом… – Не отвлекайся, – это был хороший совет и некроманту, и самому себе. – Что это было? – Я призвал сверхдушу, – пояснил огорошенный таким вопросом Фауст. – Затратив на это почти полминуты и вложив в процесс большую часть имеющихся сил, – оценил гиар и качнул головой. – Плохо, очень плохо. Ты правда думаешь, что все противники на поле боя будут столько ждать? Некромант задумался. В принципе, обычно противникам, замученным скелетами, было не до того – они радовались любой передышке, но не далее как вчера Тестамент с лёгкостью продемонстрировал ему альтернативный вариант. – Другие шаманы тратят примерно столько же на создание своих сверхдуш, – осторожно отозвался он. – Это не повод опускаться до их уровня, – гиар был неумолим. – Смотри, – он взмахнул рукой, и в его ладони появилась рукоять косы, практически мгновенно обзаведшаяся и лезвием. – Чувствуешь разницу? Фауст кивнул. Он понимал, что Тестамент издевается не специально, но уроки гиара оказались очень горькими на вкус. – Твоих скелетов и Кладбищенский Пресс я уже видел, так что не будем тратить время на повторение, – бывший волонтёр Джастис окинул оценивающим взглядом стоящую неподвижно девушку. – Что умеет она? Нападай. – Элайза, вперёд! – услышав такую команду, Тестамент поморщился. – Удар гильотиной! Блондинка метнулась к противнику и, широко размахнувшись, опустила клинок. Гиар, не особо напрягаясь, подставил косу. Сталь зазвенела о сталь. Натиск не был слабым даже по меркам нечеловека, но чтобы заставить Тестамента поколебаться, этого было недостаточно. Девушка продолжала нападать, повинуясь командам своего шамана, но лезвие гильотины ни разу даже не коснулось гиара. – Довольно, – произнёс он через пару минут. – Элайза не воин, да и ты скорее учёный, чем боец. Блондинка остановилась, и Фауст вопросительно уставился на гиара. Тестамент тяжело вздохнул. «И с помощью этого ты прошёл в Турнир, – с трудом удержавшись от того, чтобы разбить себе лицо своей же рукой, он направился к шаману. – Может, как некромант ты и талантлив, но я видел детей, которые сражались лучше тебя…» – Как следствие вышесказанного низкая техника владения оружием и никудышная защита, – подвёл итог гиар. – Если твоя Элайза ещё худо-бедно может как-то за себя постоять, то ты сам – просто живая мишень. Что-нибудь ещё умеешь? – Могильный Чародей грустно кивнул. – Показать сможешь? Тот прикинул оставшиеся силы: – Да, фуриоку должно хватить. Элайза перестала сиять и вновь стала обычным скелетом, зато прочие кости, разбросанные вокруг с прошлой битвы, начали собираться в один огромный остов. На сей раз некромант обошёлся без стихов. – Пф, – Тестамент смерил громадину презрительным взглядом. – Думаешь заменить качество размером? Прежде, чем шаман успел ответить, гиар оттолкнулся от земли и взмахнул косой. Пара быстрых диагональных движений остро отточенным лезвием отсекла скелету-великану руки прежде, чем он успел что-то предпринять, а любимый Тестаментом круговой удар превратил в щепки остальное. Красиво приземлившись на громко хрустнувший под ногами череп, гиар опустил косу. – Никуда не годится, – ровным голосом прокомментировал он. – Не говоря уже о том, что в нужный момент у тебя может не оказаться под рукой такого количества костей. Фауст вздохнул. Краткий поединок с Тестаментом измотал его больше, чем отборочный раунд с судьёй, не говоря уже о наглядной демонстрации бесполезности всех собственных боевых техник. О последнем стоило задуматься особенно серьёзно. – Я совсем безнадёжен? – поинтересовался некромант. – Если задаёшь такой вопрос, значит, шанс ещё остался, – утешил его гиар. – К тому же, в поединке со мной ты выбрал единственную разумную при таких приёмах тактику, а значит хотя бы с логикой у тебя всё в порядке. Хочется верить, что с мозгами тоже. Передохни немного, потом мы продолжим. Повелитель Могил послушно сел на землю и откинулся на чью-то надгробную плиту. В глазах некроманта отражалось небо, и сложно было сказать, где синева была более совершенной. Помедлив, гиар опустился рядом. – Чем я могу отплатить за твою помощь? – негромко спросил его Фауст. Тестамент скользнул взглядом по его усталому лицу, чью бледность подчёркивали глубокие залёгшие под глазами тени, и внезапно подумал, что если бы он умел воскрешать из мёртвых, то вернул бы Элайзу к жизни. Просто чтобы этому человеку не надо было больше сражаться. – Мне ничего от тебя не нужно, – так же негромко отозвался гиар. – Не думай об этом. Глаза Могильного Чародея дрогнули, удивлённо расширяясь. Он повернулся к собеседнику, в свою очередь разглядывая его лицо. – Я пытался убить тебя… – в задумчивом голосе не было слышно ни тени раскаяния. – Не ты первый, – Тестамент усмехнулся. – Не ты будешь последним... Некромант чуть склонил голову. – Тебя не пугает смерть? Гиар чуть приподнял бровь, то ли удивившись вопросу, то ли найдя его забавным. – Нет…– проговорил он. – Существуют куда более страшные вещи. А смерть – это всего лишь мгновение. В ней нечего бояться. Фауст хотел было сказать что-то, не то споря, не то уточняя, но передумал и промолчал. – Почему ты решил помочь мне, Тестамент? – поинтересовался он, парой минут спустя. Гиар отвёл взгляд и уставился в небо. Синее. Её волосы были почти такого же оттенка. И едва уловимо отливали золотом в ярких солнечных лучах. Она любила людей, самоотверженно и безнадёжно, словно компенсируя ту ненависть, что несли в мир остальные гиары. И он тоже… Тестамент вздохнул. – Мне сложно будет ответить на твой вопрос, Фауст – проговорил он. – Это долгая и тёмная история. Она тебе не нужна. Если хочешь ответа, считай это моим запоздалым реквиемом по давно утраченной мечте. Повелитель Могил вздрогнул и крепче прижал к груди скелет своей любимой, безмолвно повторяя свою клятву ей. Больше пытаться разговорить умолкнувшего гиара он не пытался. – Вот что, – брюнет наконец нарушил молчание сам. – Твой решающий бой может начаться в любую минуту, и у меня нет времени учить тебя оружейной технике, начиная с азов. – Я это понимаю, – кивнул некромант. – Но я должен выиграть, иначе мне придётся покинуть Турнир. – Победа достигается превосходством над соперником, – озвучил очевидное гиар. – Стало быть, ты должен думать, как получить его. – Элайза… – начал было Фауст. – …в бою всего лишь марионетка, – довольно резко оборвал его Тестамент. – Которую ты даже не способен использовать с достаточной эффективностью! – Не смей оскорблять мою Элайзу! – взвился некромант, и его лицо мгновенно перекосило от ярости. В следующую секунду Могильный Чародей оказался на ногах, сжимая кулаки и скрипя зубами. – Иначе я заставлю тебя заплатить за это! Гиар даже не подумал шевелиться, оставаясь всё таким же нечеловечески спокойным. Мгновенно выскользнувший из-под его ног фиолетовый монстрик раскрыл пасть и протаранил не успевшего отскочить некроманта. Фауст рухнул обратно на землю, а экзебист скрылся там же, откуда появился. – Остыл? – с изрядной долей насмешки поинтересовался Тестамент. – Или нужны ещё подтверждения? – шаман несколько сник, а гиар продолжил уже без яда в голосе. – Фауст, ты пытаешь быть мастером марионеток. Пойми, тот, кто использует в битве кого-то вместо себя, в первую очередь должен думать о том, как достать противника, а не о сохранности саммонов и кукол. Сломанную марионетку можно легко починить или заменить. Сломанного человека с такой лёгкостью не исправишь. Фауст вздохнул. Новые вспышки ярости больше не застили его рассудок – некромант уже понял, что собеседник не пытался оскорбить его или его возлюбленную. Но слышать подобное всё равно было ему неприятно. – Элайза – не марионетка, Тестамент, не говори о ней так, – попросил некромант. Он вновь обнял скелет своей жены, ласково прижимая его к себе. – Я люблю её. Я не позволю, чтобы ей причиняли вред! – Тогда ты серьёзно ошибся с выбором специализации, – констатировал гиар. – Не хочешь, чтобы в бою пострадала она – сражайся сам. Доставаться тогда тоже будет тебе. Ты владеешь гильотиной или таскаешь её с собой для красоты? – Я могу повторить все удары Элайзы, – отозвался Фауст. – Не ахти, – честно сообщил ему брюнет и нахмурился. – Но всё же лучше, чем ничего. По крайней мере, с какой стороны браться за оружие, ты знаешь. Я покажу тебе несколько своих приёмов, если успеешь их освоить, они тебе пригодятся. – Спасибо… Но Тестамент не был склонен выслушивать благодарности. – Потом скажешь, если что-то выйдет, – отмахнулся он. – А сейчас не трать время на бессмысленную болтовню. Далее. Оружие такого типа само по себе имеет ряд недостатков, и их надо чем-то компенсировать. Ты должен сравняться со мной по скорости и силе или превзойти, если хочешь выиграть. – Сравняться… – шаман задумался. – Превзойти… Хм, а почему, собственно, нет? Я же могу заменить сломанную кость и, используя фуриоку, ускорить её вживление… Значит, и характеристики собственного тела с его помощью вполне можно приподнять, – в Фаусте стремительно пробуждался учёный. – Человек всё равно не раскрывает свой потенциал на сто процентов естественным путём. И почему я не подумал об этом раньше? Видимо зациклился на классическом бою, построенном на управлении усопшими, – честно ответил он на собственный вопрос. – И не учёл альтернатив. А ведь использовать собственное тело как проводник фуриоку – это же так просто… И я действительно смогу биться сам! Но тогда Элайза… Гиар, вновь услышав это имя, тяжело вздохнул и отчётливо скрипнул зубами. – Тестамент… – голос Фауста стал едва ли не умоляющим. – Пойми, мне нет смысла сражаться без неё. Я начал всё это, чтобы смерть не заставила нас расстаться! Мы должны быть вместе… вмес…те… Так, подожди… – в голову некроманту забрела интересная идея, – а если… – он быстро прикинул в уме перспективу. – Конечно! Вдобавок это решит и проблему защиты. Некромант вскочил, и скелет его возлюбленной засиял зелёным, стремительно наполняясь фуриоку. За время отдыха и беседы резервы Могильного Чародея уже успели достаточно восстановиться. Цепи расплелись, и кости стали менять форму, облекая Фауста в некое подобие костяных доспехов. Тело шамана, правда, они прикрывали едва ли на четверть, однако у того были свои мысли по поводу эффективности такой защиты. Когда тот закончил, Тестамент окинул результат оценивающим взглядом. – Уже кое-что. Хотя если бы я с тобой всерьёз дрался, ты был бы уже проклят пару раз, а экзебисты успели неплохо отобедать. – В следующий раз я справлюсь быстрее, – уверенно заявил некромант. – Сейчас я потратил много времени на концепт и подгонку, но больше этого не потребуется. – Хорошо, – гиар тоже поднялся, и в его руки упала коса. – Тогда покажи мне, как сильна ваша любовь. Фауст кивнул и поднял с земли гильотину. Бой вышел зрелищным, но коротким. Доспехи дали требуемый результат, но контролировать их оказалось сложнее, чем рассчитывал Повелитель Могил, применяя такую технику. Панцирь потреблял почти столько же энергии, сколько и полноценная сверхдуша, а любой манёвр требовал от шамана дополнительных затрат. Так что, несмотря на то, что Тестамент ограничился самыми элементарными приёмами, бой кончился тем, что древко гильотины с хрустом переломилось в руках некроманта, а сам он рухнул на колени, вновь полностью истощив запас фуриоку. Доспехи осыпались вокруг грудой костей. – Статичная структура, – не успев толком отдышаться, Фауст принялся за анализ, не заботясь о том, понимает его гиар или нет. – Проблема в ней. Слишком тяжело поддерживать… – речь шамана захлебнулся кашлем. – В любом случае это лучше, чем было, – Тестамент опустился возле него и протянул флягу с водой. – По крайней мере, теперь я вижу потенциал, – закончил мысль гиар. Некромант взял флягу, благодарно кивнув, и жадно припал к горлышку. – Надо обеспечить стабильность без моего непосредственного вмешательства, – договорил он, напившись и немного придя в себя. – Тогда энергию можно будет тратить более разумно. – Ты не привык носить броню, – заметил гиар. – Она сковывает тебя. Фауст кивнул. – Над техникой ещё предстоит работать, – согласился он. – Дай мне немного времени, и я справлюсь с этим. – Тогда на сегодня всё, – Тестамент поднялся. – Завтра на этом же месте в то же время. Гиар скрестил руки на груди и исчез. Фауст проводил глазами медленно истаивающий в воздухе череп и растянулся на земле. Сил шевелиться не было абсолютно – он знал, что после таких нагрузок фуриоку восстановится не раньше, чем через несколько часов. Однако мозг учёного требовал работы. – Значит, пока ограничусь теорией, – пробормотал он. Кладбище было пустынно, и некромант по старой привычке думал вслух. В дискуссиях с собой иногда рождались неожиданные решения. – Доспехи следовало бы перестроить и упростить, – это был самый очевидный момент, и Повелитель Могил начал с него. – На качестве защиты это не скажется, но сократит расход фуриоку, да и носить будет удобнее. Но останутся кости… хммм… пожалуй, можно будет укрепить ими гильотину, – нашёл выход он. – Удары станут сильнее, и появится возможность полноценно комбинировать их с энергетическими атаками, хотя в целом это изменит баланс оружия. С другой стороны, я буду лучше его чувствовать. Необходимо проверить, прежде чем вносить дальнейшие коррективы, – решил Фауст. – Броня… Она даже в облегчённом варианте потребует от меня постоянной поддержки. Нужна основа, к которой её можно было бы привязать, это обеспечит структуре самодостаточность. Но не натягивать же мне, в самом деле, латы поверх халата… – представив такую композицию, блондин фыркнул. – Нет уж. А сам халат? Тоже нет, слишком непрочно получится, – развенчал он собственную идею. – Тогда уж лучше на себя замкнуть. И получится двойной проводник из моих костей и её… Все проблемы в виде сложностей распределения фуриоку, нахождения баланса и прочих специфических нюансов строем встали перед некромантом, и он нахмурился. – …нехорошо. Если бы у него было больше времени, он попытался бы решить эту задачу хотя бы из интереса, хотя чутьё учёного подсказывало, что, если копать в этом направлении, то кое-что полезное для практики он тоже может найти. Но времени не было – то, что мобильный оракул ещё молчал, можно было считать настоящим чудом. И приходилось искать другие, более простые для реализации способы. – А если срастить кости Элайзы с моими собственными?.. – продолжил размышления Фауст. – Хмммм… По идее, доспехи должны будут перестать меня стеснять, а кроме того напряжение на кости уменьшится. Это хорошо... Это стоит попробовать… Могильный Чародей поднялся. Он уже успел передохнуть, и был готов экспериментировать, но прежде следовало привести оружие в порядок. Подходящих деревьев поблизости не было, зато в избытке хватало другого материала, и некромант заменил разрубленное деревянное древко костяным, призвав на помощь своё искусство. Когда эта работа была окончена, он несколько раз взмахнул гильотиной, и отточенное лезвие со свистом рассекло воздух. – Прекрасно, – удовлетворённо кивнул шаман, сбрасывая на землю халат. – А теперь приступим к дальнейшим исследованиям. Иди ко мне, моя возлюбленная, и соединись со мной! Скелет Элайзы начал мерцать, и кости, взлетев в воздух, устремились к некроманту, движимые силой его фуриоку. Но едва они заняли положенные места и тонкие отростки начали проникать в его тело, как Фауст вскрикнул и потерял контроль, согнувшись в три погибели и едва устояв на ногах. Процедура оказалась пыткой, равных которой не изобрела даже изощрённая Инквизиция. – Дьявол, – он скрипнул зубами, пытаясь выпрямиться. Из многочисленных ранок сочилась кровь. Столь резко оборвав процесс, Могильный Чародей даже не подумал о том, что об этом надо позаботиться. – Я стал рассеян. Уже столько времени прошло… Кое-как добравшись до аккуратно уложенного на чью-то мраморную плиту чемоданчика, он открыл его и вытащил оттуда шприц и ампулу с каким-то прозрачным раствором. Привычным жестом отломив стеклянное горлышко, шаман набрал десять кубиков и, закатав рукав, воткнул в вену иглу. Лекарство, а точнее наркотик, ибо в ампуле было не что иное, как морфин, подействовало быстро, и Фауст облегчённо выдохнул. Боль наконец ушла, и он знал, что она не вернётся в ближайшие часы. Сунув использованный инструментарий в специальное отделение, некромант закрыл чемоданчик и, убрав его на прежнее место, пошёл обратно. – Попробуем ещё раз, – пробормотал он. Эта попытка оказалась более успешной. Кости быстро встали на те же места, попутно остановив кровотечение, а учитывая идентичность группы крови шамана и его возлюбленной, соединение установилось легко и казалось на редкость прочным. – Ну что, Элайза, посмотрим, на что мы теперь способны? – череп, естественно, промолчал, но Фауст давно считал это знаком согласия. Сделав пару шагов, некромант плавно перешёл в стойку на двух руках, затем на одной, а затем, с силой оттолкнувшись, выполнил элегантное сальто и приземлился на ноги. Тело – и доспехи, частью коего они стали – слушалось идеально, не доставляя более проблем, и Могильный Чародей чувствовал себя готовым на любые свершения. Однако мастером рукопашной он никогда не был. – Теперь, любовь моя, займёмся оружием, – он поддел ногой гильотину, и её древко привычно легло ему в ладонь. Оружие казалась непривычно лёгким, и Фауст даже порадовался, что апгрейд утяжелит его. Короткий жест свободной рукой, и оставшиеся кости присоединились к гильотине, значительно укрепив её. Некроманту очень хотелось испытать технику в действии, но гиар уже ушёл, так что ему пришлось ограничиться боем с тенью. То ли тень была слабым соперником, то ли использование фуриоку в таком ключе стало более рациональным, но после часа фехтования с воображаемым противником, шаман всё ещё чувствовал себя неплохо. Оставшиеся силы он потратил на совершенствование энергетических атак, решив, что общепринятые удары такого плана – не более чем напрасная трата фуриоку, которое можно использовать куда более рационально. К сожалению, проверить эффективность достигнутых результатов было опять же не на ком. Вновь доведя себя до полного изнеможения, Фауст рухнул на землю и почти мгновенно отключился. Снилась ему его возлюбленная Элайза, воскресшая и нежно обнимающая своего спасителя. Проснулся некромант от того, что кто-то тряс его за плечи. Удостоверившись, что тот, наконец, открыл глаза, Тестамент отпустил его и выпрямился. – Доброе утро, – усмехнулся он. – Доброе… – Повелитель Могил сел, ещё не очень хорошо соображая, что происходит. – А что ты тут делаешь в такую рань? – Уже полдень, – гиар, прищурившись, смотрел на него. – Не может быть… – некромант вскочил, на ходу протирая глаза и пытаясь пятернёй пригладить растрёпанные волосы. – Я что, вчера настолько переусердствовал с экспериментами? Тестамент пожал плечами. – Ладно, неважно, – улыбнулся некромант. – Я готов показать, чего добился. – Тогда приступим, – в руке гиара появилась коса. Шаман поднял гильотину, и кости Элайзы, лежащие на земле неподалёку, облекли его в доспехи. На экипировку он затратил всего-то на секунду больше, чем сам Тестамент. – Прогресс налицо, – хмыкнул тот, проворачивая оружие в руке. – Молодец. Фауст кивнул и атаковал со всей доступной ему скоростью. Гиар парировал удар, отметив про себя, что если бы юный некромант был более техничен, то выполнять блок оказалось бы гораздо сложнее. Лезвия высекли искры при столкновении и заскрежетали друг о друга. «А из него может выйти толк, – подумал брюнет, уворачиваясь от следующего удара и контратакуя. – Вот сейчас он уже похож на бойца». Какое-то время они кружили по поляне, обмениваясь выпадами. Некромант оказался внимательным учеником и пытался повторить понравившиеся приёмы, Тестамент указывал ему на совсем уж грубые ошибки исполнения, и шаман пытался исправиться. – Вижу, рациональность использования энергии ты тоже увеличил, – гиар пригнулся, пропуская лезвие гильотины над головой, и его коса описала низкий полукруг, целясь противнику в грудь, но тот подставил рукоять своего оружия. В прошлый раз это закончилось сломанным древком, однако костяная, мерцающая зелёным броня с честью выдержала испытание на прочность. – Хм, твои умения начинают впечатлять. Пожалуй, я перестану сдерживаться. – Как хочешь, – шаман был предельно сосредоточен. – У меня тоже есть ещё пара козырей в кармане. – И джокер в рукаве? – хмыкнул Тестамент. – Кто знает, – улыбнулся Фауст. Гиар улыбнулся в ответ и призвал экзебиста. Уже эта схватка была достойным реваншем за первый бой с некромантом, вне зависимости от того, за кем сейчас останется победа. Повелитель Могил ушёл от него длинным прыжком и, приземлившись рядом с противником, протянул руку и коснулся костяными когтями его плеча. Это даже не был удар как таковой – на коже Тестамента остались только лёгкие царапины и по телу пробежал лишь слабенький разряд, но тот почувствовал, что парализован. – Causticum , – прокомментировал шаман и протянул руку к его косе. Однако прежде чем его пальцы сомкнулись на оружии гиара, тот растёкся потоком крови и воссоединился за его спиной, однако доспехи шамана, наполненные фуриоку, послужили блоком для контратаки. – Эффективно, – оценил он приём некроманта. – Однако не против меня. – Да, – ничуть не огорчился тот. Это умение Фауст уже видел, а посему позаботился и о том, чтобы не пустить в себя чужую кровь. С обороной Элайза действительно справлялась многократно лучше, чем с атаками. – Ну, раз уж мы на кладбище… – некромант улыбнулся. Гильотина сверкнула в воздухе, описывая высокую дугу, а из-под земли полезли костлявые пальцы, цепляющиеся за сапоги Тестамента. Тому не оставалось ничего, кроме как поставить блок. – Похоже, мне придётся собраться с силами, – отбив гильотину в сторону, гиар поставил на том месте, где стоял, дерево-ловушку, попутно избавившись и от скелетов под землёй, и отступил на шаг. Фауст машинально последовал за ним, за что и поплатился, не самым приятным образом взлетев на двухметровую высоту. – Я определённо стал рассеян, – пробормотал он, обрубая ветви гильотиной и спрыгивая вниз. – Не помню этот приём… Что ж, продолжим… Когда оружие скрестилось в следующий раз, по костяной рукояти пробежали молнии, мгновенно перекинувшиеся и на фигуру противника, и Тестамент получил удар током. Не очень сильный – некромант уже подвыдохся – но вполне ощутимый. – Что это было? – гиар поймал себя на мысли, что будь напряжение немного больше, он получил бы кратковременный шок. – Дефибрилляция, – охотно пояснил Могильный Чародей. – Жаль, мне не хватило фуриоку для полной мощности. Пока это очень затратный приём. – Тогда закончим на этом на сегодня, – коса из рук гиара исчезла. – Хороший бой, Фауст. – Благодарю, – тот опустил гильотину. – Слышать такую оценку от тебя лестно, Тестамент. До завтра. – До завтра, – улыбнулся тот. На следующий день они вновь сошлись в поединке. На сей раз сразу без всяких ограничений. Тестамент применил свою любимую тактику, с помощью ловушек и саммонов поддерживая дистанцию и не давая Могильному Чародею к себе приблизиться. Шаману приходилось туго – то тут, то там вырастающие из земли деревья и нити кровавой паутины, внезапно появляющиеся в воздухе, сильно затрудняли манёвры. А «рентгеновское» зрение, которое некромант попытался использовать посредством фуриоку, выдавало такую картинку, что с непривычки кружилась голова. Техника требовала тонкой и длительной настройки, которой некогда было заниматься в середине боя, и Повелитель Могил решил пока обойтись человеческим восприятием. Почувствовав под ногами знакомое шевеление почвы, Фауст сделал сальто в сторону, попутно уворачиваясь от проявившейся в воздухе ловушки. – Духи предков… – едва он встал на ноги, как сзади тут же вынырнул экзебист, но некромант привычно приложил его гильотиной по голове, заставив скрыться обратно. – Да мне летать надо, чтобы добраться до него! Идея на первый взгляд была сумасшедшей, но гиар по-прежнему оставался на недосягаемом расстоянии в пять шагов, и шаман решился. Резко отпрыгнув назад, он замер в сосредоточении. Несколько сбитый с толку таким манёвром, Тестамент остановился. Предпринимать что-то, хотя момент был более чем удачным, он не торопился. Всё же это была тренировка, целью которой стояло позволить некроманту научиться новому, и мешать ему было бы глупо. Доспехи Фауста засветились ярче и начали меняться. За спиной некроманта раскрывались костяные крылья. Гиар с интересом наблюдал. Перенаправив часть фуриоку в крылья, шаман взлетел и устремился к брюнету, выставив гильотину вперёд. Тот поднял косу, и оружие скрестилось. Повелитель Могил улыбнулся, и между ними вспыхнула яркая зелёная молния. – Я знаю, что это нечестно, – негромко произнёс он, глядя, как оседает на землю его противник. – Ты ведь дал мне фору. Но я должен победить… ради неё. Тестамент спокойно пожал плечами, признавая, что на этот раз верх остался не за ним. У Фауста и впрямь оказался в запасе весьма действенный приём. День ото дня мастерство некроманта росло. Он, зачастую забывая про еду и сон, с бешеной скоростью совершенствовал приёмы, в числе прочих значительно улучшив и «рентгеновское» зрение, позволявшее видеть ловушки вроде спрятанных сеток и деревьев под землёй. Тренировочные бои заканчивались с переменным успехом, не показывая однозначного превосходства кого-то из дуэлянтов. Уверенность шамана в собственных силах тоже крепла. И в тот день, когда мобильный оракул пискнул, возвещая решающий бой, Могильный Чародей твёрдо знал, что не проиграет его.