цикл "ВСЕ В ШОКОЛАДЕ"

Сказать, что Рон был растерян и расстроен – ничего не сказать. Он был просто в смятении! Какого черта? С какой вдруг стати, его так нехило повело на бету? Или даже, не приведи господи, альфу! Фигли там разберешь, с тоской думал Рон, разглядывая длинные ноги и замечательно красивую задницу, утянутую в тугие дизайнерские джинсы. Судьба – индейка, а жизнь – злодейка, занесло же его именно в эту кондитерскую! Рон всегда знал, что он добрая душа и не позволял никому этим пользоваться. А то только дай повод! Но вот же, пожалел своего подчиненного, поехал вместо него отвозить заказанное оборудование. Омега его, видишь ли, собрался рожать. Девять месяцев терпел, а тут вдруг приспичило. Ну и родил бы, никуда не делся, хронически беременных не бывает. Рассопливился, растрогался, когда около него заныли, что за ручку подержать, поддержать и погладить, и вообще… Вот и сиди теперь, утирай слюни, разглядывая, как высокий, мускулистый продавец вытанцовывает вокруг трехъярусного фонтана, любовно наливая в него смесь из шоколада «Тоблерон», сливок и белого рома. — Хотите первым попробовать? — вдруг обернулся продавец. — А? — тяжко сглотнул Рон, отмечая сильную шею и красивый разворот плеч. — Чего? — Попробовать! — сверкая белыми зубами и облизывая палец, улыбнулся парень. — Вы же его привезли. Хотите? — Попробовать чего? — Рон выглядел и чувствовал себя идиотом. — Давайте, — и ему протянули на спице кусочек клубники. — Смотрите, красота какая! — Нет, не хочу, — отказался Рон, наконец, сообразив, что ему предлагают макнуть ягодку в блестящий шоколад, тягуче стекающий по гладкой чаше из нержавеющей стали. — Как хотите. — Бета или альфа, медленно – аж кончик языка, высовывая от усердия, – подставил клубничку под теплый ароматный поток. Завороженно застыл, наблюдая, как она покрывается ровным слоем, полюбовался, наклонился и, жмурясь, поймал губами, подержал и счастливо вздыхая, проглотил. Рон торопливо прижал ко рту салфетку, испугался, что закапает сейчас стол. — Вкусно… — моргая и улыбаясь, сообщил ему этот… не знай кто. — Я так давно мечтал! И вот, наконец! Что? — он встревоженно посмотрел на мычавшего Рона. — Вам плохо? А несчастному Рону было очень хорошо, и он знаками пытался показать, что вот на губе шоколад остался, сейчас стечет и… С какого вдруг хера он полез слизывать эту каплю? Очнулся Рон на полу. Сел, придерживая руками гудящую голову. Подвигал челюстью влево-вправо, пощелкал зубами – вроде все на месте. Посмотрел на драчуна. Тот, воинственно сверкая глазами, выразительно помахивал сковородкой. — Хороший удар, — похвалил Рон, поднимаясь на ноги. — Ну, я пошел. Квитанцию там… — он куда-то махнул рукой, но бдительный продавец глаз от него не отвел, — …там, говорю, оставил. Бывай. — Покедова, — любезно сказали ему в спину. Отношения не заладились. Жаль. Рон пошел к двери. Заказ он привез к самому вечеру, а пока собрали, да опробовали, и ночь наступила. Кондитерская была уже закрыта для посетителей, уличные жалюзи опущены и приглушенный свет, вне всякого сомнения, добавлял романтичности к и так конфетной обстановке. Рон злился на себя. Ну, что же такое? Почему он никак не может унюхать бета этот или альфа? Конечно, к вечеру в кафе-кондитерской настолько сгустились сладкие и плотные запахи свежемолотого кофе, горячей сдобы, лимонов, корицы и меда… Да еще прошли тут сотни людей, что даже у полицейской ищейки наступил бы бисквитный ступор, что уж говорить об одном несчастном побитом альфе. Но! Вот дурак-то! Можно же спросить. Ну не ответит, так и хуже-то не станет. А вдруг бета? Вдохновленный этой мыслью, Рон, уже открыв дверь на улицу, захлопнул ее и развернулся. Все еще сомневаясь и машинально потирая челюсть, немного постоял в небольшом и темном холле. Потом медленно пошел обратно заготавливая речь, но не дошел и буквально замер с занесенной ногой. Картина, открывшаяся перед ним запомнилась на всю жизнь. Позже Рон иногда думал, что когда он будет совсем старенький и станет умирать, пусть ему привидится в предсмертном бреду именно это. Красивый продавец, изгибая в слабой улыбке губы и не отводя взгляда от шоколадного полотна фонтана, медленно расстегивал молнию на ширинке. Поводя бедрами, стащил немного джинсы вместе с трусами, обнажив верхнюю половинку прелестной попы. Рон, затаив дыхание, тихонько приставил ногу обратно и, на всякий случай для устойчивости вцепился в дверной косяк. А продавец погладил себя по ягодицам и стащил белье еще ниже. Рон испугался, что тот может услышать, как трещит дерево под пальцами. Но продавец повернулся немного боком и достал свой член. И тут у Рона как пелена с глаз упала! Он чуть не зарыдал от счастья, что просто грозило задушить его. Какой альфа? И даже не бета! Это же омега! Настоящий омега! Извинить слепоту Рона можно было только тем, что он никогда таких омег и не видел, и даже не думал, что такие бывают. Обычные омеги все попадались маленькие, тоненькие, беленькие, прехорошенькие. Двухметровый Рон, весящий под сто килограммов ужасно боялся им что-нибудь поломать или нечаянно задушить. Омеги сами его опасались, восхищенно цокали язычками, одобрительно кивали, но улыбались все-таки боязливо и близких отношений с ним избегали. Рон попробовал-то впервые омегу только в борделе, там ему предоставили опытного и не особо пугливого. Хотя и тот не позволил устрашающему клиенту проявить инициативу – уложил его на спину, сел сверху и все сделал, можно сказать, сам. Именно тогда Рон впервые испытал секс со сцепкой. Понравилось очень, но больше он в бордель не ходил, не хотел почему-то. Встречался иногда с крепкими бетами, но как-то серьезных отношений пока ни с кем не сложилось. Просто секс, для здоровья, не более того. И без сцепки. Не было принца. Пока Рон переживал вспыхнувшую гормональную бурю, омега, облизнув ладонь, в пару движений довел свой член до боевого состояния. Рон, глядя на гордо взметнувшегося дружка, уважительно засопел. Нехилый такой агрегат для омеги, у многих бет поменьше будет! Да многие беты поменьше этого омеги. Рон прикинул его рост. Хм… почти 190 сантиметров! И тут омега, видимо решив окончательно изничтожить все остатки разума в голове охуевшего альфы, тряхнул головой. Белой птицей порхнула шапочка и водопад черных, слегка вьющихся волос, хлынул на его широкие плечи. Рон мысленно взвыл, какой же красавец! А красавец постоял, слегка подрачивая член и вдруг качнулся вперед и подставил его под тяжелые струи шоколадного фонтана. Теплая сладкая масса мягко заструилась по члену, и Рон услышал низкий вибрирующий стон. И потом вдруг понял, что это не омега стонал, а он сам! Испуганно зажал себе рот, но было уже поздно, омега обернулся. Обернулся и увидел Рона с расстегнутой ширинкой, с рукой в этой самой ширинке. И неожиданно мягко качнул головой, то ли приглашая, то ли осуждая. Рон разбираться не стал. Ему некогда было. Он даже не понял, как очутился возле омеги, осознал только, что стоит на коленях на полу. И не мог отвести жадного, предвкушающего взора от покачивающегося перед глазами члена. Вязкие густые капли стекали по нему, глухо шлепаясь на холодный мрамор. И Рон открыл рот и поймал одну, другую, потом не стал мелочиться и лизнул широко и алчно. Горький шоколад, мед и миндаль, острая нотка рома, и невозможно вкусный, слегка цитрусовый омежий привкус ударили по вкусовым рецепторам, обволокли негой. Сглатывая теплый шоколад, нежа плотный тугой член, Рон мычал от наслаждения и насаживался ртом на этот десерт, утыкаясь носом в мягкие короткие паховые волосы, тискал упругие ягодицы и боялся позорно кончить прямо сию же секунду. Омега тягуче стонал где-то наверху, царапал короткими ногтями голову и вдруг вцепился в волосы, заставил посмотреть на себя. Что-то, видимо, углядел важное в запрокинутом лице альфы, коротко кивнул, осторожно вытащил член, повернулся спиной, наклонился. Особого приглашения Рону не требовалось. Он развел ягодицы ладонями, глубоко вздохнул и присосался к розовой чуть припухшей дырочке. — Давай, — вдруг разобрал он в бессвязных стонах, — давай, ну! — У меня смазки нет, — растерянно пробормотал Рон, поднимаясь с колен. — А у тебя нет течки. Больно будет, порвать тебя боюсь. Омега собрал со спины волосы, кинул их длинным хвостом на плечо, повернул голову, выразительно глянул. Рон понял, перевел взгляд на струящийся фонтан. Омега лег грудью на стойку, прогнулся в пояснице, руками приглашающе раздвигая ягодицы. Рон шагнул в сторону, и, как только что это делал омега, подставил свой член в шоколадный поток. Ощущения были настолько запредельными, что Рон был вынужден сильно дернуть себя за яйца, иначе бы и не утерпел. Омега заметил, тихо засмеялся. Рон от этого смешка немного пришел в себя, осторожно шагнул обратно, размазал рукой шоколад по розовой дырочке, приставил свой обтекающий шоколадом член и осторожно нажал. Омега открыл рот и учащенно задышал, явно пытаясь не зажиматься. — Давай сам, слышишь? Сам, говорю, потихоньку двигайся, я постою, — громко прошептал Рон. Омега повел плечами, потом покачал попой, постепенно насаживаясь и коротко, со стонами, выдыхая. Рон вдруг поймал его шальной взгляд в зеркале сбоку, и его просто скрутило желанием. Даже узел стал набухать. Рон торопливо и больно зажал его пальцами. — Ты как? — горло перехватило, и вышел какой-то задушенный хрип. — Нормально, — напряженно ответил омега. — Сейчас уже все. Действительно было все. Рон отпустил пальцы и намечающийся узел, медленно погрузился, еще больше раздвигая стенки ануса. — Потерпи немного, не двигайся, — прошептал омега, утыкаясь лбом в скрещенные руки. Он немного постоял, привыкая. Рон чувствовал, как стенки прямой кишки равномерно запульсировали, сжимаясь и расслабляясь, пропуская его еще глубже. — Давай, — омега дернул рукой, как бы командуя отмашку, и Рон дал. Поначалу медленно, опасаясь навредить, он выходил немного и снова толкался вперед, глядя как темная смесь все больше пачкает покрасневшую кожу, пузырится и стекает в испачканные джинсы. Потом уже стало не до сожалений о каких-то испорченных штанах. Вцепившись в бока омеги, он долбился в него со всего размаху, скаля зубы в бешенстве страсти. Член, словно поршень, быстро ходил взад-вперед, впечатывая омегу в стойку. В какой-то момент Рон спохватился, что, наверное, делает больно, но понял, что у омеги хватало сил упираться руками, да еще самому подаваться назад прижимаясь липкими ягодицами. — Узел… — рыкнул Рон. Омега только кивнул. Сильно дернув на себя мускулистое тело, Рон замер. Омега вдруг завыл, задрожал, Рон подсунул руку ему под живот и омега бурно кончил, всхлипывая и обмякая. Рон сорвался следом, да так ярко, что едва не упал, даже звездочки перед глазами запорхали. Но узел и не думал спадать. — Долго мы так? — как-то неуверенно спросил омега. От неожиданной догадки у Рона просто перехватило горло: — Ты… ты никогда не был в сцепке? — Нет… Больно и сладко заныло сердце. Смаргивая что-то непонятное с глаз, Рон задрал как можно выше футболку омеги и принялся выцеловывать все, до чего смог дотянуться. Гладкая кожа, крепкие сухие мышцы, широкие плотные кости. Рукой он ласкал снова возбужденный член омеги. Тот вдруг отстранил его и сам потянулся назад. Рон смотрел, как длинные загорелые пальцы неуверенно трогают и ощупывают широко распяленный анус, неловко перебирают темные жесткие завитки волос, перемазанные шоколадом. — Просто пиздец, огромный какой, — восхищенно протянул омега. — И как это все в меня только влезло? «Он меня в могилу загонит», — еще успел подумать Рон и кончил. Он бился едва не в конвульсиях, обессилено наваливаясь на напрягшуюся спину, и последними остатками разума удерживая себя от того, чтобы не вцепиться зубами в загривок омеги, помечая его и связывая собой навсегда. — Как тебя зовут? — обхватывая омегу и прижимая к своей груди, спросил Рон. — Что? А… Мик. — Ну, вот и познакомились… Мик, пойдешь за меня замуж? — Не знаю я, — промямлил Мик поворачивая голову. Рон быстренько поцеловал его в подставленное ухо. — Мы и незнакомы совсем. — Я холост, не был, не привлекался, не имею. Это моя компания, я вообще-то не курьер, просто помог одному папаше. У меня хороший дом, хорошая машина, хорошее здоровье и сам я очень-очень хороший. — Хм… — задумался Мик, елозя голой попой и сбивая весь деловой настрой. — Твоему хозяину я все объясню. Если хочешь, работай, если не хочешь, не работай. Сиди дома. — Ой, — сказал Мик и опять сжался. — Я сейчас кончу! — Давай, милый, — разрешил Рон. Через полчаса, расцепившись, приведя себя более-менее в порядок, Рон бодро насвистывая, отмывал фонтан, стойку, пол, стулья и стол. Мику возиться с уборкой он не позволил, выдал ему зефир и банан и велел наворачивать с шоколадом. Отдыхай, дорогой! Закончив с делами, он не удержался и облизал перемазанную мордаху Мика. — Поехали ко мне? — просительно заглядывая в его лицо, сказал Рон. — Хочу тебя снова, сил просто нет никаких. — Рон, ты меня выебал так, что пока я не смогу… — А мы так, просто целоваться будем. — А себя дашь трахнуть? — Мик внимательно смотрел на Рона. — Да без проблем, — легко согласился Рон. — Правда, я никогда до. Но тебе дам. — Ну, тогда поехали, — слегка поморщившись, Мик осторожно поднялся со стула. — Может, записку твоему хозяину оставим? — предложил Рон. — Кому? — удивился Мик. — А, не надо… Утром придут кондитер и продавщица, у них есть ключи. — Мик, а тебя не уволят? Я, в общем, не против, просто за… — Рон! — насмешливо глядя, сказал Мик. — Ты не курьер, так и я не продавец. Это все мое! — и он надменно распахнул длинные руки. Рон не выдержал и полез его целовать – такого гордого и важного. — Рон, — пробубнил ему в рот Мик. — Фонтан сюда другой купим, а этот с собой давай возьмем. Пригодится еще.