цикл "ВСЕ В ШОКОЛАДЕ"

Рон тихо достал ключи, про себя матеря вечно перегорающие лампочки, практически на ощупь отыскал замок. Квартира встретила ароматом любимого омеги и какой-то затаенной, на грани слышимости… возней, что ли? Радостных визгов Рон и не ожидал, потому что вернуться из командировки должен был только завтра после обеда, но закончив все бизнес-переговоры быстрее, чем планировал, поменял билеты на ночной рейс. Да и муж его был не таков, чтобы верещать, пищать и омежиться. Рон мечтательно вздохнул. Наконец-то, дома! Сейчас он прокрадется в спальню, нырнет под бочок к любимому, а утром… а может, и не утром, вдруг Мик все-таки проснется? Хотя тот обычно дрых, как лесоруб после двойной смены. Рон стоял с букетом тонко пахнувших бордовых роз в прихожей и с упоением вдыхал запах приближающейся течки, пропитавший квартиру. Как жоп… сердцем чуял! Примчался! Даже душ принял перед самым отлетом, всего-то два часа в самолете, можно сейчас время не терять на всякие водные процедуры. Да и Мик любит, когда от его альфы пахнет возбуждением и похотью, а не шампунем. Вон, жаждущий даже во сне уже крутится, ерзает и кряхтит. Сейчас Рон ему поможет… Сейчас, сейчас... Предвкушая, Рон снял ботинки, стараясь не шуметь и ничего не зацепить, развернулся в сторону кухни, где можно было найти вазу для цветов, купленных им по наитию в аэропорту, и замер, услышав протяжный стон. Так призывно и страстно стонал его омега Мик, и такие животные звуки он издавал только тогда, когда член альфы медленно погружался в его пылкое тело, дразня и распаляя еще больше. И это значит… От мысли, что ЕГО ОМЕГА сейчас в их кровати наслаждается с чужим альфой, голова Рона даже закружилась, перед зажмуренными глазами вспыхнул веселенький фейерверк. Кулаки непроизвольно сжались, сминая колкие стебли. Он даже не почувствовал, как острые шипы впиваются в ладонь. Он вообще ничего не чувствовал кроме удушающей ярости: — Ррразорву блядей! Шваркнул несчастный букет о стену. Первым желанием было броситься в спальню и поубивать всех на хуй, выкинуть в окно и выебать. И предателя-мужа и его альфу-любовника. Но невозможным усилием воли, Рон взял себя в руки и чокнутым хищником прокрался к двери. Замер сумрачной тенью, принюхиваясь и прислушиваясь: «Кто? — стучало в голове. — Кто? Кто? Какая сссука…». Из-под двери тянуло запахом спермы и похоти. Мик скулил, скулил и что-то тихо бормотал каким-то жалким и просящим голосом. Рон такой интонации у своего мужественного и сильного омеги никогда и не слышал. Перед глазами совсем не вовремя мелькнуло недавнее воспоминание как Мик под струями теплой воды в душе, быстро и сильно, захлебываясь водой, ахами и матюгами, дрочил ему перед отъездом на эти ебучие переговоры. Как потом Рон шептал в покрасневшее ухо пошлые анекдоты, оказывая ответную любезность, а Мик давился смехом, дразня белыми зубами, а Рон поддерживал его под литые ягодицы, чтобы тот не упал, кончая. Господи, какая же у него до нынешней минуты была прекрасная жизнь! Рон медленно приоткрыл дверь. Мик любил, чтобы солнце рано заглядывало в окна, и когда мужа не было дома, не задергивал шторы, и сейчас, в мягком свете уличных фонарей Рон видел плавную линию спины своего голого омеги. Он лежал на боку, и длинные волосы вились по подушке змеиными кольцами, вертелся, дрожал влажными плечами, загораживая своим большим, красивым телом кого-то и молил: «Давай, давай, давай… о-о-о… еще немножко… о-о-о…». Больше выдержать Рон не мог, пинком распахнул жалобно крякнувшую дверь и ударил кулаком по выключателю. Постель была разворочена, словно на ней боролись, одеяло валялось на полу, простынь смята, скручена и даже кое-где разорвана. Мик испуганно взвился, подскочил, одновременно что-то сталкивая с кровати, обернулся. Рот его округлился, глаза заморгали от яркого света. Инстинктивно он попытался прикрыть свой багровый, налитой член. — Где он? — взревел Рон. — Где? — Рон? — растерянно квакнул Мик. — Рон, что… Но тот его не слушал. Лязгая зубами, кинулся белой акулой через всю кровать в надежде поймать этого смертника-альфу, но только хватанул вторую подушку. Отпихнув что-то возмущенно клокотавшего Мика, свесился вниз, силясь углядеть любовника под кроватью. — Рон!!! Что это значит? — заорал Мик. — Если ты сию… — Где он? Блядина, куда ты его спрятал? — Рон схватил мужа за волосы. — Говори, тварь! И тут же ему не хило прилетело по уху. Зарычав, Рон скатился с кровати и кинулся к шкафу. Распахнув его, принялся выдирать вешалки и полки. Одежда посыпалась под ноги, жалобно тренькнула выдранная металлическая штанга. — Мудак, ты совсем охуел? Прекрати сейчас же! — завопил Мик. — Да что с тобой? — Где он? — тяжело дышащий Рон стоял в ворохе рубашек и трусов. — Кто? — Твой любовник! — Рон пинками раскидал все вещи. — На балконе прячется! — неожиданно осенило его, и он кинулся мимо кровати. — Козел! — на его спине повис Мик. — Успокойся! — орал он в ухо. — У нас в спальне и балкона-то нет! Идиот, ты же сейчас в окно вывалишься! — А нехер тут!.. — высказался Рон, останавливаясь и обводя разгромленную спальню диким взглядом. — У тебя течка! — он ткнул пальцем в Мика. — Течка! — И? — Мик выпустил его и, сверкая злобным взглядом, медленно наступал на всклокоченного мужа. — Дальше что? — Он вдруг наклонился и подобрал обломок полки. — Что, я спрашиваю? Растерянный Рон оглядывал спальню в поисках любовника. — Ты… — Мик поудобнее перехватил деревяшку. — Ты… самец, сволочь, скотина… решил, что я любовника завел? — Но… я же слышал… — попятился Рон. — Что ты слышал? — ласково спросил Мик, замахиваясь. — Ты стонал! — уворачиваясь, обвиняюще выкрикнул Рон. — Я и дрочил еще, — удовлетворенно сообщил Мик, все-таки исхитрившись чувствительно приложить мужа пониже спины. — А ты мне, разъебай, кончить не дал. — Так что, — ошарашено уточнил Рон, прячась от разгневанного Мика за кровать, — нет никого? А я тебе… а давай… давай, ты мне дашь, а я помогу тебе кончить. — Я тебе пиздюлей могу дать. Сколько хочешь, не жалко. — Ну, что ты, так обижаться-то… не надо мне… — Чем богаты, так сказать, тем и… Нет никого, нет! — сорвался вдруг Мик. В его голосе послышались слезы. — И ты сейчас отсюда свалишь ко всем хуям! — Мик… прости… — залебезил Рон. — Был неправ, погорячился. Я же подумал… — Как ты смел! Как ты мог! — Мик запустил в Рона своим оружием. Рон поймал кусок деревяшки и виновато посмотрел на голого, потного мужа – такого всего румяного, взлохмаченного, пахнущего… «Какой же здесь рай, все-таки» — растроганно подумал он. — Ну, прости, дурака, прости, Мик! — осторожно, готовый в любой момент снова отпрыгнуть за кровать, забубнил он, приближаясь к мужу. Мик гордо выпрямился во весь свой нехилый рост – всего-то сантиметров на десять был пониже двухметрового супруга, – норовисто мотнул головой откидывая копну волос за спину и, невозможно умиляя своего мужа подрагивающим опавшим членом, прошествовал снова в кровать. Плюхнулся, накрылся одеялом и указал перстом на дверь: — Ну, что ж, могу пожелать тебе удачи в личной жизни. А сейчас будь добр, съебись отсюда и чтобы я больше тебя никогда не видел! — и укрылся с головой, отворачиваясь от непутевого раздолбая. — Мик… от тебя так пахнет… — Можешь на балконе подышать. Он, кстати, в гостиной. — Я же простужусь, — нарезая круги вокруг, пристыдил Рон. — Сопливый буду. — Могу клей «Момент» в нос закапать, — щедро предложил Мик. — Ни соплей, ни запаха… — Мик… а я тебе цветочков купил… — заискивающе сказал Рон. — В жопу их себе засунь, — незамедлительно раздалось из-под одеяла. — Мик… — шептал Рон и, давя ногами какие-то пуговицы на полу, кошкиным шагом крался к логову злобного омеги. — Давай я тебе что-нибудь засуну… Не цветочки. Признаки начинающегося психического расстройства были налицо. — Я тебе сам засуну… Продолжить он не успел, потому что Рон кинулся на этот кокон, в который себя упаковал Мик и сверкал оттуда глазами, как рассерженный шмель из тюльпана. Ну, ничего, заработал стремительной пяткой в лоб, пару раз по уху кулаком, да коленом в бок, зато синяки стоили жаркого изнывающего мужа. Все еще сторожась получить локтем по ребрам или затылком в нос, Рон перекинул строптивца на живот, отвел в сторону волосы и вцепился зубами в невыносимо прекрасный изгиб шеи. Мик заорал как мартовский кот и выпятил попу, изгибаясь и потираясь о еще одетого Рона. Тот не стал заморачиваться долгой прелюдий – и так уже неплохо вышло, – расстегнул одной рукой джинсы, высвободил ноющий член… — Я тебя так полизать хотел… — простонал Рон. — Но боюсь отпустить… Ох… Мик подался назад, разведя руками ягодицы. Член Рона скользнул по влажным половинкам, уперся в разбухший анус. Мик шевельнул бедрами и, чувствуя, как тяжелый толстый член медленно втискивается, сладко завыл, прихватывая зубами уголок подушки. Рон дернул его вверх, ставя на четвереньки, и Мик покорно выгнулся, упираясь лбом в скрещенные руки. Рон резко вошел до конца и пряжка расстегнутого ремня вдруг с тихим звоном ударила по напряженной ягодице Мика. Тот изумленно охнул, повернул голову, выгибаясь, посмотрел на замершего Рона, судорожно вздохнул и… призывно повел туда-сюда попой. Буквально после нескольких сильных толчков, белая половинка уже приятно горела алым от хлопающей пряжки. Для симметрии Рон несколько раз сильно припечатал ладонь к другой половинке. Мик скулил, ойкал, но не возражал, и скоро в основании члена начал набухать узел. Мик замер, протянул руку назад и потрогал. Рона всегда вело от этой картины, как длинные загорелые пальцы ощупывают и оглаживают растраханный анус, как раздвигают ягодицы еще шире, стараясь вобрать член глубже и плотнее. Рон осторожно завалил их обоих на бок и занялся изнывающим членом Мика. Мик закричал, сжимаясь на узле, все-таки заехав затылком по зубам Рона. Тот чуть приподнялся, прижимая щекой голову Мика к подушке, надрачивая ему и шепча, какой он красивый, да любимый. Любимый кончал, крупно вздрагивая, скрипя зубами и шумно выдыхая через нос. Рон тоже не стал больше сдерживаться, излился, и они оба замерли, переводя дыхание и нежась в сладкой истоме. Рон спрятал лицо в мягких волосах, еще крепче прижал к себе Мика, вдохнул запах. Чего-то теплого… счастья, наверное. Через несколько минут узел опал. Мик шевельнулся, и обмякший член щекотно выскользнул из него, увлекая за собой ручеек спермы. Мик что-то прохрипел. — Что? Дорогой, что? — благодарно целуя его плечи, спросил Рон. — Жарко? — и несколько раз подул на шею, приподнимая и скручивая узлом влажные волосы. — Это еще не значит, что я тебя простил, — вытирая лицо куском простыни, непримиримо сказал Мик. — Постой, ты куда? Рон вскочил с кровати и, придерживая рукой спадающие штаны, скрылся за дверью. — Рон… — нерешительно позвал Мик, усаживаясь. Подумал, встал и пошел следом. Рон сидел на полу в коридоре и пытался из поломанных и расхристанных цветов сложить букет. Мик сморгнул, чего-то в глаз, что ли попало, и уселся с ним рядом. — Поломались немного, — смущенно сказал Рон. — Ну, ничего, ты ведь цветы вроде и не любишь. — Почему? — сказал Мик и поднял бордовый бутон. — Люблю, — и провел лепестками по губам. — Очень красивый букет. Спасибо. Рон смотрел на него, приоткрыв рот: — Мик… — Ну, что? — Какой же ты… охуенный, — восторженно выдавил Рон и погладил его по попе. Мик польщено улыбнулся. — Пойдем обратно? — Рон кивнул на дверь спальни. — Пойдем. Только я цветы сначала в вазу поставлю, а ты… — и посмотрел таким взглядом, что Рон непроизвольно начал раздеваться. Когда Рон голяком вернулся в спальню, уже наскоро ополоснувшись, он застал чистую постель и Мика, подозрительно быстро задвинувшего ящик тумбочки. — А ну-ка, ну-ка, что у нас там? — Рону не хотелось снова думать нехорошее про мужа, но уж очень неловко уводил взгляд Мик. Да и Рон вдруг вспомнил, что когда он давеча ворвался в спальню и включил свет, то Мик что-то вроде как кинул под кровать. — Покажи-ка, что у тебя там? — Ничего, — буркнул Мик. — Ничего особенного. Рон сунул руку в ящик и достал… — Господи… зачем это тебе? — Рон растерянно переводил взгляд то на Мика, то на свой собственный, какой-то изгвазданный портрет в руке. — Ни за чем! Просто! Дай сюда! — Погоди, зачем? Скажи! Что ты еще скрываешь? Колдуешь, что ли на меня? Или трахаешься, глядя на мой портрет? — хохотнул Рон. Мик трагично замолчал, густо покраснел и потупился. — Боже… — Рон плюхнулся на кровать. Его настораживал мнущийся и молчаливый Мик. — Что? Дорогой, правда? Дрочишь на мой невъебенный облик? Или в трубочку его сворачиваешь и в зад запихиваешь? У Мика вдруг задрожали губы, и весь он стал такой растерянный, что у Рона защемило сердце. Да, его омега был вообще-то супер пацаном, но в течку иной раз становился таким омежкой. Но нельзя сказать, что Рону это не нравилось. — Прекрати, ну что ты… — Рон обнял мужа и ободряюще поцеловал его в нос. — Это ж здорово! Это ж пиздец, как приятно мне. — Да? — шмыгая носом, спросил Мик. — А то! — уверил его Рон, заваливая на подушки. — Ты что ли смотришь и дрочишь? Мииик… — он потряс мужа за плечо. — Рассскажи! — Нет, — пунцовея до того, что на глазах даже выступили слезы, прошептал Мик. — Я на него кончаю… — Э-э-э… — Это было больше, чем все слова, что он мог произнести. — В смысле на твое лицо… ну, на портрет… Рон похлопал глазами. — Э-э-э… нууу… — он в затруднении повертел распечатанное на цветном принтере изображение. — Он довольно-таки чистенький… — А я его файликом прикрываю, чтобы не испортился… — сознался Мик. — А потом выкидываю. Ты же часто уезжаешь… Рон подумал еще немного, откинулся на спину и приглашающе похлопал себя по голой груди. Мик заблестел глазами, заоблизывался и, перекинув ногу, уселся, тычась полувозбужденным членом Рону в губы. Тот лизнул его, посмотрел смеющимися глазами и сказал: — Исполнение мечт! Можешь кончить мне на лицо! Потянулся губами, открывая рот, вдруг остановился и добавил: — Файликом можно не прикрывать, не испорчусь!