Ведь это был огромный, прекрасный мир

Тычок. Ещё тычок. Англия спал. Во всяком случае, должен был. А сейчас проснулся. Вроде как. Во рту было сухо, а ещё там был сравнительно сухой уголок подушки. Веки ныли и никак не желали разлепиться, поэтому он сосал подушку и медленно, очень медленно пытался проснуться. На вкус это была не его подушка, а другая, с искусственным ароматом апрельской свежести. Значит, он был в гостиничном номере. Но где именно? Англия сделал над собой ещё одно усилие и попытался сообразить, что вокруг. Выяснилось, что больными глазами дело не ограничилось: мозг тоже работал вовсе не так, как ему полагается. Из этого можно было сделать очевидный вывод, что прошлой ночью он выпил пару бокалов. Может, Амстердам? Тычок. Тычок. Его кто-то тыкал. – Идитынахренпедик, – сказал он ароматной отельной подушке. – Доброе утро! Душ в твоём распоряжении, о машине я позаботился, так что можем выехать в любой момент. Подъём, подъём! Америка. Точно. Он приехал увидеть… Он был в… в Америке, вероятно, не так буквально, как хотелось бы, но… стоп. Он перевернулся на спину, однако глаза открывать не стал – весёлый взгляд Америки он и без того буквально кожей чувствовал. – Машина. А мы где? – Лас Вегас, Невада, конечно. Соединённые Штаты Америки. Только не говори, что ничего не помнишь. Про наше маленькое дорожное приключение-то не забыл? – Разумеется нет, болван, – соврал Англия, усиленно пытаясь вспомнить. Он прилетел вчера днём. Ночью они катались по центру Лас Вегаса. Он сказал Америке, что световое шоу и неон – это ужасная безвкусица, а Америка каким-то образом уговорил его поехать через пустыню любоваться красотами природы. В качестве утешения он выпил что-то… что-то очень фруктовое в бутылке с длинной соломинкой. Несколько таких бутылок, да. И не один раз. А ведь он их недооценил, как неон и музыку. – По вкусу той хрени вообще не скажешь, чтобы там была хоть капля алкоголя, – простонал он. – Знаю! Сам утром чувствовал себя как дерьмо, – жизнерадостно отозвался Америка. Англия наконец-таки с трудом продрал глаза. В них бил яркий солнечный свет, ресницы слиплись – он почти ничего не видел, однако всё же разглядел, какой Америка сияющий и бодрый. Влажный и сексуальный. Соблазнительный. Они уже… или нет? Англия приподнял голову на несколько сантиметров и осмотрел себя. Полностью одет. От этого движения память проснулась и поползла обратно в мозг. Вульгарные клубы. Уговоры попялиться на природу. Азартные игры, хрень с фруктовым вкусом. И пари, кстати. – А ты ведь мне должен, – прохрипел он и тут вспомнил, что именно. Слишком поздно – приличия было уже не спасти. – Точно, ха-ха! Минет, – совершенно беспечно ответил Америка. – Только после поездки. Ну-ка вставай! Но, но! – Ублюдок, – сказал Англия, его щёки вспыхнули. Соображалось до сих пор туго, но всё-таки воображение нарисовало образ Америки, влажного, сияющего Америки, сосущего его член. Он встал и, спотыкаясь, побрёл в душ. – Чай, – громко потребовал он уже через дверь. На полке в ванной стояла бутылка с водой. Хоть и не чай, а всё-таки жидкость; Англия открыл её, одним глотком осушил половину и сразу же почувствовал себя немного лучше. После горячего душа он почти совсем оклемался. Вытершись, он обратил внимание, что кто-то – очевидно, Америка – заходил в ванную и оставил бутылку солнцезащитного крема прямо на полотенце для лица. Засранец. Эта поездка по жаре, безжизненная сухая пустыня… Западная. Невада, точно. Он от души шлёпнул крем на лицо и предплечья. Когда он вышел из ванной, чтобы одеться, Америки не было. Их номер оказался небольшим, но довольно впечатляющим: со вкусом обставленный, на высоком этаже, с огромными окнами, которые затемнялись по щелчку переключателя. Это был отель «Энкор», шикарный и многолюдный, даже близко не такой вульгарный, как Даунтаун, однако своей роскошью будто призванный показать самую лучшую или же самую дурную сторону Америки – смотря откуда поглядеть. В глубине души, под маской нарочитого презрения, Англия не мог отрицать очарования всего этого. Чудесное ощущение высоты и пространства, раскинувшегося за окнами, чайные пакетики и горячая вода на столе. А ещё столько разных возможностей провести время – вместе. Всё же он насладился несколькими минутами одиночества. К стыду своему, он всегда считал Америку неотразимым, однако ему всё равно требовалось время, чтобы изменить свои привычки, мысли, стать более открытым. Несмотря на перемены в отношениях, обоим никак не удавалось развеять неловкость, которая начинала их преследовать, стоило какое-то время провести по отдельности. До вчерашней встречи Англия с трудом вытерпел долгий перелёт, несколько дней был во взвинченном состоянии, прежде чем смог бы сказать: да, наконец я здесь. При виде Америки, который ждал его у таможни, вовсю ухмыляясь и подпрыгивая, будто деревенский дурачок, Англия почувствовал, как желудок сжался, и сердце подскочило куда-то к горлу. Сам Америка не осознавал своей сексапильности, не подозревал, что нелепой болтовнёй доводит Англию до опасной черты. Иногда Англия думал, что с радостью отдал бы кому-нибудь свою чувствительность. Фруктовая хрень помогла. В какой-то момент он расслабился настолько, чтобы согласиться, что есть кое-что получше вспышек и шума, и выиграть пари, условия которого даже не задержались в его памяти, только приз. Он смутно помнил, как шёпотом грозился изнасиловать Америку прямо в такси, потом ненадолго ощутил горячий влажный рот, а потом… Пробуждение. Дверь издала электронный щелчок, и Америка вернулся, улыбаясь, и Англия посмотрел на его полурасстёгнутую рубашку, на его губы, сразу подумал о том, как было бы славно облизнуть эти ровные белые зу… – Ого, выглядишь гораздо лучше! – сказал Америка. Он держал один из тех здоровых стаканов, в которых продают горячий, сладкий и пенистый кофе. «А ты выглядишь сногсшибательно», – подумал Англия, но вслух, конечно, не сказал. Только не при свете дня, когда так трудно дышать этим ужасным тяжёлым воздухом. Он даже не мог поверить, что этим утром сам напомнил про пари. – Чай был холодноват, – произнёс он. – Ужас какой. Зайдём в Старбакс, – ответил Америка, всё ещё улыбаясь. – Дурацкая корпорация. – А кофе хороший, – глаза Америки чуть-чуть сузились, но улыбка не дрогнула. – Где мой бумажник? – спросил Англия, похлопав себя по карманам брюк. Бумажник нашёлся, а вместе с ним и пара солнцезащитных очков. Однако лифт оказался переполнен, фойе – ужасно переполнено, очередь в кофейне – длинной, а бариста флиртовала с Америкой. Что ж, хотя бы чай был горячим. Служащий конторы по прокату авто тоже одарил Америку вожделеющим взглядом и убежал, а через несколько минут вернулся за рулём… э… гм… пузыря. Это был гибридный автомобиль, маленькая «Хонда», которая работала на электричестве и солнечном свете, а бензина использовала мало. Молодой человек сказал нечто вроде: «Мистер, фото держите», – и с чересчур жизнерадостной улыбкой протянул Америке ключи. «Какое ещё фото?» – удивился про себя Англия. Служащий просиял, получив от Америки чаевые. – И как только я мог ожидать, что ты выберешь кабриолет. «Мустанг», «Корветт» или что-нибудь в этом роде, – с некоторым сожалением сказал Англия, садясь на пассажирское сидение и опуская спинку на несколько дюймов. – Оу! Я за экологию. У этой крошки низкий уровень выбросов и отличный расход бензина. К тому же, это хэтчбэк. Практично, правда? – И по-японски, – ответил Англия. – Это мировая экономика, – очень мягко сказал Америка. Англия промолчал, в то время как Америка выехал с огромной территории отеля и влился в сумасшедший поток машин на Лас-Вегас Бульвар. Англия скорее предпочёл бы эффектный спорткар. Он подумал, что Америка выбрал неподходящий момент, чтобы стать ответственным. Однако, когда они выбрались на автостраду, Англия отвлёкся: впереди открылся вид, который он наблюдал из окна отеля, сумрачные горы на фоне безоблачного голубого неба. Америка выключил кондиционер и открыл окна. – Прекрасная погода для апреля, – сказал он. – Слишком сухая, – отозвался Англия. Америка отвернулся, вероятно, нахмурившись, и Англия добавил: – Но вообще-то неплохая. Солнечная. – Попей, – Америка не пойми откуда извлёк бутылку с водой и протянул ему. Англия с благодарностью принял её и уставился в окно, чтобы только не на Америку: светлые волосы развеваются от ветра, закатанные рукава открывают взгляду загорелую кожу. Куда ни посмотри, везде Америка. Было странное ощущение, что город закончился не постепенно, а разом, будто исчез: только что виднелось скопление домов, бензоколонок и магазинов, как вдруг – ничего, кроме длинной дороги и пыли. Это напомнило Англии, как он побывал в пустыне Мохава в 1950-х годах, когда его военные наблюдали за американскими испытаниями ядерного оружия. Впрочем, здешний пейзаж не был мёртвым. Англия мог разглядеть россыпь зелёных, колючих и жёстких пустынных кустарников на бескрайних склонах коричневых и красноватых скал. Вид открывался солидный и величественный. – Тут неплохо, как считаешь? – сказал Америка. – Кажется, зима была дождливой, вот и зелени много выросло, ха-ха. Америка в своём репертуаре. Такая толпа не задумывается о кризисе, для американцев нескольких чахлых зелёных кустиков достаточно, чтобы убедиться, что никакой засухи не было. Но даже подобная глупость таила бесспорный шарм, если исходила от Америки, открытого и притягательного, как и эти удивительные просторы, долины, которых Англия хотел бы коснуться, изучить кончиками пальцев, чего не было с Нового Го… – Здесь… прекрасно, действительно прекрасно, – сказал Англия. Он сглотнул. – Так куда мы отправляемся на этот раз? – О, это самая потрясающая часть. Ты увидишь не только Амаргосу-Вэлли, но и ещё кое-что крутое. Вообще мало британцев это видели. Интуиция Англии тревожно засигналила, отвлекая его от мечтаний о сухих долинах Америки. – Куда мы едем? – повторил он. – Конечно, тебе никому нельзя об этом говорить, – добавил Америка. – Так куда? – снова спросил Англия, уже очень настойчиво. – Ты себе даже представить не мо… А-а, ладно, только не смотри на меня так. Зона 51! Испытательный полигон Невады. Ну разве не круто? – Зона 51. – В памяти Англии что-то всколыхнулось, но не может же это быть… – Ты имеешь в виду базу с долбаными инопланетянами? Америка приложил указательный палец к губам. – Просто испытательный центр военно-воздушных сил, помни об этом, – подмигнул он. – Что? – Англия подумал о Тони, жутковатом друге Америки. Маленького серого ублюдка благополучно упрятали в Нью-Йорке или Вашингтоне… В общем, куда-то далеко-далеко. – Я думал, она в Мексике. Или в штате Нью-Мехико. Америка рассмеялся. – Нет, там-то просто… Короче, возможно, тебе повезёт увидеть несколько крутых самолётов. Но никому ни слова. Даже военным. – Ты же договорился обо всём заранее? – Не-а, – Америка махнул рукой так, будто услышал шутку. – Я и без этого могу обойтись, ха-ха! Англия уставился на него и немного поразмыслил. База с высоким уровнем секретности. Это будет совершенно неофициальный визит, а значит, не придётся заполнять целую кучу документов, которую ему сунут параноики из американского Агентства национальной безопасности или американских военных сил. Также не придётся отчитываться перед шефом или Королевскими военно-воздушными силами Великобритании. Но он, то есть они, могут попасть в совершенно неофициальные неприятности. Вероятно, даже придётся пообщаться с сородичами ублюдка-Тони. С другой стороны, он увидит очень высокотехнологичные и сверхсекретные самолёты. Современные самолёты Америки гладкие, прохладные и бесшумные. А потом будет минет. От Америки. – Жду с нетерпением, – сказал Англия. Принимать решения бывает очень легко, когда ты извращенец. – Рад это слышать, – отозвался Америка с такой шикарной искренней улыбкой, что желудок Англии скрутило морским узлом. Его беззащитность перед каждой переменой в настроении этого нахального засранца и сопляка была для него серьёзным испытанием, хотя он уже должен был к этому привыкнуть. Америка всё ещё смотрел на него. По крайней мере, так казалось из-за затемнённых очков. Желудок Англии рухнул куда-то вниз. – Смотри на дорогу, дурень, – от желания голос его стал низким и грубым. Америка включил радио и начал громко и фальшиво подпевать: «Да, она была американкой!» Англии казалось, что от этого пения его эйфория должна поуменьшиться, но нет. Он счёл песню вполне достойной. – О да! Всё в порядке! – продолжал Америка. Англия повернулся к окну, чтобы скрыть непривычно нежную ухмылку. Он стал разглядывать казавшую вечно бурой землю с пятнами зелени и редкими проблесками белого там, где сгорбились дома на колёсах. Нескончаемые, всеобъемлющие земли. Когда Америка был колонией, цеплявшейся за восточное побережье, им было нетрудно управлять, а сейчас его безбрежное небо, казалось, могло поглотить без остатка. Песня закончилась, её сменила назойливая реклама. Америка выключил радио. Но вместо того, чтобы молчать, он ещё минуты две-три пел конец песни, а потом сказал: – Знаешь, я был уверен, что девушка захочет сделать тату с именем бойфренда у себя на животе. Англия задумался, должен ли он знать, о чём речь. Где-то на закоулках сознания билось смутное воспоминание. – Да? – отозвался он, так и не сумев поймать это воспоминание. – Абсолютно. Ты был прав. – Ах, да. Действительно, – сказал Англия, посмотрел на Америку и кивнул, постаравшись принять самодовольный вид. Америка ответил ему невероятно мягкой улыбкой, однако это был именно тот случай, когда в тихом омуте черти водятся. Такое искреннее и открытое выражение лица у Америки несколько пугало. – Ты верно угадал. Как будто ты экстрасенс или типа того. – О, – произнёс Англия и отвёл взгляд. Америка сообразил, что он ничего не помнит. Вот ведь хитрый гад. Англия принялся изо всех сил рыться в памяти. Девушка. Волосы светлые… Или розовые? Симпатичная. Пирсинг на лице. Она смеялась над Америкой и обнималась с парнем, тоже пирсингованным, у него ещё была борода до пояса. Она сказала… Сказала, что ей нравится его английский акцент. В этом не было ничего особенного, американки часто им восхищались. Америка фыркнул. – Ничего не помнишь, да? Ха-ха, – смех звучал ехиднее обычного. – Совсем ничегошеньки. – Глупости, – соврал Англия и стал думать дальше. Их пари… Вот что имел в виду Америка. Они играли не на деньги – это для обычных людей. В пьяном угаре они побились об заклад на… секс. Он подумал ещё. Он серьёзно влип. Если не вспомнит, то может потерять свою награду. – Ну-ка, ну-ка, что там было? Англия закрыл глаза. Салон. Фруктовая хрень. Разноцветный свет и… – Дурацкий крест с цветами в форме кинжала, что-то в этом роде, – сказал он наконец с теперь уже неподдельным самодовольством. А улыбка Америки стала немного менее мягкой и немного более настоящей. – Эй, ты не ошибся. Вроде как. – Разумеется, я был прав, – Англия скрестил руки на груди, как бы придавая веса своим словам. – Я сказал ей, что не стоит делать тату с именем своего любовника. Это самый верный способ разрушить свою личную жизнь. Да и потом, он был придурком. – Я подумал, что они друг друга любят, – сказал Америка. – Они так мило смотрелись вместе. – Она хотела татуировку в самом низу живота. Это было бы клеймо. Как у скота или шлюхи. – Хм-м, – сказал Америка, возможно, задумавшись о животноводстве. Или о низе живота девушки. Господи, Англия снова завёлся. Он жалел, что не мог вспомнить, что произошло после тату-салона. В их номере. Жаркое дыхание, язык, потом «О, да» и… всё. – А я-то думал, ты вообще всё забыл. Англия хмыкнул. – Да я пьянствовал столетиями до твоего появления на свет. – Хм-м, – повторил Америка. На какое-то время повисло молчание, то приятное, а то напряжённое. Прямо как их отношения. Америка слегка постукивал по рулю и напевал себе под нос, Англия пил воду и наблюдал, как постепенно меняется пейзаж. Кто-то из них отпустил незначащий комментарий о форме рельефа. Америка крутил настройки на радио то туда, то сюда, и в итоге сигнал потерялся вообще. Разогнавшись, машинка ехала очень быстро, к тому же, движение на этом участке практически не регулировалось. Наконец, Америка воскликнул: «О, вот!» – и Англия разглядел крошечный зелёный указатель: «Меркьюри, две мили». Ответвление дороги было едва заметно: две тонкие серые полосы на серо-коричневой земле. Спустя примерно четверть километра они подъехали к маленьким воротам, у которых стояли двое охранников в камуфляжной форме и щит с надписью: «ОСТОРОЖНО! Запретная Зона». Америка остановил машину рядом и поднял очки на макушку, ещё больше растрепав волосы. К ним подошёл один из охранников, средних лет и с суровым лицом. – Эта зона закрыта для гражданских лиц, – сказал он. Англия полез в брючный карман за бумажником. – Мы не гражданские, ха-ха, – с широкой улыбкой ответил Америка и протянул удостоверение личности. Охранник открыл его, посмотрел, затем резко закрыл и отдал обратно. – Мне очень жаль, мистер Фёрт. У вас нет доступа. Пожалуйста, уезжайте. «Фёрт, а не фото», – подумал Англия. – Как? Я же… – Сначала Америка от удивления замер с приоткрытым ртом, а потом огорчённо поник. – Постойте, значит, это не тот… Ой. Вот дерьмо. Англия сообразил, что Америка чуть не проговорился о том, что взял не то удостоверение. Охранник опустил руку, чтобы достать рацию, а может, и оружие, в то время как другой охранник настороженно следил за ними. – Дай-ка мне свой бумажник, Артур, – попросил Америка, напряжённо улыбаясь. – Что ты задумал, придурок? – шепнул Англия, но бумажник протянул. Америка отдал его охраннику, тот рассматривал бумажник несколько дольше, чем удостоверение Америки, однако в конце концов покачал головой и вернул. – Вы не американский гражданин. Нет доступа, сэр. – Я был здесь ещё до вас, – вырвалось у Англии. – И, возможно, у меня более высокий допу… – Вам следует уехать. – У вас нет удостоверения получше, мистер Фёрт? – обратился Англия к Америке. – Я… Но это даже не запрещённая… – начал было тот. – Штатскому лицу и гражданину Британии здесь делать нечего. – Тоже мне, особые отношения, – пробурчал Англия. – Благодарю вас, сэр! Прошу прощения за беспокойство, – сказал Америка бодрым, натянутым голосом, затем дал задний ход. На его лице снова возникла та пугающая улыбка. – И чьи это у вас документы, мистер Фёрт? – немедленно поинтересовался Англия. Америка проигнорировал вопрос. Англия заметил, что удостоверение лежало на его коленях, тут же заграбастал себе и открыл. – Колин Фёрт? Ты стащил документы Колина Фёрта? – Не ста-щил, – нараспев ответил Америка и опустил очки на глаза. – Вот я так и знал, что что-нибудь случится, – сказал Англия. – Почему из всех возможных псевдонимов ты выбрал именно известное имя? – Я хотел быть Брэдом Питтом, но тогда они бы поняли, что это псевдоним. Поэтому я выбрал имя, которое бы точно никто не узнал, потому что мой босс не хотел бессмысленных затрат, а потом я случайно забыл свои настоящие документы, наверно, в оте… – Точно никто бы не узнал? – оборвал его Англия. – Да ты что. Он даже был номинирован на премию от твоей актёрской академии, если помнишь. – Да я вообще знаю его имя только из-за того, что ты заставил меня посмотреть тот сериал с кучей его сестёр. Я плакал, помнишь? – «Гордость и предубеждение», придурок. Придурок, придурок, придурок, – ответил Англия. – Придурок, вечно влипающий в… – Не беспокойся! Я знаю другой вход, – сказал Америка со своей неестественной улыбкой. Он решительно стискивал руль и вид имел прямо-таки устрашающий. – Так будет дольше, но даже круче. – Нет, это хлопотно. Придурок. – Мы поедем, – сказал Америка. Он выглядел так, что Англии перехотелось спорить. Америка включил радио, и салон наполнился шумом: наполовину музыка, наполовину – статические помехи. Машина двинулась вперёд. Англия смотрел в окно и время от времени изрекал: «Придурок». Радиосигнал вернулся, Америка прибавил громкость и снова начал петь. Это был Дэвид Боуи. – Надень свои красные туфли и танцуй блюз! – крикнул Америка. – Твой акцент всё портит, – сказал Англия и снова уставился в окно. Видимо, не будет ему никакого минета. А может, он его и не хотел. Вот только он хотел. Америка не обратил внимания и пропел строчку «Моя любовь к тебе может разбить сердце пополам» с ещё более фальшивым, отвратительным акцентом. – Да ты издеваешься, – хмыкнул Англия.

***

Америка вёл машину. Вёл он быстро, и ему это нравилось. Он остановился, чтобы заправиться, купить воды, карту и перекусить, а потом повёл дальше. Англия дулся, уткнувшись в окно. Вот ведь задница, можно подумать, это ему полагается дуться. Вообще-то не Америка заснул прямо посреди… Америка вздохнул. И тут до него дошло, уже слишком поздно, что он притормозил Пусю из-за того, что Англия что-то заметил и уставился на него со своим фирменным выражением лица «ой-какой-я-благопристойный». – Пришёл в себя? – спросил Англия. – Без понятия, о чём ты. Я сейчас очень даже в себе, – сказал Америка. Вот так тебе, так тебе, намотай на ус, мистер. Иногда в присутствии Англии он поневоле чувствовал себя ребёнком. В основном, когда Англия включал режим засранца. Вот как сейчас. – Верно, – сказал Англия и снова прилип к окну. Если не считать моментов, когда Англия был полным засранцем – то есть, почти всегда, – отношения с ним были прекрасными. Внешне Англия был весь из себя выпендрёжник, но внутри – горячая штучка. Временами Англия всё ещё удивлял его. Например, когда становился буквально секс-маньяком. Это было охренительно. А когда он действительно переходил к делу – ещё охренительнее. У них не должно было быть ничего общего, кроме просто работы – во многих смыслах. Им пришлось поладить, Англия был рядом чуть ли не всегда, почти с самого начала. Америка не представлял, что бы он делал, случись всё иначе. Ему вообще не нравилось об этом думать. Он не любил предаваться меланхолии, потому что всегда с искренним нетерпением ждал возможности побыть вместе, не думая о делах – слишком редкой, чтобы не радоваться каждой минуте. Последняя мысль его немного успокоила. Пустыня была великолепна, небо – синее, он вёл отличную машину, а рядом сидел тот, кого он так долго ждал. Руль он держал одной рукой. Дорога, идеально прямая и тёмно-серая, казалось, устремлялась в никуда, к самому краю Земли. Он в который раз поразился своим людям, сумевшим принести блага цивилизации на столь неприветливые земли. Когда он увидел знак поворота на северо-запад, то проверил датчик уровня топлива. Прикинув, стоит ли остановиться в Аламо, всё же решил, что при необходимости можно будет заправиться и в Рейчел. Пуся – хорошая девочка, ей много топлива не надо. Может, она и медленно разгоняется, зато очень экологичная. Англия выпрямился, когда Америка сбавил скорость, чтобы повернуть на шоссе 375. А вот и знак, ой, дерьмо, он весь в наклейках. Американцы всегда так любят пошутить, вредители мелкие. – «Внеземное шоссе»? – ощетинился Англия. – Вот только не говори мне, что у этих гадов тут дома. – Ха-ха, да это шутка такая, – сказал Америка. Англия продолжал молча на него смотреть. – Ну Зона 51 же. Она популярна среди уфологов, хотя здесь просто аэродром. Англия вздохнул. – Это только в Америке может быть. – Всё потому что у нас отличное чувство юмора, – подхватил Америка, изо всех сил стараясь вызвать у него улыбку. Задница-задница-задница. Англия презрительно фыркнул, и мнение Америки о нём изменилось с просто плохого на очень плохое. Да ну его, этого Англию, даже с Францией было бы куда веселее. Вот кого надо было позвать. Франция, конечно, приставал бы к нему всю дорогу. Почему Англия не пристаёт? Так ему же не до этого, он слишком занят тем, чтобы быть большой жирной задницей, вот почему. Шоссе 375 пролегало по горному перевалу и тянулось дальше, через куда более сухую и пустынную местность. На протяжении долгих миль не было ни одного города, если не считать нескольких городов-призраков. Дорога – узкая полоса асфальта, рассечённая жёлтым пунктиром. Здешние земли в основном принадлежали государству, поселенцы могли приобрести их за бесценок, но им бы пришлось поискать здесь воду. А кто в наше время станет сверлить скалу ради воды для своего трейлера? Америка задумался о первопроходцах, ковбоях и шахтёрах, приехавших сюда полтора века назад. Эти суровые люди смогли разглядеть красоту в здешней земле, пустынной и удивительной. Они год за годом переносили одиночество и жаркое, иссушающее лето, но многие погибли или ушли прочь, словно кусты перекати-поле, которые всё несутся вдаль, нигде не останавливаясь надолго. Англия прочистил горло – видимо, пересохло, подумал Америка. Даже в апреле засушливый воздух, жара под восемьдесят градусов и палящее солнце могли оказаться смертельными, особенно для старого ворчуна с туманного влажного острова. Америка протянул руку за спинку сиденья и вытащил из сумки-холодильника бутылку с водой. С неё капало. Америка ткнул ею в Англию. – Попей, – сказал он. – Нет, благодарю, – ответил Англия. – Просто немного пересохло в горле. – А когда захочешь пи-и-ить, будет уже сли-и-ишком по-о-оздно, – протянул он тонким голоском, будто обращаясь к малышу. – Обезвоживание – это опасно. Англия с угрюмым видом взял бутылку, но не открыл. – Мне нужен перерыв. Когда следующий город? – Гм, – Америка посмотрел на одометр. – Вообще-то ещё нескоро. – Дерьмо. – Э-э. Я могу остановить здесь. Ты обнимешься с юккой! Англия поднял солнцезащитные очки и уставился на него. Америка рассмеялся. – Ну, знаешь, говорят же: «Обними дерево»? А если нет других деревьев, то, может, обнять юкку? Посмотри на них, – он показал в окно на одну юкку: колючий кустарник, похожий на пальмовые листья, растущие из сухой кукурузной шелухи. – Лучше подожду. – Как хочешь, – сказал Америка и вздохнул. – Ты должен наслаждаться. Это же приключение. – Так или иначе, каждая минута с вами – это приключение, мистер Фёрт, – ответил Англия. Этой фразой Англия хотел его уколоть, Америка даже не сомневался, но прозвучала она, на его взгляд, очень мило. Под рёбрами словно засияло крошечное солнце, и это тепло не имело ничего общего с жаркой погодой. Удержать его внутри было невозможно: Америка улыбнулся Англии, тот попытался ответить строгим взглядом, но Америка успел заметить смешливые морщинки в уголках зелёных глаз, прежде чем Англия скрыл их очками. Тепло просочилось до самых кончиков пальцев рук и ног, и голова закружилась так, что ему захотелось смеяться. Или заняться сексом, немедленно. Но только если Англия будет отзывчивым, или хотя бы притворится отзывчивым, или, по крайней мере, притворится, что тоже этого хочет. Америка не сомневался, что вчера вечером, когда всё шло к сексу, Англия выбрал самый паршивый момент, чтобы отрубиться. Впрочем, не время и не место об этом думать. Сперва самолёты. Чертовски великолепные, дорогущие самолёты. Это прекрасно. Еда, кстати, тоже прекрасно. Он бы с удовольствием перекусил, время как раз подходило к обеду. Но что-то было не так. Он понял это, когда они подъехали к небольшой группе домов – городку Рейчел. – Вот дерьмо, – сказал Америка, сбавив скорость. – «Квик-Пик» закрылся. – Что? – переспросил Англия и наклонился вперёд, чтобы лучше разглядеть. – Как ты сказал? – Там раньше были отличный маленький магазин и бензоколонка, – сказал Америка и подумал о том, как мудро было бы заправиться раньше. – Нам нужен бензин, а у них его нет? Это ты пытаешься сказать? – Ну… – начал было Америка. Куст перекати-поле лениво проскакал по парковке, словно насмехаясь и над ним, и над неработающей заправкой. Америка посмотрел на датчики. Бензина ещё хватало. – Ничего, Пусе много и не надо, правда, девочка? Всё будет хорошо. – Пуся. – На лице Англии снова возникло то самое выражение, которое раздражало Америку. – Ой. – Америка запоздало спохватился, что произнёс это вслух. Ему захотелось треснуть себя по лбу. Да что ж за день такой! Посмотреть бы наконец на охренительные самолёты на полигоне. Если бы не его удостоверение, они бы уже были там. Он глубоко вздохнул. – Я так назвал нашу машину. – П-пуся, – Англия хихикнул. – Обед! Пора обедать. Я есть хочу. Посмотри-ка на тот знак, это настоящая достопримечательность для туристов: «Элиен»! – Ты имеешь в виду… – Не в смысле пришельцы! Это просто шутка. Смешно же? – широко улыбнулся Америка. Англия вздохнул. – Полагаю, я немного проголодался. – Отлично! Америка припарковался на гравийной площадке перед рестораном. «Элиен» представлял собой передвижной дом, довольно хлипкий, зато с кондиционером. Там была уборная, а ещё предлагали бургеры и картошку-фри. Англия отмахнулся даже от пива и набросился на холодную воду. Единственными клиентами, кроме них, оказалась чета британцев, они вцепились в Англию, едва заслышав его акцент. Улыбавшийся и болтавший со своими людьми, Англия выглядел очень трогательно. Но пора было отправляться. Заплатив по чеку, Америка купил целую кипу футболок «Элиен». – Раздам по одной каждому из Большой Двадцатки. Охренительные же, да? – сказал он Англии. Тот молча на него уставился, и от напряжённости этого взгляда у Америки закололо в кончиках пальцев. – Пойдём уже, – сказал Америка, просто чтобы нарушить тишину. Бросив пакеты с футболками в кузов, он упёр руки в бока. – Ну разве Пуся не чудесная машинка? Засранец Англия издал низкий смешок, от которого член Америки дёрнулся, а потом вдруг схватил ошеломлённого Америку за руку и потащил в тень от трейлера, в нескольких футах от места, где они стояли. Там он прижал Америку к стене. – Я упустил свой шанс? – хрипловато прошептал Англия прямо ему в лицо, почти касаясь чувствительного местечка между ухом и щекой. – Возможно, – выдохнул Америка, но всё-таки положил руки на бёдра Англии и крепко сжал. – М-м-м, – отозвался Англия и наконец поцеловал Америку, просто легко скользнул губами по его губам. Оба выдохнули и облокотились друг на друга. – Я думал, ты не… – пробормотал Америка через несколько секунд. – Идиот, я всегда… – ответил Англия, проводя пальцами по его волосам. Едва только они переплели языки, как вдруг Америка услышал шелест шин по гравию – на парковку въезжал автомобиль. Англия вырвался и отпрянул на несколько шагов назад. – Так сколько ещё ехать? – спросил он, не сводя глаз с губ Америки. – Гм. Совсем немного до горного перевала, а потом через него, – сказал Америка, стараясь не смотреть на поблескивавшую шею Англии, там, где расстегнулась верхняя пуговица. – Тогда вперёд, – Англия махнул рукой на пассажирское сидение Пуси. Америка с некоторым сожалением нажал на кнопку разблокирования дверей. Самолёты. Самолёты – это здорово. Просто охренеть как здорово, они же такие классные, такие дорогущие. Он всё ещё плохо соображал от возбуждения и поэтому поздновато заметил, что для Пуси грунтовая дорога в гору оказалась слишком трудна. Она была ненамного шире автомобиля, да ещё и поднималась куда круче, чем он помнил. Он очень давно проезжал здесь в последний раз. Раздался неприятный удар, машина подскочила, простонали рессоры. Англия вцепился одной рукой в подоконник, а другой – в колено Америки. Беспокойства мигом как не бывало: Америка уплыл в счастливую нирвану. – Ты уверен, что это верный путь? – спросил Англия, при очередном толчке сжав его колено ещё сильнее. – Абсолютно. Мы в полном порядке, ага, – пробормотал Америка, похлопывая руль. На особенно крутом участке дороги Пуся жутко взревела, колёса завертелись в пыли, окутав Америку таким облаком, что он с тоской замечтался о полном приводе. Следовало лучше продумать всю поездку, но он вышел из себя. Дело было и в его собственных ошибках, и в твердолобости людей, запрещавших ему то, чего он хотел. Ещё немного, и он бы окончательно взорвался. Возможно, Англия, как и все те люди, был прав в том, что временами он пугающе импульсивен. Но тут пальцы Англии скользнули выше, огладили тонкую ткань его военных брюк. Он повернулся, и Англия с лукавой улыбкой встретил его взгляд. Америка напрягся, вжался в спинку кожаного сиденья, задрожал, когда Англия коснулся застёжки, потянул и… – Ох… – Осторожно! Осторожно! Смотри вперёд! – заорал Англия. Америка едва успел вырулить, чтобы не врезаться в камень размером с баскетбольный мяч, с трудом различимый в пустынной пыли того же цвета. Он дал полный газ и рванул вверх по крутому склону, но скоро пришлось затормозить, потому что путь был завален буро-красными валунами. – Этого здесь не должно было быть, – Америка заглушил двигатель. Англия молча покосился на него, и оба открыли двери. Они вышли на небольшой ровный уступ, будто вырубленный в скале, что подозрительно напоминало дело рук человеческих. С одной стороны он заканчивался отвесной стеной из песчаника, окружавшей дыру глубиной в человеческий рост. Похоже, это был заброшенный карьер, и он наполовину обвалился. С другой стороны шёл крутой спуск в долину, через которую они и ехали; отсюда она выглядела как огромная чаша. А впереди, под грудой валунов, пролегала дорога, напомнившая Америке о другой, которую он видел когда-то в Гавайях: поток лавы там прополз под самый асфальт, да так и застыл. – Обвал, – констатировал очевидное Америка. Англия подошёл к нему, остановился совсем близко, и они стали вместе осматривать разрушенную дорогу. Англия положил тёплую руку на нагретое солнцем плечо Америки. – Мы облажались по полной, да? – сказал он таким голосом, как будто сдерживал смех. – Я уверен, если мы немного поднимемся, то увидим другую… Он умолк, потому что Англия вдруг развернул его, обеими руками сжал волосы на его затылке и впился жёстким поцелуем в губы. На вкус он был как пыль пустыни. И вместо того, чтобы всё ещё волноваться из-за обвала, Америка подумал: «Наконец-то!». На этот раз Англия не медлил и ничего не говорил. Он буквально впечатал Америку спиной в скалу и вновь набросился на него, словно оголодавший. Америка отозвался на поцелуй, и стало жарко, несмотря на тень, и казалось, что большего жара он не выдержит, но очень хочет попытаться. Через несколько мгновений Англия оторвался от его рта, скользнул губами выше и мягко прикусил мочку уха. Затем снял его очки и посмотрел на него – сощурившегося, дрожавшего. Англия всегда так делал. Раньше Америка смущался, потому что считал, что без очков выглядит слишком юным. Но потом он решил, что, возможно, такая привычка – это часть того, что делает Англию Англией. Поэтому Америка никогда не возражал. Вот и теперь он лишь выпростал рубашку Англии из брюк и провёл кончиками пальцев по чуть влажному животу. – Опять в отключку не собираешься? – пробормотал Америка ему в губы. Англия фыркнул, дыхание коснулось носа Америки. – Я думал, мы, ох, уже оставили это позади. Америка пожал плечами и тут же содрогнулся – Англия снова прикусил его ухо. – Я-то могу быть позади. – Учту, – ответил Англия и вернулся к поцелуям, будто пытаясь вдавить Америку в скалу. Америка и вдавливался. Он попробовал оседлать бедро Англии, но, боже милостивый, со стояком это оказалось ну очень неудобно. Как, впрочем, неудобно было и вжиматься в скалу, которая сдирала ему кожу на спине и заднице даже через одежду. Ни туда, ни сюда. Но тут Англия запустил руку ему в брюки и, обнаружив, каким напряжённым был его член, стал сжимать и поглаживать большим пальцем, так что вскоре Америка мог лишь держаться за Англию и тяжело дышать в его плечо. Колени Америки дрожали, он стал соскальзывать вниз, по-прежнему прижимаясь спиной к скале, но вскрикнул, когда выступавший камень попытался отобрать у него почку. – Что случилось? – шепнул Англия в его волосы. – Гм. Скала, – ответил Америка, ёрзая в попытках прижаться к ней поудобнее. Англия вздохнул. – Повернись, – сказал он. Америка подчинился, и Англия надавил ему на плечи, так что он приземлился задницей в пыль. Вслед за ним Англия опустился на колени и расстегнул пуговицу на его ширинке, при этом не сводя взгляда с его лица. Видимо, Америка поморщился. – Что теперь? – спросил Англия. – Кажется, у меня из затылка кровь идёт, – признался Америка, хотя очень хотел бы этого не замечать. Англия вздохнул ещё раз и потянулся к его брюкам – уже не ради ласки, а чтобы достать из кармана ключи от машины. Нажав на кнопку разблокировки дверей, он поднялся на ноги. – Сиди здесь, – велел он и потащился к Пусе. Там он сгрёб в охапку чудеснейшие футболки из «Элиен», швырнул на землю. И кивнул на них. – Мои футболки! – возмутился Америка, потерев затылок. Не так уж и сильно кровь шла. – Или они, или ты, – заявил Англия. – Я никуда отсюда не уйду, пока не оттрахаю тебя до потери чувств. Это будет не слишком долго. – Засранец, – сказал Америка. Но намерения Англии ему очень понравились. Так что, за какую-то долю секунды прикинув варианты, он поволок свою задницу на груду футболок. Вот только всё это было довольно спонтанно, он не подготовился. – У тебя есть что-нибудь, ну, чтобы было удобнее? Англия сел рядом на землю и потянулся за бумажником. Молниеносно пролистав его, он вынул пакетик из фольги. – Лубрикант дорожного формата, ха-ха, – не сдержал смеха Америка. – Ах ты коварный старый извращенец. – Вот за старого получишь, – предупредил Англия. Теперь, преодолев все основные препятствия на пути к сексу, они могли наконец сосредоточиться на главном. Главное заключалось в попытках одновременно и стаскивать с себя одежду, и продолжать ласки, что было сил вжимаясь друг в друга. Быстро у них не получалось, ловко – тоже, не единожды они стукались лбами, а ещё коленями и локтями. Америка успел снять только одну штанину, и Англия резко согнул его ногу в колене. – Долго, Господи, как же долго, – сказал он. Его смазанные лубрикантом пальцы побыли в заднице Америки всего несколько секунд, и – всё, больше никаких прелюдий, только его член, горячий и твёрдый, и сбившееся дыхание, и «Наконец-то, ну наконец-то!». Америка стиснул зубы и задышал – вдох-выдох, – стараясь расслабиться, чтобы Англия мог двигаться. – Никакого тебе минета, – с трудом выговорил он. – Придурок, – отозвался Англия, упёрся ладонями в землю по обе стороны от головы Америки и слегка двинул бёдрами пару раз, не слишком быстро, но и не слишком медленно. – Милый, какой же милый, – пробормотал он. Америке нравилось, что его назвали милым, нравилось, что это сказал именно Англия, нравилось, как Англия поймал зубами его нижнюю губу, продолжая толкаться. Господи, как же он по нему скучал всё это время. Всегда скучал. Он подумал, знал ли об этом Англия, и понадеялся, что нет. Но думать было тяжело. Он сжал бёдрами талию Англии и прогнул спину, не заботясь больше о камнях, разодравших его футболки, теперь всё, о чём были его мысли – это Англия внутри него, ближе, ещё ближе, как же быстро, как сильно, как хорошо, лучше, чем все самолёты, он был готов поклясться, и… – Хорошо-хорошо, – прошептал Англия и провёл ладонью по щеке Америки, по волосам, снова по лицу, втиснул большой палец ему в рот, двигаясь всё быстрее. Фраза про потерю чувств всё же оказалась правдивой: футболки разметались по сторонам, так что Америка вновь оказался на камнях и стукался об них затылком. Никогда и ничего ему не хотелось с такой силой, не только ему, им обоим. Стремясь отдаться как можно полнее, Америка прильнул к Англии и прошептал в его ладонь: – О да, ещё, ещё. – Боже, – Англия ткнулся носом в ухо Америки и лизнул его щёку. – Ты, – он фыркнул. – Ха. Ты. – Ох! Боже. Я? – удалось спросить Америке между вдохами. Англия прижался лбом ко лбу Америки и снова заглянул ему в глаза. – Я не могу… ха. Поверить… Ха. Что ты. Назвал. Грёбаную. Машину. Ха… Ха… Америка попытался рассмеяться в ответ, но Англия толкался в нём так правильно – боже, да, именно там – и не сводил с него взгляда, и гладил головку его члена, увлажнённую слюной самого Америки. Матерь божья, какой он напористый. Америка всегда знал, что Англия трахается именно так. Его бёдра сжались от этой мысли. – О, боже. Я сейчас… ох… кончу, – на выдохе. – Ну уж нет, – вдохом в его рот. Англия всё водил большим пальцем по его члену, медленно-медленно, куда медленнее, чем вколачивал Америку в землю. Засранец. – Ты можешь… – Ох! – Америка содрогнулся всем телом и кончил, бурно, прямо на руку Англии, боже, ему нужно было… – Нетерпеливый, – рассмеялся Англия, по-прежнему двигаясь в нём, и Америка дал себе расслабиться, обмякнуть, чтобы Англия всё толкался и толкался в него, пусть хоть целую вечность, чёрт побери, потому что это хорошо и Англия так хочет. Знал ли Англия, что такое Америка позволял только ему? Наконец Англия охнул, сбавил темп, его движения стали более расслабленными. Он скользнул лбом по влажному лицу Америки, уткнулся в его волосы и кончил, прошептав: – Америка. Спустя минуту или две, отдышавшиеся, мокрые, они осторожно отлепились друг от друга. Америка знал, что весь покрыт потом, пылью и спермой, кожа немного зудела, но он чувствовал себя невероятно расслабленным и только надеялся, что поблизости нет муравьёв. Англия застегнул брюки, очень нежно чмокнул Америку в губы и скатился с него на разметавшиеся футболки. – С этим разобрались, – сказал он слегка скрипучим голосом. – Было потрясающе. – Попей воды, – отозвался Америка и только потом добавил: – Согласен. Англия приподнялся на локте и посмотрел на Америку, затем рассеянно вытер его живот одной из более-менее чистых футболок. Он вёл себя совершенно по-домашнему. – Так зачем ты там предлагал подняться? – Я подумал, что, если забраться достаточно высоко, то можно будет разглядеть другую дорогу, в объезд завала. – Америка прикинул, есть ли смысл одеваться. Не стоило показываться кому-то на глаза в таком виде. Англия кинул на него бывшую футболку, а теперь уже тряпку. – Мы никуда теперь не поедем. Разве что в отель. – Гм, хорошо, – сказал Америка, тут же решив, что ещё не всё пропало. На самом деле, он был настроен как никогда решительно. Это ему-то отказывать, серьёзно? И о чём только думают такие люди. – Но ты ведь посмотришь со мной, хорошо? Он улыбнулся. – Смешно, – Англия встал, закашлявшись. Америка увеличил мощность улыбки, но Англия только подошёл к багажнику и достал бутылку с водой. Сделав пару глотков, он ополоснул руки. – И нечего тут так улыбаться. Ты вечно пытаешься указывать мне, что делать. – Вовсе нет. Я только делаю потрясающие предложения, – подчеркнул Америка. – Ты не умеешь вовремя остановиться. Как во Вьетнаме. Или при войне за Независимость. Вашингтон так и не остановился, и посмотрите, где теперь США! Но вслух Америка этого не сказал. Он хотел, чтобы у Англии было хорошее настроение. Видите? Америка умеет быть дипломатичным. Жаль, что, если сказать об этом Англии, то цель будет провалена. Америка глубоко вздохнул. – Мы не станем отходить далеко. Обещаю, – стал выпрашивать он. – Ну давай же. Ведь это прик… – Приключение, да, – сказал Англия, безуспешно пытаясь стереть со своей рубашки коричневую пыль. Месть Америки за разбитую голову, ха-ха! – Если только совсем недалеко. – Отлично! – сказал Америка. Он всегда мог уговорить Англию, рано или поздно. Примечания переводчика: В оригинале название ресторана, «Ale-E-Inn», содержит игру слов: одновременно и «alien» (пришелец, инопланетянин), и «inn» (гостиница, постоялый двор).