Ведь это был огромный, прекрасный мир

Англия остановился и глотнул воды из бутылки. Единственный путь – по которому они и следовали – вёл сперва наверх, а затем вдоль карьера по высокой скале. На поверку подъём оказался гораздо более тяжёлым и трудоёмким, чем можно было подумать вначале. Если с расстояния нескольких метров грунт выглядел обманчиво гладким, то вблизи выяснилось, что он сплошь покрыт рытвинами, растительностью и скользкой галькой, которая то и дело скатывалась из-под ног со скалы. Вдобавок Америка предупредил о скорпионах и обвалах. Англия пожалел, что не надел более подходящую для скалистой пустыни обувь. Он покосился на свои лоферы – классический стиль, в них было удобно на городских улицах, а здесь не особо. Вот его старые армейские ботинки, к примеру, те, что он носил в Египте и Судане, были бы в самый раз. С одной стороны, судя по тому, что Америка впереди поскользнулся и ойкнул, его походные ботинки тоже были скорее декоративными. Но с другой стороны, Англия ничего не знал об американской спортивной обуви, а Америка очень часто шумел просто от хорошего настроения. К собственному удивлению, Англия обнаружил, что и сам пребывает в неплохом расположении духа. Несмотря на трудности подъёма, палящее солнце, жару, пекло, кусачую фауну и зачесавшуюся задницу, он был вполне доволен. Энтузиазм Америки в этом дурацком путешествии оказался заразительным. Каким-то образом полный хаос, которым обернулась их поездка, вкупе с абсурдом ситуации и похотливыми мыслями позволил Англии сбросить напряжение, накопившееся ещё дома: как мы будем общаться, всё ли будет в порядке, а вдруг ужасно, а вдруг вообще не заладится, а вдруг Америке надоест, а как я тогда это перенесу… И он просто отпустил себя. Позволил себе не думать об этом, не думать вообще ни о чём более серьёзном, чем маячившая впереди превосходная задница Америки. – Шепчет мудрые слова: всё пройдёт… – тихонько протянул Англия. Америка повернулся к нему и улыбнулся. Целиком он тоже выглядел очень привлекательно: слегка растрёпанный и грязный. По-настоящему сексуально. – Ты в порядке? Чего ты там бормочешь? – Я пел, – сообщил Англия. – Ха-ха! Да ладно! – Да, придурок, – с лёгкой улыбкой ответил Англия. – У меня всё хорошо. Уголки губ Америки поползли вверх, будто Англия сделал ему невероятный комплимент. Втайне Англия обрадовался, что вызвал у него улыбку. Как бы то ни было, они просто… по-прежнему были вместе. Почему именно так произошло – оставалось счастливой тайной. Америка указал наверх. – Если мы заберёмся вон на ту горку, то, надеюсь, увидим дорогу. – Веди, – ответил Англия. По уже ставшей доброй традиции, подъём на горку, до которой, казалось, было всего несколько метров, занял полчаса. Наконец забравшись на неё, ничего вдохновляющего они не увидели. Продолжение дороги было перед ними, однако машина бы там не проехала. С одной стороны дорога крепко обвила гору, а с другой – пролегла по краю полуобвалившегося карьера, утопая в тени. Дальше дорога тянулась по местности, которая совершенно точно не подходила для такого автомобиля, как их… он даже в мыслях отказывался произнести это слово, это было слишком глупо. В общем, для пузыря. – Да уж, отстой, – сказал Америка. – Как обычно, – Англия постарался произнести это не слишком уж самодовольно. Америка вздохнул. – Видимо, я не подумал… да-да, ладно. Ты прав. Отсюда не выехать. В его голосе было столько уныния, что Англии захотелось положить руку ему на плечо. Но он не стал. – Зато какой героической была попытка, – сказал он, и Америка вновь воспрянул духом. – Значит, настало время для плана Б! Англия сощурился. – Что ещё за план Б? – Секрет. Теперь настал черёд Англии вздыхать. – Хорошо, но только если этот план предполагает возвращение в отель, – предупредил он. – Само собой, – губы Америки изогнулись в усмешке. – Душ и настоящая кровать! А то ты там все камни мной вытер. Америка говорил о подобном вот так… запросто. Англия же ощутил, как к щекам прилил жар, и подумал, что, возможно, был бы не против заняться этим снова. Видел бы он себя, когда они дошли до машины. Тем не менее, спускаться было нелегко, так что Англия на время забыл о возбуждении. От машины пролегла тень, и за последнюю пару часов стало гораздо прохладнее. Америка поднял с земли футболки, отряхнул и бросил в багажник. Затем он и Англия забрались в машину сами, пыльные и усталые. Когда Америка повернул ключ зажигания, включилось радио, зажглись лампочки на приборной панели, а вот мотор не заработал. Америка подёргал ключ туда-сюда, мягко вдавливая педаль. – Э-э, – выдал он и удвоил усилия. Очень характерное «э-э». Англия сложил руки на груди, откинул голову на спинку сиденья, прикрыл глаза и расслабился, намереваясь вздремнуть. – Бензин кончился, да? – пробормотал он. – Да нет. Датчик показывает, что ещё немного осталось. Кажется. Датчики двигателя работают… – Англия услышал, как Америка ещё несколько раз дёрнул ключ и пощёлкал радио. – Гм. Посмотрю-ка я под капотом. Америка вылез наружу, и до Англии донеслись сначала металлический лязг и скрип, а потом тихие ругательства. Вздохнув, он вышел, чтобы посмотреть, сможет ли помочь. Америка пристально разглядывал двигатель, водя по нему лучом фонарика. Он поднял глаза на Англию, и щёки его слегка порозовели. – Я… неплохо разбираюсь в автомобилях. Но действительно не могу понять, что здесь не так… – Если это не пустой бензобак, то я тоже не знаю. Аккумулятор, похоже, работает. – Англия был одержим автомобилями, но тяготел к классическим и к военной технике. Экологичные же модели оставались стезёй Германии и Японии. – Придётся звонить в сервис. – Видимо, да, – Америка вздохнул и вытер перепачканные моторным маслом руки о штаны. Обойдя машину вокруг, он забрался в салон, а Англия бесцельно пошевелил провода. Спустя несколько минут раздалось: – Ёбаный свет! Что бы это ни означало. – Проблемы? – Нет сигнала. Даже военного, хотя я точно знаю, что он есть. Мистика какая-то. Где твой сотовый? А, вот. Англия поднял голову от капота и увидел, как Америка, держа по телефону в каждой руке, посмотрел на них и поочерёдно приложил к уху каждый. Он вздрогнул, заметив, что Англия за ним наблюдает. – Гм. Мы вроде как влипли. Англия оглянулся на дорогу, по которой они приехали сюда: таявший в пыли путь тянулся по огромной долине в течение часа езды, затем оборачивался вокруг предгорья и пропадал из виду. Как выглядела дорога с другой стороны, они уже узнали, так что этот вариант отпадал. Получается, они оказались в центре ничего, где-то в глубине Америки. Он вздохнул. Это приключение – сущий хаос. И всё же, несмотря на все трудности, оно было забавным. Хорошо ли, плохо ли, но присутствие Америки повлияло на Англию. – Тогда вот наш план действий, – сказал Англия. – Первое: пытаемся позвать на помощь. Дым от костра подойдёт. Второе: ждём её и надеемся на лучшее. Во всяком случае, мы точно не умрём. Мне доводилось терпеть и худшие условия. Мировые войны, например, – он содрогнулся. Брови Америки приподнялись над стёклами очков. – Ты, гм, здорово сориентировался, знаешь. – Правда? – сказал он, возможно, выдав удивление. Англия чувствовал себя так, будто постиг дзен. – Мне это действительно нравится, – сказал Америка. – Неужели, – произнёс Англия, не без благодарности взглянув на его порозовевшие щёки. – Ночью будет холодно, – Америка снова огладил карманы брюк. Англия заинтересовался этим жестом, а точнее тем, что может лежать в карманах. Так, кажется, он понял истинную причину своего дзен-мышления: не будь он таким озабоченным, его настроение было бы отвратительным. Но в последнюю пару столетий – и в мирные времена, и в военные – он так много ночей согревался мыслями об Америке, что теперь, когда у него был настоящий, реальный Америка, он тянулся к нему и душой, и телом, пока ещё было время. – Найдём, чем разжечь огонь, а потом я могу оттрахать тебя прямо у славного жаркого костра. На лице Америки появился лёгкий испуг, он рассмеялся. – Чувак, да ты как с цепи сорвался, ха-ха. – Однако тебе это нравится, не так ли? – Англия шагнул вперёд, но Америка отступил. – Нравится. Очень. Но, гм, я не хочу ничего срубать. Заглянем туда? – он указал на расщелину в скале. – Может, заночуем там. Эта идея вызвала у Англии такое отвращение, что его либидо, и без того пострадавшее, пострадало ещё больше. – Нет. У неё сомнительный вид. Ноги моей там не будет. – А я пойду, – и Америка, скрючившись, начал протискиваться вглубь. Чтобы отвлечься от беспокойных мыслей о том, как он будет оттуда выбираться, Англия вернулся к машине и вновь попытался её завести. Безуспешно. Тогда он проверил запас воды. Перед самым отъездом Америка спрятал в багажнике целый ящик бутылок. Теперь Англия не мог не признать, что это было умно. Кроме того, там лежало несколько пачек чипсов и сладостей, а в пенопластовом ящике хранились ещё лёд и вода. На ночь точно хватит, раз уж им придётся остаться здесь, пока огонь не привлечёт чьё-то внимание. – Ха-ха, взгляни-ка! – Америка, может, и был идиотом, но уж точно находчивым и сноровистым. Он вернулся из сырой расщелины со стопкой пыльных брёвнышек. – Похоже, не такое это место и заброшенное. Я нашёл там несколько пивных банок. – Полных? – Нет. Это я в первую очередь проверил, – Америка сложил дрова рядом с тем местом, где они трахались. Потом вернулся обратно и потрогал странные ржавые крюки, вбитые по обе стороны от входа в расщелину. – Ещё там есть старая тачка. Думаю, раньше это была шахта. Интересно, ради чего копали? И почему бросили? – Лично я не могу их в этом винить, – сказал Англия. Временами он бывал в шахтах Уэльса. Горный промысел – работа мрачная и гнетущая. – Да, наверное, – Америка отвернулся от шахты, поднял солнечные очки, вытащил из кармана рубашки обычные и надел, нисколько не смутившись тем, что теперь на его голове оказалось сразу две пары. – Как жаль, что ты бросил курить. Было бы чем разжечь огонь. Англия порылся в карманах и достал коробок спичек. Америка, похоже, удивился, но обрадовался, а Англия не стал объяснять. К тому времени, как они сложили круг камней для защиты костра, нашли чеки для растопки и подожгли поленья, солнце уже садилось. Хоть небо и было огромным, но закат настал внезапно и быстро, опустившись из-за высоких гор. Они сидели спиной к западу, и облака над их головами были розовыми, голубыми и жёлтыми, точно на картинах Максфилда Пэрриша. Вид был настолько прекрасен, что Англия не замечал протянувшийся по спине холод. Хотя задница чесалась всё равно. Он понял, что забыл про очки, и снял их. Америка, вернувшись от машины с пачкой чипсов, посмотрел на него и фыркнул. – У тебя глаза как у енота, ха-ха! Так твои бешеные брови ещё сильнее выделяются. Разве ты не помазался солнцезащитным кремом, который я тебе оставил? Англия потёр глаза, хотя не мог видеть того, о чём говорил Америка, и отверг тупую мысль пойти посмотреться в автомобильное зеркало. – Да ну тебя, всё с моими бровями в порядке. Глаза Америки загорелись, будто он хотел отпустить ехидный комментарий, но вместо этого потупился и слегка пнул камешки, окружавшие маленький костёр. – Я не говорил, что они не в порядке, – произнёс он несвойственным ему тихим голосом. Он вновь посмотрел на Англию, и на этот раз его взгляд был твёрд. – Это часть твоего… твоего… – Шарма? – негромко спросил Англия. Ему всегда говорили, что шарма у него нет. И с такой оценкой себя он, к сожалению, был склонен согласиться. – Нет. Часть… тебя. Это… хорошо. – О, – с удивлением произнёс Англия. Это прозвучало потрясающе приятно, на самом деле. Америка молчал и смотрел на него, словно не зная, что говорить дальше. А Англия не мог ответить – в горле словно ком застрял. Так что он тоже молча смотрел в ответ. В действительности, они никогда толком не понимали, как это – общаться по душам. Обычно всё выглядело очень глупо и заканчивалось сексом. Теперь Америка стоял, вытянув руки по швам, сжимал-разжимал кулаки, и вид у него был такой растерянный, что Англию немедленно скрутило болью – сердце, лёгкие, желудок, кости, о боже, все внутренности стали такими тяжёлыми, вот он, недостаток бытности персонифицированной историей. Он уже было пошевелился, чтобы сделать какую-нибудь глупость или заняться сексом, лишь бы наконец прервать этот момент, но Америка успел первым. Шагнув ближе, он стремительным движением схватил Англию за локти, вздохнул и склонился вперёд, чтобы соприкоснуться лбами. Он так и не отвёл взгляда. Странный момент всё продолжался до тех пор, пока, казалось, не обрёл собственную силу тяжести, сам стал историей. Англия всегда сокрушался из-за своей уязвимости к переменам настроения Америки, и этот раз не был исключением. О собственных чувствах Англия знал, но их было слишком много, чтобы обдумать все. Америка же был больше, чем просто «слишком много». Разница в росте в два сантиметра никогда не была заметней; Америка чересчур уж нависал над ним. И, казалось, всё никак не мог подобрать слова. – Я, э-э, хотел свалить от всех, но не… Я рад, что ты зде… Что ты со… Потому что я думаю, что… – Идиот, – прошептал Англия. У них было слишком много общих недостатков. Его вина, наверное. – В общем, спасибо, – поблагодарил Америка, и вряд ли за «идиота». К счастью, наконец Америка решил, что пытаться выдать нечто вразумительное слишком уж тяжело. Он склонил голову и поцеловал Англию, показывая, что у бытности персонификацией есть свои преимущества: тёплые губы и тёплое дыхание. Англия облизнул сухим языком влажный рот Америки и провёл ладонью над поясом его брюк, по слегка влажной плоти. К раздражению Англии, Америка везде был очень мускулистым, но зато живот у него был мягкий, как у женщины. Это возбуждало до странного сильно, и всё же не настолько, как дрожь Америки от его касаний. Они немного спотыкались, пока не облокотились друг на друга. Каким же высоким был Америка. Англия убрал руку с его живота, чтобы снять с него очки и получше разглядеть форму глаз, щёки, странную лёгкую улыбку. Господи Боже, какой же он ещё был юный. «Дорогой мой мальчик», – беззвучно проговорил Англия в его губы слова, которые никогда не произнёс бы вслух. Сплошь недостатки, слишком много, чтобы быть вместе; да как им вообще удалось зайти так далеко? Краем уха он слышал бряцанье и скрежет металла, но решил не обращать внимания. Однако он не мог не замечать, как Америка вдруг покачнулся и ткнулся носом ему в глаз, или хруст пакетика и смех Америки. Вырвавшись, Америка уставился себе под ноги. – Вот чёрт, я все чипсы передавил! – Нет такого момента, который нельзя омрачить глупостью, – буркнул Англия себе под нос. И возвёл очи к небу. А небо было… – Боже мой! – воскликнул он. – Что? О, вау. – Америка посмотрел наверх и увидел то же, что и Англия: звёзды, тысячи звёзд усеяли совсем почерневшее небо плотно, словно облака. Держась за Америку одной рукой, Англия пытался не упасть в огромную небесную чашу. Он находил линии и формы созвездий, которые знал когда-то, давным-давно. В мире ещё были места, где можно увидеть такие звёзды, но он редко там бывал. Бизнес, политика и история теперь творились в городах, где свет натриевых ламп застилал Вселенную. – Такого неба я не видел… уже много лет. – Да, – пробормотал Америка, вытягивая шею, чтобы охватить взглядом побольше. – Боже, помнишь восемнадцатый век? Мы о них совсем не думали. Они просто были всегда. И я едва замечал, как они исчезали. Англия помнил, но ещё он помнил и более давние времена, задолго до восемнадцатого века, когда и летоисчисления-то такого не было. Он посмотрел на запрокинутое лицо Америки, на его поблёскивавшие губы. И представил, как этот рот вытворяет такое, чего стоит подождать. Зато кое-чего другого ждать необязательно. Чтобы решить, что делать дальше, много ума не требовалось. – Почему бы нам не присесть рядом со славным жарким костром? – проговорил он низким голосом у яремной вены Америки. Тот подпрыгнул и отскочил на пару шагов. – Но я же… ну… – В ответ на раздражённый взгляд Англии Америка замахал руками перед собой, словно показывая нечто невидимое. – Да-да, костёр и всё такое. Но земля очень жёсткая. И это правда, ну, больно. Англия сложил руки на груди и фыркнул. Ещё чуть-чуть, и он бы почувствовал себя отвергнутым. Не по его вине они застряли посреди каменной пустыни. – Тогда где ты собираешься спать? – Так я надеялся, что кто-нибудь увидит костёр и придёт на помощь, – Америка оглянулся на тёмную долину, где не было спасительных огоньков света, да и вообще не было света. Одни только звёзды. – А если не придут? Англия отмёл такую глупость. Он снова положил руки на тёплую талию Америки, боже, ну какой же он был высокий. Что ж, по крайней мере, они снова вернулись в обычное состояние, полное неудобств и оттого прекрасное. – Ох, – Америка прикрыл глаза, будто совершенно сбитый с мысли прикосновениями Англии к его мягкому животу. – Пуся? Англия закатил глаза, а потом перевёл взгляд на машину, пытаясь прикинуть, как на таких сиденьях можно заниматься сексом. Или хотя бы просто спать. Они же слишком маленькие. Америка посмотрел на него и, должно быть, прочёл его мысли. Он принялся размахивать руками, показывая, как что-то поднимается и опускается. – Хэтчбэк? Сиденья опускаются? Много места? – Англия прикинул размеры машины и возможность в ней поместиться. – Покажи. Он подождал за автомобилем, почёсывая задницу – ой-ой, – пока Америка возился с рычагами и бормотал: «Ёбаный свет». Наконец, торжествующе воскликнув: «Ха!» – Америка парой тычков откинул заднее сиденье вперёд. Получилась ровная площадка. Затем он пополз обратно на четвереньках и растолкал по сторонам припасы, чтобы освободить место. Англия понаблюдал и подождал ещё немного. Когда же он решил, что Америка слишком долго решает простую пространственную задачу, то слегка шлёпнул его по заднице. Америка ойкнул и стукнулся головой, зато перестал копаться и перевернулся на спину. – Видишь? – крикнул он. – Места полно. Англия покосился на свисавшие из машины ноги Америки, заглянул внутрь и оценил, как неудобно повёрнута его шея. Затем посмотрел на костёр, на расщелину в скале. Тут он вновь услышал металлический скрип. Да что это за шум? – Выглядит уютно, – он пожал плечами и полез в салон. И действительно, с одной стороны там было много свободного места, но вначале Англия вскарабкался по горе под названием Америка, чтобы на самой вершине украсть долгий поцелуй. Спустя несколько приятных минут он решил, что Америка всё-таки сделал прекрасную кровать, и стал устраиваться поудобнее, пытаясь нормально уместить руки и ноги. – Ты сказал, что хочешь этого вообще всегда, – выдохнул Америка, когда Англия коснулся языком его уха. – А ты? – прошептал Англия, покусывая пыльную мочку. – Да, – шепнул в ответ Америка и выпростал рубашку Англии из брюк. По позвоночнику пробежала дрожь от холодного воздуха, а может, от того, как Америка стиснул ногами его бёдра. – Тупица. – Ох, – ответил Англия. Пальцы Америки нашли чувствительное место у него на спине. Впрочем, кажется, чувствительным тело Англии было везде, где только дотрагивался Америка. – Осторожнее с ногтями, – предупредил он. – Ты тёплый. Тебе не холодно? – Да какой там, я охренеть как замёрз, – Англия расстегнул рубашку Америки, стремясь прильнуть к его тёплой коже. – Ай! Так больно. – А спорим, у тебя солнечные ожоги, – пропел Америка. Англия замер и задумался. Когда они занимались этим в прошлый раз… Солнце палило прямо на… – Твою мать, зараза, долбаное… – пробормотал Англия, пытаясь подобрать соответствующее случаю ругательство. Америка с нежностью погладил его задницу, и он вздрогнул. Теперь-то понятно, почему она болела. Он же весь обгорел, мать его растак. – Зараза, – повторил он и уткнулся лицом в плечо Америки, жалея, что сэкономил на креме. Кто же мог знать, что намазаться нужно вообще везде? – Натрём тебя алоэ, когда вернё… Так, а может, нам сейчас прекратить? Англия на секунду задумался. Конечно, задница сейчас требовала очень бережного отношения. Но член, упиравшийся в стояк Америки, требовал больше. – Из нас двоих на спине лежишь ты. Если не менять позу… – У меня она тоже болит, знаешь ли, – напомнил Америка, ворочаясь под ним. Англия лизнул изгиб его плеча, потом шею, и Америка завертелся ещё сильнее. – Ты всегда можешь встать на четвереньки, – сказал Англия. Его член при этом слегка вздрогнул. – Гав-гав? Оу, – выдал Америка, когда Англия дёрнулся и ткнул пальцем ему в пупок, и продолжил с отвратительным фальшивым акцентом: – Хэй, дружище, тут тесновато, ты мозгами-то пошевели, ага? Это было тупо и совсем не смешно, поэтому Англия прижался губами к его коже, чтобы не расхохотаться в голос. – Да замолчи ты уже, придурок, – сказал он. – Как скажешь, – пробормотал Америка ему в волосы, и Англия позволил себе улыбку. Он любил те редкие моменты, когда Америка слушался. В благодарность он стал целовать Америку до тех пор, пока губы не занемели. Есть так много слов, которые нельзя ни произнести, ни услышать, можно только почувствовать: я хочу тебя, я скучал по тебе, не прекращал скучать ни на минуту. И снова возникло то чувство: словно мысли, ощущения, история слились в жаркий и пенистый поток, стремительно охвативший всё тело. Казалось бы, сколько можно, но он до сих пор не уставал поражаться глубине своего желания – быть может, так он брал реванш за каждую минуту одиночества. Они тёрлись друг о друга так яростно, будто пытались разорвать одежду на клочки. – Боже, ты с ума меня сводишь, – прошептал Америка, тяжело дыша в рот Англии. – М-м-м-м, чёр-р-р-т, – простонал Англия. У него всё болело, он желал Америку больше, чем воздух. Но в этот раз хотелось растянуть удовольствие подольше, посмаковать его, пусть даже они были не в мягкой, пушистой кровати отеля, как он планировал изначально. Чтобы отвлечься, он сполз немного ниже и поцеловал голую грудь Америки, нежно облизнул шрам под ключицей, едва заметный в скудном жёлтом свете костра, почувствовал губами хриплое дыхание Америки, стук его сердца. Да, всё-таки есть плюсы в том, чтобы иметь тело. – Сними… их, – велел он, поглаживая молнию брюк Америки и твёрдую выпуклость под ними. – Х-хорошо, – выдохнул Америка. Англия услышал глухой стук, с которым его ботинки свалились на землю. Помогая друг другу, они сняли почти всю одежду: Англия решил оставить на себе рубашку, потому что было действительно чертовски холодно. От жара и холода по коже побежали мурашки, пока он не прижался обратно к голому телу Америки. Разница в росте радовала, если Америка был снизу. Англия погладил по всей длине его горячий и сухой член. – Как думаешь, сможешь продержаться дольше? – спросил он Америку, отрывистое пыхтение которого в машине казалось очень громким. – Хоть всю… ох… ночь, если хочешь, старина. Ха-ха, – с трудом ответил Америка. – Под бескрайним ночным небом, – прошептал Англия, в порядке исключения не обратив внимания на «старину». – Да, – ответил Америка. Он погладил щёки Англии, пробежался пальцами по его волосам, стиснул и больно дёрнул, когда Англия ввёл в него смазанный лубрикантом палец – холодный, наверно. – Тихо, всё хорошо, – прошептал Англия в его губы, на этот раз растягивая его осторожнее, и, Господи, каким горячим он был внутри. Не только в физическом смысле. Тепло Америки окружало Англию и понуждало произносить такое, что обычно замалчивалось в лучших британских традициях. – Ты ведь хочешь меня? – Да, – повторил Америка. Англия смутился бы от такого ответа, но Америка подался навстречу его пальцам, упёрся ногой в крышу машины и взглянул на него из-под полуопущенных век. Глаза его были потемневшими, напряжёнными. – Англия, пожалуйста. – Ох, – удалось произнести Англии, несмотря на застрявший в горле ком. Он немного поспешно распределил смазку по члену, болезненно толкнувшись в свою руку – боже, он бы дрочил всю ночь, просто глядя на вот такое лицо Америки. Но в конце концов он взял Америку за бёдра, задрал его задницу и вошёл. Было горячо и узко, как до этого – пальцам. Америка зашипел, когда Англия толкнулся вперёд коротко и резко. Растянув Америку настолько, чтобы двигаться свободно, Англия постарался быть нежным, как и собирался. Он медленно двигался внутрь и наружу, сосредоточившись на скольжении друг против друга их потных, липких, прохладных тел, на плотно охватившем его член жаре, о да. Минута за минутой неспешно сгорая и пылая, вздохи, прикосновения, милый, милый… – Всё ещё не могу поверить, что ты… – начал Америка и поперхнулся вдохом. – Знаю. Я… – и Англия поцеловал его, чтобы не пришлось больше ничего говорить. Он втягивал в себя громкие, хриплые стоны Америки, толкаясь под углом, удерживая медленный и постоянный ритм. Внутрь и наружу, боже, как же сейчас хорошо, как же здорово пахнет Америка, это запах пыли, пота и солнца, и как восхитительны его стоны. – Ай, чёрт, – вырвалось у Англии спустя несколько минут, когда Америка попытался взять его за плечи. – Ты не мог бы… – П-прости, я не… Америка разжал руки, но, казалось, не знал, что с ними делать, и поэтому просто дёргал ими в такт движениям Англии. Наконец Англия не выдержал, схватил обе и переплёл пальцы, одну ладонь прижав к полу, а другую – к оконному стеклу. Так было удобно опираться, и он мог двигаться всё быстрее и быстрее, чувствовать напряжение рук Америки, стискивать их в ответ всё крепче и крепче, толкаясь с такой силой, что Америка бился головой об спинку сиденья. Что ж, всё лучше, чем камни. Америка сжал его пальцы, улыбнулся сквозь стоны, и Англия спросил себя, устанет ли он трахать Америку хоть когда-нибудь. Но это был не просто секс, и если бы когда-нибудь их отношения изменились – из-за политики или по личным причинам, – Англия предпочёл бы отказаться от них вообще. Вот оно… оно… Колени горели, и мышцы горели, напряжение свилось в животе тугим клубком. Либо он будет двигаться медленнее, либо кончит слишком рано, а это унизительно… – Ох! – вскрикнул Америка, – ах! О-о-о, нет! – и он кончил, его мышцы судорожно сжали член Англии. Так дилемма и разрешилась. Англия благодарно прижался губами к потной щеке Америки и позволил себе сделать эти несколько последних, резких, отрывистых, таких необходимых толчков. Ощущения достигли пика и схлынули, он весь задрожал от оргазма. – Ты снова продержался дольше меня, – заметил Америка, когда оба отдышались и пришли в себя. – Еле-еле, – признался Англия. Мускулы расслабились, и боль всей задней части тела снова дала о себе знать. Он уютно устроился на липком от спермы Америке. – Сомневаюсь, что смогу лежать на спине. Скорее засну прямо так. Америка погладил его по голове. – Пока что ты не мёрзнешь, но это ненадолго. И… – Его живот заурчал, и он умолк. – Ты неиспра… – начал Англия, но тоже остановился, снова услышав тот странный металлический скрежет. – Да что за чертовщина? Америка хмыкнул. – Я так и знал, что надо захватить бургеров в дорогу. А ты неужели совсем не голоден? – Нет, я не… А, забудь, – ответил Англия. Тем более, что шум прекратился. Америка заворочался, но Англия остался лежать на нём, вдруг почувствовав себя абсолютно измотанным. Последствия вчерашнего бурного вечера всё ещё давали о себе знать, а боль от ожога окончательно подорвала его силы. Тем не менее, спустя несколько минут на зябком ночном воздухе пот охладел, и лежать стало уже не так уютно. В животе Америки заурчало ещё раз, и Америка опять пошевелился. Англия понял намёк и осторожно поднялся. Америка выполз наружу и оделся, Англия же с этим не торопился, боясь ободрать свою несчастную задницу. Америка вернулся от костра с пачкой раздавленных чипсов и потряс ею перед лицом Англии. – Хочешь? – Нет, спасибо, – ответил Англия. Потерев предплечья, он забрался глубже в машину. Он не мог ни сидеть, ни лежать на спине, поэтому лёг на живот и попытался попить воды, при этом не облившись. Хотя, вероятно, это бы не помешало: грязным здесь был не один только Америка. Доев чипсы, Америка полез к нему. Кажется, он удивился, но обрадовался, когда Англия перевернул его на спину и снова лёг сверху. – Ты такой классный. Как одеяло. Втайне Англия был польщён. Его ещё никогда не называли классным. Вот занудой да, было пару раз. – Охренеть как холодно, – пробормотал Англия. – Можем ещё раз заняться сексом, чтобы согреться, – буркнул в ответ Америка, и Англия, несмотря на усталость, с намёком толкнулся бёдрами. – Звучит как обещание. Америка захрапел. Англия вздохнул и закрыл глаза. Когда он открыл их в следующий раз, пейзаж переменился; серебристый лунный свет залил салон и осветил долину, сияя на скалах, как утренняя заря. Стоило Англии проснуться настолько, чтобы оценить красоту, как долгий, низкий, скорбный вой наполнил долину и эхом отозвался с обрыва, а затем повторился. Спустя пару мгновений он раздался снова, уже гораздо ближе. – Что за чертовщина? – спросил Англия, ни к кому особо не обращаясь. – Койот. Нас не тронет, – пробормотал Америка и вернулся ко сну. Англия пожал плечами и последовал его примеру. Потом он проснулся от того, что металлический скрежет вернулся и был уже не приглушённым, как раньше, а звучал в полную силу. Было похоже на то, как если бы кто-то рвался с цепи, пытаясь сбежать. Услышав низкое рычание, Англия заставил себя подняться и выползти к открытой задней части машины, чтобы взглянуть. Рядом стоял и пялился на него грёбаный гигантский пёс, похожий на овчарку с грязной, спутанной шерстью. Он рычал, показывая жуткого вида зубы. Англия замер, глядя в красные злые глаза. А потом махнул ему рукой. – Брысь отсюда! Фу! Пошла вон, псина! Пёс умолк, сел и склонил голову. Казалось, он был удивлён до глубины своей собачьей души. И тут Англия заметил на нём ошейник, похоже, больно врезавшийся в его шею. Цепь от ошейника вела к… к крюкам, вбитым рядом с расщелиной в скале. Тем самым, на которых днём не было никакой цепи. – А, – произнёс Англия. Выбравшись из машины, он подошёл ближе к псу. – Бедолага. Хорошая собака. Но не успел Англия дотронуться до него, как пёс просто исчез, цепь упала на землю, звякнула и растворилась тоже. Англия пожал плечами, вернулся в машину и улёгся на живот, полуприжавшись к Америке. Вытащив несколько футболок, он положил их себе под голову. – С кем ты там разговаривал? – пробурчал Америка. – С псом-призраком, – сообщил Англия. – А, – ответил Америка и, вздрогнув пару раз, снова захрапел. Примечание переводчика: Англия пропел строчку из The Beatles – Let it be.