Дуэндэ

11.3. Хань, Крис, Чанёль, Кёнсу, Чунмён, Минсок

Хань как раз размышлял, что и как скажет Крису, когда заходил в гостиную. И застыл на пороге, обнаружив самого Криса на диване. Тот сидел с абсолютно непроницаемым лицом, закинув ногу на ногу. И это не предвещало ничего хорошего, как и отметины, оставшиеся на Крисе после взрыва и вряд ли улучшавшие его без того поганое настроение. ― Хорошо погулял? ― Не так, как ты, но тоже неплохо, ― мрачно сострил Хань, прикрыл за собой дверь, потому что бежать было поздно, подошёл к креслу напротив дивана и устало плюхнулся в него, постаравшись принять как можно более томный и соблазнительный вид. Хотя вряд ли бы это помогло. Пребывающий в ярости Крис ничего кроме своей ярости не замечал в принципе. Если он намеревался вытрясти из Ханя душу, его ничто не остановило бы. ― Ты можешь рассказать всё по порядку, ― снисходительно предложил ему шанс легко отделаться Крис. Но это Крис пока не знал всех деталей того номера, что Хань импульсивно отколол. ― Какое тебе дело до танцора из борделя? ― решил выбрать наступление Хань. ― Этот танцор на короткой ноге с Эриком и представителем Совета. То есть, его судьба уже некоторых обеспокоит. Может быть, ты тоже на короткой ноге с Советом, просто забыл рассказать мне об этом? О Чжанаваре, полагаю, ты знаешь? Мыслишка хоть какая-нибудь шевельнулась? Нет? Тогда добавь к этому всё, что ты видел во время встречи с японцами. Ну? ― Намекаешь, что он повязан с Советом? ― помолчав, предположил Хань. ― Не знаю. Просто хочу, чтобы ты думал головой. Он работает у Эрика и трахает не простых смертных. Танцует для шефа Яо, и тот навещает его в клинике. Простого танцора из борделя. С ним встречались представитель Совета и Чжанавар. С простым танцором из борделя. И этот простой танцор из борделя показывает уровень чистильщика при встрече с японцами. При этом он не из наших и не из ваших. Имени его мы не знаем, как и прошлого. Несомненно лишь то, что он великолепно обучен своему ремеслу танцора из борделя. Чёрный мастер. Мастер, который едва не отправил тебя на тот свет одним касанием пальца. Попробуй сделать выводы. Я ещё специально для тебя добавлю, что у него нет ни малейшего желания иметь дело с триадами. Он не верит триадам. ― Замечательно, ― после нескольких минут гнетущей тишины высказался Хань. ― Он не из моих, о чём я знаю точно. Триады тоже не в тему, о чём совершенно точно знаешь ты. Чжанавару группа поддержки не нужна, так что вряд ли наш танцор представляет интересы турков, которые тут ничего не забыли вовсе. На японца с лёгким гримом он потянет, но он гайдзин с их точки зрения, так что вряд ли он с японцами. Наиболее очевидный вариант ― Совет. Только тут снова есть нестыковка. Если ты в курсе, то твой драгоценный танцор из борделя ― курьер. И это именно он отправил на тот свет троицу палачей недавно. Согласись, это плохо вписывается в картину с Советом. Совет не стал бы открыто избавляться от палачей триад. Войну они начали бы намного изящнее. И я молчу о том, что сеть курьеров не имеет отношения к Совету. Совет и сам рад бы хоть раз перехватить курьера и заполучить "тот самый" груз. Но теперь мы с тобой знаем, что Эрик ― связной. Он имеет какое-то отношение к курьерской сети. Насколько тесно он повязан ― чёрт его знает, но именно от него Кай выезжал с "тем самым" грузом. И именно Кай передавал груз получателю. У меня даже снимочки имеются. Хочешь, покажу? Крис сверлил Ханя пристальным взглядом и молчал. Оставалось лишь предположить, что Крис не знал, что Кай не только танцует, но ещё и курьер. Тем лучше. Если Крис в самом деле этого не знал, вряд ли он при встрече с Каем промолчит. Одно дело ― просто танцор, и совсем другое дело, когда этот танцор мотается по поручениям Эрика и местами портит всем игру, в том числе, и триадам. Охотились на курьеров давно, но чёртовы байкеры вечно оставляли всех с носом. И если Кай ― один из них... Хотя почему "если"? Хань знал наверняка, что Кай ― один из курьеров. Теперь это знал и Крис. Лишний повод задуматься и задать Каю несколько неприятных вопросов. Хань даже не удивился бы, если б вопросы Крис начал задавать правой в челюсть с размаха, а продолжил ногой по рёбрам. ― Мне всё ещё интересно узнать ответ на вопрос ― где он. Кто он ― это вопрос для тебя, чтобы ты поумерил прыть. Мне наплевать, как именно ты относишься к нему. Всё, что тебе нужно знать, ― это то, что он пока под моей защитой, а значит, ты не имеешь права... Хань выставил перед собой раскрытую ладонь. ― Минуту. Если ты вдруг забыл, то этот мерзавец извинялся. И свои извинения он приносил мне. Стоял передо мной на коленях, ― Хань холодно усмехнулся, ― и приносил извинения с моим членом во рту. Ты знаешь правила, Фань. Он мой, и мне решать, что с ним делать. У Криса отчётливо потемнело лицо, и он заставил Ханя замереть одним только взглядом ― леденящим и мрачным. ― Я тоже тебе могу напомнить, что ты лично стоял передо мной на коленях и самозабвенно мне отсасывал. Далеко не один раз. А ещё могу напомнить, что я тебя поимел в разных позах чёрт знает сколько раз и могу трахнуть прямо здесь и сейчас, и даже при свидетелях, снизив стоимость твоей жизни до полного нуля. Хочешь? И ты тоже отлично знаешь, что это значит. Ты ― мой, Хань. Мой весь и целиком, с потрохами. Мы заключили сделку. И мы оба согласились на неё добровольно. И мы оба кое-что с этого поимели и поимеем ещё. Ты сам хотел этого не меньше, чем я. Но если ты забыл, где проходит граница... мне придётся напомнить об этом. Я нужен тебе точно так же, как ты нужен мне. И когда я тебе говорю, что отныне этот парень под моей защитой, ты принимаешь это к сведенью и не портишь мне игру. Ты понял меня? Хань с силой стиснул зубы, мечтая врезать Крису пистолетом по голове. Но Крис всё сказал верно. Если они сейчас разбегутся и поставят крест на сделке, в одиночку ни один из них уже не выберется из этого дерьма. Они могли рассчитывать только друг на друга. Хуже того, Крис действительно нужен Ханю. Отчаянно нужен. Стоимость жизни Ханя без Криса снизится до полного нуля без прочих лишних телодвижений ― Хань не тратил время зря и обзавёлся толпой врагов, жаждущих узреть его в гробу. Они ещё и на цветочки с венками расщедрятся. Пока Крис рядом, им приходится кусать локти от досады и сопеть в две дырочки. Точнее, пока Крис и Хань вместе. Вместе они представляли достаточно мощный тандем, чтобы все дважды подумали прежде, чем становиться на их пути. ― Я понял, ― вынужден был громко и чётко ответить Хань. ― Отлично. Тогда вернёмся к началу. Где он? Крис иногда напоминал собой танк ― с намеченного маршрута никакими силами свернуть не заставишь. ― Не знаю, ― честно ответил Хань и коротко объяснил, где именно видел Кая в последний раз, постаравшись не упоминать, при каких обстоятельствах и в каком состоянии был Кай. И не менее честно добавил, что Кая он в последний раз видел живым и целым. Поскольку Криса отличала не в меру чувствительная интуиция, да и вообще он по жизни щеголял мнительностью и излишней недоверчивостью, то он тут же прищурил глаза, выдавая тем самым шторм сомнений, что его обуревали. Не в меру подозрительная скотина! И Хань не знал ни одного способа, как убедить Криса в своих словах. К тому же, не существовало ни одной причины, по которой встреча с Ханем для Кая обернулась бы благом. Кай иррационально бесил Ханя одним своим видом. Точнее, к бешенству приводили те желания, которые Хань испытывал по вине Кая. Хань отлично помнил пальцы Кая. И помнил, что этими самыми пальцами с ним Кай сделал. Отымел практически на глазах у толпы свидетелей и вывернул буквально наизнанку, делая вид, что приносит извинения. Станцевал на лезвии бритвы, рискуя собственной жизнью. И это бесило тоже. Хань застыл, сообразив вдруг, кто именно выступал в роли свидетелей. В голове отчётливо прозвучал голос Мады, перечислявший имена пропавших подчинённых. Шесть. И именно те, кто мог подтвердить... Крис выслушал это с каменным лицом, а после задал всего один вопрос: ― Считаешь, это сделал Кай? ― Нет. Не думаю. За ним следили по моему приказу. Если бы он тронул хоть одного из них, мне было бы об этом известно. Думаешь, я бы не догадался? Если он тут и замешан, то не лично. Но зачем кому-то убирать свидетелей? ― Чтобы было только твоё слово против его слова? ― резонно предположил Крис. ― Дуэли нынче не в моде, ― буркнул раздосадованный Хань. ― Твоё счастье, а то я поставил бы на Кая. ― Пуля быстрее ножа, ― упрямо наклонил голову Хань, намекая на своё умение стрелять быстро и метко. ― Это как сказать, ― расплылся в ехидной улыбочке Крис. ― Ему не нужен нож. Как помнишь, он едва не спровадил тебя на тот свет одним лишь касанием пальца. ― Очень смешно! ― обиделся Хань и поёрзал ― в кармане зазудел телефон. Пришлось достать и глянуть на дисплей. Текст входящего сообщения Хань открыл машинально. И не сдержался: ― Твою мать!.. Поскольку он сидел и глупо пялился на дисплей, Крис сам поднялся, подошёл и полюбовался на короткое, зато весьма выразительное послание: "Ты труп". Пикантность ситуации добавляло то, что сообщение пришло с номера представителя Совета Бён Бэкхёна. Это обстоятельство вгоняло в ступор намертво как Ханя, так и Криса. ― Какую любимую мозоль ты уже успел отдавить этому Бёну? ― с вновь вспыхнувшим подозрением спросил Крис, едва немного оклемался. ― Да чтоб я знал! ― взвился возмущённый Хань. ― Пальцем его не тронул! И тронешь его, ага! Палец в рот ему поклади ― руку отхватит. Не считай меня кретином. Я не в том положении, чтобы открыто говорить хотя бы "фи!" в адрес Совета и его представителя. ― Но не без причины же он тебе грозит расправой. ― Перестань! Ничего я ему не сделал. Может, он... ну... номером ошибся? ― Твою мать, Хань! Такие люди не имеют привычки ошибаться номером! ― разъярённо загремел Крис и ухватил Ханя за шиворот. ― Нам только разборок не хватало с этим Бёном и Советом! Они и так нас за горло держат своим грёбаным наследничком, а ты тут ещё масла в огонь подливаешь! ― Да ничего я... ― полузадушенно захрипел Хань, царапая ногтями впившийся в шею воротник и размахивая зажатым в другой руке телефоном. ― В задницу твоё "ничего" вместе с твоим склочным нравом! Мне наплевать, что ты отмочил! Просто сегодня же ты сам напросишься на встречу с Бёном и извинишься! Как следует извинишься! Пусть спит спокойно и не рассылает на рассвете шокирующие сообщения! Хань шлёпнулся на диван и потёр шею, сделав нормальный вдох. ― Слушай, а может, это у него такие шуточки дурацкие? Зная его репутацию... ― Представитель Совета не станет так тупо шутить! ― Плохо же ты его знаешь... Этот козёл с его тонкими улыбочками и не на такое способен. ― Может быть, но он не дурак, чтобы разжигать войну тогда, когда она никому не нужна! Раз пригрозил, значит, ты дал ему повод. ― Почему я?! ― Потому что он это тебе прислал, а не мне, например. ― Крис обвиняюще указал на телефон в руке Ханя с подсвеченным сообщением. ― Вы чего орёте? ― в гостиную робко заглянула сонная Сян. Она зябко куталась в белую шаль и смотрела на обоих вопросительно. Крис и Хань молчали, лихорадочно размышляя над самыми удачными вариантами ответа. Пока они молчали, Сян добрела до дивана, отобрала у Ханя телефон и полюбовалась на короткую фразу, после чего спокойно нажала кнопку вызова. ― Доброе утро, раз уж не спите и занимаетесь рассылкой подарков. Я в недоумении... Нет, это не мой телефон, эмиссара Лу Ханя. А-а-а... Вот как, ну да. Нет, всё в порядке. Всего доброго. ― Сян вернула телефон ошеломлённому Ханю, зевнула, прикрыв рот ладошкой, и вздохнула. ― Человек номером ошибся, так что уймитесь и не шумите на весь дом, а то все будут в курсе того, о чём им знать не полагается. Пойду досыпать... Крис и Хань пялились вслед Сян минуты три, потом дружно уставились на телефон. ― Номером он ошибся... засранец чёртов! ― прошипел Хань. ― Ты в это веришь? Бён Бэкхён, чтоб его черти за ногу, номером ошибся! Какого хрена он именно на мой номер так ошибся? Какая сволочь вообще ему дала мой номер, хочу я знать! *** Обнимать Кёнсу, чувствовать его тело своим и вести ладонью по обнажённой груди было приятно до призрачного звона колокольчиков в ушах. Рука своевольно сползла на бедро, и Чанёль поддался порыву прижаться к Кёнсу сильнее. Тот продолжал спокойно лежать на боку, спиной к Чанёлю. На часах на стеклянном столике стрелки почти добрались до восьми ― Чанёль только заметил и напрягся в ожидании. Но Кёнсу не сделал ни одной попытки встать и рвануть в ванную. ― Разве тебе не нужно выйти раньше, пока народу мало? ― промучившись долгие пять минут, спросил Чанёль, едва стрелки расположились на восьмёрке и двенадцати. ― Сегодня в студию вечером. И у меня есть капюшон. Или ты хочешь спровадить меня пораньше? Я думал, что оплатил салон и тебя до полудня. ― Я не хочу тебя спровадить. Я хочу, чтобы всё было хорошо. ― Чанёль подгрёб Кёнсу ещё ближе к себе. ― И до полудня салон и я в твоём распоряжении. ― Обошлось дешевле, чем просто танец Кая, ― хмыкнул вдруг Кёнсу. ― И почему все так странно смотрели на меня? ― Не могли поверить, что ты действительно сделал такой заказ. У Рори вся отчётность перед глазами. Он знает, что ты уже выбирал Кая. ― А, тогда понятно. ― Почему это? ― Чанёль неохотно оторвал голову от подушки и попытался увидеть хотя бы профиль Кёнсу, но тот ― из вредности, не иначе ― уткнулся лицом в скомканное одеяло и прогудел приглушённо: ― Потому что он лучше тебя. Чанёль медленно убрал руку с бедра Кёнсу и сжал губы. Не то чтобы его эти слова обидели. Он сам знал правду. И он сам был на месте Кёнсу. Кай ― мастер, и Эрик держал его у себя далеко не за красивые глаза и одно лишь умение танцевать. Но слышать, когда вот так походя говорят... ― Не обижайся только. ― Кёнсу перевернулся на живот и приподнялся на локтях, чтобы посмотреть ему в лицо. ― Хотя ты уже, конечно, успел обидеться. Но я могу снова сказать тебе это: он лучше. Это честно, ты знаешь. Он лучше всех, с кем я когда-либо занимался сексом. Но это не всё, поэтому я выбрал тебя. И тебе не нужно учиться быть таким же. Тебе надо просто быть со мной и всегда изучать только меня. И тебе достаточно быть лучшим только для меня. Я даже буду этому рад. Если ты будешь лучшим для меня и плохим для других. Потому что я не умею так, как ты умеешь. Я не смог бы смотреть на тебя, если бы ты работал, как он. Я непременно убил бы кого-нибудь. И именно поэтому я хочу тебя попросить сейчас кое о чём, хорошо? О двух вещах. ― Каких? ― севшим голосом уточнил Чанёль далеко не сразу ― ещё переваривал услышанное. ― Во-первых, я хочу, чтобы ты ушёл отсюда. ― Твоё желание исполнится. Не сейчас, но скоро. Пока я не могу подвести Эрика ― он не нашёл мне замену для Кая. Но могу тебя заверить, что я здесь и сейчас работаю только в качестве музыканта. Заказы в отношении меня можешь делать только ты. Тебе это подходит? ― Если это не красивая ложь. ― Можешь спросить Рори. Он присутствовал, когда я говорил с Эриком об уходе. Да и Эрик насильно держать не станет. У него элитное заведение. Либо ты хочешь работать здесь и работаешь, либо уходишь. Эрик просил меня остаться исключительно в качестве музыканта для Кая. И ты знаешь, что я люблю играть для него. С музыкантами контракты не подписывают, но Эрик вправе задержать меня, пока нет замены. Кёнсу сел на кровати и смерил его напряжённым взглядом. ― Ладно. Вторая вещь тебе, скорее всего, не понравится, но она необходима. Ты тут провёл достаточно времени, чтобы попытаться понять меня. И чтобы понять, зачем это нужно нам обоим. ― Звучит пугающе, ― натянуто улыбнулся Чанёль и тоже сел, прикрыв бёдра краем измятой простыни. ― Но лучше всё-таки скажи, а то я голову сломаю догадками. ― Скажу. ― Кёнсу тоже тронул простыню пальцами и попытался накинуть её себе на плечи, только поделить тонкую ткань на двоих выходило неважно, поэтому он унялся, скрестил ноги и сложил ладони вместе. Долго разглядывал собственные ногти, затем перевёл взгляд на выжидающего Чанёля и, собравшись с духом, выдал: ― Я хочу, чтобы Кай к нам присоединился. Не здесь. Я сам выберу место и время и сделаю заказ. Чанёль просто молчал, потому что сразу не понял. Потом дошло. Но даже когда дошло, он не смог поверить до конца, что Кёнсу хочет секса втроём. ― Ты... ты... ― У Чанёля в голове вихрились догадки и предположения, которые никак не удавалось сложить в слова. Может, к лучшему, потому что они могли оскорбить Кёнсу. И потому что... Мысль о том, что он сам окажется в одной постели с Каем ещё раз, на глазах у Кёнсу... От этой мысли становилось сразу и стыдно, и горячо, и унизительно, и обидно. Чанёль без того терзался муками совести, потому что ушёл вот так внезапно, не попрощавшись толком. Да, Кай виноват, но Кай ни разу не солгал ― Чанёль знал лучше всех, кем и как работал Кай. Чанёль лучше всех знал, каким разным мог быть Кай в зависимости от заказов. Знал, что Кай способен сотворить со зрителями одним лишь танцем. И знал, что Каю нравится эта власть, нравится сцена, нравится танцевать. Каю это всегда нравилось ― ставить других на колени, не имея никакого иного инструмента принуждения, кроме себя самого и своего таланта. Ему всегда нравилось заставлять других хотеть его на его же условиях. И, чёрт бы всё побрал, Чанёль был одним из них ― из тех, кто хотел Кая. Ему потребовался Кёнсу, чтобы защититься, чтобы ослабить это наваждение и найти в себе силы противостоять, потому что рано или поздно Чанёль тоже сорвался бы. Потому что невыносимо делить необходимого тебе человека с другими. ― Ты сомневаешься, что я хочу быть с тобой? ― очень тихо спросил наконец Чанёль. Кёнсу покачал головой и подтащил к себе подушку, обнял и упёрся в неё подбородком. ― Я сомневаюсь, что он отпустил тебя, а ты ― его. Насчёт Кая я вообще ни в чём не уверен, но я вижу, что тебя грызёт что-то. Поэтому я хочу, чтобы вы оба точно перевернули страницу. И это ― лучший способ для меня, потому что вы оба будете открыты передо мной. Ни один не сможет солгать, а результат всё расставит по местам ― ты увидишь. Каким бы этот результат ни был ― мы все его увидим. Будет больно, но не больнее, чем сейчас. Мы оба знаем, что для меня открытые отношения невозможны. Вообще никакие отношения невозможны. Каждая вылазка как полное опасностей и засад приключение. И ладно бы все решили, что я с девушкой встречаюсь, но всё сложнее. Но меня это не остановит только в одном случае ― если я буду знать наверняка. Я должен знать, Чанёль. Не потому, что ты настолько слаб, чтобы после ерундовой ссоры побежать к нему, а потому что он настолько силён, чтобы получить тебя обратно, если пожелает этого. Чанёль невольно сглотнул, едва представил себе это. Представил на миг, что Кай сам попытался бы вернуть его. И Чанёль не знал, чем это могло бы закончиться. Не знал, что сделал бы. Кёнсу с мягким укором покачал головой и криво улыбнулся. ― Вот именно. Он неловко сполз с кровати и направился в ванную, шлёпая по полу босыми ступнями. Чанёль поглазел на закрывшуюся дверь, уткнулся лицом в подушку, потом взвился и зашарил в свалке одежды на полу у кровати. Нашёл телефон и честно попытался вызвонить Кая. Ничего не вышло. *** Срок последнего заказа истёк за час до полудня, и Сухо выставил клиента за дверь со спокойной совестью. Опустившись на край кровати, небрежно стянул с головы парик, сдёрнул трубку с аппарата внутренней связи и коротко отчитался. ― Рори, я переоденусь в салоне. Придержишь для меня? ― Рори успокоил его по поводу салона и дал дополнительное время. Так даже было лучше, потому что последний клиент питал тёплые чувства к лёгкой порке, и у Сухо горели неплохо отшлёпанные ягодицы. Он обосновался в ванной, неспешно избавляясь от всех деталей привычного маскарада, который, признаться, подзатянулся. Аккуратно приладил парик на гипсовой голове, распустил на груди шнуровку и снял корсет. Вдох полной грудью подарил блаженство. Сухо повернулся спиной к огромному зеркалу и немного прогнулся в пояснице, бросил внимательный взгляд поверх плеча на отражение. На поясе серебрился поясок стрингов, узкая тесёмка пропадала между покрасневшими ягодицами. Сухо умело поддел пояс кончиками пальцев и потянул вниз. Переступив ногами, стянул стринги, скомкал и метко запустил в корзину для белья. Смахнув с полки банку с охлаждающим гелем, отступил ближе к зеркалу и прислонился к гладкой поверхности сразу спиной и ягодицами. Не смог сдержать шумный вздох, когда пылающая кожа коснулась желанной прохлады. Сухо скрутил крышку, щедро зачерпнул гель сложенными пальцами, отлип от зеркала и принялся неторопливо втирать прохладную субстанцию в кожу. Потом уже привычно оттянул ягодицу в сторону и оглядел в зеркале открытую ложбинку. Края натруженного входа казались припухшими и багровыми. Сухо и там помазал гелем, аккуратно втирая его в нежную кожу. Прохлада заставила мышцы сжаться плотнее. Сухо повернулся лицом к зеркалу и придирчиво осмотрел себя. Без парика и игровых тряпок он уже не походил на дорогую статуэтку из фарфора, хотя макияж остался: ровный тон кожи, накладные ресницы, вызывающие стрелки, подводка, тени, румяна, помада и блеск, лак на ногтях на руках и ногах, яркие от помады соски и чисто выбритые ноги, подмышки и пах. Сухо грустно вздохнул, повернул вентиль, прихватил средства для снятия макияжа и полез под воду. Спустя полчаса он вытирался длиннющим пушистым полотенцем и косился на себя в зеркало. Вот теперь на нём не осталось ничего, что могло бы выдать место его работы. Просто изящный худощавый невысокий парень с красивым, но слегка застывшим как будто лицом. Сухо опять втёр в ягодицы и между немного геля, вытащил из шкафчика пакет с вещами и быстро переоделся в обычные джинсы и лёгкий свитер. Пальцами поправил короткие тёмные волосы надо лбом и неуверенно себе улыбнулся. Из зеркала на него смотрел тот, кому принадлежал его паспорт ― Ким Чунмён. Соседи его искренне полагали, что Чунмён работает в какой-нибудь крупной и солидной компании, берёт много работы на дом, сидит на особой диете и почти никуда не выходит. Вот только водит шашни с какой-то неблагонадёжной красоткой ― единственный недостаток. Но мужчины часто падки на ночных бабочек, так что соседи ему это прощали, даже не подозревая, что та самая красотка и есть Ким Чунмён. Чунмён навёл порядок в ванной и выглянул в салон. Оставалось невозмутимо выйти в коридор, расписаться у Рори в журнале и покинуть "Райские Кущи". Его сочли бы одним из гостей в таком виде. Чунмёна даже постоянные клиенты почти никогда не узнавали без парика, макияжа и в нормальной одежде. Он сжал пальцами дверную ручку и мысленно напомнил себе, что осталось немного до прощания с Сухо. Быть может, кто-то другой давно бы сдался на его месте, но Чунмён чётко помнил, что скоро покинет "Райские Кущи" состоятельным человеком. Пусть эта карьера и сомнительна, но Сухо определённо добился успеха и смог обеспечить Ким Чунмёна. Безбедная жизнь, возможность путешествовать и вести дневник, чтобы после опубликовать путевые заметки ― это много. Это действительно много. И не все могут себе это позволить. А вот Чунмён ― сможет. Если повезёт, он ещё и личную жизнь устроит. Может быть. Но даже если нет, грешно жаловаться, когда одна мечта сбудется наверняка. Ким Чунмён никогда не стал бы афишировать страницу своей жизни по имени Сухо, но он был искренне ей благодарен. Несмотря ни на что. Сухо стал его лестницей со дна, а за помощь не проклинают. Снежок как-то смеялся над ним и напоминал, что со дна он поднялся за счёт собственной задницы. Верно. Но эта задница принадлежала Сухо, а значит, он всего добился сам так или иначе. И научился видеть больше того, что видел раньше. Например, само существование подобных "Райским Кущам" мест говорило немало, как и наличие тех, кто готов платить любые деньги за чужую задницу хотя бы или даже за возможность подставить задницу собственную. Всех хватало. Разных. И большинство из них становились зависимыми ― приходили снова и опять. И попадались среди них те, кто просаживал состояние в погоне за удовольствием. Вот на месте этих последних Чунмён не хотел бы оказаться никогда. Потому что удовольствие ― подлинное ― это тоже наркотик, к которому привыкаешь. Он оставил росчерк в журнале и слабо улыбнулся упакованному в кожу и ремни Рори. Всё-таки Эрика отличал великолепный вкус. Рори многими гостями воспринимался как "лицо" заведения, и это "лицо" неизменно производило сильное впечатление. Чунмён никогда не мог определить национальность Рори, а его ирландское имечко окончательно сбивало с толку, как и свойственный ирландцам контраст ― чёрные волосы и голубые глаза. Только вот черты лица при этом мешались в такой коктейль, что Рори чудно вписывался как в западный, так и в восточный антураж. Каждый гость так или иначе задерживал взгляд на Рори дольше положенного. ― Такси тебе вызвать? ― заботливо предложил Рори, потянувшись к телефону. ― Не нужно, ― покачал головой Чунмён. ― Прокачусь на автобусе. Иногда это приятно. Лучше скажи, расписание Кая уже готово? ― Эрик не приносил. Может, что-то передать? ― Нет, я сам, но спасибо. Чунмён тепло попрощался с Рори и побрёл к парадному выходу. Не чуя подвоха, вышел на крыльцо и начал спускаться по ступеням. Замер на середине, поймав взглядом торчавший у тротуара знакомый автомобиль и привалившегося к нему человека. Тот держал руки в карманах и не сводил с него больших выразительных глаз. И как узнал только? Чунмён мог поклясться, что этот козёл никогда не видел его без макияжа и парика. Как его там... Ким Минсок. Чунмён в отчаянии запрокинул голову и полюбовался на небо. Ангельский спасательный десант в пределах видимости не маячил, потому пришлось спуститься по лестнице и остановиться напротив Ким Минсока. Минсок молча распахнул перед ним дверцу. Хорошо ещё, что руку помощи не предложил, так что Чунмён смог самостоятельно устроиться в салоне. Рядом под тяжестью Минсока заскрипело сиденье. От него ненавязчиво пахло кофе и шоколадом. Сладко. ― Домой, наверное? ― Говорил он с хрупкой осторожностью: негромко и с ноткой неуверенности. Чунмён кивнул, откинулся на спинку сиденья и устало прикрыл глаза. Ему не хотелось ни отвечать, ни задавать вопросы, ни выяснять, какого чёрта Ким Минсок заделался его личным шофёром. В конце концов, Минсока никто не звал ― сам припёрся. А раз сам припёрся, то пускай терпит, сколько сможет. Чунмён достаточно большой мальчик, чтобы понимать ― редко кому в борделе удаётся подцепить клиента всерьёз настолько, чтобы удачно устроиться в жизни. Даже Рисса ― хороша ведь, чертовка! ― не могла похвастать предложением руки и сердца от скромного миллионера. Если б Чунмён сам был миллионером и предпочитал женщин, то непременно попытался бы заполучить Риссу насовсем. Но он по парням и без миллионов, потому Рисса не для него. Хотя не мешало бы ей крутиться рядом, когда он выходил на крыльцо. Она отделала бы Минсока на славу, если б Чунмён попросил её об этом. ― Тебе нравятся девушки? ― машинально спросил он вслух, удерживая глаза закрытыми. За эту смену у него было семь клиентов, потому перед закрытыми глазами летали разнокалиберные члены, а во рту до сих пор чувствовался вкус спермы ― смесь. Четыре клиента думали о собственном удовольствии, поэтому Чунмён не кончал, лишь изображал оргазм. Пятый оказался неплох, потому Чунмёну пришлось приложить усилия, чтобы не кончить под ним. Шестой не отличался от первых, но питал страсть к игрушкам, потому Чунмён отсосал ему, но сорвался на вибраторе с кучей режимов. С последним клиентом пришлось расслабиться и подставляться так, чтобы тот не попадал членом по чувствительной после оргазма простате. Вообще Чунмён пережил бы, если б последний клиент был опытным и знал, что делает, ― всё-таки он не первый год работал в борделе и научился терпеть, когда его могли трахать сразу после оргазма. Эрик помог советом. Но это всё равно приносило мало удовольствия, зато щедро оплачивалось. ― Мне нравишься ты, ― прозвучал негромкий ответ, на который Чунмён не особо рассчитывал. ― Тянет на шлюх? ― привычно "укусил" он. ― Не особенно. ― Да ладно! ― Чунмён распахнул глаза и уставился на профиль Минсока с глухим раздражением. ― Можно подумать, ты не знаешь, где я работаю и в каком виде. Глупо после этого притворяться, что я невинный агнец и просто прогуливаюсь по салонам. Ты отлично знаешь, что я оказываю определённые услуги за деньги. И я уже говорил тебе, что проще купить то, что ты хочешь, а вне стен "Райских Кущей" даже не мечтай о том, чтобы трахнуть меня. Минсок остановился в веренице машин за десяток метров до перекрёстка, вздохнул и посмотрел на Чунмёна искоса. ― Понимаю, что твоя работа сильно меняет взгляд человека на мир, но знаешь, люди не всегда заняты одним лишь сексом. Я мог бы пригласить тебя на чашку кофе, сходить с тобой в оперу, воскресным утром прогуляться в храм или арендовать лодку и выйти в море. Как тебе? ― Это всё равно закончится сексом, ― хмыкнул Чунмён и вновь прикрыл глаза. ― Не нужно красивых слов и красивых жестов. Желания таких, как я, никого не интересуют. Это нормально, не волнуйся. И давай ты не будешь понимать меня неправильно? Я знаю, где я работаю. Я сам это выбрал, и меня всё устраивает. Потому не порти мне жизнь своими выходками. Я люблю, когда всё просто ― без всяких сложностей. И я никогда ― никогда, слышишь? ― не кручу романы с теми, кто приходит в "Райские Кущи" или бывал там хоть раз. Мне наплевать на все твои благие намерения и предложения. И на твоё наивное предложение бросить это гиблое дело, которое ты явно намереваешься сделать. ― Почему? ― после минутного молчания спросил Минсок и мягко тронулся на зелёном сигнале. ― Почему ты не бросишь, если тебе не слишком хочется там оставаться? ― С чего ты взял, что мне не хочется? ― Я не слепой. Так почему? ― Потому что я работаю по контракту. Пока срок контракта не вышел весь, уйти нельзя. И не потому, что меня накажут. Финансово ― в том числе. А потому, что неисполнение условий договора испортит мне репутацию. Я не смогу и близко подойти к подобным элитным заведениям, где работать приятно. Меня возьмут только в обычный бордель, а обычный бордель после элитного клуба ― это... Нет. ― Почему? ― упрямо продолжал гнуть своё Минсок. ― Не думаю, что в обычном борделе количество заказов отличается. ― Верно. Только условия не те. В элитном клубе владелец заинтересован в том, чтобы сервис был на высшем уровне. Это означает, что меня не станут подкладывать под следующего клиента сразу после первого. Это означает, что у меня всегда будет время перевести дух, освежиться, отдохнуть и выйти в цвету. Мадам совершенно не нужно, чтобы меня затрахали до беспамятства. Он пойдёт на это только в случае очень выгодного группового заказа, и тогда заказ будет у меня один за смену, а время на отдых ― в две смены. И такой заказ должен окупать всю мою смену. Это справедливо. В обычном борделе такие мелочи никого не волнуют. Да и деньги там смешные. Или ты думаешь, что я буду спать с кем попало из-за жалких грошей? Ну извини. Я умею доставлять удовольствие и знаю об этом, поэтому за удовольствие надо платить по достоинству. ― Тогда начни с того, что ты не шлюха, а куртизанка, идёт? ― невозмутимо уточнил Минсок, притормаживая у дома Чунмёна. ― Почти, но я всё-таки шлюха. Куртизанки, как знаешь, выбирали тех, кому хотели подарить удовольствие, а я не могу этим похвастать. Я просто беру дорого. С любого желающего. Чунмён выскользнул из салона, захлопнул дверцу и не стал оглядываться. Чувствовал спиной, что Минсок смотрит вслед. Чунмён ещё при прошлой встрече наговорил достаточно, чтобы отбить желание подходить к нему, но Минсок подошёл. И Чунмён надеялся, что уж теперь-то Минсок отстанет. Он сам отстал бы после такого. Или просто пришёл бы в "Райские Кущи", купил на час, нагнул и трахнул как следует, чтобы после забыть. Сорванное яблоко уже не такое вкусное, как то, что всё ещё красуется на ветке и вне пределов досягаемости.