Часть 8. Играть с судьбой и не смотреть назад
Играть с судьбой и не смотреть назад, Ушедший миг нельзя искать. Ай, лэли! Ай, байла! Оле! Намного хуже себя терять, Жалея о былом В гнетущей суете.
Бэкхён поправил галстук перед зеркалом и всмотрелся в зеркальное отражение. Он выглядел спокойным и уверенным в себе, как какой-нибудь шейх из Катара с залежами нефти в кармане и крупными средствами на банковских счетах в Швейцарии. Хмыкнул пару раз с довольной интонацией и повернулся к створкам лифта. — На людей погляжу и себя покажу. Полдня псу под хвост, но кого это волнует? А погода такая хорошая... Тоска-а-а. Лифт вскоре остановился. Бэкхёна встретили прямо на выходе и проводили в зал, где уже сидели за круглым столом трое. Бэкхён знал их: одного — лично, двух других видел на снимках в архивных подшивках под грифом «совершенно секретно», а после любовался на заседаниях издали. Знал он Старейшину, перед которым отчитывался уже дважды с глазу на глаз за всё то время, что находился на службе Совета. Это был невысокий мужчина с импозантной сединой на висках и привычкой плотно сжимать губы, а ещё он говорил очень тихо. И когда Старейшина говорил, все замолкали и внимательно вслушивались в каждое сказанное им слово. Бэкхён рассчитывал когда-нибудь производить подобный эффект. Если повезёт. Пока приходилось тихо душить далеко идущие амбиции и соответствовать своему нынешнему положению. Бэкхён прошёл к столу и сел на стул по левую руку от Старейшины. Закинул ногу на ногу и устремил взгляд на человека, сидевшего напротив. Господин Сон был известен как крупный предприниматель с чистым досье, комар носа не подточит. Его вот уже пятнадцать лет пасли сотрудники различных спецслужб в надежде, что он когда-нибудь оступится и даст зацепку или даже пару зацепок. Господин Сон не оступался и зацепок не давал, хотя все прекрасно знали, что его деньги «грязные». Бэкхён от души надеялся, что однажды на улице какой-нибудь из служб случится праздник, и господин Сон загремит на нары под фанфары. Так просто. Потому что господин Сон не вызывал у Бэкхёна тёплых чувств. И, судя по всему, господин Сон отвечал Бэкхёну взаимностью. Он прямо смотрел на Бэкхёна, и в его строгом лице Бэкхён не находил ни одного намёка на доброжелательность в адрес себя любимого, единственного и неповторимого. Не то чтобы Бэкхён претендовал на обладание такой чертой, как неземное обаяние, но обычно он людям нравился. Хотя бы при первой встрече, а дальше — как карта ляжет. Господин Сон явно не вписывался в это правило, тут карты сразу легли трефами и пиками, а говоря по-простому — с разбега и в штыки. Дальше всего от Бэкхёна сидел некий Ким Чондэ, финансовый консультант. Этот кадр занимался законными финансовыми операциями Совета и представителей закона сам по себе не интересовал. В конце концов, он всего лишь отслеживал законные сделки. Незаконное происхождение финансовых средств при всём желании на него никто повесить не мог, как и прочих дурно пахнущих собак в виде незаконных сделок хотя бы. Другое дело, что Ким Чондэ мог знать дофига всего интересного, но вот прижать его и развязать язык было нечем. Ким Чондэ молча пил чай и казался полностью поглощённым этим невинным занятием. И плевать он хотел на недружелюбные взгляды господина Сона в адрес официального представителя Совета Бён Бэкхёна. А ведь мог бы, скотина такая, посмотреть на господина Сона с осуждением. Мелочь ведь, но Бэкхёну стало бы приятно. В течение получаса подтянулись и прочие члены Совета, после чего началось очередное нудное заседание. Сначала обсудили важные детали нескольких законных сделок, выслушали доклад Чондэ, после чего перешли к более тонким и менее законным делам. Включая визит Бэкхёна в дом семьи Цзинь. Бэкхён коротко изложил суть беседы с эмиссаром Лу и подтвердил, что семья Цзинь в курсе выдвинутых Советом требований. — Надеюсь, на ваши слова можно полагаться, господин Бён, — высказался после доклада господин Сон и смерил Бэкхёна хмурым взглядом. Бэкхён невозмутимо поставил левый локоть на стол и откинулся на спинку стула, позволив себе некоторую вальяжность. — Господин Сон, могу я узнать, что вы имеете в виду? — Сахарные интонации в голосе даже ему самому казались перебором, ну да ничего. — Можете. Все присутствующие в курсе того, какую должность вы занимаете. И мне это не нравится. — Я никогда не скрывал того, что являюсь старшим инспектором отдела по борьбе с организованной преступностью. Насколько помню, это даже имело большое значение в то время, когда Совет сделал мне предложение, от которого было трудно отказаться. Разве не в этом был весь смысл? Совету требовался свой человек в отделе. Совет его получил. В чём проблема, господин Сон? Объясните мне, скудоумному, пожалуйста, поскольку я не улавливаю ход ваших мыслей. — Охотно объясню, господин Бён. Вы с тем же успехом можете сливать всю информацию в отдел и быть их агентом в той же степени, как и агентом Совета. — У вас есть доказательства того, что я сливал информацию в отдел? Или я вам лично просто не нравлюсь? Если второе, то мне очень жаль, но я не обязан лично вам нравиться. И если вы позволяете себе выразить такое недоверие ко мне на собрании Совета, то у вас должны быть веские доказательства на руках, не так ли? Прошу вас их продемонстрировать. Вот прямо сейчас, пожалуйста, пока народ не разбежался. А то потом бегай и лови каждого, да тыкай носом в доказательства... Столько мороки. — Вы не сообщили Совету о телах трёх палачей от наблюдателей. — Господин Сон поморщился, видимо, манеры Бэкхёна делали ему больно, как и мешанина из стилей в речи. — Позвольте возразить — я быстро и по-тихому, вы глазом не успеете моргнуть. Эй, только специально не моргайте! Если бы вы или ваш секретарь проверили свою электронную почту, то нашли бы мой доклад по этому делу. Поскольку на данный момент никаких стоящих версий у полиции нет, этот доклад был обычным и высылался мной просто на почту всем членам Совета. Полагаю, члены Совета могут подтвердить это. Что-то ещё? Или вы потеряли секретаря в неравном бою с врагами? — Бэкхён тонко улыбнулся господину Сону. — Если нет, могу я попросить вас впредь проверять почту? Понимаю, я не так долго занимаю вот это вот место, в связи с чем вы вольны не доверять мне. Однако же я до сих пор безупречно выполнял свои обязанности. Если бы я допустил ошибку, Совет непременно обратил бы на это внимание и назначил бы мне то наказание, которое я бы заслужил. Но поскольку ничего подобного не происходило... — Господин Бён... — Довольно, — вмешался Старейшина. — Господин Сон, у вас есть что-либо по этому делу ещё? Более существенное, чем ваша предыдущая претензия. Если нет, прошу вас закрыть эту тему. Совет тщательно проверял всех кандидатов на пост официального представителя. Господин Бён был безупречен. Таковым он остаётся до сих пор. Розни внутри Совета нам не нужны. Вы можете любить или не любить господина Бёна, но ваши личные впечатления не должны мешать нашему делу. — Разумеется, — неохотно отозвался господин Сон и вновь смерил Бэкхёна недружелюбным взглядом. — Мало приятного в том, чтобы видеть за этим столом ищейку. — Это наша ищейка, господин Сон. И я желаю, чтобы вы помнили об этом, — отрезал Старейшина. Бэкхён продолжал сидеть в вальяжной позе с видом: «своих за задницу не цапну». Сам себя ищейкой он не считал, как и частью Совета, но эта информация не предназначалась ни для кого, кроме самого Бэкхёна. Пока что он предвкушал грядущие проблемы. Коль уж господин Сон решил обратить внимание Совета на сущий пустяк, то и в дальнейшем не постесняется высказаться о более значимых — на его взгляд — вещах. Нагадит за милую душу и совершенно бесплатно, ещё и кайф от этого поимеет, гад ползучий. Бэкхён не собирался давать повод, но от ошибок не застрахован никто. Несмотря на уверенность в собственных силах, Бэкхён оставался человеком, как и все вокруг, а людям свойственно ошибаться хоть иногда и хоть в чём-то. Тем более, когда эти люди ведут двойную игру на грани. Любая мелочь может привести к провалу. Бэкхён прежде курировал двойных агентов и знал не понаслышке, насколько сложна подобная работа. В качестве двойного — тройного в действительности — агента он сам выступил впервые. Исключительно потому, что именно его кандидатура заинтересовала Совет, хотя это совершенно не входило в планы того отдела, в котором Бэкхён работал на самом деле. Должность инспектора в отделе по борьбе с организованной преступностью была прикрытием, не более того, но почему-то Совет выбрал именно инспектора Бён Бэкхёна, выполнявшего в то время другое задание. Иногда так и подмывало спросить у Старейшины: «Да с какого ж бодуна вы такой белены объелись, что мне теперь на три фронта из-за вас пахать приходится?» Но это было бы неблагоразумно, потому Бэкхён не спрашивал и молча выполнял свои обязанности, сливая проверенную информацию Совету, черпая кучу интересных сведений для родного отдела и подбрасывая кое-что отделу по борьбе с организованной преступностью. Бэкхён надеялся, что на этом собрании поднимут вопрос, касавшийся наследника семьи Цзинь, но прогадал. Ни одна собака на интересующую его тему ничего не тявкнула. А жаль. В отделе хранилась информация о долгих и бесплодных поисках этого самого наследника, но это мало что давало. Бэкхён знал лишь, что наследник семьи Цзинь обладал ценными сведениями, имевшими отношение к верхушке Совета, верхушке триад и к наблюдателям. Причём эти сведения были тухлыми, срок годности, по идее, за почти одиннадцать лет должен бы истечь, а поди ж ты... Охота на наследника продолжалась до сих пор. И Бэкхён ума не мог приложить, что ж такого известно наследнику семьи Цзинь, раз он до сих пор всем позарез нужен. Или не нужен до статуса «совершенно мёртв и навеки нем, как рыба». Бэкхён не поленился перерыть весь архив и проверить более или менее важные события, имевшие место десять и одиннадцать лет назад. Таких событий он не нашёл. Всё было в пределах нормы, и ничто не вызывало особого интереса или подозрений. Странно. И Бэкхён продолжал ломать голову над загадкой наследника семьи Цзинь. Пока что Бэкхён мог похвастать лишь тем, что он вычислил этого самого наследника. Без проверки не сказать наверняка, но сходство Кая с Цзинь Чжунсян заставляло предполагать именно это, то бишь, худшее. Место для случайностей и банальных совпадений оставалось, однако Бэкхён не сомневался, что Кай — тот, кто ему нужен. И тот, кто нужен Совету. И наблюдателям. И высшему кругу триад. Может, нужен ещё кому-нибудь и как-нибудь. И если Кай не соврал по поводу работы в борделе, то никому из всех этих нуждающихся не придёт в голову искать наследника именно там. Ибо наследник семьи Цзинь и бордель — это две несовместимые вещи. И Каю требовались стальные яйца, чтобы пойти на такой риск. Это всё равно что заставить кронпринца драить сортир в казарме — потом фиг отмоешься. Не от дерьма, а от самого факта. Потому что кронпринцам положено садиться на золотые ночные горшки, подаваемые специальными слугами, а не по сортирам шляться и — тем более — сортиры драить. Бэкхён задумчиво провёл кончиками пальцев по краю столешницы и рассеянно подумал, что сам на месте Кая пошёл бы на подобный риск лишь в том случае, если в дальнейшем и не собирался бы отмываться. Только так. Однако на месте Кая был сам Кай, а не Бэкхён. И Бэкхён не мог знать наверняка мотивы Кая. Бэкхёну и так несказанно повезло в плане личного знакомства с Каем. Это позволяло ему быть рядом и держать руку на пульсе. Пока что. Но что такого мог знать Кай? Почему его так жаждали либо заполучить, либо угробить с концами? Бэкхён откинулся на спинку стула вновь, привычно пропуская мимо ушей доклад по транспорту и продолжая думать о Кае. Итак, Совету Кай нужен был живым и здоровым, стало быть, Совет жаждал узнать то, что знал Кай. Убивать его Совет не намеревался, более того, Совет в самом деле хотел, чтобы семьёй Цзинь руководил именно Кай. Таким образом, знания Кая должны были сыграть Совету на руку или помочь что-то прояснить. Далее... Наблюдателям Кай живым точно не нужен. Бэкхён знал это со слов Старейшины. Старейшина мог лгать или ошибаться, но Бэкхён не видел для того ни одной причины и пока верил Старейшине. Если наблюдателям Кай не нужен, выходит, его знания грозили наблюдателям крупными неприятностями и перетряхиванием грязного бельишка. Никто не любит, когда в его грязном белье копаются посторонние. Особенно, если там припрятан аллигатор. А то и парочка аллигаторов. Или ещё какое дерьмо, что на людях не покажешь без позора. С высшим кругом триад имелись сложности. Опять же — если верить Старейшине. Некоторые из этих милых людей жаждали Кая прибить, другие — заполучить себе, как и Совет. И были ещё такие, кто пребывал в недоумении либо растерянности, и чьё поведение не удавалось предсказать. Могло шарахнуть, как молния: куда попало и как придётся — с треском, грохотом и прочими нежелательными спецэффектами. И разгребать последствия пришлось бы всем сразу, причём так, как получится. По опыту Бэкхён точно знал, что получается всегда так, как меньше всего хочется. Нафиг надо такую шарманку с воющей волынкой. Бэкхён рискнул предположить, что именно тут собака и зарыта. Если мнения высшего круга триад так разнились, то знания Кая имели отношение именно к этому, то бишь, к триадам. Но тут Бэкхён впадал в ступор намертво, потому что не представлял, какими знаниями обладал Кай, что они вызывали такой неоднозначный резонанс среди представителей триад. Честно говоря, Бэкхён вообще слабо себе представлял, что именно могло заставить верхушку триад и наблюдателей писать кипятком целых одиннадцать лет и так носиться всего с одним мальчишкой. В буквальном смысле слова — мальчишкой, потому что одиннадцать лет назад Кай был ребёнком. Что ж это должен быть за ребёнок, раз он заставлял и заставляет триады вместе с наблюдателями впадать в панику и тратить кучу ресурсов на поиски? Бэкхён машинально помассировал виски и выпрямился, положил обе ладони на стол и обвёл всех членов Совета внимательным взглядом. Думать же он продолжал о загадке Кая, но решения не находил всё равно. И Бэкхён не страдал недугом под названием «наивность». Глупо думать о том, чтобы втереться Каю в доверие и спросить прямо: «Эй, чувак, что такого ты знаешь, что все предлагают за твою голову бешеные бабки?» Кай сам тут же открутит Бэкхёну голову после этого вопроса. И правильно сделает. На его месте Бэкхён тоже открутил бы себе голову, ибо это закон выживания в том мире, которому Кай принадлежал. Бэкхён тоскливо вздохнул и покосился на типа, делавшего доклад по строительным материалам для нового торгового центра. Выпускать Кая из вида не входило в планы Бэкхёна. Он сам и его подлинное руководство понятия не имели о том, что именно Кай знал, но пришли к выводу, что им эта информация тоже может пригодиться. По этой причине Бэкхёну полагалось — при возможности — разговорить Кая самостоятельно и припрятать, чтобы Кай не достался никому. Если не выйдет, действовать по ситуации и ждать новых директив «сверху». Руководство пока не решило, стоит ли мешать Совету в этом деле или не стоит, но наблюдателям и триадам добраться до Кая первыми они позволить не могли. Впрочем, раз те до сих пор не добрались, могли не добраться и вовсе. Они явно не успевали за Каем и не предполагали, на что тот способен пойти, чтобы от них ускользнуть. И нет, Бэкхён всё-таки не понимал Кая. Как можно при таком положении?.. И бордель? Сравнение с принцем не было преувеличением, несмотря на сомнительное происхождение Кая. Да, в общем-то, плевать на происхождение, потому что старик Цзинь признал Кая своим ребёнком добровольно — будучи в здравом уме и твёрдой памяти. Нынешний глава семьи Цзинь, некий Крис Ву, не имел и десятой доли того веса, каким обладал бы законный наследник, коль тот сподобился бы занять своё место. Потому что Криса Ву не признавали добрые две трети семьи Цзинь, а та треть, что признавала, делала это исключительно из-за эмиссара Лу Ханя и Цзинь Чжунсян, так называемой «принцессы». Стоило Сян и Лу Ханю отойти на шаг в сторону от Криса Ву — и тот лишился бы поддержки семьи Цзинь вовсе. Более того, к Крису относились с подозрением прочие члены триад — именно потому, что его поддерживала не вся семья. Кстати! Если Кай «отыщется», Крис Ву окажется в пролёте, так что Крису Ву чертовски выгодно встать на сторону наблюдателей и пополнить собой списочек жаждущих смерти наследника. Бэкхён сделал мысленную пометку: стоило приставить топтунов как к Крису, так и к Лу Ханю. Кай уже загремел в больницу, и как-то совершенно не хотелось, чтобы он оказался на койке вновь, а то и вовсе — с травмами, не совместимыми с жизнью, в морге. Бэкхён с мрачной иронией подытожил, что Кай ему окончательно вынес мозг своей тайной. «У меня IQ — сто семьдесят пять. Был. Лет шесть назад. Вынести мозг, по идее, сложно, а вот. Зар-р-раза. Теперь бегай и смотри, чтоб этого голубка на перья не пустили». Бэкхён вместе со всеми дослушал последний доклад и поднялся со стула сразу вслед за Старейшиной. Ехать в лифте пришлось в компании господина Сона. Чтоб жизнь красивой не казалась, как видно. — Красиво жить не запретишь, но помешать — можно, — пробормотал себе под нос Бэкхён и ткнул пальцем в нужную кнопку. — Что вы сказали? — уточнил господин Сон. — Да так, размышлял о вечном. — Вам полезно. — Не то слово. При таких поклонниках — самое оно. — Ваша ирония не всегда к месту. Просто чтобы вы были в курсе, — церемонно сообщил ему господин Сон и демонстративно отвернулся. Легкомысленно с его стороны. Свидетелей нет, камера не под тем углом, один точный удар — и пышные похороны с толпой радостно рыдающих родственников обеспечены. Жаль, что приказа на устранение господина Сона не поступало. И не поступит в ближайшее время. Потому что сейчас глупо уничтожать того, кто громко гавкает на Бэкхёна — подозрения в первую очередь на Бэкхёна и падут. Нехорошо. Да и сам господин Сон, по сути, мелкая сошка. Бэкхён метил выше и от своих планов отказываться не собирался. Пришлось сжать волю в кулак и тоже отвернуться. Дабы не поддаться искушению. Но отказать себе в маленькой провокации Бэкхён не смог и промурчал с наигранным добродушием: — Собака лает — караван идёт. Промурчал в достаточной степени неразборчиво, чтобы до господина Сона дошло, но с некоторым опозданием. Ровно таким, за время какого Бэкхён смог убраться подальше, а створки лифта — сомкнуться, оставив господина Сона в лифте с самим собой наедине. — Два — ноль в мою пользу. Нагадил ближнему прямо в душу — день прожит не зря, парам-пам-пам... — Бэкхён двинулся к выходу, насвистывая незамысловатый мотивчик и пребывая в полной гармонии со вселенной. Тао утром продолжал спать, как двухметровый сурок-мутант, надёжно упакованный в коврик. Сэхун честно пытался его растолкать, но ничего не вышло. Пропускать занятия из-за какого-то озабоченного китайца Сэхун не собирался, так что выкатил Тао из коврика, прикрыл пледом, оставил на столе записку, несколько распечатанных фотографий и подробную инструкцию по закрытию двери, после чего быстро собрался и убежал на занятия. Домой Сэхун возвращался в три и от души надеялся, что Тао уже покинул его скромную обитель и умотал в неизвестном направлении с намерением никогда больше не попадаться на жизненном пути Сэхуна. Реальность оказалась суровее, чем он рассчитывал. Ещё с порога он узрел тот самый коврик, безжалостно скомканный и брошенный в угол. Машинально Сэхун нашарил зонт и рискнул сунуться в квартиру. Оставил сумку в прихожей и с зонтом наперевес заглянул в комнату. Фото и записка валялись на полу, как и некоторые вещи Тао, ещё и всякие изорванные обёртки от печенья и прочих вкусных мелочей, а в ванной шумела вода. Сэхун по дуге обошёл дверь в ванную и оказался в кухонном отделении, зачем-то открыл холодильник и полюбовался на изрядно уменьшившиеся запасы еды. Вот это уже ни в какие ворота не лезло — особенно пустые коробки от любимого шоколадного коктейля. Тао прикончил весь запас лакомства, скотина такая. Ярость достигла критической отметки. Взбешённый Сэхун одним рывком распахнул дверь в ванную, выдрав при этом шпингалет, ранее крепившийся с внутренней стороны. Мокрый Тао перепуганно прижал к бёдрам скомканное полотенце и уставился на Сэхуна круглыми глазами под звон раскатившихся по плиткам шурупов. — Да я тебя сейчас прибью нафиг, прожорливая скотина! — с чувством прошипел Сэхун, многозначительно взвесив в руках зонт. — Какого чёрта ты тут забыл? А ну пошёл вон! С лестницы спущу! Свинтус, чёрт! Как у себя дома, да? Ну так нифига! Ты во что мою квартиру превратил, хомяк?! — Эй, ты, слушай... — Это ты слушай, придурок, пока я тебе в зад не воткнул эту хреновину! Как у тебя вообще язык повернулся смотреть мне в глаза?! — Чего? — Бедный Тао окончательно перестал понимать, чем заговаривающийся Сэхун вообще недоволен. И это прекрасно читалось по его ошарашенному лицу. — Тебе ещё не треснуло? Ну так сейчас треснет! — Сэхун вцепился свободной рукой в полотенце, которым Тао пытался хоть как-то прикрыться. Оба тянули полотенце в разные стороны до тех пор, пока Сэхун не исхитрился приложить зонтом по заднице Тао. — Ай, совсем сдурел? — Кто сдурел? Я сдурел? Это ты меня ещё в гневе не видел! — Сэхун рвал и метал, напрочь позабыв, кто тут владеет боевыми искусствами, а кто не очень. И он всё-таки отобрал у Тао полотенце. — Моё любимое! Ну всё... Тао попытался прикрыться руками, что слабо спасло его от ударов зонтом. Плюнув на приличия и внешний вид, Тао после очередного чувствительного удара ухватился обеими руками за зонт и от души дёрнул под нужным углом, заставив Сэхуна немного полетать и слегка впилиться лбом в стенку. Тут же он умело заломил Сэхуну руку и прижал как следует. — Ну как? Остыл немного? — Пусти! — зарычал Сэхун, дёрнувшись и наступив ногой в ботинке на пальцы на босой ступне. — А-у-у... — заскулил Тао, невольно выпустил руку Сэхуна и запрыгал на одной ноге. Пока прыгал, получил коленом под зад и выпорхнул из ванной, растянувшись на полу в прихожей. Пока соображал, где он, кто он и что делать с отдавленными пальцами на ступне, на него приземлился Сэхун, уселся верхом и принялся душить скрученным в жгут полотенцем. — Какого чёрта?! — обиженно взревел Тао, вырвал полотенце из чужих рук и забарахтался под Сэхуном, ругаясь по-китайски. — Лежать! — Сэхун с размаха припечатал ладонь к заднице Тао. Как ни странно, но после этого Тао притих. — У тебя был целый день, чтобы сгинуть из моего дома. Почему я должен любоваться на твою рожу до сих пор? Или ты бездомный и живёшь на улице? — Не живу я на улице. Может, ты с меня слезешь, и мы поговорим как нормальные люди? — С кем? С типом, который ненормально выслеживает других и щемится в чужие квартиры? И жрёт, как три голодных медведя сразу? И мусорит, как огромная свинья? Да тебя на фарш пустить надо! — Припомнив пустые коробки, Сэхун ещё раз от души приложил Тао по заднице. — Это ты зря, — глухо пробормотал тот и поёрзал. — Хотя ты умеешь работать со стояками. До Сэхуна дошло не сразу, а когда дошло, весь запал вместе с яростью тут же сдулся. Возбуждённый Тао не вписывался в картину бытия Сэхуна, точнее, нагонял на Сэхуна страх. Тао немедленно почуял, что Сэхун сдал позиции, и ловко вывернулся. Через миг на полу лежал Сэхун и ошеломлённо моргал, пытаясь понять, как это случилось и почему так быстро. Но едва Тао смял его губы требовательным поцелуем, он забился, осыпая Тао градом беспорядочных ударов. — Отвали, скотина! А-а-а! Помогите! Помо... — Сэхун заткнулся не по своей воле. Тао, наученный горьким опытом, не пытался больше зажимать ему рот ладонью, а сцапал скомканное полотенце и заставил Сэхуна замолчать с его помощью. — Ты чего орёшь, придурок? — А фто не, от шатошти шкахат, фто и?! — Что? — подумав с минуту, уточнил Тао. — Уфефи эфо! — О... — Тао убрал полотенце. — Что ты сказал? — Я ору, потому что не вижу повода скакать от радости, идиот! Помогите! Помоги... Полотенце вернулось на место, лишив Сэхуна столь необходимого в этот миг дара речи, но не помешало и дальше барахтаться, махать кулаками и даже куда-то попадать. — Да уймёшься ты или нет?! — рыкнул Тао, с трудом увернувшись от неплохого удара. — Не собираюсь я тебя насиловать, придурок! Сэхун тут же унялся и замер испуганным кроликом. — Так-то лучше, — вздохнул Тао и попытался мило улыбнуться. Эффект получился обратный — Сэхун, полюбовавшись на его улыбку, забарахтался с удвоенной силой, причём скинул-таки Тао с себя и попытался на четвереньках удрать подальше, однако был схвачен за лодыжку. В результате он растянулся на полу на животе, а Тао шлёпнулся на него сверху, просунул руку под подбородок и надавил на горло предплечьем, чуть придушив. — Ну что? Будешь и дальше рыпаться, или успокоился? — Отвали! — А так? — Тао усилил захват. Сэхун обмяк и буркнул что-то неразборчиво. — Хороший мальчик. Слушай, я тебя отпущу, ты спокойно встанешь и пойдёшь в комнату, ясно? Будешь дурить, я охотно продемонстрирую тебе свои навыки, но уже не в щадящем режиме. Мы друг друга поняли? — Да, — выдохнул Сэхун, поразмыслив для приличия минуту. — Умница. Поехали. Тао в самом деле ослабил захват, потом вовсе убрал руку и поднялся, потянув Сэхуна за шиворот. Вместе они зашли в комнату, и пока Сэхун думал, что делать дальше, Тао торопливо поискал трусы, не нашёл, натянул брюки и кофту, после чего плюхнулся на диван и откинулся на спинку. — Ты чего на людей с зонтами бросаешься? — А чего эти люди ко мне лезут? — мрачно ответил вопросом на вопрос Сэхун и опустился на стул. — Да ладно тебе, ты в борделе работаешь. Можно подумать, к тебе никто никогда не подкатывал. — Вообще-то нет. Я работаю в элитном заведении, чтоб ты знал. Там приличная публика и свои правила. И у меня теперь полно твоих фото. Будешь мне надоедать, эти фото всплывут. — Я удалил их, не волнуйся. — Это ты не волнуйся, они были в тройном экземпляре. — Пофиг, — пожал плечами Тао. — Думаешь, меня испугают какие-то фото? — Это не какие-то фото! — возмутился Сэхун. — Это твои фото! И у тебя там в заднице любопытные игрушки. — Пофиг, — невозмутимо отрезал Тао. — Эй, ты плохо понимаешь по-корейски? — Отлично я всё понимаю, это ты плохо понимаешь по-корейски. Мне пофиг. Делай с фотками всё, что хочешь. Мне всё равно, куда ты их выложишь или кому отдашь. Я по пьяни и не такое творил. К тому же, у меня тут только молочный брат, а ему тем более пофиг на меня. Так что можешь засунуть свои угрозы себе в задницу и попрыгать. Может, отойдёт. Сэхун немо открывал и закрывал рот, ошеломлённый такой реакцией на компромат. Придя в себя немного, он тихо спросил: — Тогда какого чёрта тебе от меня надо? Думаешь, если я работаю в таком месте, то ко мне можно вот так вот приставать, не считаясь с моими желаниями? — В общем-то, нет. Я решил, что с тобой будет проще познакомиться. Ну и не надо ломать голову, как ты к парням относишься, раз ты с ними спишь на работе. Или ты только за деньги? Могу заплатить. — Оценив выражение лица Сэхуна, Тао поспешно выставил перед собой руки. — Забудь. Я этого не говорил, идёт? Просто никогда раньше не имел дела с кем-то, кто... гм... — Работает в борделе? — устало уточнил Сэхун. — В любом случае, это не оправдывает твоего свинства. И я отказываюсь говорить с тобой в этом бардаке, пока ты не приберёшься. Тао хмыкнул, лениво поднялся на ноги, собрал обёртки и прочие бумажки, унёс мусор в кухонный отдел и там выбросил, после чего вернулся и снова плюхнулся на диван. — Ну и? — Угу, так что ты от меня хочешь? — А сам как думаешь? Уж точно не в го поиграть. — Я не трахаюсь с клиентами вне клуба, — решительно отрезал Сэхун. — То есть, мне надо прийти в клуб, заплатить, и только тогда ты... — Учти при расчётах, что я работаю в паре с кем-нибудь из чёрных мастеров. Сейчас. — Я не любитель секса втроём. — А мне пофиг. Если тебе так уж приспичило, то приходи через месяц. — А что так? Почему не через год? Сэхун недовольно поморщился. — Я работаю с Каем, а он выйдет через месяц примерно. Дело было не совсем в этом. И Сэхун солгал. Он работал не только с Каем, но Кай внушал ему доверие своим опытом. В такой компании Сэхун не волновался. К тому же, он видел, как ловко Кай управлялся с Тао. Если вдруг что, Кай не позволит Тао зайти дальше, чем следует, и спасёт шкурку Сэхуна от выделки. — Но какие гарантии, что ты меня не продинамишь, крошка? — Я тебе не крошка! — сразу показал зубы Сэхун. — Тем более, вне клуба. — Ладно, но вопрос про гарантии остаётся открытым. Сэхун смерил Тао оценивающим взглядом и прикинул варианты. Ничто не мешало Тао растрепать однокурсникам правду о том, где и кем именно работает Сэхун. Более действенной угрозы не существовало, но Тао пока об этом даже не заикнулся. Хотя мог. А может, решил приберечь этот козырь. Неважно, потому что растрепать правду Тао ничего не стоило — ему ведь без разницы. Сэхун решительно поднялся со стула, подошёл к дивану и опустился на колени, потянувшись к пуговице на брюках Тао. — Что ты делаешь? — удивлённо выдохнул тот, уставившись на пальцы Сэхуна. — Предоставляю гарантии. — Сэхун расправился с пуговицей и умело расстегнул молнию одной рукой, чтобы после провести пальцами по члену. Свободной рукой он потянул за ткань. Тао приподнялся, чтобы он смог спустить брюки до колен. Сэхун надавил ладонью на низ живота, большим пальцем погладил кожу в паховой складке и пощекотал лёгким касанием мошонку, заставив Тао прикусить губу. Долго возиться не пришлось — Сэхун просто облизнул свои губы, пустив слюну на член. У Тао сразу встало мощно и непоколебимо. Сэхун невольно улыбнулся — ему нравилось ощущать пальцами нарастающее возбуждение, горячую твёрдость в ладони. Он мягко провёл по члену кольцом из пальцев раз, другой, сдвигая тонкую кожу и обнажая головку. Быстрыми и частыми касаниями языка подразнил немного, после чего обхватил губами, чуть подержал во рту и отпрянул, чтобы взглянуть Тао в лицо. Тот сидел, прикрыв глаза, и тяжело дышал. Сэхун довольно прищурился, прикоснулся к члену пальцами, лёгкими касаниями пробежался по всей длине, поймал в горсть яички, с томной медлительностью помассировал и вновь пробежался пальцами по стволу, но уже от основания к головке, приласкал большим пальцем. Наклонившись, кончиком языка провёл по набухшим венам, опять сомкнул губы на головке и плавно подался вперёд, позволяя члену проскальзывать всё глубже и глубже. Умело расслабил горло, сделал вдох через нос, заставляя мышцы слегка вибрировать, мягко сжиматься. И услышал протяжный стон над головой — Тао отлично ощутил всё это самой чувствительной частью тела. Ещё и бросил ладонь Сэхуну на затылок, из-за чего в горле засаднило. Сэхун убрал наглую лапу Тао со своего затылка и отшвырнул в сторону. Ему нравился экстрим, но в пределах разумного. Он начал плавно двигать головой, задавая собственный ритм, пока что довольно неспешный. Время от времени выпускал член изо рта и играл с ним пальцами и языком, не забывая уделить внимание чувствительной коже в самом низу живота, в паховых складках и погреть в ладони тугие яички. И он позволил Тао задать свой ритм только ближе к финалу, когда толчки стали очень быстрыми и короткими, и не такими сильными. И позволил кончить себе в рот — сразу умело проглотил вязкую сперму, не успев распробовать на вкус. Тао без сил обмяк на диване, запрокинув голову и едва дыша. Сэхун довольно усмехнулся, облизнул губы и поднялся с колен. Он успел попить воды, умыться и прибраться в ванной, пока Тао приходил в себя. Когда вернулся в комнату, как раз застал Тао за приведением одежды в порядок. Тот вскинул голову и счёл нужным заметить: — Это было круто. — Не сомневаюсь, — фыркнул Сэхун. В своём мастерстве он был уверен чуть более чем полностью. — Трахнуть тебя было не менее круто, если что. — Неужели? — немного сконфуженно буркнул Тао и отвернулся, сделав вид, что ищет что-то. — Ты мои носки не видел? — Не видел. И да. — Что «да»? — Тао оглянулся на него, но тут же вновь принялся искать носки. Один даже нашёл за диваном. — По поводу трахнуть тебя и неужели. Ты вообще это помнишь? — Не твоё дело. — Тао умудрился найти второй носок под столом, уселся прямо на пол и стал натягивать несчастные носки. Сэхун молчал и наблюдал за его вознёй, лениво размышляя, когда же он наконец уйдёт. Хотелось немного поспать, а в присутствии Тао Сэхун точно не заснул бы. К счастью, Тао двинул в прихожую, прихватив свои вещи, у двери помедлил, правда, и напомнил: — Месяц. Надеюсь, у тебя память хорошая. Только не рассчитывай, что я свалю за горизонт на этот срок. И не вздумай прятаться, всё равно найду. — Не сомневаюсь, — с усталым безразличием отозвался Сэхун и зевнул невольно, потёр глаза кулаками и вздохнул. Вскинув голову, удивлённо моргнул. Тао смотрел на него с умилением, внезапно ещё и руку вытянул, чтобы взъерошить волосы на голове. И что-то просюсюкал по-китайски — звучало забавно и как-то по-детски. — Что? — Да так, ничего. Ты поспал бы. Сэхун ошарашенно пялился на закрывшуюся за Тао дверь.