2.3. ЧанСэХо, КайЁль, КайЛу
Сухо аккуратно налил прозрачную жидкость в три стакана, как по мерке, и расставил их перед компаньонами. Взяв свой стакан, он поболтал в нём напиток. Его безупречное лицо стало очень серьёзным и сосредоточенным. ― Эрик ведь что-то тебе рассказал, так? И о многом спросил, раз позволил попробовать работать тут? Этот клуб особенный, очень известный. Эрик начинал с обычного борделя в Гонконге, провёл несколько лет в Европе и Америке, с ним всякое бывало. А потом он открыл "Райские Кущи" и сделал себе имя, а клубу ― репутацию. Сюда попадают только лучшие и особенные. Здесь можно получить и обычный секс за деньги, как везде, но намного чаще сюда приходят за изысканными и смелыми удовольствиями. ― Ну, Эрик сказал мне, что есть "чёрный" и "белый" персонал. А ещё есть "кофе с молоком", куда он меня и определил. ― Хм... ― Чанёль пристроил гитару в безопасном месте и растянулся на ковре. ― Кофе с молоком ― это расходный материал, если честно. Даже я это знаю. Обычно туда берут студентов и молоденьких ребят. Но ни один не продержался дольше месяца. Они постоянно меняются каждый месяц, не успеваешь толком запомнить имена и лица. Сэхун нахмурился с недовольным видом. ― Мне это не подходит. А почему? ― А ты подумай, ― Сухо тонко улыбнулся, но лицо его осталось бесстрастным и невыразительным. ― Если не думается, я объясню. Ты ведь слышал, как мы называем "кофе с молоком". Буфер. Ты попадёшь между двух огней. Ты средний, прослойка. Временная, к слову, потому что никто и никогда не остаётся "кофе с молоком" навсегда. Рано или поздно каждый понимает, что хочет либо к чёрным, либо к белым. Чаще всего ― к белым. К чёрным попадают всего два-три процента. Пока ты болтаешься посредине, как кое-что в проруби, тебе надо ублажить принимающую сторону, а потом тебе надо ублажить и активную сторону. И обучать тебя некому, значит, ты годишься только для простого секса. Объективно ― за день ты затрахаешься так, что потом ничего уже соображать не будешь. И так ― всё время. Больше месяца выдержать невозможно практически. ― А мастер тогда что? Ты ведь из "белого" персонала, но затраханным не выглядишь, ― мрачно отметил Сэхун. ― Умный мальчик, да? ― Сухо подмигнул Чанёлю. ― Да, я мастер. Я умею работать сразу с двумя партнёрами почти любыми способами. Могу одновременно довести до оргазма сразу двоих, принять двоих тоже одновременно. ― Минет и... ― Так тоже. Шампур. Да, это я умею. Но это просто. Это кто угодно может. Но я о другом. Сразу два. ― Сухо помахал у себя над головой двумя пальцами, потом похлопал себя по бедру. ― Включи воображение. Я могу сразу два как сзади, так и в рот взять. ― Сразу два? ― шёпотом переспросил Сэхун с ошарашенным лицом. ― Угу. Это надо уметь, к слову. Нет, ну можно, конечно, поймать кого-нибудь на улице ― парня или девку, скрутить и присунуть им сразу два члена в одну дырку, только за такое сядешь за решётку, а пострадавшие будут пострадавшими, а не улетевшими от оргазма на Луну, сам понимаешь. Я же умею делать это так, чтобы именно получать удовольствие со всех сторон. Хотя это не лучший талант, на самом деле, потому что нужен ещё один опытный партнёр в связке, иначе всё может плохо кончиться. ― И ты предпочитаешь Кая, ― фыркнул Чанёль, не слышавший прежде таких откровений от Сухо. ― Я доверяю ему, ― пожал плечами Сухо. ― Ты ведь часто с ним работаешь, наверняка же замечал, что он всегда внимателен к партнёрам, относится бережно. Думаю, ему нравится секс, но ещё больше ему нравится, когда в его руках кричат от восторга и удовольствия, а не от боли и безысходности. Он немного сентиментален ― драгоценная черта с моей точки зрения. ― А этот ваш Кай... он тоже мастер? ― Чёрный. Да. ― Он танцует как... языческое божество, ― тихо добавил Чанёль. ― По-моему, он вполне мог бы трахать всех без секса ― одним танцем. И сам бы кончал от этого радугой. ― Не обращай внимания, Ёлли влюблён, ― заговорщицки подмигнул Сэхуну Сухо. ― Эй, что ты там вякнул? ― Ничего. Ванна вон там. Давайте уж к делу, что ли. Эрик ведь потом с нас спросит. Салага, ты как? Бледный что-то совсем... Может, сблеванёшь? Сэхун громко сглотнул, кивнул и рванул к "белому другу". ― Первая групповуха? ― хмыкнул Чанёль, прикинувшись тёртым калачом, но против Сухо это не работало. ― Я тебя умоляю. Много ты мальчиков обработал на своём веку? Чанёль поймал брошенный ему презерватив и вздохнул. Достаточно красноречиво. ― Ясно. Слушай сюда. Со мной можешь не церемониться, я привычный и вполне могу тебя направлять, а вот с салагой надо аккуратнее. Особенно если для него это впервые. Чанёль горестно вздохнул опять, припомнив свой первый раз с Каем. Воспоминания были ещё свежи в памяти, так что он мог просто повторить всё то, что с ним провернул Кай. ― Скорее всего, первое время Эрик будет ставить Сэхуна в пару к Каю, чтобы мальчишка попривык. Сразу он обычный режим не потянет. Да и клиентов хватает, которым нравится пожёстче. ― Почему же ты думаешь, что Каю не нравится пожёстче? ― Я так не думаю. Более того, я уверен, что ему жёстко тоже нравится. Кай умалчивает намного больше того, что говорит. А я видел, как он смотрел на работу Иглы плетью. И какое у него было лицо, когда Игла возился с наручниками на клиенте. Поверь мне на слово, в коробке по имени "Кай" столько сюрпризов, что иногда страшно туда заглядывать. Но это и неудивительно, ты ведь знаешь, как он танцует. Он страстный. ― Сухо мечтательно зажмурился и сладко потянулся. ― В нём много огня. И секс ему, определённо, нравится. Я не скажу, что это держит его тут. Нет. Что-то другое. Но он очень страстный. ― С чего бы такие выводы? ― А ты чего так надулся? У меня есть глаза, и я знаю, куда смотреть. ― Хорошо сказано, ― поддержал мастера Сухо выбравшийся из ванной Сэхун. ― Достаточно посмотреть на то, как человек танцует, чтобы понять, на что он годен в постели. ― Господи, только ещё одного философа, больного танцами на всю голову, мне не хватало! ― Ты чего? ― Сухо озадаченно моргнул. ― Сэхун дело говорит ― это давным-давно не тайна. Кай потому и пользуется такой бешеной популярностью у дамочек, несмотря на свою внешность. ― А чем им его внешность не угодила? Он же... ну, может, и не красивый, но... гм... ― Вот именно. Такие типы не внушают женщинам доверия. Обычно их оставляют как "запасной вариант". С Каем это не работает как раз из-за его танцев. Этот придурок может танцевать несколько часов кряду, а то и сутки вовсе. ― Выносливый, ― кивнул Сэхун, шлёпнувшись на подушку рядом с Сухо. ― Бабы западают не на аполлонов и гераклов, а на гермесов. Вроде уже не мальчик, а до сих пор такую простую истину не постиг. На аполлонов и гераклов западают бабы, которые имеют довольно смутное представление о сексе. ― Этот умник явно был первым парнем на деревне, ― развеселился Сухо. ― Первый парень, ты готов? ― Как-то звучит совсем не возбуждающе... ― А ты собрался кончать тут? Очнись, мальчик, отныне это твоя работа. И лучше бы тебе не кончать вовсе, а то кончалки на всех клиентов не напасёшься. ― А как тогда? ― опешил Сэхун, точно не ожидавший хоть когда-нибудь услышать нечто подобное. ― А вот так. Притворяйся, что кончил. Только хорошо притворяйся, чтобы верили. Работа в борделе, милый, на девяносто процентов состоит из актёрской игры и воплей Эрика "Не верю!", вот так. Не знал? Ты чулки любишь? ― Что, прости? ― Сэхун уже не успевал за Сухо и глупо таращился на чулки, облегавшие чужие ноги. ― Чулки. Мне их снять, или, может, ты в них кончить хочешь? ― Ты же сказал, что кончать нельзя... ― окончательно потерялся в словах Сэхун. Хотя Чанёль чувствовал себя не лучше и мусолил пуговицу на брюках. ― Если тебе попадётся клиент ― любого пола ― с фетишем на чулки... Ну или ему нравится, когда ему в чулки кончают... Куда ты денешься, мне любопытно. Не ограничивай себя рамками и шевели мозгами. С юмором. Без юмора тут и спятить недолго, особенно тебе. ― Потому что со всех сторон прессуют? ― О, начинаешь соображать. Чанёль, ты там уснул? ― Нет, но Эрик же сказал, чтобы не все сразу. ― Чудно, но у нас тут у всех есть ручки, ротики и сокровенные места. Работа для всех найдётся. Или ты решил тут валяться пузом вверх, пока остальные пахать будут? ― Ну ладно, ― сердито отозвался Чанёль, на всякий случай подтянув брюки повыше, ― вот мальчик к тебе сейчас пристроится и начнёт жарить, да? А мне что делать прикажешь? Я ж не могу к нему пристроиться сразу вот так. ― Вот кадр, а? ― обречённо сообщил мирозданию Сухо. ― Ты догоняешь? ― Угу, ― кивнул Сэхун. ― Эй, а дать другим игрушку пососать? Или жаба давит? ― Господи! Ты только пришёл в бордель! Это ещё что за... ― Чанёль, хватит жмотиться. Доставай свою хвалёную цацку и дай заценить квалифицированным специалистам на предмет угрозы пятым точкам. И вообще, что ты как... как не знаю кто! Сидит в одежде, бурчит себе там чего-то... Раздевайся и иди сюда! Чанёль понуро отошёл в угол, неохотно снял одежду, зачем-то сложил аккуратной стопкой и приблизился к парочке, уже миновавшей стадию ознакомительных и приветственных поцелуев. Сэхун так впился в губы Сухо, будто решил их сразу и обсосать, и вылизать до блеска. Через минуту они отвлеклись друг от друга и с интересом уставились на Чанёля. Точнее, на одну конкретную часть его тела. ― Гм... А может, мы попробуем вот ту штуку... когда сразу два? ― заметно охрипшим голосом полюбопытствовал Сэхун. ― Нет, ― отрезал Сухо. ― Не с вами, рыбки мои. Мне до свободы осталось всего-то... не горю желанием коротать эти дни на койке в клинике с интересным диагнозом. ― А если потом... ну... если вместо Чанёля будет этот Кай? ― Закатай губу. Шансы малы. У нас клиентов полно, так что такие развлечения между сотрудниками бывают лишь в особых случаях. Как сейчас. Сухо повернулся к Чанёлю, медленно потянул платье вверх, обнажая ноги в чулках и бёдра без намёка на нижнее бельё. Ещё медленнее он эротично наклонился. Сэхун восторженно пялился на задницу Сухо. Как стопроцентный гей. Хотя, скорее всего, он им и был, ведь честно признался, что любит давать голову и горло. ― Ты не рассматривай, а к делу приступай. Сэхун заколебался, но всё же прижался бёдрами к ягодицам Сухо, почти сразу потянул вниз, чтобы поставить на колени. Разумно ― из-за разницы в росте. Чанёлю тоже пришлось сесть на колени и немного откинуться назад, оперевшись на руки. Пока Сэхун сосредоточенно щупал Сухо за задницу с таким видом, будто собирался на ней доказывать какую-то теорему уймой формул, сам Сухо ловко трогал кончиками пальцев член Чанёля, нежно дул на него и иногда быстро проводил языком по головке. Первый раунд они начали хорошо и дружно. Сухо явно был доволен действиями Сэхуна, да и сам работал на славу. Чанёль стонал за двоих и довольно резко подавался бёдрами чуть вверх и вперёд, чтобы глубже проникать в рот Сухо. Зато теперь он мог сравнивать обычные минеты, которые ему порой делали подружки, и работу мастера. Обычно Чанёль не видел особой разницы между минетом и французским поцелуем. Приятно, да, но эффект так себе. С сегодняшнего дня он собирался пересмотреть свои взгляды. Кардинально так пересмотреть. Заодно задался вопросом: умеет ли Кай делать что-то подобное и насколько хорошо? Он всхлипнул, когда Сухо расслабил горло и позволил ему войти почти полностью. Влажное и горячее, уютное, мягкий трепет вокруг предельно чувствительной сейчас и почти ощутимо пульсирующей плоти. Чанёль едва не кончил всего на втором или третьем полноценном толчке, но коварный Сухо не позволил ему этого сделать, ловко нацепив на член специальное кольцо и защёлкнув его на нужном делении, чтобы в достаточной степени передавить вены. Они сменили позиции: Чанёль улёгся на ковре, страдая от наличия кольца и не имея возможности разрядиться сию же секунду, Сухо опустился на его бёдра, спиной к нему, член Чанёля легко проскользнул в уже растянутый вход, а Сэхун удобно расположился между их ног и припал губами к низу живота Сухо, не стесняясь шаловливыми пальцами играть время от времени с яичками Чанёля. Как будто без этого температура не зашкаливала. Чанёлю уже вообще казалось, что он порноактёр со стажем, а раньше просто хорошо притворялся невинной овечкой. Потом порнолента продолжилась тем, что Сэхун стянул с Чанёля и кольцо, и презерватив, вскрыл новую упаковку и взял презерватив в рот. Ртом и надел на Чанёля. Поскольку разница в росте у Чанёля и Сэхуна была не столь значимой, они поднялись на ноги. Сэхун наклонился вперёд ровно настолько, чтобы удобно обхватить губами член Сухо, а Чанёль немного неуверенно сжал тёплые и чуть напряжённые бёдра пальцами. Наверное, стоило спросить, первый это раз у Сэхуна или нет, но голова кружилась от обилия впечатлений и назревающего оргазма так сильно, что Чанёль машинально ввёл в Сэхуна палец. Тот вошёл довольно свободно, без сколько-нибудь серьёзного сопротивления. Почти сразу Сэхун принял и второй палец ― ещё и нетерпеливо подвигал бёдрами, намекнув тем самым, что всё в порядке. Ошалевая от самого себя, Чанёль приставил ко входу головку и вдвинулся в покорно расслабленное тело сразу одним плавным толчком. Недавно он попробовал Сухо и качественный минет, но и первое, и второе не могли сравниться с Сэхуном. Такого Чанёль ещё никогда не испытывал ― такого концентрированного удовольствия от натиска упругих мышц внутри горячего тела, которые обхватили его член, как плотная перчатка руку, сразу и массируя, и дразня, и сжимая до ярких цветных пятен перед глазами от сумасшедшей сладости и гладкости там, внутри. Почти как с девушкой, только сильнее, сочнее ― мягкость и жёсткость одновременно. И когда Чанёль двигался внутри Сэхуна, непроизвольно терял голову и срывался на жадный яростный темп, спохватывался с трудом, пытался замедлиться, чтобы через минуту сорваться вновь. Сэхун глухо стонал, принимая сразу два члена с двух сторон, но остановить никого не пытался, только сильнее подавался бёдрами к Чанёлю и брал в рот у Сухо глубже и исступлённее. Чанёль сдался раньше, чем Сухо, Сухо же кончил Сэхуну на лицо по просьбе последнего, тот аккуратно облизывался, сидя на полу с немного отсутствующим видом. ― Ну, ты как? Сэхун кивнул, помотал головой и посмотрел на Чанёля и Сухо уже осмысленно. ― Вау! Это было круто, ― выдал он первым делом. ― Я вижу, у тебя опыт по всем фронтам, ― мягко улыбнулся ему Сухо и вручил влажные салфетки. ― Можно и так сказать... ― Сэхун немного покраснел и потупил взор. ― Если всегда всё на таком уровне, то не так уж оно и страшно, как вы рассказывали. ― Представь, что это будет не один раз в день. И даже не два. А клиенты бывают разные. Тебе сразу поплохеет. ― Да нет, нормально. Особенно если... ― Играть на флейте? ― продолжил за него Сухо, имея в виду тягу Сэхуна к оральным ласкам. ― Ну... ― Сэхун окончательно смутился и нервно сплёл пальцы. ― Мне просто нравится. ― На лицо? Или глотать тоже? ― По-любому. Хоть собрать в бокал и выпить, как шампанское, главное, ― Сэхун договорил почти неслышно от смущения, ― подержать во рту хоть немножко. ― Флейтист, ― пожал плечами Сухо. ― Думаю, Эрику понравится. Если продержишься больше месяца и определишься со вкусами, да и клиенты будут довольны, Эрик что-нибудь тебе предложит. Обычно феллатрикс блещут на этом поприще, а вот парни-флейтисты попадаются намного реже. ― Что странно, ― буркнул Чанёль, приводя себя в порядок и собирая мысли в кучку. Почему-то думал он о Кае и измене, хотя какая, к дьяволу, измена, если Кай в этом самом борделе работал отнюдь не музыкантом, как некоторые? Но совесть, тем не менее, Чанёля грызла. ― Странно? ― переспросил Сэхун. ― Угу. У тебя вон между ног точно такая же штука, какую ты любишь в рот тащить, стало быть, ты точно знаешь, как эта штука работает и что ей нравится. По идее, лучшие флейтисты из парней и должны получаться. ― Но не всегда ожидания совпадают с реальностью, ― хмыкнул Сухо, кокетливо подтягивая чулки. ― Вот ты бы побежал любую такую штуку брать в рот? Кому угодно? ― Вот ещё! ― Именно. Это нормальная реакция, кстати. А у Сэхуна что-то не то с головой, вот он и... ― Ну спасибо, ― обиделся Сэхун. ― Всё у меня в порядке, просто от этого возбуждение самое сильное. Не знаю, почему. ― Потому я и сказал ― что-то с головой. Не те детальки и не на том месте. Но это ничего, главное, чтоб жить не мешало... Через полчаса они спустились на второй этаж, чтобы найти Эрика. Не успели, потому что там Сухо ждал приятный скромный китаец, которого в клубе каждая собака знала ― он уже год за Сухо ходил хвостом. Ещё один любитель минетов, потому что не позволял себе полноценный секс с Сухо, чем доводил Сухо до белого каления. Сухо всячески пытался соблазнить упрямца, но тот пока держал оборону и не собирался выбрасывать белый флаг. Извращенец. Хотя кто бы говорил... Вернувшись домой, Чанёль первым делом нашёл Кая. Кай спал у себя, распрощавшись с одеялом ― всё как всегда. Смятые белые простыни, пропавшая подушка, разметавшиеся по светлой ткани тёмные волосы и манящая смуглая кожа. Несмотря на активные дневные упражнения, возбуждение дало о себе знать мягкой ненавязчивой тяжестью в самом низу живота. Чанёль опустился на колени у кровати, пристроил локти и принялся разглядывать Кая. Тот сонно пошевелился, растянулся на животе и смял пальцами простыню. Под смуглой кожей на теле проступали заметно потемневшие следы от побоев. Чанёль тихонько вздохнул, погладил Кая по голове, подался к нему и провёл губами по тёплой щеке раз, другой, поцеловал шею под ухом, плечо и потёрся кончиком носа. ― Рано сегодня... Кай сладко потянулся, выпрямив руки, и перевернулся на спину. Чуть поморщился от боли всего на миг, но Чанёль заметил. ― Ты хоть ел или весь день голодный? ― Ел, ― соврал Кай. Соврал, потому что его желудок, возмущённый ложью и внеплановой диетой, тут же злобно заворчал. ― Я вижу. То есть, слышу. Пора тебя кормить. Выбирайся пока из кровати и приводи себя в человеческий вид. ― Вовсе не... ― Молчать! Марш в ванную! И шмотки прихвати какие-нибудь, а то я свихнусь через пару минут. Кай хмыкнул, подобрал одеяло, завернулся в него, как в тогу, и степенно выплыл из комнаты, подражая походке аристократов. Чанёль рухнул на кровать, сотрясаясь от приступа хохота, правда, скоро успокоился и закусил губу. Что-то было не так.***
Хань запер за собой дверь кабинета Эрика и перевёл дух. Идея Криса воспользоваться услугами клуба больше не казалась ему привлекательной. Впрочем, ему уже второй день ничто не казалось привлекательным. С утра голова болела, просто раскалывалась. Хань выпил пару таблеток, но не помогло. Иногда ещё накатывала слабость. Больным он себя не ощущал, однако его состояние вызывало беспокойство. Эрик отказывался идти на уступки и снижать расценки. С больной головой было чертовски сложно его уламывать. Результатов Хань добился, но мизерных. Уверенность Эрика в своём положении и бессилии триады бесила. Судьба явно издевалась над Ханем и злобно хохотала где-то на небесах, потому что у стола управляющего он обнаружил высокого смуглого парня, которому всё ещё полагалось валяться в кровати. Кай опирался локтями на стойку и мило беседовал с низенькой, но плотной рыжеволосой девчушкой в чёрной коже. Сам он щеголял в форменных кожаных брюках и кремовом свитере, придававшем его облику нотку романтичности. Высокий ворот прятал шею, хотя Хань не помнил, остались ли там синяки. На левой кисти белела тугая повязка. И Хань пока не мог разглядеть, что с лицом. Зато видел босые узкие ступни. Один ботинок стоял рядом, второй болтался на носке правой ноги. Кай держал правую ногу на весу, подцепив как-то ботинок за шнурок, и крутил ступнёй то так, то эдак. Иногда по контуру ноги от колена и до кончиков пальцев можно было провести почти прямую линию, когда Кай "тянул носочек", а потом ― в следующий миг ― ступня шла вверх, позволяя оценить высокий подъём. Пальцы на ногах оказались длинными и красивыми, очень подвижными. Вообще это было нечестно, потому что Ханю нравились ноги. Не то чтобы любые, но нравились. Его маленькая, крошечная и невинная слабость ― босые ступни. Красивые босые ступни ― вдвойне слабость. А чёртов Кай не имел права обладать такими ногами. Что-то Боженька на небе недоглядел, когда отсыпал всем достоинства и недостатки. Потом Ханя едва не смело волной громкого и заразительного смеха. Смеялся, конечно же, Кай. Отсмеявшись, он перегнулся через стойку и наградил рыжую девицу отнюдь не дружеским поцелуем, прихватил жёлтый конверт и двинулся к лестнице. Не заметить Ханя он не мог, но лишь смерил безразличным взглядом и прошёл мимо. ― Кай! Ботинки! ― крикнула вслед рыжая, помахала рукой и указала на оставшиеся у стойки ботинки. Каю пришлось вернуться, надеть обувь и пойти к лестнице уже в компании Ханя. Оба молчали и не смотрели друг на друга. Хань не смотрел, потому что уже увидел едва заметные ссадины на лице Кая, от которых завтра-послезавтра ничего не останется. Похоже, у Кая быстро сходили подобные "украшения". Разве что на лбу темнела глубокая ранка, но она тоже подсохла и не особо бросалась в глаза. ― Можно тебя порадовать? ― отсчитав десять ступеней, спросил Хань. ― А ты умеешь? ― Кай отозвался тихо и невыразительно. Спустя ещё десять ступеней. Коз-з-зёл! ― Вот и проверим. У шефа Ву день рождения скоро. Я решил подарить ему тебя. Потом ― ещё кое-кому. Кай промолчал, не проявив особого интереса к сообщению. ― Эрик брякнул, что ты танцуешь. Не так, как все. ― И ты поспешил заказать мой танец для нежно любимого шефа Ву? Огорчу тебя, хочешь? ― А ты умеешь? ― передразнил Кая Хань. ― Проверим. Я танцую только для одного зрителя, так что ты ничего не увидишь. ― Я и не собирался смотреть. ― Тем лучше. ― Кай кивнул высокому парню с гитарой, поджидавшему у лестницы, подошёл вплотную, плавным движением бросил тому ладонь на затылок и поцеловал. Мягкое, тягучее соприкосновение губ завершилось почти невесомым скольжением языка по влажно блестевшей коже. Кай обогнул парня с гитарой и двинулся к выходу. Чудак с гитарой стоял столбом на месте и широко улыбался с мечтательно-блаженным видом. ― Ёлли, нам пора, ― на ходу позвал его Кай. "Ёлли" прижал к себе гитару и кинулся следом. ― Кай, у тебя сегодня хорошее настроение? Правда? Ты как вообще? Слушай, мне тут Рисса... Хань поморщился, когда дверь шумно захлопнулась за этими двумя. Звук отдался в голове ноющей болью, а потом резко потемнело перед глазами.***
Кай ждал, пока Чанёль устроится на байке за его спиной и смотрел на дисплей телефона. ― О, тот самый таймер... Осталось... меньше тридцати часов? А что тогда случится? ― Ничего. Уже ничего не случится, ― рассеянно ответил Кай и небрежно сунул телефон в карман.***
Ханя доставили в особняк охранники, потому что он позорно отключился, а когда пришёл в себя, не мог нормально передвигаться на своих двоих. Сян немедленно вызвала семейного врача, который основательно взялся за Ханя. Так основательно, что не унялся, пока не обнаружил проклятый синяк ― Хань успел забыть о нём, но вспомнил тут же, едва врач прикоснулся к нему пальцем. Тело отреагировало на осторожное прикосновение мощной волной острой боли. ― Какого чёрта?! ― сквозь стиснутые зубы, возмутился Хань. ― Давно это у вас? ― нахмурился врач. ― Дня два, может, чуть меньше. ― Помните, кто к вам прикасался тут и имел возможность оставить этот след? ― Да кто мог... ― Хань осёкся. Мог Крис ― во время секса, хотя... Как раз Крис и нашёл этот синяк. После... После... "Извинение" Кая. Кай точно дотрагивался там ― и руками, и губами, и даже языком. ― Доктор, это просто синяк, какое отношение... ― Это не просто синяк, ― твёрдо возразил врач и приложил к синяку чем-то пропитанную салфетку. Стало капельку легче. ― Если не просто синяк, что тогда? ― прозвучал над головой Ханя глубокий голос Криса. Тот наклонился над диваном, где возлежал страдающий Хань, и ободряюще Ханю подмигнул. ― Вы знаете такую штуку как сюда-фа? Или... оно более известно как диммак. ― Искусство отсроченной смерти? Убийство прикосновением? ― блеснул эрудицией Крис. ― Верно. Тут задействована точка Ци-чун, напоминает очень, но этот приём не похож на все те, что используют китайские школы. В то же время, это не стиль корейских школ, хотя они более продвинутые. Видите, какой оттенок у гематомы? Скорее всего, точка была задействована во второй половине дня, ближе к позднему вечеру, а по канонам на точки лучше воздействовать в первой половине дня. Это определённо не китайская и не корейская школы. Более того, это даже не работа мастера. Явно рука дилетанта. Точку задействовал кто-то, кого научили классической тройной связке: приём, чтобы убить медленно, приём, чтобы убить мгновенно, и приём, чтобы убить себя в случае необходимости. Вряд ли ваш недруг умеет что-то большее. То, с чем мы имеем дело прямо сейчас ― медленная смерть. Примерно на семьдесят два часа. ― Но что нам делать? Это можно как-то... ― Нет. Остановить и обратить процесс может только тот, кто его запустил. Вам нужно его найти и уговорить... Хань тихо засмеялся, прикрыв глаза. О да! Уговорить Кая остановить смерть того человека, что его унизил... Легче солнце попросить встать на западе. Тело снова скрутило болью. Чёрт! Ну почему Ханю просто не дали прикончить Кая без лишней тягомотины?