Осенний вечер

Gu anzuru ni Meido mo kaku ya aki no kure[7]

Последний раз Сасами видела Рихана на изломе тысячелетий, в 2000 году. Ну то есть как - видела-то она его и позже, но всё больше с воздуха во время рейдов. А вот так, лицом к лицу - тогда был последний раз. Их с мамой и братьями позвали на свадьбу господина Рихана и госпожи Ваканы. Надежды и мечты шестидесятых к восьмидесятым успели осыпаться хлопьями копоти. Мирное сосуществование нарушали то люди, вторгавшиеся на заповедные территории, то соседские ёкаи, возомнившие, что мир означает безнаказанность, то разборки, в которых схлёстывались люди, колдуны и нечисть с обеих сторон. Господин Рихан чудом удерживал изрядно ослабевший клан на плаву и тихо увядал от своей неясной болезни под дружный шепот кланников о том, что конец всему и всем, нет наследника у Нуры - и под столь же всеобщую и тихую грызню за право претендовать на кресло главы, которое однажды, да освободится. Но близился новый век и новое тысячелетие - и люди верили, что они принесут с собой новый, лучший мир. Как ни странно, поверили в это и ёкаи. И вот, словно знамением начала новой жизни, Рихан женился на молоденькой совсем девочке, перепуганной школьнице по имени Вакана, и весь клан пировал на свадьбе, громко требуя от молодых поцелуев сейчас и наследника - в ближайшее время. Хотя нет. Последний раз Сасами видела Рихана на похоронах - правда, уже в виде урны с прахом. Мобильный телефон снова и снова напоминал об одиноком вороне, суетилась мать. Наконец Сасами, не выдержав, рявкнула в трубку, что до утра никто никуда не выступит - погода нелётная и неплавательная, шторм. Папенька понял - он знал, что такое их шторма, а вот Цурара, звонившая от имени господина Рикуо, разразилась истерической тирадой о предателях, которых пригрели, из помойки достали от очистков очистили, а они... Давно ли Сасами, сама ещё коноха-тэнгу[8], игралась во дворе с этим мелким кругленьким снежком с большими желтыми глазами? А теперь снежок вырос в унылую сосульку и считает себя главнее всех лишь потому, что влюблен в Нуру Рикуо. Шквал за шквалом падал на маленький домик. Интернет, понятное дело, уже не ловил даже через особые ёкайские подстанции. Собранные баулы стояли в гостиной. Мама, оценившая обстановку даже раньше Сасами, выключила газ и теперь меланхолично резала салат - смешать с холодным вчерашним рисом, будет ужин. Настоящие местные бури не были подвластны тэнгу - ими распоряжались куда более сильные существа. Раньше - русалки с Крабьего Острова, теперь... теперь, наверное, кто-то другой. Но не тэнгу. На острове отключили электричество - так положено, если совсем серьёзный шторм. Сасами зажгла свечу и открыла - уже привычно - томик стихов Басё. Тот самый, который ей подарили в день окончания школы, за отличную учёбу. Что же выбрать, какие стихи лучше всего подойдут для нынешней жизни? Может быть, эти - Прошли как сон дни славы боевой - лишь летние травы шумят? Жизни, которая вывернулась наизнанку, неправильной жизни, сумасшедшей. Нет больше Рихана и нет больше дешевых лавочек на острове, и люди снова начинают голодать и продавать своих детей - девочек в бордель, мальчиков - в головорезы. Нет больше Дзэни и нет больше загадочного Крабьего Острова, на котором живут русалки Тайра, и люди бесстрашно строят на запретной земле дом отдыха для самых богатых и противных. Нет больше Сэймея и нет больше могущественных оммёдзи, и ничто не сдерживает ёкаев от самоубийственной грызни. Но... разве не так было тогда, до того, как владыка Нурарихён победил Лисицу и принёс слово о новом мире? Наизнанку ли вывернулся мир - или просто прошла его осень и настала зима - ветреная снежная зима, убивающая юные цветы и беспечных путников? Стекло задребезжало под ударом ветра и дождевой воды, а листок всё держался, жался к стеклу - ничем не оторвать, не смыть. Так и они, тэнгу - сколько бы ни трепали их бури времён, держатся и не изменяют ни себе, ни своим господам. Так и будут держаться, сколько ни сменится вёсен и осеней. Сасами встала и решительно вышла вон из дому: если враг напал на клан, в смутное время нет разницы, шторм или штиль - надо спешить, надо лететь. Порыв ветра перелистнул страницы оставленной книги: В пути я занемог - и всё бежит, кружит мой сон по выжженным полям[9]