La belle et la bete

Джиён перекладывает бокал с коктейлем из правой руки в левую и хлопает по плечу своего очередного нового знакомого освободившейся ладонью. - И как тебя угораздило, а? Такая чудесная девушка? - Вроде того, хён, - парень краснеет то ли от смущения, то ли от того, что алкоголь наконец-то добирается до головы. Джиён хохочет и поднимает свой бокал, перекрикивая музыку. - За Убина! - За Убина! – громом отзывается остальная компания, не отрываясь от веселья. Они торчат здесь уже несколько часов, и, согласно программе мальчишника, следующим в списке будет стрип-клуб. Джиён приобнимает счастливого жениха за плечи и, обещая вернуться как можно скорее, наконец-то увиливает в туалет. В полутемном помещении, освещенном лишь тусклыми красноватыми лампами, ему становится немного не по себе. Но ему ведь не жизнь тут жить. Джиён пожимает плечами, пристраивается к писсуару, по-быстрому делает то, зачем пришел, и отходит к умывальнику. Сквозь плотные двери раздаются биты песни, которую уже неделю крутят по радио, и Джиён неосознанно начинает подпевать, окончательно лишая себя даже маломальской возможности услышать крадущиеся шаги сзади. Последнее, что он видит, прежде чем его лицо накрывают остро пахнущей тряпкой, - это звезды под собственными веками. Постепенно возвращаясь в сознание, Джиён ощущает дикую головную боль, сковавшую все тело, и тошноту. Вокруг темно и тихо - это место находится явно не в клубе. Он тихо стонет, не понимая, какого черта произошло и где он вообще, если еще в прошлое мгновение он отмечал с друзьями завтрашнюю свадьбу одного из них. От размышлений его отвлекают неприятные ощущения в районе ширинки и тихое шуршание ткани оттуда же. Приподняв гудящую голову, он натыкается взглядом на темную короткую и явно мужскую шевелюру. - Что?.. - нелепо шепчет он, понимая, что болит-то, кажется, его стояк, на который этот незнакомец сейчас нагло положил руку. - Проснулся уже, - ровный голос режет по джиёновым ушам, словно наждачка. Чужая рука скользит под ремень джинсов и пару раз проводит по уже вставшему члену. - Хорошо. Не люблю делать это один. Еще толком не пришедший в себя Квон хрипло стонет и тут же закрывает рот рукой. - Какого черта? Что тут происходит? Ты кто такой? - он пытается отодвинуться, но его, кажется, качественно прижали. - Тшш, - раздраженно шепчет темная фигура, вынуждая Джиёна вновь упасть на лопатки. Его ноги раздвигают, и чужие пальцы уверенно проникают внутрь. Квон шипит, выгибается и сжимается, пытаясь остановить этот маразм. Он резкой боли перехватывает дыхание, а в уголках глаз моментально появляются колючие злые слезы. - Дурак, больно же делаешь только себе, - незнакомец пытается усмирить его, но при этом совершая минимум прикосновений. Все сухо, расчетливо и на расстоянии. Палец заменяет что-то плотное и округлое, плавно въезжая в него. Что именно это было, Джиён понимает, когда щелкает кнопка и внутри начинается настоящий коллапс. - Вибратор? Отпусти, черт, да какого хрена? - Джиён вздрагивает и неосознанно подается бедрами вверх. Юноша понятия не имеет, как он оказался в неизвестном месте, да еще вместе с каким-то маньяком извращенцем, наполовину обездвиженный и не помнящий ничего из предшествующих событий. Но сейчас Джиён слишком зол, чтобы бояться. - Потому что ты мой, - спокойно ставит его перед фактом басовый спокойный голос. - И будь умницей, слушайся. Режим усиливается, и трения внутри ускоряются. Квон сводит колени в дурацкой, совсем бессмысленной попытке защититься: он впервые не знает, что должен делать. Тихий стон рвет легкие, и Джиён с радостью согласился бы, чтоб он порвал их окончательно, лишь бы только "этот" их не слышал... Но он слышит. - Отпусти... Я не понимаю… Похититель наслаждается всем и сразу. Этот мальчик такой сладкий и стонет так же приторно. Только сейчас он позволяет себе наклониться над ним, опираясь на руки, и коснуться языком кожи между бровями. - А ты разве не хочешь? По-моему твой зад явно не против... Квону очень хочется врезать этой наглой роже промеж глаз, но он лишь облизывает пересохшие губы и усмехается, вкладывая в эту эмоцию весь свой гонор. - А ты, значит, специализируешься по парням в отрубе? Те, что в сознании, небось, дают тебе просраться? - он сглатывает, распахивая глаза, и кусает губы, когда прибор внутри проходит чуть глубже. Ему хочется, чтобы все это оказалось лишь сном и ничем больше. - Отчего же? Я же ждал, когда ты очнешься... Скучно с тобой разговаривать, когда ты не отвечаешь своим ядовитым ротиком, - незнакомец проводит пальцами по его губам. Опрометчиво. Джиён исхитряется и цапает палец зубами, стискивая их все сильнее, кажется, даже до крови. Он не понимает, что происходит: все кажется чересчур неестественным. К тому же он не согласен быть чьей-то куклой. Похититель шипит, ускоряя вибратор до максимального значения, чтобы разжать квоновы челюсти и освободить палец. Джиён и в самом деле отпускает чужую конечность, но только чтобы откинуться назад и процарапать ногтями то неведомое, что сейчас под его ладонями. - Перестань. Перестань, блять... - сквозь стон шепчет он, но поперек словам двигает бедрами. Как только рука похитителя освобождается, он тут же бьет Квона по щеке. Смачная оплеуха саднит кожу, но в черепной коробке и без того звенит. Голова Джиёна неловко откидывается в сторону, задевая что-то твердое по пути, но он настолько не ожидал этого удара, что даже не замечает происходящего после: все равно вокруг темно и ничего не слышно. - Никогда так больше не делай, ясно? - в приказном тоне говорит человек в черном, игнорируя смятение своей жертвы. Уменьшая режим вибратора, он переворачивает юношу на живот и поднимает на колени. Квон позволяет проделать с собой все эти унизительные вещи только потому, что сил нет даже на то, чтобы встать самостоятельно. Только поэтому... Верно же? Или же потому, что внутри что-то сладко замирает в ожидании продолжения? Бляшка ремня звенит, и брюки его похитителя опускаются до колен. Он властно подтаскивает к себе чужой зад и, медленными движениями вытаскивая из него вибратор, смазывает анус лубрикантом. - Как насчет чего-то настоящего? - басит он, и член въезжает в Джиёна на всю длину, обжигая его изнутри и не давая ни секунды на то, чтобы перевести дыхание. Это настоящее? Квон распахивает глаза в ужасе и тихо скулит, царапая, кажется, простыни. Чересчур много эмоций, так много, что он захлебывается: секс с мужчиной у него в последний раз был так давно, что он и не помнит. Он просто не готов… Не готов, черт побери. Ему безумно больно, безумно стыдно и так же безумно обидно. Разве секс вообще должен быть таким? Но его похититель, не церемонясь, обрывая джиёновы мысли, делает первый толчок ему на встречу, а потом еще один. Он сладостно облизывает губы, наслаждаясь ощущениями и самим моментом. В том месте, где он держит Джиёна за талию, наверняка останутся синяки, но это не мешает ему лишь увеличить нажим. Квон сжимается, пытаясь хоть как-то избежать этой боли, но все бесполезно. Острые лопатки едва не прорывают кожу на спине. Его трясет, Джиён матерится срывающимся голосом и стискивает зубы. Какого хера сейчас здесь происходит? Как вышло, что он только что оттягивался с друзьями в баре, а теперь лежит под каким-то ублюдком? Беря Квона за шиворот, похититель прижимает его лицом к постели, а толчки делает интенсивнее и грубее. - Блин, ты подаешься мне навстречу... Нравится? - с восторгом спрашивает насильник и оттягивает его за волосы на себя, входя до самого основания. - Пошел нахуй, - шипит Джи, чувствуя, как у глаз собираются слезы. - Ууу … Мне нравится такой пыл, - человек в черном заводит его руки за спину, завязывая их. А потом усаживает его на колени спиной к себе, и на члене Квона что-то щелкает. - Это поводок с цепью, - объясняет похититель, не прекращая двигать бедрами, - я дергаю за цепочку, и ошейник сжимает уздечку. Чем больше слов скажет твой маленький поганый ротик, тем больнее будет твоему другу... Проверим? - Сссука, - задыхается Квон, прощаясь с инстинктом самосохранения, - да что я тебе сделал? - Ты так злишься, будто я делаю что-то плохое, - урчит похититель и дергает поводок - член напрягается и поднимается следом за ним, даря болезненные ощущения. - Давай, детка, поработай для меня задом. Квона дергает вслед за его членом, и задница на самом деле движется навстречу его насильнику, позволяя тому проникнуть глубже. От нового пылающего чувства с его губ слетает еще один стон. Эта скотина прекрасно знает, что нужно делать, чтобы доставить удовольствие мужчине. - Умница, - низкий шепот обжигает Джиёну ухо, и насильник позволяет себе почти настоящую близость, прижимаясь к нему и впиваясь зубами в плечо. - Можешь кричать громче: тебя все равно никто не услышит, - он кладет руку на член Квона и слегка поглаживает.- Ну? Давай еще разок. Поводок вновь натягивается, заставляя Джиёна зажмуриться и всхлипнуть. - Ублюдок, - Квон честно пытается лягнуть его ногой, но вместо этого лишь скатывается назад, прогибаясь над этим незнакомцем до хруста в позвонках. Ему безумно страшно, но он еще никогда не чувствовал такого возбуждения. «Можешь кричать» было чертовски вовремя сказано для того, чтобы поднять обжигающую изнутри волну экстаза. Джиён упирается затылком в его плечо и пытается выдавить из себя хоть одно слово, помимо тяжелого дыхания. - Есть немного, - мужчина соглашается с утверждением Джиёна, а потом отшвыривает его, прижимая к стене грудной клеткой, и вынуждает расставить ноги шире. - А сейчас проверим, насколько тебя хватит, - он заводит поводок через плечо, седлая его как лошадь, и возвращает член в его узкую задницу, на пробу пару раз двигаясь внутри. - Ты течешь, прямо как девка... И мне даже все равно, что это вытекает смазка: думать о данном факте просто приятно. Он дергает поводок на себя, отпуская чужие запястья, и со всей дури начинает размашистые движения, вколачивая Джиёна в стену и вынуждая его ноги разъезжаться все шире. Джиён срывает горло в крике, потому что на этот раз это действительно больно. Он упирается в стену лбом и связанными руками пытается хотя бы немного уменьшить силу, с которой этот козел дергает за поводок. Колени подгибаются одновременно и от боли, и от неожиданного наслаждения. Он никогда не думал, что подобный садизм вообще может его приносить. Квон вздрагивает, напрягая плечи, и неожиданно кончает, пачкая стену перед собой. Внутренности скручиваются в тугой узел где-то в районе желудка и дрожат, дрожат, дрожат в неправильной, совсем не нужной эйфории. - Сука... - бессмысленно повторяет он, чувствуя, что все-таки плачет. - Оу, киса, ну чего ты так рано, - сожалеюще басит похититель, продолжая двигаться внутри дрожащего Джиёна. Еще через пару толчков он полностью выходит из него, позволяя упасть, и кончает на его спину. - В принципе... Мне понравилось, - из низкого голоса похитителя исчезают последние эмоции, и он отходит от Квона, натягивая штаны, а потом щелкает выключателем. Джиён, не прекращая дрожать, сидит на полу, чувствуя, как по лопаткам растекается горячая жидкость. Яркий свет действует на него как на вампира: он сжимается, словно дикий зверь, попавший в ловушку, и закрывается руками. Но уже через секунду резко оборачивается, ненавидящим взглядом упираясь в еще расплывающуюся фигуру. - Выглядишь паршиво, - изрекает мужчина в стильном деловом костюме и с прилизанной на бок прической. Его рубашка наполовину расстегнута, но выглядит он чертовки презентабельно. По крайней мере, он гармонично вписывается в стильный и явно недешевый интерьер комнаты. Мужчина присаживается на корточки около Джиёна и прицокивает: - Ммм… Ты сам помыться-то сможешь? Вместо ответа Джиён собирает все оставшиеся силы и с размаху впечатывает кулак с внушительными кольцами на пальцах в наглую шикарную чисто выбритую скулу. Незнакомец ловит удар, но лишь едва ведет головой в сторону, а потом медленно разворачивается и сильно бьет Квона по лицу. - Ладно, сделаем по-другому, - он берет поводок и дергает член, одновременно дергая парня за плечо в сторону и вверх. - Пошли в душ, животное. Джиёна силком тащат в кабинку, закрывают его там, как в клетке, и, несмотря на остатки одежды, включают воду. По пути Квон все еще пытается отбиваться, но невозможно одновременно отплевывать кровь из разбитой губы, пытаться не стонать от боли из-за этого гребаного ошейника и стараться сбежать. А горячая вода только обжигает все его ссадины, вынуждая забиться глубже в кабинку. - Что? Горячо? – фыркает мужчина, делая воду более прохладной. - Мойся, пока не ударил снова. Судя по звукам, он выходит, не забыв закрыть Джиёна в ванной комнате. Нужно действовать как можно быстрее, стараясь игнорировать слабость. Первым делом Квон снимает долбаный поводок и отбрасывает его как можно дальше от себя. Потом стаскивает и отжимает вещи. Пусть на нем и мало что осталось, даже это может пригодиться, если... Если что? Сбежит? А ему позволят? Впрочем, насрать - нужно хотя бы попробовать. Джиён не выключает воду, позволяя ей течь, создавая иллюзию того, что он все еще моется. Чтобы звук не был звонким, он кладет на пол мочалку. Потом натягивает на себя невесть как оставленный тут тонкий халат и озирается в поисках выхода. Что он сделал, чтобы оказался тут? Кому перешел дорогу? Он же ни во что не вляпывался… Даже дело свое еще не развернул как следует, чтобы разъярить кого-нибудь из конкурентов. Он находит маленькое окно и подтягивается на руках, проскальзывая в небольшое отверстие. Впервые в жизни он радуется своему небольшому размаху в плечах. Свобода чертовски близко - Джиён пытается протиснуться дальше, но в тоже мгновение его за шкирку тащат обратно. Но на сейчас это не тот насильник, а шкаф в виде двухметрового охранника и его клонированного друга. С ними Квон даже был знаком. Они присутствовали в качестве охраны, когда он договаривался об аренде своего помещения. Руки опускаются, изнутри расплывается отчаяние. Шкафы силком засовывают его обратно в душевую, отмывают, стараясь причинять ему минимум боли, но и не позволяя ему вырваться. Потом возвращают в комнату, держа за плечи, и силком одевают в чистое и сухое. Потом его тянут по коридорам, которые он просто не в силах запомнить. Все попытки заговорить с бугаями пресекаются, и Джиён сдается, но лишь временно. Он позволяет вести себя, но, оказавшись за столом в трапезной, снова сжимается в комок, ощетинившийся иглами. На другом конце этого деревянного монстра сидит тот самый насильник, оценивающе поглядывая на полусухого Джиёна. Его глаза похожи на глаза дикого волка. Будто он не на человека смотрит, а на свой будущий обед, на кусок мяса. Невольно становится не по себе, хотя у Джиёна хватает сил этого не показывать. - Я решил, что сам ты не сможешь помыться, и попросил моих ребят тебе помочь... Впрочем, так себе они справились... Расчешись, - приказывает он и добавляет: - Извини, они не экономки, завтра я найму людей, которые сумеют сделать это более правильно и профессионально. - Что тебе от меня нужно? Кто ты такой? Какие, нахрен, экономки? - Ох, - мужчина закатывает глаза и вздыхает. - А я думал, ты все понял... Хорошо. Меня зовут Чхве Сынхён. Но большинству я известен под именем Топ, - он делает паузу, чтобы глянуть на реакцию Квона. А Джиён проглатывает следующую заготовленную фразу. Это тот самый великий и ужасный Топ?! - Брешешь, - вырывается у него, прежде чем он успевает подумать, что говорит. Если это тот самый Топ, то дела у него гораздо хуже, чем он думал раньше. Про него ходили разные слухи, и ни одного хорошего среди них не фигурировало. - Зачем я тебе?.. Сынхён подпирает подбородок рукой и хищно оглядывает сидящего напротив собеседника. - Ммм, - задумчиво тянет он, будто все никак не может решить, стоит ли этому мальчику говорить прямо. - Ты мне понравился. С самого первого момента, как я тебя увидел. А, видишь ли, то, что мне нравится, я не отпускаю. Ешь, вкусно, – он как ни в чем не бывало отпивает вино и продолжает. - Теперь ты мой и будешь жить здесь. Не переживай, тебя будут кормить и одевать. Бежать нет смысла: тут трехуровневая охрана. Не поймают на первом круге - пристрелят на третьем. Джиён замирает, не веря своим ушам. Еще вчера у него все было хорошо. Друзья, свое дело, девочки, изредка мальчики, выпивка... И в следующую же секунду все это рассыпается, словно разбитый стакан. Он теперь что, принадлежит этому холеному засранцу? Кто его ему продал? Как это вообще возможно? - Это... ведь шутка? Двадцать первый век на дворе...- он и сам понимает, что морозит глупости, но в голове не укладывается, что это могло приключиться с ним. - Постой... Ты говоришь: дело в том, что я тебе понравился? А что со мной будет, когда я перестану, - он сглатывает: слишком уж абсурдно звучит, - тебе нравится? - Смотря как перестанешь, - Сынхён закуривает сигару, закончив ужин, и откидывается на стуле. - Если будешь плохо себя вести или капризничать - будем выбивать это из тебя. Хотя мне пока нравится твоя непослушность. Все вокруг мне подчиняются, а ты словно из другой вселенной. Меня это вдохновляет и возбуждает... - он улыбается, вспоминая, как Джиён материл его, когда тот издевался над ним. - Если попытаешься сбежать, как я уже сказал, тебя просто пристрелят как нарушителя порядка. Хммм, - он задумывается. - Ну, а в других случаях ты мне вряд ли разонравишься. Вообще я не думал, что мне может кто-то нравиться так, как ты, поэтому ты пока такой единственный, и, что будет дальше, я не знаю, - он хмыкает самому себе и прищуривается. - Я не собираюсь держать тебя здесь всю жизнь. Есть такая вещь, как доверие. Когда я начну тебе доверять, я ослаблю поводок настолько, насколько тебе захочется. Я буду позволять тебе все: откроешь свой бизнес, получишь деньги, девок… Если силы будут оставаться после меня. Ну, мальчиков, если не брезгуешь. А, судя по всему, мальчики у тебя были... – он вновь хмыкает и скидывает пепел в тарелку, серьезно хмуря брови. - Но даже не пытайся мне врать или обмануть мое доверие... Нет ничего хуже этого греха. Бежать будет некуда, когда я лично закопаю тебя живьем в гробу, оставив там лишь телефон, чтобы звонить тебе и слушать, как ты подыхаешь. Слова у Квона заканчиваются. Впрочем, как и варианты того, как можно было бы выпутаться из этой заварушки. Отец, конечно, попытается разыскать его, но ему просто не хватит связей. У него никогда не было влиятельных друзей, и ему банально не к кому обратиться. Если Топ и правда исполнит свои угрозы, кто вообще вспомнит, что был на свете такой человек, как Квон Джиён? Джиёну всегда было страшно умирать вот так. В безызвестности. - У меня... - выдавливает он из себя, - полагаю, и выбора-то нет? - Аргументируй, - Сынхён складывает руки перед собой и задумчиво смотрит на него в упор. - Ты сейчас напуган. Но я никогда не ошибаюсь в расчетах: все, что я там делал, тебе понравилось. Тогда что ты теряешь, живя здесь? Я же тебя не в тюрьму сажаю, наоборот, предлагаю шикарную жизнь и море удовольствия. И если у тебя будут весомые аргументы отказываться от всего этого, я рассмотрю их. - Самоуважение? - у Квона еще есть силы хмыкнуть, но на лице явно не улыбка. - Паршивая у тебя манера делать дела... Джиён опускает голову, не пытаясь понять, что именно ему говорят. Это бесполезно... Сынхён задумывается. - Когда ты поймешь, что рядом со мной тебе комфортно и хорошо, твое самоуважение вернется. Не волнуйся. - Так уверенно говоришь, будто каждую неделю крадешь с улицы по человеку, - по привычке огрызается Квон и с отвращением отодвигает от себя нетронутую тарелку. - Бред какой-то! - Нет, на самом деле ты пока первый. Ну... Из оставшихся в живых, конечно, - ухмыляется Сынхён. - Тебе это не льстит? - Представь себе, нет. Топ улыбается и взмахивает рукой - за спиной Квона тут же вырастают охранники. - Раз не хочешь есть, они тебя проводят. Квон отодвигает от себя ручищи охраны и встает сам, хоть и с видимым усилием. - Цепями хоть не будешь приковывать? - он окидывает быстрым взглядом обеденный зал, словно пытаясь оценить обстановку, а потом разворачивается, чтобы уйти вместе со шкафами. Сынхён с улыбкой провожает его взглядом и, прежде чем дверь захлопывается, мурлыкает так, чтобы услышал только Квон. - Только вечером... И только для себя.