Черчилль

      Я лежал в кабинете Доктора и смотрел, как он перебирает бумаги, шелестя ими. Странный звук, очень странный, но до жути приятный. Вот только Доктор Чаннингем был совершенно печален, на его лице появился оттенок грусти и безысходности, казалось он держится за последние нити, но это сложно, последние силы уходят. Сам он довольно помрачнел.       В дверь постучали, я сразу же навострил уши и повернул голову в данном направлении. Зашёл грустный Арамино с понимающим лицом. Чаннингем вышел из-за стола и несколько секунд стоял молча, пытаясь сдержать в себе слёзы, мне кажется, это было видно даже слепому. Арамино поправил свои маленькие очки и расправил руки, а Доктор Чаннингем, как маленький ребенок, ищущий успокоение матери, подошел большими и быстрыми шагами к старому псу, последний обнял его и похлопал по спине. -Вспомнилось старое горе, мой дорогой друг. –опечаленно заметил он, Доктор промолчал. –Стефан позвонил, рассказал мне обо всём. –на его слова не поступило никаких реакций. –Не понимаю лишь одного, зачем ты ввязал в это Лилит? –на этих словах Чаннингем небрежно выпутался от объятий и упал на колени. –Эй, эй, Чарльз. –немного испугался Арамино и попытался поднять Чаннингема. –Мой дорогой друг, вижу горе вас совсем разбило, ну что ты, давай, вставай. –он неохотно дал усадить себя на кресле. -Вы сделали лишь одну ошибку, Арамино, горе не разбило, оно убило меня. –еле отозвался он. Ни разу еще я не видел Чаннингема таким измучившимся и бессильным. -А ну-ка вставайте, Доктор Чарльз Чаннингем! Возьмите себя в руки, вы мужчина или нет? Ты политик, мой дорогой друг, разве не от тебя зависят судьбы людей? В таком расположение духа на тебя не может положиться даже… -он огляделся вокруг в поисках и наткнулся взглядом на меня. –Даже Черчилль, учитывая то, что он кот. -Марта подобрала Черчилля еще котёнком. –меланхолично вспомнил тот. Да, подобрала, но я был слишком мал и не помню эту чудную девушку.       Неожиданно для меня и Доктора, Арамино громко и со злостью закричал: -Если ты будешь видеть всё в таком свете, то ты останешься жить на её могиле, понятно! Скоро и сам сойдёшь в эту чёртову могилу за ней, в вечную пустоту, ты хочешь оставить Лилит сиротой?! Ты сломался на самой обычной проблеме, которую проходят многие люди, да, ты любил Марту, а она тебя. Понимаю, что её смерть совершенно не к месту. Но ведь она тоже была моим другом, моим близким другом! Думаешь, я не был опечален её уходом? Ты лишь жалеешь себя, совсем забыв о Лилит, а ведь ей нужна помощь, нужна чья-то поддержка, а ты раскис. Ты обязан. Слышишь меня? Обязан оставаться сильным, ради Лилит. –на лице Арамино выступила краснота от ярости, думаю, его пламенная речь немного разложила всё по полочкам в голове у Чаннингема. В комнате повисла тишина, каждый начал размышлять о своём. -Спасибо, Арамино, я ведь всегда знаю, что могу тебе доверять. –сказал он, и на миг на его лице появилось очертание нелепой улыбки. -Прости, мой дорогой друг, за повышенные тона, однако тебе надо продолжать жить дальше, прошло пять лет, Марта бы не хотела твоих страданий и, если она нас видит, думаю, чувствует боль, смотря, как ты томлено умираешь на этой адской земле. -О, Арамино, старый пес, как же мне не хватало твоего властного крика. –встал с кресла Доктор Чаннингем. –Как не хватало твоего смачного подзатыльника. –на его лице мигом пролетела грустная улыбка.       Я вышел из кабинета, потому что больше не захотел находится там. Могу поспорить на мой завтрак, что они вновь будут обсуждать политику, спорт, в общем всякие «разговоры о погоде». Конечно, я мог ошибаться.       Вдруг я увидел, как Дарита подозрительно озирается по сторонам. Она пошла в фойе, я бесшумно прошёл за ней, но даже заметив меня, девушка безразлично промолчала. Я же кот, я не смогу ничего сказать, я ведь глупое существо, но не об этом. Она накинула серый плащ и лёгкую шапчонку, выправив две рыжие косички вперед на грудь. Почему она собирается уходить, куда, а главное зачем? Она ведь никогда не уходит без предупреждения. «Проследи за ней!» -бросилась мне в голову мысль, но, только подумав об улице, я сразу отогнал эту мысль, но она упорно не хотела вылезать из моей головы. Ладно уж! Пойду за Даритой, главное не потеряться.       Выйдя за дверь, по телу сразу пробежали мурашки, сначала я растерялся и начал рассматривать всё вокруг. Красивые зеленые деревья казались мне совершенно другими, не такими, какими я видел их каждый день из окна. Солнце так приятно обняло меня своими лучами, а звуки! Сколько самых разнообразных звуков, на миг я даже испугался, и мне захотелось побежать домой, обратно к Арамино и Чаннингему, послушать их нудные разговоры, но не здесь, не на улице, я просто не привык. «Соберись!» -вспомнил я Арамино, вспомнил, что надо сделать это ради Лилит. Я не сразу нашёл, затерявшуюся в толпе, серую и, ничем неприметную, Дариту. Но вскоре, когда она зашла за угол и долго металась по тёмным улочкам, я спокойно мог следовать за ней, не привлекая её внимания. Наконец, девочка остановилась и облокотилась на кирпичную стенку. По её щекам потекли слёзы, из-за чего? Мне было вовсе не понятно. -Прости, Лилит. Так будет лучше. –жалобно всплакнула она, но потом встала, вытерла слёзы и с уверенностью пошла дальше. Что-то мучало её, рождало в ней сомненья, она останавливалась снова и снова, шептала несвязные вещи, думала вернуться, бросить затею, но что-то внутреннее подталкивало её следовать той цели, с которой она выбралась из дома. И только Богу известно, какое чувство управляло ей в тот момент.       Я еще из далека заметил группу людей, даже очертания, плохо видимые даже мне, в кромешной темноте. Дарита с робостью и с уверенностью одновременно шла к ним навстречу. И только сейчас, только сейчас я заметил бумаги в её руке, что там было, я не смог разглядеть, да и какая разница? Неожиданно Дарита остановилась, не заходя в тень оставила бумаги в метре трёх от людей и, развернувшись, замахнув плащом и подняв небольшую пыль, отправилась обратно. Я всматривался в людей, но не смог их увидеть, единственное это то, что в один момент из тьмы появилась рука и, захватив бумаги, уползла обратно в темноту, подчиняясь своему хозяину.       Когда я огляделся, то понял, что Дарита давно ушла, а я не помню, как мне дойти до дома. Неужели, я всё-таки смог потеряться! Внутри я почувствовал некий страх, который пожирал мысли, наполнял их чернотой, внушал мне, что я не вернусь, но сердце надеялось на удачу, мне нужно лишь было маленькое чудо. Я бродил по улочкам снова и снова, заворачивал на поворотах, попадал в тупики, возвращался на перекрестки. Несколько раз, я натыкался на людей, но были они не в самом лучшем состоянии, то благовоние было хуже некуда, то они не были в состоянии вести диалог в общем, то были намного грязнее меня. Видимо, я еще совсем мало знаю про мир, про то, каким он может быть. Пахло вокруг сыростью, грязью, говоря честно, я сам не знаю, как пахнет грязь, однако ощущение было именно такое. Хотелось на моё креслице, прилечь и подремать под воздушную девятую симфонию, однако я здесь, на сырой и зачуханной улочке в обществе с аморальными людьми, которые и на людей не были похожи в общих чертах. Ужас, овладевший моими мыслями, сменился на безысходность и отчаяние. Я смирился с тем, что потерялся в маленьком аду на земле. В животе я почувствовал лёгкое покалывание, видимо, захотелось есть, но на улицах не было и намека на еду, только жалкие объедки, которые облюбовали крысы и люди. Я прилёг на землю и тяжко вздохнул. «Нет больше смысла искать выход, я больше не почувствую теплые и детские ручки Лилит.» -казалось, я уже решил остаться, но мимолетная мысль о Лилит вернула меня в строй. Я снова встал и продолжил путь. Я представлял, как иду к девочке, которая отбивает ритм и дирижирует невидимым оркестром под мою любимую классику, эти иллюзии согревали меня и ограждали от мерзкого окружающего мира.       Вскоре, я вышел на площадь с множеством людей, чему был бесконечно рад. Одна девочка с коричневыми косичками и клетчатом платьем угостила меня чем-то вкусным, но, на мой вкус, слишком острым. Теперь я блуждал в надежде наткнуться на Дариту здесь, однако я её не замечал глазами, да и не мог учуять её запах. Она пахла уборочным средством, немного примеси пыли, утреннего завтрака и некой горечи. Но вот, что я увидел странное, мне показалось, что на площади проходил Доктор Чаннингем. Да, пахло бумагами и чернилами, изысканным парфюмом, который достаточно прилюбовался моему нюху. Он заходил в какое-то здание, оттуда пахло чем-то сладким, горьким, резким и мягким одновременно. Я решительно последовал за ним. А в постройке так тихо. Кажется, даже слышен каждый мой шаг. Слишком тихо, и почти нет людей. Лавочки повсюду, да изображения личностей на стенах. Доктор Чаннингем, а это был именно он, сел на выбранное им место и задумчиво углубился в свои мысли. Я присмотрелся к стенам снова. Одна из зарисовок была мне знакома. Там был нарисован именно он. Тот, кого Чаннингем ругает каждый раз при упоминании Марты. Я как раз хотел подойти к Доктору, однако меня сбил с ног человек, прошедший передо мной и севший на место по соседству с Чаннингемом. Молодой мужчина, немного худенький и с тростью, в сером костюме и цилиндре, строгий нос, немного призакрытые глаза, будто он находится в неком спокойствие, да и выглядит вовсе безобидно. Губы совсем тонкие, как две нити, нелепо пришитые ко рту. -Не думал, что вы верите в бога, Чаннингем. –голос звучал намного уверенней и мощней, чем он казался на первый взгляд. -Надеяться остаётся только на него, когда умирает и надежда. –он мигом удостоил гостя взглядом и посмотрел на зарисовку. –Может, мы придумали Бога для того, чтобы не было страшно. Мы боимся жить самостоятельно, боимся только представить, что мир самопроизвольно управляет собой и может кануть в лету. Кажется, людям проще объяснять любое событие словами «так угодно всевышнему». -Вы пришли сюда и встретились со мной. Могу сказать, это счастливое совпадение, думаю так угодно всевышнему. –человек попытался состроить дружелюбную улыбку, но она больше выглядела странной. Доктор Чаннингем промолчал, дав понять, что ждёт продолжение. – Из достоверных источников, я узнал, что на вас сегодня собираются сделать покушение. -Альфред, вы серьезно хотите, чтобы я поверил в это? –Доктор Чаннингем не выражал недоверие, сказанное им, он просто не хотел верить словам гостя. -А я, так понимаю, вам нравится биться головой об одни и те же грабли по нескольку раз. –на этот раз улыбка была не из приятных, а Чаннингем помрачнел. – Вы же знаете, как работает моя длинная и слишком сложная для восприятия сеть. –Чарльз промолчал, тем самым сказав «да». – Мои шпионы внедрились почти во все группировки Венеции. Знаете, одна из серьезных банд, боготворящих идеологию Франции. Всё же знает, что Муссолини объявил этой стране войну, а вы пошли за ним. -Я еще ничего не сказал, официальных объявлений на эту тему не было, поймите, никто не может знать, что я выбрал сторону Муссолини, потому что я сам этого не знаю. –Доктор Чаннингем, наконец, отвлекся от раздумий и сконцентрировался на странном собеседнике. -Вы-политик, а политики всегда виноваты в том, что происходит со страной, в которой они живут. Так или иначе, у меня нет ни единого резона, чтобы продолжить вести с вами дискуссию дальше. Моё дело было предупредить вас, чтобы история не повторилась вновь. –он встал, приподнял цилиндр и, одев его снова на голову, тихими и спокойными шагами ушёл из церкви.       Дам, плохи дела. Главное не забыть о себе, вот и настало моё время! -Мияу!! –усердно позвал я Доктора. -Черчилль? Что ты тут делаешь? За мной, наверное, пошёл, а я даже и не заметил. Не думал, что ты любишь улицу.       О, да. Обожаю всем сердцем! После такого мне теперь месяца два противопоказано выносить свою тушу хоть одной лапой за дверь в этот чертов ужасный мир. -Пора возвращаться домой, многоуважаемый Черчилль. –он грустно улыбнулся, а я в душе расцвел, представив, как вновь почувствую теплые объятия Лилит.       Я следовал шагами точь-в-точь за Чаннингемом, боясь оступиться, потеряться, забыться вновь, хотя мысли с мощным упорством хотели погрузить меня в свою пучину негодований и отвлечь от внешнего мира, но я чётко следовал за шагами Доктора. Из далека я увидел красивый белый дом, аристократический и богатый, единственное, что портило вид, это окно в комнату одной семейной пары, если быть точнее, Марты и Чарльза. Оно было разбито, а внутри будто пряталась тьма или из него на проходящих посматривала сама смерть пустыми очами глазниц, в комнате прятались загадки прошлого, призраки, которые не хотели уходить, там находилась, фигурально выражаясь, могила, на которой живёт Чаннингем. На пороге дома уже стояла Лилит и плакала, даже не плакала, а всхлипывала носиком от печали, но увидев меня, девочка заулыбалась искренней детской улыбкой. -Черчилль! Где ты был? –она взяла меня на руки и закружила. Я перестал обращать внимание на внешний мир, пока был в какой-то странной и приятной для меня эйфории. Мои иллюзии, которыми спасалась душа, стали реальны на мгновенья, а я, не теряя момент, наслаждался ими. –Отвратный поступок, Черчилль. –наигранно пригрозила она пальцем. Было видно, что она сейчас не может ругаться, а только улыбаться и радоваться. -Птенчик… -хотел было сказать что-то отец, и Лилит заинтересовано посмотрела на него. – Прими душ и приготовься ко сну. –быстро выпалил тот. -Хорошо. –улыбнулась Лилит.