Марсель

***** За окном лил дождь. Осень разошлась не на шутку, засыпала город мокрой листвой, укутала серым дождем, как рваным саваном. Бабье лето пошло лесом, сократив программу до пары солнечных дней. В моей душе - все та же осень, пожелтевшая и чахлая. И тот же дождь, холодный и ненужный никому. Все вокруг умерло, лишь меняет цвет пейзаж за окном. Одиночество - это совсем не страшно. Немного больно поначалу, но потом привыкаешь. В какой-то момент начинаешь даже видеть плюсы. Не надо казаться лучше, чем ты есть. Не надо улыбаться, когда тебе этого не хочется. Носить костюм с удавкой на шее. Можно просто быть собой. Сидеть на балконе в футболке и джинсах, курить, разговаривая с небом, капать кофе на столик. Похер. Никто не придет и не увидит. Все хорошо, уже почти не болит, лишь снится иногда да на работу все еще очень хочется. Без работы смысла в жизни почти не осталось, а без Матвея не осталось эмоций. И даже мой спасательный круг в виде Боньки унесло прибоем. Я, как Железный Дровосек из сказки, заржавел и потерял способность чувствовать. Тихо скатываюсь на дно. Туда, где все равно и плевать. ***** Звонок в дверь. Поздновато для гостей. Открываю. Матвей. Мокрый зонт в руках, и капли на пальто. Не вовремя. Некстати. Ни к чему, я только начал привыкать. - Пустишь? – стоит на пороге, сжимая в руках пакет. - Заходи. Его приход рвет все в клочья: мою решительность, мои недоотношения с Бонькой, мою нелепую попытку слепить себе любовь. Все идет нахер. Остается только растерянный мужчина в дверях. Мужчина, которого я люблю. Никакие мантры не способны выбить это из меня. Мой мужчина. Матвей Венедиктов. Пришел и заполнил собой всю прихожку. Говорит что-то из серии "ехал мимо, решил заглянуть". Говорит, чтобы не молчать, смотрит по сторонам, не зная, куда пристроить зонт. Он - по сторонам, а я - на него. Диагноз, блин. Замотанный, круги под глазами с мелкой сеточкой морщин, уставший и уже не молодой. - Ты как? - спрашиваю скорее для порядка. - Нормально. И снова молчим. Дежавю. - Может, кофе? – крошу тишину вежливостью. - Давай. Топаем на кухню. Варю по старинке в турке. - С корицей или просто черный? - Давай с корицей. Не пробовал. Пока греется, двигаю к себе пепельницу. Видеть его оказалось тяжелее, чем я думал. Обряд изгнания Матвея из моей головы, тщательно проводимый мной в течение последних месяцев, результата не дал. Он все еще там. В голове. - Возвращайся. Без тебя рейтинги падают, ночной вести некому, слушатели бузят, начальство мылит шею. Все хотят, чтобы ты вернулся. Море слов... и ни одного обо мне. Ни слова из того, что я хотел бы услышать. Ничего нового, обычная отмаза, перевод стрелок на других. «Все хотят»… А ты, ты хочешь?! - Зачем? Чтобы ты опять ко мне цеплялся? - Проблемный ты, одни сложности от тебя. Я хочу, чтобы ты вернулся. - Чтобы начальство шею не мылило? - Нет. Пусть мылит, с этим я справлюсь. Пусто без тебя. Бессмысленно как-то все... как зонтик в солнечный день. Разливаю по чашкам и ставлю на стол. - Я тут купил кое-чего. К кофе, - подрывается в прихожку и возвращается с пакетом. Эклеры в коробке, мясная и сырная нарезки в вакууме, еще какие-то ништячки. Последней из пакета появляется упакованная зубная щетка. Он положил ее на стол и посмотрел мне в глаза. Это был ответ на все заданные и незаданные вопросы. - Я хочу остаться у тебя. На ночь, на какое-то время, навсегда. Не знаю. Но я хочу остаться. Можно? - Я не изменюсь. - Значит, изменюсь я. Уже изменился. Когда понял, что запал на тебя, чуть с ума не сошел. Думал, это просто страсть, просто желание, понимаешь? Это же не любовь, в конце концов, я бы мог с этим справиться. К психологу ходил… на консультацию. Херня, не помогает. Когда ты ушел, подумалось, может, оно и к лучшему. Иначе свихнулся бы. Сложно мне, барьер во какой, - он махнул рукой на уровне груди, - и не перескочить. Ты ушел, я решил, что теперь все уляжется, рассосется и отсохнет само собой. Это же не любовь, да? Просто секс, никто никому не должен. А потом ты сказал, что у тебя кто-то есть. Никогда бы не подумал, что так отреагирую. Мне казалось, я не умею ревновать. Приезжал к тебе, ходил кругами около подъезда, всматривался в окна. Это же не любовь, да? Просто одержимость какая-то. Видел тебя с Бонькой, и, как он смотрит на тебя, тоже видел. И как за руку держит, будто бы боится отпустить. Так дети держат гелиевый воздушный шар, чтобы не улетел. Бережно, но крепко. Тогда я понял, что лишний. Между вами было что-то такое, что грех крушить. С пониманием пришла пустота. Ни любви, ни ненависти. Пустота. И от этой пустоты хоть вешайся. Не могу без тебя. Это же любовь, да? Я подошел и просто поцеловал. Матвей шумно выдохнул и прижал к себе. - Безумие какое-то, - пробормотал он, забираясь ладонью под футболку. Тянет ее прочь, покрывая поцелуями оголившиеся участки кожи. Голова пошла кругом. От его близости, от немного кособокого признания, от губ, елозящих по шее. С горем пополам, теряя по дороге остатки одежды и здравого смысла, дотанцевали до кровати и провалились в ее мягкое нутро. Он обнимает жадно. Жарко и всерьез. Соскучился, хочу его и от этого вновь чувствую себя живым. В голове шумит от накатившего возбуждения. Кажется, оно везде, разлилось по телу, даже пальцы на ногах покалывает. Понимаю, что уже не контролирую ни себя, ни свое возбуждение, так хочется почувствовать его в себе, до дрожи, до одурения. Он привычно нетерпелив, входит одним толчком, двигается рвано, жестко и с напором. Не может остановиться, словно разогнавшийся до предельных скоростей поезд. Сжимаю его бедра, сам подаюсь вперед, и от этого встречного движения он, содрогнувшись всем телом, кончает, наваливается сверху, размазывая собой густые капли моей впечатлительности. В себя приходим не сразу. Матвей откидывается на подушку и тяжело дышит. - Слушай, а от любви умирают? - Не знаю, вроде нет. А что? - Так хорошо просто... кажется, сердце не выдержит. Я так тебя люблю, что сил нет, - сжимает мою руку, переплетая пальцы. И я понимаю, что это всерьез. Его слова, как ключ, открывают что-то в душе, освобождают закованные в цепи чувства. Они переполняют, играют, сбивая сердце с привычного ритма. Я лежу почти до утра, разглядывая потолок. Не могу уснуть. Думаю. Я так долго выдирал Матвея из своей жизни, что мне страшно. Страшно впустить его обратно. Не было Матвея, и терять было нечего. Безопасно. А теперь он лежит рядом, спит, вжавшись мне в бок, и мне страшно. Страшно оступиться еще раз. Утром встаю с красными глазами и диким разбродом в голове. Холю и лелею чахлые ростки надежды, что все будет хорошо, но где-то в душе готов к его очередному побегу. Сижу и туплю, слушая, как шумит вода в ванной. Кажется, вместе с ней утекает сквозь железную решетку вся имеющаяся решительность. Вскоре появляется Матвей, пахнущий моим гелем и чем-то еще. Трет полотенцем взъерошенную шевелюру. - Проснулся? – наклоняется ко мне и целует пахнущими мятной пастой губами. - Доброе утро… Он смотрит на меня безумными глазами и улыбается, как полоумный: - Вот же черт! Я все время тебя хочу. Вижу – хочу, вспомню – опять хочу. Ночи напролет, как пацан… бля, что ты со мной сделал? Я уже на все готов. Хочешь, растяжку в офисе повешу: я – гей. Ебаный педик. Все сделаю, ты только будь рядом. Я так его люблю, что сжимается сердце. Каждой клеткой тела. Каждым вздохом. Каждым прикосновением. Люблю. **** Вечером едем на работу. Радость, волнение, страх - чертова палитра эмоций. Радуюсь, ибо скучал, дергаюсь, потому что с Матвеем, и не ясно, что да как. И не знаю, как пройдет встреча с Бонькой, это тоже повод для волнений. Не хочется тревожить то, что потихоньку начало зарастать. - Подожди, - дергаю за рукав, когда мы подъехали к "Фортуне", - давай посидим чуть. - Зря волнуешься, они тебя очень ждут. Все. Все-то ты знаешь... Мы зашли и скромненько остановились в дверях. В студии, как обычно, дурдом. До "ночного" час, Нюша носится с распечатками, Бонька, заткнув уши наушниками, перебирает диски, Мишка-паразит дует кофе, уткнувшись в book reader. Черт возьми, я дома! Как же мне этого не хватало. - Здорова, орлы! - я широко улыбнулся и шагнул вперед. Три головы синхронно развернулись к двери. Три пары глаз уставились на меня, как на внезапно свалившегося с неба марсианина. Три улыбки скользнули по лицам. - Ма-арсик, - бросилась ко мне и повисла на шее Нюша. - Возвращение блудного сына! - хмыкнул Бонька, но было видно, что он рад меня видеть. - Наконец-то! Ты как? Давай рассказывай, - Мишка потянул меня к дивану, - ты в гости или насовсем? - Насовсем. - Слава Богу, перестали дурью мучиться, - Бонька поднял голову и криво улыбнулся. - Выходно-ой! - пропел Мишка, - эх, и загуляю! Краем глаза я видел, что Матвей так и остался в дверях, не хотел смущать и, наверное, чувствовал себя лишним. Я хотел было что-то сказать по сабжу, но он исчез, прикрыв потихоньку дверь, оставляя меня с моей командой. ***** Я сходу окунулся в работу, будто бы и не было этих месяцев, будто бы ушел вчера. "Вечерники" проанонсировали мое возвращение "на сцену", и студийный телефон разрывали звонки. Было офигительно драйвово. На работе у нас дураков нет, все отлично понимали, что связывает меня и Матвея. Нюша краснела и бледнела, Мишка многозначительно усмехался, глядя на наши наивные попытки не афишировать, а Бонька... Бонька подошел как-то и, хмыкнув, сказал: - Не проеби. Грубо, но честно. В точку. Я подумал, что, наверное, он прав. Потерять всегда проще, чем обрести и сохранить. Надо учиться беречь, видеть ростки хорошего, наконец-то научиться прощать. Все совершают ошибки, у каждого за плечами есть что-то, о чем очень хочется забыть. Этот груз тяжким бременем тянет к земле. Перешагнуть через предубеждения не просто трудно, а очень трудно. Годами вбиваемое в голову в итоге пускает корни, вырывать которые приходится с мясом и кровью. "Быть свободным" зачастую означает "быть битым". Быть битым, непонятым, проклинаемым. Плевки в спину - не самое плохое, что может быть. Но, если ты не один, если, просыпаясь, видишь рядом улыбающиеся глаза, если чувствуешь, как он сжимает твою руку, когда тебе трудно, если есть куда уткнуться, когда боль рвет на части, можно через все пройти. И пусть сдохнут от зависти. Я сидел в студии, набрасывая план сегодняшнего эфира. Ребята, отлично зная, что в такие минуты меня лучше не трогать, убежали за кофе. Скрипнула дверь, впуская в мое логово Матвея. Он подошел и, глянув на результат моих трудов, спросил: - Ну что... доволен? Я посмотрел на него через плечо и кивнул. - Счастлив. Матвей обнял меня и прижался к губам. В этот светлый момент в студию ввалилась вся наша шайка-лейка. В полном составе. Ввалились и намертво застыли в дверях. Я дернулся, пытаясь отстраниться. Вот и попались... - Ну, чего уставились? - грозный начальник даже рук не разжал, держал меня крепко и уверенно, - никогда не видели такого, что ли? Привыкайте. И для особо одаренных: я люблю его. Повисла жуткая, напряженная пауза. А потом разом стало шумно, громко, смешливо. - Наконец-то, - пряча улыбку, буркнул Бонька. - Ой, Матвей Анатольевич, - пискнула Нюша, - вы сейчас такой... крутой! И все дружно рассмеялись. Матвей чмокнул меня на бис и, пряча улыбку, скомандовал: - Так... Всем работать! И только попробуйте запороть эфир. - На свадьбу не пригласите? - юморнул Мишка. - Черти! - Шеф с чувством махнул рукой и вышел за дверь. Я улыбнулся. Жизнь постепенно входила в привычное русло. Работа, которую люблю, команда, которую тоже люблю, эфир, щедро приправленный кофе, и Матвей. Он втянулся, как-то очень быстро привык к тому, что мы вместе. Начал строить планы и думать о будущем. Каждый раз, после рабочей ночи, Матвей ждал меня. Дремал в кабинете, положив голову на сложенные руки. Ждал, чтобы отвезти домой, позавтракать вместе и уложить в постель. После чего возвращался на работу, где планерки, эфиры, спонсоры, вызовы на ковер. Бюджеты, намыленные шеи, наши витиеватые матюки. Я долго не мог поверить в то, что все происходит на самом деле. Неверие в людей формировалось годами. Меня стеснялись, не раз предавали, бросали, как надоевшую вещь. Поверить в то, что это не очередные грабли, очень трудно. Это пришло не сразу. Ощущение простого, ежедневного счастья. Без высоких слов и ненужного пафоса, без особых затей. Я купался в этом счастье и радовался, как младенец, каждому дню. Каждой минуте, каждому прикосновению. А что еще нужно? Мы строим грандиозные планы, мечтаем покорить всевозможные охренительно крутые Олимпы, но сделать нас счастливыми и по-настоящему свободными может только любовь. Факт. - Доброй ночи! С вами вновь Марсель. Сделаем ночь нескучной. Тема сегодняшнего разговора - счастье. Что для вас счастье? Что вам нужно, чтобы быть счастливым? Насколько это важно? Об этом и о многом другом мы поговорим с вами в программе следующего часа. Думайте, я жду ваших откровений. The End… Октябрь 2014. *****