Не бойся потерять меня...

      Он вынырнул из комы как из ледяной воды, задыхаясь и пребывая в шоке. Реальность ударила по чувствам будто бы кувалдой, выбивая саму его сущность из себя, из тела, из сознания. Что он, кто, где?..       О чем думает человек, вернувшийся к жизни?       Ему все еще было холодно.       - Рей?..       Мальчишка дернулся, будто от удара, огромными темными - в них зелень будто разбавлена смертью - глазами глядя на вошедшего в шатер. Вздернутые, почти до визга раскаленные органы чувств уловили чужое присутствие скупо, однобоко: перед ним все - тяжесть, незнакомый аромат, щекочущий пряным, сила, жар. Много, много жара - не человек, а печка!       - Спокойно, - опустив руки развернутыми ладонями к нему, начал подходить незнакомец, и эти попытки пойти на контакт будто с диким животным, заставили Рея зарычать.       Он потянул носом интересный аромат и словно споткнулся об него - металл со сладковатым привкусом, горечь и мед, уязвимость, жизнь. Так пахнут все существа во Вселенной? Нет, ведь было в нем что-то чуждое, страшное и неприятное - так пахнет болезнь, ущербность или не побежденный враг. Мальчишка дернулся от него, оскалив клыки и раздувая ноздри.       И даже вспышки сознания не могли бы ответить на вопрос Рея, кто перед ним.       - Тише, - мужчина был высок, темноволос и темнокож, и даже - темноглаз (это неожиданно напугало юношу, заставив подобраться), - не рычи на меня.       Тот в ответ словно и не услышал, обнажив длинные резцы еще сильнее. Незнакомец нахмурился, взвешивая что-то на придуманных весах в своей голове, а после, опустив руки вдоль тела, сделал стремительный шаг вперед и низким, глубоким голосом, в котором было столько силы, что можно ею было вгонять сваи в землю, прорычал в ответ:       - Никогда не скалься на Вожака, мальчик.       Еще быстрее, чем ощутить вызов, “мальчик” ощутил страх, нет, даже - первобытный ужас, его рык перерос в тихий тонкий скулеж, а сам блондин, занавесив лицо длинными волосами, забился куда-то между лежаком и стенкой шатра. Кто он, этот темный человек?       Тот словно умел читать его мысли, он произнес:       - Будешь спокойнее, послушнее, и не пострадаешь. Меня зовут Александр, и на данный момент я - твой опекун.       Рейвен так сильно удивился, что совсем замолк. Какие-то отдаленные слова, будто эхо, зазвучали в голове, они начали постепенно наполняться смыслом. За каждый словом свой смысл, целый набор понятий, и что-то должно значить и это “опекун”, верно? Но Рей не знал Александра, он его совсем не помнил.       - Чт… что это значит? - Медленно, почти по слогам прохрипел Рейвен.       - Это значит, что за все твои действия сейчас ответственен я.       Алек смотрел на свою пару и видел маленького, растерянного и неуравновешенного мальчишку (зверь внутри заворчал: он чувствовал перед собой щенка, требующего задать ему трепки и вместе с тем защитить), очень и очень опасного. К сожалению, рисковать безопасностью своих людей и даже своей он не мог, но очнувшийся Истер требовал срочной стабилизации состояния. И что самое опасное, Алек почти не слышал стука его сердца.       Рейвен едва заметно вскинулся, будто что-то вспомнив. Перед глазами стояло лицо - утонченное, зеленоглазое, с острым подбородком и слегка обточенными скулами - это его лицо? Ответ пришел иной: “Джей”. Его брат-близнец, вот кто ответственен за него, кто может и должен зваться его опекуном.       - Где Джей?       - Твой брат-вампир сейчас далеко.       Боль скрутила мальчишку страшная, подавляющая. Он зажал руками уши, зажмурился и весь как-то скукожился, и мужчина воспользовался этим. Осторожно и плавно передвигаясь, Алек добрался до Рейвена, присев перед ним и, готовый в чужому рывку и когтям, сильно дунул в его лицо. Трогать полуобратившегося было чрезвычайно опасно.       Блондин что-то тихо пробормотал, застонал и попытался стать невидимкой. Оборотень подавил ухмылку и воздух, влекомый силой его дыхания, еще сильнее ударился о чужое лицо. Спустя пару мгновений Рей наконец-то разомкнул влажные глаза, до сих пор не утратившие своей тьмы. Спокойный, высеченный такой же уверенной рукой из камня взгляд смотрел на него, в него, и все, что мог сделать терзаемый призраками и демонами воспоминаний собственной жизни полукровка, так это позволить воле этого мужчины стать и его волей. Когда горячие, обжигающие ладони медленно обхватили его запястья, потянув вниз, Рей только лишь дернулся от их потустороннего и жестокого жара. И вправду печка.       Он позволил рукам незнакомца оплести свои руки, дал ему власть управлять собой, и только и мог, что тихо поскуливать и дергаться от каждого опаляющего движения. Алек был настолько горяч, что уже начинал приносить с каждым прикосновением боль.       - Смотри на меня, - почти что ласково приказал оборотень.       Отпустив бледные руки, плетьми скользнувшие вдоль тела, он в легкомысленной и ветреной ласке пробежался по тыльной стороне мальчишеских ладоней. “Посмотри, насколько ему страшно, он разбит”, - ответил он волку внутри себя, рвавшемуся к Рею. Еще не время.       Глубоко вздохнув, Александр отодвинулся от комка нервов, которым стал блондин, и внутренне приготовился.       - Сейчас в твоем теле происходят сильные изменения.       - Вы меня обратили? - Быстрота и точность ответа поражала, хоть в словах и не было правды (пока что, по крайней мере). Мужчина удержал готовую скользнуть по губам самодовольную ухмылку - мальчишка находил в себе силы противиться природе, не растеряв разума - и едва заметно качнул головой:       - Когда мы впервые встретились, изменения уже начались. Эта встреча только лишь ускорила твое перерождение в нечеловека.       Рейвен зашипел, дернулся, но с места не двинулся. Тьма в его посветлевших на долгие мгновения глазах на секунду стала гуще, заклубилась черными тенями в зрачках, но после неожиданно уступила собранному разуму.       “Хороший, сильный мальчик”, - довольно проворчал волк в голове Алека. Тот был полностью согласен со своим зверем.       - О чем вы говорите?       - Как бы больно тебе не было это слышать, но о твоей семье.       - Джей?..       - Твой отец вступил в союз с твоей матерью, уже будучи вампиром, - Рей растерянно-уязвленно смотрел на незнакомца перед собой, но но незнакомцем отчего-то вдруг ощутил себя; что-то внутри него заледенело, и готово был вот-вот ухнуть куском льда в груди, прокатившись по всем органам, сметая внутренности, - твоя мать знала, на что шла. Сверх того, она, по договоренности, должна была получить бессмертие после вашего с братом рождения. Джей знал об этом с самого детства.       Алек едва успел подхватить странно дернувшегося парня, который начал хрипеть, завалившись назад - бледные руки мальчишки дрожали, словно хотели начать терзать собственную грудь. Мужчина не позволил. Он сам зарычал, не хуже рассерженного зверя, поднимая голову Рея и замечая закатившиеся глаза. Его слуха коснулось мощное, неугомонное биение сердца, и Александр вдруг с потусторонней дрожью вдоль хребта осознал, что вот-вот это сердце запнется и никогда больше не начнет биться вновь.       - На меня, смотри на меня! - Он хлестнул в половину своей настоящей мощи по щеке мальчишки, умного, но в то же время откровенного глупца. До чего довел себя этот ребенок, все время переживая о своем брате?!       Он ударил сильнее, потом еще раз, и еще, и чужое хрипение стало тише, а черные точки зрачков, справившись с неизъяснимой зеленью вокруг себя, дернулись и сузились, слабо различая темную фигуру сверху.       Не теряя времени, оборотень обхватил ладонями чужое лицо, не обращая внимание на исказившую бледность черт боль. Боль - это хорошо, она стимулирует.       - Смотри в мои глаза, Рей, - низким, грудным голосом велел мужчина.       Он поймал плывущий взгляд почти обратившегося, пристально вглядываясь, впитываясь чернотой своих глаз в светлеющую зелень напротив. Они не моргали: Рей не мог оторваться от пробирающего до костей взора, а Алек не смел разорвать их контакта.       Когда хрипение почти прекратилось, мужчина ощутил, как ослабевает волнение в теле, но не позволил себе расслабиться окончательно. Он, в отличие от многих более молодых и экспрессивных оборотней, прекрасно умел применять гипноз. Затуманенный разум жертвы часто позволял ему и его сородичам скрутить человека и без сопротивления доставить в клан. Однако, и у его сил была ахиллесова пята - если человек вдруг приходил в себя, откат был настолько мощный, что загипнотизированный сходил с ума. Люди с сильной волей встречались редко, но были очень проблемными противниками. И Александр знал, был уверен, как никогда не был уверен ни в чем, что если он сейчас отпустит взгляд мальчишки, все рухнет. Все потому, что, как уже успел понять мужчина, Рейвен Истер был пусть покореженным, болезненно восприимчивым, но человеком с достаточно сильной волей.       Что ему делать сейчас? Как не убить собственную пару? Зверь внутри взвыл, ощерившись против невидимого врага - то вампирская кровь начинала все явственней ощущаться сладковатым запашком разложения в воздухе. Для вервольфов вампиры пахли именно так: мертвечиной.       “Соберись!”, - велел Александр себе. Он не раз обсуждал возможные исходы со своими советниками, он уже обращался к Хранителю и старейшинам. С трудом, но они достигли взаимопонимания, и главным аргументом в пользу обращения Рейвена стало его благословение их Богом. Однако сейчас мужчина, запертый здесь со стоящим у грани всего сущего человеком, не мог разорвать зрительного контакта и хотя бы отдать распоряжения клану. Пробуждение Рея стало полнейшей неожиданностью.       Не позволив рукам сжаться в кулаки, а значит и сжать чужое лицо еще сильнее, Александр рискнул.       Не разрывая тонкой связи взглядов, он отнял одну руку, медленно, с неприятным влажным звуком вцепившись клыками в запястье. На темном бархате коже вспыхнули алым цветком развороченные ткани и вены.       - Пей, - приставил он кровоточащее запястье к бледному рту.       Мальчишка, одурманенный чужой силой, послушной куклой приоткрыл рот и приник к горячему, приносящему боль и нестерпимый жар, источнику. В его рот словно насыпали ржавую металлическую стружку и стекло, тут же начавшие раздирать горло, Алек же заметил, как его собственная кровь заскользила редкими каплями по чужому горлу. Для вампиров, что действует и в обратную сторону, кровь природного врага - сильнейший яд.             Моргнув, оборотень мгновенной тенью подцепил безвольного Рея, опрокинув его на шкуры кровати, смазанным силуэтом скользнул к выходу из шатра и прорычал оборотню, охраняющему вход:       - Немедленно позови сюда Адама!       Тот мгновенно растворился в тенях, и Александр посмотрел вглубь шатра. Рейвен лежал бессильной марионеткой на шкурах, похожий на мертвеца. На его горле, под дорожками сохнущей крови, начали наливаться чернотой вены. Нужно поспешить.       Адам, высокий, выше своего вождя, широкоплечий, проскользнул за полог и внимательным взглядом серых глаз вперился в лицо Алека.       - Тебе нужно будет удержать его любой ценой. Не дай ему покинуть шатра и причинить себе вред достаточный, чтобы отойти в сады теней.       Адам послушно склонил коротко остриженную голову, массивной фигурой застыв у чужого ложа. Когда-нибудь, Алек отчаянно хотел этого, они лежали бы здесь вместе с Рейвеном, делясь друг с другом теплом. Общим, на двоих.       Александр не сказал своему верному волку “будь осторожен”, поскольку не требовалось - Адам был первым по силе в клане, он был до слепящей взгляд веры предан вождю, он так же был одним из его советников и друзей и занимал пост главы стражей. Не хотелось этого признавать, но у Адама сейчас было больше возможностей удержать мальчишку от непоправимого, чем у самого Александра.       Хранитель не спал - он не мог спать. Потеряв эту возможность очень-очень давно, он иногда лишь позволял себе часами, днями и неделями сидеть с закрытыми глазами и видеть что-то, что никому из смертных и бессмертных не дано было узреть.       Сейчас, глядя мимо ускользающих от взора, расплывчатых контуров высоких колонн, стремящихся в багрянец неба, он с затаенной любовью смотрел на пышные головки белых азалий. Здесь всегда было удивительно спокойно и хорошо, как в утробе матери, и ему никогда не отказывали во внимании и помощи.       - Тебе нужно возвращаться.       Подавив тоску, готовую вот-вот разлиться в груди безбрежным океаном, Хранитель опустил низко голову, не смея смотреть на своего Бога. У Хранителя, кажется, даже не было имени, но каждый раз, когда с ним здесь заговаривали, он понимал, что обращаются к нему, только к нему, и все в этих садах замирает в ожидании.       Ему было сложно покидать это место, приют покоя и благодати.       - То, что ты предсказывал, скоро произойдет.       Хранитель поджал губы, так как знал, что грядущие перемены будут слишком болезненны для его сородичей. Когда-то давно, лет пятнадцать назад, когда Александр, прозванный Темным Стражем, только пришел к нему, он дал свой совет: “Правь жесткой и сильной рукой”. Только огромное уважение других оборотней, приобретенное за последние полтора десятка лет, и их привычка и доверие позволили Александру притащить Рейвена Истера на территорию клана и обеспечить его безопасность. И только благословение их Бога сделало возможной встречу вождя со своей парой.       Благословленные зачастую не понимают, чем же является эта отмеченность Богом. Она - не дар, не проклятие, и даже не ноша. Высшая сущность, обращая свое внимание ниц, должна, наверное, оказывать свою милость угнетенным народам и племенам, слабым и ущербным созданиям. Однако, их Бог всегда был иным: его благословение скорее походит на принятие взаимных обязательств. И пока что Рейвен не выполнил ни одного из них.       - Не печалься и не переживай так сильно.       Хранитель поджал губы и ответил:       - То, что принесет с собой этот юнец, станет бурей для нашего мира.       - Да, - частью сознания Хранитель понял, что Бог чем-то слабо взволнован, - но тебе ли не знать, что только с бурей рушатся стены.       Мужчина слабо качнул головой и бескровными губами подметил:       - Вы дали мне видения, - он сглотнул, вспомнив их, - но их тяжесть заставила меня поседеть раньше времени и ужаснуться грядущему. Нужны ли нам такие огромные жертвы?       - Тебе, мое дитя, дано видеть, но не узреть. Как бы всеведущ ты ни был, твоя воля ограничивается моим повелением.       Хранитель согласно и послушно кивнул, благодарный всем своим существом за ту теплоту и почти что заботу, которая прозвучала в прекрасном, бархатистом голосе.       - Я не могу успокоить метаний твоего сердца, ведь каждое слово впредь лишь будет вносить новую сумятицу в твое существование. Но запомни: вместе с бурей придут чудовища.       - Чудовища?..       - Столь прекрасные, сколь и ужасные. Должен ли ты винить в грядущем одного лишь смертного ребенка, если он, подобно тебе - несведущее дитя?..       - Я... понял, Владыка.       - Тебе пора.       Хранитель открыл глаза за мгновение до того, как в его обитель влетел взволнованный спешкой и близкими неприятностями Александр. За пятнадцать лет своего правления он из молчаливого, гнетущего мальчишки вырос в осторожного и жесткого мужчину, матерого зверя, которого раны способны лишь закалить. И появление пары мало что изменит в установившемся порядке, хоть и было ведомо Хранителю, какая глубокая связь возникнет между оборотнем и его предначертанным.       - Он пришел в себя, Альфа, мне пришлось напоить его своей кровью, чтобы задержать процесс превращения.       Подавив дрожь, Хранитель стрелой поднялся и тихо сказал:       - Принеси его сюда, я поставлю в известность старейшин.       Вождь отрывисто кивнул, развернулся и уже поплыл в дымке перевоплощения, но словно что-то вспомнил и замер. В его голосе осторожность боролась со страстностью:       - Кто проведет…       - Иди. Все станет понятно, когда я взгляну на него.       Темноволосый мужчина перетек в звериную ипостась и растворился меж теней и мрака, а Хранитель, покинув своды храма, вдохнул полной грудью воздух и неожиданно громко, пронзительно завыл. На улице был конец дня, близился закат, но это мало волновало взывающего к мудрости старших Альфу. Он прислушивался чутким слухом к каждому шороху, ожидая прибытия старейшин.       Старейшинами становились только древние и сильные оборотни, которые переживали слияние сущностей и теряли способность к трансформации. У клана Александра сейчас было всего лишь двое старейшин, полностью утративших человеческий облик. Чаще всего ведущей становилась именно звериная ипостась, как наиболее сильная, но Хранитель знал, что были среди старейшин других кланов и те, кто выбрал облик двуногого существа…       Древние оборотни внимали только зову, чаще - Хранителя, реже - вождя. Так случилось и ныне.       - Мудрейшие, - с почтением преклонился Альфа вынырнувшим из-за перелеска двум теням с горящими глазами.       С точки зрения человеческой науки эти существ нельзя было соотнести ни с одним видом хищников, обитающих на земле, ведь собой они представляли перерожденных, обретших истинный облик. Они пугали и восхищали одновременно и одним своим существованием доказывали, что весь оборотнический род представляет собой нечто древнейшее, последовавшее по иному пути эволюции, нежели человечество. Внешне они походили на универсальных диких убийц - сильные, вытянутые тела как у представителей кошачьих, челюсти иной формы, настолько мощные, что с легкостью дробят кости. Длинный хвост обладал поразительной гибкостью и был увенчан жалом, а под резким покровам матовых пластин проступали очертания спрятанных крыльев. Острые, высокие уши их стояли торчком, глаза отражали золотые отблески заката.       - У мальчика, который сегодня должен стать одним из нас, испорченная кровь.       Хищные морды ощерились, показав клыки, блестящие холодным стальным блеском.       Хранитель продолжил:       - Вождь признал в нем свою пару, - неодобрительное ворчание старейшин, - помимо этого, мальчик был благословлен нашим Богом.       Древние, казалось, общались между собой молча, изредка взрыкивая. Хранитель ждал. Их ответ стал ясен только когда они тихими тенями проскользнули мимо Альфы под своды храма, - они были согласны помочь, ведь, пусть клановые дела и касались их в меньшей степени, осененных милостью Бога вервольфов было так мало, что старейшины должны были приглядывать за ними. Весть, что Александр, так же получивший свое благословение, нашел пару, отмеченную свыше, напрямую указывала на волю их Владыки.       Александр принес мальчишку в храм через полчаса - тот был бледен до синевы, расчерченный темными прожилками вен, как мраморная статуя, лицо и шея в крови. Он уже не дышал, и только упрямое сердце отбивало, как молот, редкие, заполошные и тяжелые удары. Конец близок, - понял Хранитель, услышав глухое ворчание примостившихся у подножия алтарного камня старейшин.       И Хоть у Хранителя, кажется, не было имени, Алек позвал его:       - Альфа…       Мужчина посмотрел на вождя - у того не дрожали руки, не кривились губы от расползающегося в храме запаха ядовитой мертвой крови. Его лицо, пусть немного бледное, походило на восковую маску, - а перед глазами Хранителя стояли видения, на которых эти самые руки расчерчивали бледную кожу кровавыми полосами, и губы жадно целовали подъемы узких стоп. Как все двойственно и смертельно.       Альфа кивком указал на алтарный камень и тихо произнес:       - Пусть ты и не сильнейший среди нас, Темный Страж, однако обращать его будешь ты. Не беспокойся, мы поможем.       Когда Рей был распят на черном камне, хищники синхронно, словно сговорившись, вскочили и ощерились. Александру ничего не оставалось, кроме как судорожно поклониться им и молча попросить Бога о милости.       Кто бы что ни думал, Алек переживал: все внутри него дрожало и корчилось, опаляемое доселе неведомым едким огнем, ломило кости, в голове гулко и громоподобно звучал голос. Что он говорил? Мужчина не мог и не хотел понимать, он лишь знал, что все его существо сейчас висит всего-то на волосе над пропастью. Все его существо - бледный слабый мальчишка, не желающий бороться с судьбой.       - Моя кровь еще пока борется в нем, но он слабеет. - Это правда, которую брюнет облек в спокойный, прохладный тон.       Адам удерживал беснующегося Рейвена сколько мог, но тот оказался на удивление сильным. Вернувшийся от Хранителя вождь застал их, когда израненный его друг дрожащей от напряжения правой рукой прижимал заломленные за спину и сведенные вместе предплечья мальчишки к спине, а левой - топил его рычащую и скулящую голову в шкурах. Навалившись всем грузным телом, Адам голенью прижимал ноги Рея к лежанке, и на его шее бугрились вены.       Но уже в то время, как Александр покидал пределы клана, Рей, находящийся под воздействием вытяжки из эритроксилума, безвольно обвис на его руках. Под дрожащими веками двигались глазные яблоки, и блондин как будто видел что-то перед собой.       - Ты готов? - Спросил Альфа.       Мужчина легко кивнул и скользнул ближе к безвольному, беззащитному телу. “Он все еще ребенок, - с легкой тоской подумалось вождю, - а его уже сломали”. Сломали, обязав его, Алека, починить.       Тряхнув головой, оборотень поплыл в легкой дымке и, широко распахнув рот, громко зарычал. Мгновение, и он с влажным хлюпающим звуком вгрызается в бледную с ниточками вен шею; всего лишь на миг от мига от чувствует во рту привкус собственной крови, а после его глотку сложно обжигает жидкое пламя. Рык становится громче. Черные длинные когти впиваются в гладкий бок, грудь, полосуя и раздирая; трещат ребра.       Рей слабо конвульсивно дергается, у него горлом идет кровь, черная и жидкая, как вода, но Александр не видит этого; Александр долгие полгода загонял добычу и теперь, вцепившись в нее, не намерен отпускать.       Мужчина дергается и темными, без белка, глазами глядит, как другие хищники, кружившие вокруг его добычи, вцепляются в тело: один в ногу, другой, почти напротив него, в руку. Все трое рычат низким будоражащим душу звуком. Растерзанная добыча, будто как-то ощущая происходящее, начинает слегка подрагивать и будто хочет вырваться. В это же мгновение хрустят кости, а оборотень, расцепляя челюсти, еще глубже погружает клыки в мягкую кровоточащую плоть.       Звери уже не слышат, как под своды храма возносится речитатив на языке более старом, чем любой человеческий язык, а Хранитель, ловко орудуя ножом, разрезает ладонь. Обхватывая дрожащую светловолосую голову, он расчерчивает собственной кровью чужое лицо, рисуя ритуальную маску - полосы и пятна, обозначающие вторую сущность, спящего внутри хищника. Краем глаза Альфа замечает, как рука вождя, ныряя за белеющие осколки ребер, в грудину, сжимает в ладони вдруг споткнувшееся сердце.       Хранитель дергает головой в недовольстве - сердце остановилось, потому что мальчишка сдался, а Александр, отдавая слишком много власти своему зверю, позволяет ему собственнически держать сердце своей пары в ладони.       Рейвен давится собственной кровью, и Хранитель вдруг еле ощутимо чувствует, как под ногами дрожит земля. С алтарного камня капает кровь, а под белым обнаженным телом уже нечеловека - не вампира и пока еще не оборотня расползается черное пятно. Камень, будто пораженный кислотой, слегка шипит, и когда в Храме вдруг сгущается воздух, черная кровь начинает бурлить.       Альфа не прекращает взывать к памяти предков, родовой земле, второй сущности и их Богу, напряженным взглядом подмечая малейшие детали во всем происходящем.       Отравленной черной крови вокруг Рея все больше, и это хорошо, но в то же время он еще безволен и не желает бороться - вот-вот, и он погибнет. Словно чувствуя его мысли, Алек рычит, а потом неожиданно высоко и тонко срывается в скулеж, как побитый щенок.       Пространство вздрагивает (Хранитель видит слабую тень, покидающую тело).       Хищники рычат, и по телу мальчишки проходит длинная волна конвульсий, и Рей, наконец-то, вопреки жесткой хватке на конечностях и горле, выгибается.       Рука темноволосого мужчины все еще в его груди, поднимается вслед изогнутому телу и тянет вслед за собой и самого оборотня. Ладонь последнего сильнее сжимает оголенное сердце, будто угрожая, кончики когтей прокалывают нежную мышцу. Вдруг ладонь неожиданно расслабляется и отпускает сердце своей пары. Дрогнув, оно сбивается, делает первый толчок, а после еще раз, и еще раз, но сильнее, громче, неудержимо как вал стихии. Вновь и вновь, наращивая амплитуду, оно стучит и стучит, не смолкающим набатом отбивая мощный, нечеловеческий ритм. То - ритм самой жизни, а теперь для Рея еще и ритм огня, ритм страсти и борьбы - бытие вервольфа.       Тело мальчишки оседает.       Хранитель не дает вырваться из груди облегченному вздоху, чувствуя дрожащие мышцы и слабость в теле. Для оборотня слабость - редкое, а оттого и еще более неприятное явление, и сейчас Альфа сильнее, чем когда-либо чувствует неприязнь к Рейвену Истеру.       Опираясь на алтарь, он наполняет легкие тяжелым горячим воздухом, вглядываясь в плывущие черты под собой. Кровавая маска на лице меняет свои очертания, разобрав которые, Хранитель вскидывается - все точь-в-точь как в видениях. Буря близится.       Александр рычит, так как чувствует шевеление своей добычи. Зверь не хочет смолкать, хочет быть услышанным, и оттого упрямится разумной части себя, человеку, чью волю он уважал как свою собственную. Его человек был сильным и жестким, и даже оставаясь двуногим, он был хищником.       - Ты можешь отпустить его, - шепчет надломленным голосом Хранитель, однако в ответ получает звуки злобной, недовольной вибрации в горле.       - Ну же, он никуда не денется. Теперь - нет.       Дернув головой (мышцы под зубами затрещали), Александр медленно и может показаться, что осторожно, разжал челюсти. Развороченная плоть, а это почти две трети чужой шеи, потихоньку, очень медленно, переставала кровоточить, и можно было заметить, как чернота разбавляется темным карминным.       Старейшины, блеснув клыками, отпрянули от алтаря. Морды в черной крови скалились, но ни единого звука уловить было нельзя; посмотрев в сторону Хранителя, они отпрянули и быстрыми всполохами бездны покинули своды храма.       Пристально вглядываясь в тело обессиленного мальчишки, Александр вывернулся из футболки и попытался безнадежно испорченной тканью оттереть лицо. Ядовитая кровь будто въедалась в кожу и плоть, но неприятная боль сейчас являлась последним, что беспокоило оборотня. Он коротко глянул на Альфу, а потом вновь воззрился на свою пару:       - Как долго он будет без сознания?       Хранитель развел руками, и можно было заметить, как подрагивают его ладони.       - Перерождение не является законченным, пока молодой вервольф не обратится ко своей второй сущности.       Данный факт был прекрасно известен вождю, однако невозможно было назвать Рейвена обычным перерожденным. Алек согласно кивнул.       - Нужно позвать лекарей - закрепить переломы, пока не начала работать усиленная регенерация. Иначе придется ломать после.       - Об этом можешь не беспокоиться, - Хранитель тяжелой поступью добрел до скрытого в тенях кресла, напоминавшего потрепанный временем трон, - он еще чересчур слаб для восстановления.       Мужчина вскинулся:       - Но как его раны заживут, если регенерация молчит? Он потерял слишком много крови, я опасаюсь…       - Ты слышал его сердце?       Маска вождя сначала пошла волнами, а после треснула, и лицо черноволосого мужчины исказилось словно от горечи на языке. Он не просто слышал сердце Рея, он буквально держал его в своей руке. Альфа усмехнулся краешком губ: не зная и не ведая, каким жутким ревнивцем был сам Алек и каким напористым был его зверь, Альфа бы и не догадался, насколько доволен сейчас был брюнет.       - Сердце этого ребенка достаточно сильно, чтобы продолжать бороться. И до тех пор, пока силы оборотня не пробудятся в нем до конца, он будет цепляться за свое новое бытие когтями и клыками. Он не истечет кровью и не умрет от анемии на этом алтаре.       - Я бы не был столь уверен, - Александр осторожно приблизился к тихо хрипящему юноше на камне, который мог дышать одним не покалеченным легким, - ты сам видел, как быстро он сдался и не захотел продолжать борьбу.       - Тебе ли, Темный Страж, не знать, как быстро и отчаянно загорается сердце молодого оборотня? Меня бы на твоем месте беспокоило сейчас то, - Хранитель сделал многозначительную, весомую паузу, - что будет с его психикой по пробуждении. Ты ведь применял к нему гипноз?       Александр промолчал, но всеведущему Альфе и не нужны были слова в подтверждение. Реальность мало зависит от сотрясаний воздуха, и то, что мог различить Хранитель в канве бытия, чаще всего оставалось неизменным независимо от того, прозвучал или нет чей-то ответ.       - Первое время он будет чрезвычайно слаб - физически и морально. Для него все мы - незнакомцы, долгое время бывшие врагами, но теперь неожиданно ставшие его сородичами. - Продолжительное сочувствующее качание головой, - Да еще давление со стороны своей неожиданно обретенной пары…       Рычание мягкой волной зародилось в горле оборотня, прокатившись вдоль связок, - это зверь, еще недавно державший добычу в своих зубах, выражал недовольство произнесенными словами.       - Тебе нужно будет набраться поистине божеского терпения, - более явная усмешка, - и объяснить ему все нюансы его нового существования.       - Я знаю, - тихо произнес вождь, невесомо касаясь почти белой щеки, - я знаю.