Remember how we were, we really were, Before this disaster came and tore us apart. It was the two of us, it was enough – The two of us, so in love. ...Till the wind blew high, Wind of cries, and lightning strikes, And now we're standing in the eye of the storm, And everything is gone, nothing remains, blowing away.
Theory of a Deadman, "Hurricane".
Кори появился на Совете раньше всех, занял лакомое место под кондером и теперь, потягивая дармовой "лимонад", мысленно пересчитывал других глав Общин. Из Большой Девятки, кроме него самого, к назначенному часу явились только трое: весь затянутый в кожу и металлические клепки Чак из Черной Стены (как он только тепловой удар в этом не ловит, непонятно); Шигеру Наги по прозвищу Блендер (только в лицо ему это не скажите) – старший азиатского оазиса, вечно злой из-за резвящихся на его территории мутантов из канализации; а также Ролан, префект Первой Цитадели – сегодня он, как приглашающий, считался номинальным главой Совета. Еще через полчаса, нога за ногу, в зал вкатился веселый Спайк Ли – глава Пятой Стяжки. Его община была самой маленькой из Девятки, но самой продвинутой в смысле сельского хозяйства – Спайк уже месяц хвастал на каждом углу, что в этом году они получат первый на Равнине урожай хлопка. Каждый глава общины, кроме самого Кори, притащил с собой по паре телохранителей, а кто-то еще секретарей, так что зал потихоньку заполнился народом – несмотря на отсутствие половины Совета. На опоздания здесь, впрочем, не пеняли. Общины Большой Девятки вместе контролировали две трети Равнины, их центры были раскиданы в сотнях километров друг от друга, и главам, чтобы добраться до Первой Цитадели, нужно было преодолеть огромное расстояние под палящим солнцем, в дыму, пыли, среди огрызков цивилизации, превратившихся в радиоактивные свалки. Чудо, что они вообще согласились приехать: Совет Девятки не собирался полным составом еще ни разу с момента своего возникновения. Ролану пришлось приложить немало усилий, чтобы организовать сегодняшнюю встречу; однако дело стоило того – слишком многое стояло на кону. – Как думаешь, в этот раз все приедут? – спросил у Кори подсевший к нему Спайк. Даже жизнерадостный агроном сегодня немного хмурился, что подчеркивало важность мероприятия. Ответ Кори знал наверняка – его "глазастики" не зря свой хлеб ели. Но не признаваться же вот так в открытую, что у тебя есть шпион в каждой Общине и от каждого пришел доклад, что главы едут на сбор?.. Поэтому он только пожал плечами. – Хорошо бы... о, вот и Слон! – агроном кивнул на вошедшего в зал главу Хайвея. Грузовики с эмблемой его Общины – слоновьей головой – знала вся Равнина: Ангус-Слон был главным поставщиком рабов для плантаций в этих краях. "Это люди Слона, – не к месту вспомнил Кори, – помогли тогда найти мародеров, утащивших тело Шейна. Сколько ж лет назад это было…" Слон между тем поприветствовал всех кивком и прошествовал к свободному месту. За ним ломанулись телохранители – аж пять человек. – А где твое сокровище? – проследив за пришедшими, полюбопытствовал Спайк. Кори нахмурился. – Это "сокровище" не более мое, чем долбаное небо над нашими головами, – и добавил, чуть погодя: – В рейде он. Еще не вернулся. – Давно его что-то не видно, – безмятежно продолжил Спайк, явно не понимая, какую взрывоопасную тему поднял. В зал между тем просочились несколько Вольных фермеров и глав малых общин, не входивших в Большую Девятку. До них никому дела не было – ничего они здесь не решали. Однако бледный, напряженный вид фермеров несколько озадачил Кори, как и прокатившийся по залу шепоток. Что-то заметил даже Спайк, мигом прервавший распросы и прислушавшийся. Слух у агронома был хороший – он первый выцепил из шепота слово, повторенное несколько раз с легким ужасом, и, нахмурившись, повернулся к Кори: – Там Варлок. Приехал все-таки… Кори, впрочем, уже и сам услышал, что за слово тараторил бледный фермер. "Людоед". Сегодняшний совет обещал быть крайне интересным. ...Они вошли в залу все разом – шаг в шаг, головы вскинуты, глаза сверкают. Людей из Общины Содраграски легко было узнать по выправке и по наглости – эти ничего не боялись, и на всех остальных смотрели как на мусор. Повод у них был: в регулярных отрядах Граски состояло около четырех тысяч человек – настоящая армия по меркам Равнины, – и это без учета полевых работников, которых тоже можно поставить под ружье. Никакая другая Община не обладала такой силой, даже Первая Цитадель с ее прекрасными укреплениями и рабочей артиллерией. Однако при упоминании Общины Граски люди Равнины вздрагивали вовсе не поэтому – а потому, что бессменным лидером и основателем Содраграски был Варлок. Он появился плечом к плечу со своими лейтенантами и вертлявой девчонкой – видимо, одной из гарема. Содраграсские вояки были ребята рослые и широкоплечие – один светленький, один темненький (Алан и Драки, – вспомнил Кори, – оба ходили с Варлоком в знаменитую вылазку против командира Саранчи). Но даже на их фоне глава Общины выделялся ростом – высоченный, костлявый, явно очень сильный, с эдакой хищной неторопливостью движений. Почти два метра костей, мышц и охотничьих инстинктов. Члены почтенного собрания бочком-бочком потекли от него в разные стороны. Не дрогнул только Слон, рядом с которым на сидении разместились содраграссцы. Работорговцу, впрочем, деваться было некуда – встать и пересесть значило разозлить Варлока, ну а кто в здравом уме станет злить ебнутого на всю голову мутанта-убийцу?.. Так что Ангус сдержанно кивнул в знак приветствия и отвернулся к своим. Его пять телохранителей заметно нервничали. В отличие от прочих, Кори смотрел на главу Содраграски скорее с любопытством, чем со страхом. Встретить живого мутанта в Общинах уже было событием нетривиальным: большинство из них передохли в первые годы после Бегства из Городов. Какие бы сказки ни рассказывали о мутантах, они по сути своей были отбраковкой – слабыми больными уродцами, а не грозными чудовищами, таящимися во мраке. Пока в Городах все было более или менее нормально, мутанты тихо сидели по подземельям, поедая отходы со свалок. Но когда Бегство выплюнуло их вместе с остальными людьми во внешний, жестокий мир, большинство не смогло приспособиться к изменившимся условиям. Выжили единицы – самые здоровые, злые и сильные; те, кому повезло с мутацией больше других, кто смог жрать непривычную пищу, дышать странным воздухом Равнины, драться, бегать и убивать. Глава Общины Содраграски был крысиным волком среди них. Единственным на всю Равнину мутантом, который смог не только выжить, но и подняться вверх по лестнице человеческого социума, сожрав соперников – ох черт, в буквальном смысле сожрав. Замотанный в серые и коричневые тряпки с головы до пят, облаченный в плотный кожаный нагрудник и наплечники с шипами, он торчал посреди зала Совета как эдакая мрачная горгулья. Ни клочка обнаженного тела – все скрыто тканью, укутано, упрятано; на голове – капюшон, под ним – тканевая обмотка, глаза прячутся под гогглами; руки в автомобильных перчатках, видны только последние фаланги пальцев (поблескивающие чешуйки) с острыми длинными когтями. Видимо, в знак особого расположения к Совету Варлок не нацепил сегодня ни одну из своих безделушек из человеческих костей – таскать такое на себе он был большой любитель. Лейтенанты сели по правую и левую руку от него, девка устроилась в ногах. Рабыня в легкомысленном платьице принесла новоприбывшим графин ледяного напитка, на который ребята тотчас набросились, а Варлок полностью проигнорировал. Взбудораженное появлением содрагассцев собрание потихоньку успокаивалось. Часы над входом мигнули красным и показали "12:00:00" – минул уже час с того момента, как Совет должен был начаться. Кори валялся на подушках, изображая праздную расслабленность, но сам потихоньку начинал волноваться. Отсутствовало двое глав Общин Девятки: дружище Рэтти Янг из Железного Леса и Каору Эссинг из Доктрины. И если отсутствие докта было понятно – Эссингу от своего поселения надо было пилить через пол-Равнины, – то куда делся Рэтти?! Янг не был особо популярным лидером Общины, что делало его хорошим союзником: он нуждался в поддержке со стороны, чтобы сохранять контроль над своими "подданными". Но это же было и проблемой: смена власти, сопровождавшаяся физическим устранением предыдущей власти, была в Общинах делом обычным. Рэтти до Совета мог просто не доехать. Не то чтобы его было так уж жалко – но, блядь, именно сегодня его голос был нужен! А там пусть хоть сам убье… – Вау! Я не последний! Легок на помине. Целый и невредимый, все такой же рыжий и встрепанный, Рэтти Янг переступил порог залы и пошел по кругу, приветствуя других глав Девятки (и игнорируя всех прочих – будет он на всяких тут размениваться): – Привет, Ролан, сделал бы, что ли, рожу попроще; Слон, здрасьте, ты что, пятый подбородок отрастил?.. О, Людоедская морда, здоров! И тебе привет, Наги, все еще бредишь своими черепахами? Чак, черная кожа вышла из моды еще до первого Апокалипсиса. Спайк, мистер мы-вырастим-первый-урожай-хлопка, хаюшки! ...И кстати, Чак, – ты в этом прикиде похож не на крутого перца, а на гея-стриптизера. Сам козел. Ииии – привет, Шлюший король! Последнее относилось к Кори. "Господи, как этот дебил и свои-то два года в главах Общины продержался?!" – подумал Кори, поднимаясь и пожимая руку рыжего. На "шлюшьего короля" он, впрочем, не обиделся – это был его почти что официальный титул. Так уж вышло, что маленькая община Оазис славилась на всю Равнину своими борделями, и именно Кори приложил руку к тому, чтобы так стало. Расскажи он кому шесть лет назад, что собирается заработать состояние на Равнине при помощи шлюх – да его б засмеяли. Этот мир едва-едва пережил уже второй за полстолетия конец света, и каждый третий человечишка здесь был готов давать не то что за деньги – за еду! Но Кори точно знал, что делал. Тяжелый труд, жара, сменявшаяся ураганами и пылевыми бурями, радиоактивные свалки и постоянная угроза нападения двуногого зверья – вот чем жили люди Равнины. И всем им хотелось, до одури хотелось… праздника. Не будничного секса с собственными чумазыми женушками, еле живыми после дневной пахоты; не вонючих шлюх, отдающихся за полглотка самогона и принимающих по десятку человек за ночь. Нет, блядь, – всем этим замученным фермерам и издерганным бессонницей воякам хотелось чего-то такого… Мягких перин, гладких простыней, холодной выпивки, запаха какой-нибудь ароматической дури, и при всем этом – томной красотки в невесомых прозрачных шмотках. И чтоб звала "мой сладкий". И сама была вся – как конфетка… К слову так – конфет на Равнине до сих пор никто производить не научился, так что вкус сладостей местные помнили только с детских или юношеских лет, из жизни до Бегства из Городов. Вкус мечты и утраченного покоя... Это Кори тоже учел и в свое время сорвал нехилый куш, первым притащив на продажу партию контрабандного шоколада. А вы говорите "шлюший король" – да я же чертов финансовый гений! – Ты где пропадал? – спросил он усевшегося рядом Рэтти, изображая заботливость. – Да не поверишь, машина заглохла, – отозвался рыжий, цапая стакан лимонада. – Что, спиртное Ролан зажилил, да?.. – О деле будем говорить, какое тут спиртное? ...Это ж как так твой механик налажал? Когда у главы "Общины механиков" машина глохнет – это удар по репутации. – Сам знаю, – пригорюнился Рэт. – Черт-те что творится. Когда мотор заглох и мы посредь пустыни встали, я здорово струхнул. Сам знаешь – у нас, когда машина глохнет, потом обычно из-под камней вылезают неулыбчивые ребята с автоматами, а потом в общину приходит грустная весть – туда-сюда, нашего дорогого главу, эээ, загрызли злобные мутанты. Давайте его оплачем и срочно назначим меня новым главным! Но в этот раз, как ни странно, все обошлось. Кстати, знаешь, кого я встретил? Сайлара с командой. На душе у Кори стало чуть теплее – жив, вернулся, в порядке. И он, стараясь сдержать улыбку, спросил: – Где? – Да там же, на дороге. Они нам и помогли починиться. Вылазка у них хорошо прошла – все целы, только Кана слегка поранило. Лар собирался его забросить к семье на ферму и двигать сюда. – Вот и хорошо. Рэт, смотри, Эссинг приполз! Ну все, начинается…***
– У нас есть проблема, и все вы знаете, какая, – Ролан Эйдж обвел мрачным взглядом зал Совета. – Города. Ответом ему был гул голосов. "Ох и выгнать бы отсюда половину всех, – устало думал префект Первой Цитадели. – Оставить только непосредственно управителей Большой Девятки и пару представителей Вольных Ферм из самых адекватных. Но нельзя. Главы Общин шага не ступят без своих телохранителей, а просьбу выгнать "секретарей" и любовниц воспримут как оскорбление. Этот сброд будет грызться и строить из себя незнамо что даже перед лицом катастрофы. Из всей Девятки только Кори, Спайку и Эссингу можно хоть как-то доверять…" – Поток беженцев оттуда все растет и растет, – перекрыл шум голос Ангуса. Слон усмехался: большинство ищущих лучшей жизни беглецов попадало прямиком в его товаровозки, а оттуда на плантации или в бордели Оазиса. Немногие одиночки, сумевшие избежать лап работорговцев и добравшиеся до Общин, считались прошедшими жизненный "экзамен" и принимались в полноправные граждане Равнины. Иногда. – Города задыхаются в своем дерьме, – мрачно бросил Чак. – Пусть и дальше задыхаются, нам-то что? – У них есть бомбы, танки и авиация, – негромко, но уверенно произнес Каору Эссинг. Бывший военный (еще более редкая птица на Равнине, чем живой мутант), он лучше других понимал суть вопроса. – И если с танками все более-менее решаемо: сквозь Красный Пояс их попросту не проведут, то первое и третье – это проблема. – Мы больше не горка отщепенцев, какими были в первые годы после Бегства, – вновь взял слово Ролан. – Мы теперь – новая формация, другой путь жизни человечества. Вероятно, более перспективный, чем Города; в любом случае – независимый. Мы угроза. – По всем нашим каналам идет информация о том, что в Городах последние два года идет целенаправленная кампания против Общин, – развил мысль Эссинг. Пока все шло как задумано: кто, что и как будет говорить на Совете, Ролан и его союзники обсудили заранее. – На нас повесили чуть ли не организацию катаклизма, предшествовавшего Бегству. Кроме того, в СМИ создается образ Общин как сборища отбросов и мутантов, варварской клоаки. Некоторые, – добавил Каору, посмотрев на Варлока, – нашим городским друзьям в этом очень помогают. Оба содраграсских лейтенанта тотчас уставились на докта с выражением "Дай нам повод вломить тебе, пожалуйста". Варлок хранил молчание. – Не надо ссор сейчас, – поморщился Ролан. – Я собрал здесь всех, с кого начиналась жизнь на Равнине. Общины никогда не были мирным местом, и вас, господа Совет, сложно назвать друзьями, и драки за ресурсы и территории у нас каждую вторую неделю идут как по расписанию, но… Мы начинали. Мы привели сюда людей, мы строили первые поселения, бурили первые скважины для воды, разгребали старые свалки и снимали урожаи грибниц. Я хочу, чтобы вы поняли – мы сейчас в одной лодке. Та тварь, от которой мы бежали, теперь пришла за нами сюда. Или вот-вот придет… – Это все красивые слова, Эйдж, – разнесся над залой хрипловатый голос Шигеру с его неповторимым азиатским акцентом. – Но что ты предлагаешь? Города придут сюда – сначала со сладкими речами, потом с бомбами и самолетами. Они скажут, чтобы мы открыли им границы, чтобы приняли их законы и стали платить дань – налоги, как они это называют. Они захотят построить тут свои стены и поставить свои машины. Мы скажем "нет"... Что будет дальше? Война? – Войны не будет, – сквозь поднявшийся в очередной раз гул вставил Слон. – Эссинг – параноик, а ты, Ролан – известный любитель всех строить рядами. Городам нет до нас дела. После Бегства они едва справляются с тем, чтобы как-то жить… – Именно поэтому они и полезут в Общины, – молчавший доселе Кори неожиданно легко привлек общее внимание. – Именно потому, Слон, что они – в дерьме, а мы, пославшие их в зад, нет. Светловолосый и голубоглазый глава Оазиса, даром что Шлюший король, обладал каким-то особым влиянием на людей – обернулись его послушать все. Даже мрачная статуя, в которую обратился Варлок, повернула голову. – Города в кризисе – и экономическом, и социальном, – опять подхватил нить Эссинг. – В первые годы после Бегства там все силы ушли на то, чтобы восстановить какое-то подобие власти и цивилизации, и им было не до Общин. Они строили эти свои машины и упирали на то, что все ушедшие в пустыни быстро передохнут. Но годы идут, в Городах все та же разруха, население сокращается, средняя продолжительность жизни так и не выровнялась после Катаклизма. Мы пока не знаем, что будет у нас, но одно заметно уже сейчас: в Общинах дети рождаются, и много. В Городах – нет. – Кому какое дело до детей? – встрял Чак. – Мне есть дело, – крайне двусмысленно хмыкнул Слон. – И мне. Ролан чуть не вздрогнул от звуков этого странного, какого-то совсем нечеловеческого голоса. Никто никогда не видел Варлока с открытым лицом, и поговаривали, что у Содраграсского Людоеда там вообще не лицо, а морда – потому и выговор такой странный. – И мне, – задумчиво повторил Варлок. – За стенами Граски сейчас бегает орава мелюзги, и говорят, то ли трое, то ли вообще семеро из них – мои. Хер знает, правда ли это, но их матери безопасное будущее для своих крошек, кхх, заслужили. Я, – Варлок перешел на что-то среднее между рычанием и шипением, – любому желающему наложить лапы на мою мелюзгу, моих женщин и мою территорию готов доходчиво объяснить, что делать этого не стоит. Горожанам тоже. – Нахер ты тогда уши их посланнику отрезал? – брякнул Чак. – Помяни мое слово: если они придут сюда, то начнут с тебя, людоед. – Людоедство, - посмаковал слово мутант, - я слышал, это штука, которой то и дело занимаются все политики, разве нет? Ухо, кстати, я отрезал только одно. А его обладателя вышвырнул в черную зону Красного пояса без защитного костюма, так что вряд ли уши ему вообще еще хоть когда-то понадобятся. Ролан хотел было прервать этот обмен любезностями – но его опередили. – Молодец, людоед, очень умный поступок! – грянуло от порога. – Будь ты хотя бы человеком, я б спросил, где были твои мозги; но мозги пресмыкающимся вроде не положены? "Ох бляяядь", – только и успел подумать Ролан, видя как подхватывается Рэтти, взвивается Блендер, бледнеет Кори и медленно поворачивается ко входу Содраграсский Людоед. В дверях стоял Сайлар. События принимали какой-то уж совсем скверный оборот.***
Бывали дни – редко, но бывали, – когда Кори начинал себя чувствовать, ну, знаете, состоявшимся человеком. Во-первых, он выжил. Выжил на улицах, выжил во время Бегства из Городов, когда вокруг погибло четыре миллиона человек, выжил на Равнине, в дни закладки первых Общин, и потом, во время набега мародеров… Во-вторых, он был богат и влиятелен. Пусть это "богат и влиятелен" на Равнине звучало очень относительно – очень жалкое богат и влиятелен в сравнении с большими шишками других мест и других времен. И все же приятно было иногда думать… приятно, но… Но потом из очередного рейда возвращался Сайлар. Как песчаная буря из пустыни. Как паводок по реке – ведь были же в этом мире когда-то реки?! И Кори понимал, что в его жизни все по-прежнему вверх дном, как было в городских трущобах, как было во время Бегства – как будет, наверное, всегда. Он был одновременно самым счастливым и самым больным влюбленным придурком во Вселенной. Лар… Было время – когда-то, годы назад, – когда многие говорили о нем не иначе, чем как о самом красивом парне в этой части света. Никто, включая самого Сайлара, не знал, кем были его родители, – но от кого-то из них ему досталась сильная примесь индейской крови. Она подарила ему эти невозможные скулы, темно-зеленые глаза с необычным разрезом и гладкую чуть смуглую кожу, от запаха которой Кори просто улетал. Но то время давно прошло. Умерло вместе с Шейном. Если сейчас люди и говорили о Сайларе, то как о "том ублюдочном психе". Он сам сделал все, чтобы заслужить такую репутацию. И делал все, чтобы если и не убить, то исковеркать свою внешность. Старательно брился наголо, не оставляя ни прядки чудесных шелковых волос; любую свободную минуту проводил за физическими упражнениями, что делало его тело каким-то неестественно накачанным для небольшого роста. Лару как будто нравилось подставлять лицо убийственным солнцу и ветру Равнины, из-за чего кожа обычно загорала дочерна и обветривалась. А еще ему нравилась грубая, на вид жесткая и неудобная одежда. И оружие. Все, что добавляло образу агрессии. Тем стройным юношей со сверкающими глазами его, похоже, теперь помнил только Кори. ...Едва услышав знакомый до боли голос от дверей зала Совета, "шлюший король" Равнины понял, что грядет беда. Черт возьми, он должен был об этом подумать. Потому что Рэтти сказал, что Сайлар собирался забросить раненого и приехать сюда. Потому что Сайлар как глава рейнджеров имел право допуска на Совет. Потому что Сайлар и существо вроде Варлока в пределах видимости друг друга – это почти наверняка труп либо одного, либо второго. – ...Будь ты хотя бы человеком, я б спросил, где были твои мозги; но мозги пресмыкающимся вроде не положены?.. – закончил Лар, глядя уже в глаза повернувшегося к нему содраграссца. Вернее, в мутные стекла гогглов, за которыми тот прятал глаза. Это было чуть ли не единственное слабое место Варлока; то ли из-за какой-то травмы, то ли будучи по природе существом ночным, тот яркого света не переносил и никогда не вылазил из бункера без очков или защитной маски. Все это пронеслось в голове Кори, пока он мучительно соображал, что, черт возьми, делать. Выходка Лара мало отличалась от тычка палкой в осиное гнездо, только вместо ос тут был большой, злой мутант, один из лучших убийц на Равнине, плюс два… ёпт, три! три!! его бойца. Последнее замечание относилось к варлоковой девице. Содраграссцы без слов поняли, что назревает драка, и сместились так, чтобы прикрыть вожака. При этом лейтенанты явно поделили зал, чтобы каждому – включая девчонку – досталось равное количество потенциальных целей; а значит, баба, которую Кори принял за гаремную штучку, на самом деле – еще один боец. Секунды тянулись мучительно долго, как в замедленной съемке. Варлок не двигался, просто сидел и внимательно смотрел на Сайлара. Кори не мог видеть, но каким-то шестым чувством ощущал этот взгляд: цепкий, ощупывающий, он прошелся по всему телу парня, сжал его, как кольца удава. Зал сковало чудовищное напряжение, люди замерли, ожидая готовой вот-вот разразиться грозы. Кори потянулся к припрятанному ножу. Будь что будет, но Лара он твари не отдаст. Потом уши лично надерет за взбрык, но не отдаст. На кого из этого сброда хоть можно положиться?! Кто поддержит, кто рискнет вступиться… Ролан, да сделай же что-нибудь, ты тут хозяин, тут должны быть твои люди, этой гадине одного взмаха когтями по горлу хватит, чтобы… – Кххх, – неожиданно прозвучал в тишине смешок Варлока. – Какая маленькая собака. Но какая шумная! – и, якобы потеряв всякий интерес к рейнджеру, мутант отвернулся. Кто-то шумно выдохнул, кто-то нервно рассмеялся – люди поняли, что кровопролития не будет. Глава Содраграски дал понять, что не станет реагировать на такие мелкие подначки – по крайней мере, сейчас. Всех это устраивало. Кроме Лара. Его глаза загорелись темным огнем – "маленькая собака?!", и он шагнул вперед. Но тут на нем буквально повис Рэтти. – Лар, какая встреча! – рыжий глава Железного Леса стиснул рейнджера в объятьях и навязчиво подтолкнул к сидению. – Я думал, ты не ходишь на Совет! Сядь рядом со мной, а то одному мне страшно – кругом хрень какая-то: людоеды, педофилы… Сайлару, может, и удалось бы отцепить Рэтти от себя, но тому на помощь уже подошли объединенные силы общин Доктрины и Оазиса. То есть Эссинг и сам Кори, быстро оттершие рейнджера от содраграссцев и чуть ли не силком усадившие на сидение. Кори, проклиная все на свете, одной рукой как бы игриво приобнял Лара за талию, второй сильно стиснул запястье – ну не рыпайся же ты, ну пожалуйста, не сейчас. Рэтти продолжал нести вздор и придерживал парня с другой стороны. Кори чувствовал, как Сайлар напряжен и взвинчен – тронь и вспыхнет. Однако на открытый конфликт со своими он не пошел – остался сидеть, молча буравя Варлока взглядом. – Продолжим, – выдержав паузу, произнес Ролан. Его взгляд, брошенный на Кори, не обещал ничего хорошего. Похоже, после Совета придется выслушать нотацию. А вот хрен тебе, сам бы мог об этом подумать… Префект Цитадели опять заговорил про Города – объяснял более подробно, что именно докладывали их информаторы оттуда. Но слушали его уже не так внимательно – выходка Сайлара что-то сломала в продуманном, отрепетированном ходе совещания. Дело шло к кульминации. Сейчас Ролан даст еще немного побузить сомневающимся, потом один из вольных фермеров как бы невзначай произнесет… – Мы можем спорить тут хоть до нового армагеддона, – резко оборвал сцепившихся Слона и Чака Шигеру. – Я еще раз спрашиваю, Ролан – что ты предлагаешь? "Рано, – уныло подумал Кори. – Слишком рано. Нужно было чтобы они хорошо себя накрутили, высказали все свои сомнения, страхи, догадки. Успели сами себя в чем-то убедить. Если Ролан заговорит сейчас – ничего не выйдет". – Вам не понравится то, что я скажу, – мрачно начал Эйдж. – В таком виде, как сейчас, Общины обречены. У нас есть только один шанс противостоять Городам. Для этого нужно две вещи: объединиться и частично принять их правила… – Чтооо?! Заставить зал заткнуться и говорить хотя бы по очереди удалось далеко не сразу. – Ты рехнулся, Ролан! Единой власти у Общин быть не может. Сам небось хочешь стать главой над главами?! – это Чак. – Чтобы Города приняли нас, нужно соблюдать их законы. И что – рабов освободим и зарплату им за пахоту на фермах платить начнем?! – Слон. – Города – это обязательные чипы для всех, и машины, которые следят за тобой днем и ночью. Мы на такое не пойдем. Или все забыли Бегство?! – вольный фермер. – Они нас прожуют и выплюнут – хоть объединенными, хоть нет, – снова Чак. И так по кругу. Где-то на пятом витке возбужденного перетирания одного и того же Кори смог вставить слово. – Ролан говорит не о полном принятии образа жизни Городов. Мы прощупывали почву, смотрели, как они действуют в других местах. На тех же рабов там закроют глаза, если мы сделаем хорошую мину и обзовем их "персоналом на длительном контракте". Что ты в том контракте пишешь – твое личное дело, а как заставить людей подписать что угодно, вы все и так прекрасно знаете. – Что, Кори, у тебя и шлюхи станут "персоналом на контракте"? – грохнул Слон. – У меня шлюхи станут "сотрудниками рекреационных центров", – ухмыльнулся глава Оазиса. – Я по такому случаю даже книгу жалоб и предложений заведу. Можете оставлять автографы. – Вас не просят полностью слагать полномочия, – негромко произнес Ролан. – Главы Общин останутся главами, но нам потребуется общее руководство, общий суд, полиция и а… – Ах полиция, говорите… – пробормотал, и довольно громко, Сайлар. И эта реплика вдруг вызвала неожиданную реакцию: – Кори! – поморщился Слон, которому явно хотелось сорвать на ком-то злость. – Ты б и впрямь, что ли, попридержал свою сучку, а? Повисла тишина. – Сайлар, – медленно и очень отчетливо произнес глава Оазиса. – Не "моя сучка". И не твоя, Слон. – Оно и видно, – ощерился работорговец. – Пупсику нужен намордник и крепкий член в заднице раз-другой за день. А то ведь, если я правильно понимаю, с тех пор как братишки Варлока спустили его парня на шашлык, нашу лапушку никто толком не трахал? Остановить метнувшегося через зал Сайлара не успели даже ангусовы телохранители. Хоть Слон и весил раза в два больше, рейнджер успел рывком стянуть его со скамейки и приложить о нее же лицом. Истошно заверещал чей-то секретарек, взвились бодигарды, выкручивая руки Сайлару, на бодигардов накатались Кори и Рэтти и неожиданно пришедший на подмогу Спайк с двумя своими людьми. Содраграсские лейтенанты чуть ли не подпрыгивали на месте, жалея, что им не досталось ни кусочка от пирога драки, – но без приказа вожака лезть не решались. Каору, Блендер и их общинники пытались разнять сцепившихся. Ролан требовал тишины и звал своих людей. Большой Совет Равнины превращался в банальную свалку. И посреди всего этого, недвижимый, непроницаемый, замер Варлок. Через полчаса все было кончено. Слон и его люди, изрыгая проклятья, покинули собрание. С ними ушел Чак – кому-то из людей Черной стены нечаянно прилетело в драке, ему нужна была помощь. Остальные попробовали о чем-то еще говорить, но дело не клеилось. Рэтти украдкой вытянул из внутреннего кармана флягу и потихоньку надирался. Блендер шипел на Эссинга. Спайк стоял в дверях и махал всем рукой, прощаясь, – его ждала дорога домой, любимая жена и посевы. Содраграссцы же просто исчезли – снялись с места в один момент, и никто не помнил, когда именно. Это была, конечно, не катастрофа, но, без сомнения, провал. Они знали, на что шли, знали, что главы Девятки на предложение Ролана не согласятся. Но планировали совершенно иное окончание Совета, сорванное этой вспышкой. Кори украдкой посмотрел на Сайлара. Мрачный, нахмуренный, со свежими синяками на лице, тот сидел на полу в стороне от всех и грыз грибной сухарь. Красивый. Даже сейчас красивый. Хотелось подойти и обнять его. Нет – сначала врезать. Но потом обнять. Чертовщина… "Шейн, – подумал Кори. – Шейн, Шайни, Солнечный ты наш лучик, с-сууука. Ты и при жизни был одной сплошной проблемой – и что самое странное, сейчас, через шесть лет после смерти, ею же и остаешься!" *** Его звали Шэнон Рэй, представлялся он обычно как Шейн, но в Стае Кори (так себя гордо звала их компашка) это имя быстро превратилось в "Шайни". Самому Шейну прозвище не нравилось, но деваться было некуда – раз прилипнув, оно уже не исчезло. "Мальчик из хорошей семьи", – думал Кори едко. Нет, конечно, слабаком или мямлей Шейн и близко не был. Он умел драться не хуже любого другого в Стае, хорошо ладил с огнестрелом, а в технике вообще шарил как бог. Он не был слабее их – просто был другим. Кори, Сайлара и остальных стоять за себя учила улица, а Шейна… Они не знали, кто именно, но в нем это чувствовалось: забота и любовь. Все, что он мог и умел, он мог и умел потому, что кто-то вложил это в него – кто-то, кто готов был часами возиться с парнем, показывать, объяснять, помогать, трепать по волосам, когда у него получалось, или находить пару мудрых слов, когда не выходило ничего. Наверное, это был отец. Такой сильный, суровый, но неизменно любящий отец, какого хотели бы иметь все они, уличная шпана. И, наверное, где-то там была и мать – мать, которая с улыбкой наблюдала, как сын под руководством папы попадает точно в центр мишени или собирает очередного бота, и говорила ему: "Молодец, Солнечный лучик!". Конечно, все это Кори просто придумал. Но не на пустом месте. Шайни был другим, чужим, непохожим на них. Более открытым. Не таким циничным. Не боящимся своих чувств, умеющим их проявлять. Он смотрел на жизнь спокойным прямым взглядом – наверное, это и зацепило Сайлара. А может, и не это. Черт возьми, Кори так никогда и не смог найти ответа на мучительный вопрос – что ты в нем нашел, Лар, что ты в нем нашел? Что толку было спрашивать теперь? Только ему одному, кажется, и было дело до всего этого. Поиски ответов. Не заданные вовремя вопросы. Все они были детьми Апокалипсиса, жителями мира, подвешенного над пропастью на одну старую пластиковую бельевую прищепку. Все, что рождалось здесь, часто заканчивалась, не успев начаться… как жизнь Шейна. Как их с Сайларом любовь. "Вот так, Шайни, – мрачно подумал Кори. – Все, на что тебя хватило, – появиться в нашей жизни, забрать у меня Лара и сгинуть бессмысленно и бесследно в жарком пламени Бегства из Городов". ...Они все – Стая – выжили тогда благодаря чутью Кори и его шельмовскому везению. У него был готовый план отхода из Города и сныканное посреди пустыни убежище в стороне от больших дорог с запасом всего необходимого. Оно, в общем-то, затевалось, чтоб прятаться от копов, – но, как выяснилось, целям спасения от конца света тоже соответствовало. В страшные первые дни Бегства, когда позади, впереди и везде вокруг люди гибли тысячами, Кори благополучно вывел своих ребят из западни, в которую превратился Город, и устроил в безопасном месте. У них была еда, вода, бензин, машина и оружие – целое состояние по тем временам. На двадцать шестой день после формального завершения Бегства они встали стоянкой в заброшенном еще до Первого Падения ранчо. Хорошее было место – с высокой, не сильно разрушившейся стеной по периметру, и почти не фонившее. Пять человек с ружьями могли оборонять его от целого отряда, пока не кончатся патроны – а патронов у них было в избытке. Это вот опасное чувство уверенности, подаренное стенами, и привело к беде. И еще машина. Ее угораздило заглохнуть в двухстах метрах от ворот ранчо. Завести ее быстро не удалось, солнце припекало, и они всем кагалом, матерясь и ворча, разобрали вещи и дотопали до укреплений пешком. Час ушел на отдых и первичное устройство лагеря; на его исходе Роб и Зак решили вернуться к машине и кликнули с собой Шейна, как самого секущего в механике. Был день, черт возьми. Ясный день. И машина была всего в двухстах метрах. И они ушли туда втроем, все трое с оружием. И Кори стоял на стене с биноклем, рядом сидела Линта с ружьем – что такого могло случиться? Память услужливо воскрешала в памяти этот час шесть лет назад. Бело-желтую пустошь, тут и там усеянную фундаментами старинных построек, черточку холмов вдалеке, скелет дороги и машину на нем. Кори всматривался в холмы, пытаясь разглядеть там следы человеческого присутствия. Минут через двадцать к нему поднялся Лар, бегавший куда-то – кажется, смотреть, что творится в подвалах ранчо. - Уф, хоть ветер подул, – выпалил он, убирая за уши липнущие ко лбу каштановые пряди. – А то варимся тут… А где Шайни? - Да вон он, – Кори, испытав привычный уже приступ раздражения, махнул рукой в сторону машины и опять уткнулся в бинокль. Не удержался и посмотрел на троицу у грузовика. Шейн открыл капот и что-то внимательно там рассматривал, Зак и Роб откровенно пинали балду, сидя на корточках с теневой стороны. Вот засранцы, могли бы пока… - Я к ним пойду, – Лар, не дожидаясь какого-либо разрешения от старшего товарища и вожака, повернулся к лестнице. В этот момент Шейн, склонившийся над капотом, вдруг резко выпрямился и начал странно валиться на бок. Линта закричала. Там, у машины, закричали. Побледневший Лар рванулся обратно на стену. А Кори, не веря глазам, смотрел, как вырастают у грузовика одна за другой мрачные двуногие фигуры. Никто так и не узнал, откуда они взялись – то ли успели подкрасться, пока Стая обустраивала лагерь, то ли, что вернее, прятались где-то неподалеку среди старых фундаментов. Их было восемь – восемь изнуренных людей в потрепанной одежде, с явной печатью голода в пустых глазах. На двадцать шестой день после начала Бегства из Городов смерть все еще продолжала собирать жатву, в изобилии встречая тех, кто не мог добыть себе еды и воды. Но эти восемь человек не хотели умирать. Их не испугали выстрелы, грянувшие со стены. Не испугало даже, когда Зак, выдернув из-под носа атаковавших окровавленного Роба, смог достать пистолет и, вжавшись спиной в бок машины, начать палить по ним почти вплотную. Одного ублюдка убило на месте, еще одного они нашли потом – он издох в камнях метрах в ста от машины. Кори сам не помнил, откуда у него в руках взялось ружье и сколько раз он успел выстрелить, прежде чем увидел бегущую от стены к машине темную фигурку. Лар несся так, как будто за ним демоны гнались. И Кори, чертыхаясь, спустился вниз и побежал следом. А за ним остальные – кроме Линты, продолжавшей палить сверху. Двести метров. Двести. Это же блажь, а не расстояние. Только вот напавшая на них банда решила обратиться в бегство еще раньше. Когда Кори подлетел к грузовику, то увидел только Зака с ошалевшими глазами, внезапно невредимого, и Роба с окровавленной головой – попали камнем. А потом из-за кузова выскочил Сайлар, оббегавший машину по кругу, и беспомощно спросил: - Где Шейн?? … Они нашли только дохлого мародера. И второго – в ста метрах от машины. Шайни не было нигде – по всему выходило, что шайка, отступая, увела его с собой. Или унесла. Кори пришлось принимать решение прямо там, под начавшим крениться к закату солнцем Равнины, у скелета дороги и останков старого ранчо. И, глядя в отчаянные, безумные глаза Сайлара – его прекрасные, удивительные темно-зеленые глаза, – он сказал: - Линта остается с Робом. Остальные – со мной, бегом. Догоним ублюдков! И они рванули вперед. Равнина обманула их тогда. Она казалось такой плоской и пустынной из кабины грузовика и со стены ранчо – а на деле оказалась мешаниной камней, рытвин, небольших всхолмий и вездесущих остатков прежних человеческих поселений. К тому же дул ветер. Ветер, которому так радовался Сайлар, поднимал в воздух облака местной бело-желтой пыли и вел их не туда. То, что они приняли с самого начала за след удирающих мародеров, на деле оказалось просто пыльным бурунчиком. Точно такие же виднелись впереди слева, и справа, и справа-чуть-сзади… везде. Куда идти? Потом высоченному Заку показалось, что он разглядел уходящие вглубь Равнины фигуры далеко впереди, и они пошли в том направлении, через какое-то время действительно обнаружив на камнях следы крови (чьей??). Вперед! Эта вылазка была безумием с самого начала – они могли попасть в засаду, или заблудиться и не найти дороги назад к ранчо, или… Всю опасность мероприятия Кори в полной мере осознал, когда в уже успевшей упасть на плечи вечерней полутьме они набрели на других людей. Это была не напавшая на них шайка, но некто значительно более опасный. Два больших грузовика стояли бок о бок, в них спало явно немалое количество людей, а еще шесть или восемь часовых с ружьями охраняло их сон. Окажись незнакомцы враждебными, это могло бы кончиться для Стаи очень плохо. Но они не оказались. После дежурного "обмена любезностями" в духе "Стой, кто идет?!", Кори положил свое ружье на землю и едва ли не взмолился, чтоб его подпустили ближе и выслушали. Он не знал тогда, но в тот вечер дело ему пришлось иметь с Эриком Фростом, правой рукой Ангуса Элефанта, будущего главы Общины Хайвея. Для человека, столкнувшегося посреди пустыни с отрядом вооруженных озлобленных парней, Эрик повел себя просто на удивление человечно. Выслушал, покивал мрачно и дал направление. - Видели мы этих, за которыми вы гонитесь. Сброд. Увидели нас и резво так свернули в сторону. Оно и понятно – оружия у них вроде не было. И да, был там один большой дядька, он на плече тащил что-то большое. Может, просто мешок, а может, и… Даже в темноте было видно, как бледны пальцы Сайлара, судорожно сжатые на прикладе. Они двинулись по указанному пути. И довольно скоро увидели на низко ползущих тучах отсветы костра. Мародеры устроили себе стоянку в каком-то кратере, неплохо защищавшем от ветра. Отряд Кори подползал к нему в зловещей мерзлой тишине. А дальше все было быстро, очень быстро и просто. У тварей ведь даже не было оружия, кроме ножей и камней. К тому же все пять обнаружившихся в укрытии мародеров оказались мертвецки пьяны. Дьявол, да что же это такое. У них не было жратвы, но зато они таскали с собой бухло. И ужрались без задних ног, не оставив даже одного часового – то ли отмечая удачную вылазку, то ли поминая усопших братьев… да в общем, просто так. Глупо, как же глупо… С момента нападения на машину до момента, как Зак пристрелил последнего мародера, прошло всего часов пять. Может, даже и меньше. Им чертовски повезло – они нашли своих врагов, победили и выжили. Вот только Кори понял, что произошло, еще на подходе к лагерю – когда почувствовал запах. Дальше было какое-то безумие. Он стоял на краю кратера, за пределами круга света, отбрасываемого костром, и держал рвущегося из рук Сайлара. А тот плакал, брыкался и звал по имени Шейна – снова и снова. Глупо, как же глупо… Зака мучительно тошнило за камнями. Остальные, стараясь не глядеть друг на друга, молча ходили по лагерю и собирали в мешок останки. Они нашли там все вещи Шейна, и джинсы, и ботинки, и куртку, и даже белье. Его зажигалку и сигареты, пистолет, которым он не успел воспользоваться, пару ножей и комм. Мародеры растащили снаряжение на сувениры – как, впрочем, и его самого. Идиотская мысль. Бля, нельзя думать об этом. Но он только думал, что уже, наверное, никогда не сможет есть жаркое. Особенно, блядь, ребрышки. Зачем он только посмотрел тогда на землю у самого костра и увидел эти ребра – их крепко держала лапа мертвого мародера, сильно, видать, оголодал бедняга, даже после смерти не хотел расставаться.. Не думать об этом, нет. Главное, что Сайлар не видел. Кори уже и не помнил, в какой момент тот перестал вырываться и кричать – но ему казалось, что он полночи простоял, прижимая к себе неподвижного и какого-то совсем ледяного Лара. Потом вернулись ребята, устроившие что-то вроде похорон здесь же, за камнями. Трупы мародеров они бросили гнить как есть, потушили костер и тронулись в обратный путь. Никто из них уже никогда не вернулся к этому кратеру в пустыне. Кори даже не был уверен, что найдет его, если вдруг захочет. Память услужливо засыпала подробности той ночи бело-желтой пылью, и они бледнели, отступали, становясь просто жуткой картинкой из прошлого. "Он умер на месте", – сказал Зак на следующее утро, когда все они сидели под тентом в развалинах ранчо, тесно прижавшись друг к другу и укрывшись одеялами. Спать не мог никто. Все случившееся больно ударило по Стае – многие любили Шайни, других ужасала нелепость, удушающая бессмысленность произошедшего. Они пережили апокалипсис, но теперь стало ясно: самое страшное еще впереди. – Он умер на месте, – глухо сказал Зак. – Ему попали камнем из пращи в висок, и он сразу упал. Я видел. Кори так не хотелось врать тогда, но что он мог сказать? "Он был жив, Лар, – я стоял с биноклем на стене, и в отличие от Зака видел его лицо. Он был оглушен, но жив и в сознании – когда они его забрали. И потом, наверное, тоже – когда его тащили по пустыне и он ждал, что друзья придут и помогут ему. И когда понял, что его ждет… Он все время был жив, а нам нужно было быть просто чуточку расторопнее, и тогда Шейна удалось бы спасти". Сглотнув, он согласно кивнул: – Я тоже видел.***
Воспоминания отступали, им на смену приходило мрачное давящее чувство – послевкусие неудачи и злости на себя. Поздравляю, Кори, ты – идиот, и правильно Ролан на тебя смотрит волком. Надо было подумать. Надо было пре-ду-смо-треть... Ебаный Слон, не мог промолчать, тупорылая туша?? И Варлок... блядь, Варлок... В мире не существовало никого и ничего, что Сайлар ненавидел бы так же искренне и неистово, как каннибалов и все с ними связанное. Какой черный юмор — если знать, в честь кого Лар взял себе имя... Впрочем, неважно. С этим делом все было ой как не просто — потому что давайте посмотрим правде в глаза, в первые годы на Равнине многие, очень многие голодали, а это нередко приводит к размыванию рамок того, что можно и что нельзя считать едой. Кори очень сильно подозревал, что если не каждый третий, то каждый десятый житель Общин хоть раз, да пробовал человечину. Другое дело, что об этом предпочитали молчать и не вспоминать даже наедине с собой – такой огромный страшный скелет в шкафу у целого поколения. Да и ситуации бывали разные – большинство, скорее всего, подъедало готовых мертвецов. Трупоеды, да, – но не убийцы. Кроме одного-единственного, на всю Равнину известного веселого парня Варлока. Который не просто периодически закусывал человечинкой, но еще и делал это открыто и едва ли не напоказ. - Хотел бы я знать, что у них у всех на уме, – как-то раз со странной горячностью в голосе сказал ему Лар. - У кого? - У людей Содраграски. Про них любят рассказывать, что они там все через одного маньяки и упыри, как Саранча. Но я-то знаю, что нет! Общался со многими: часть – придурки, часть – просто ребята без особых заморочек, с детьми, семьями... Обычные люди. Так какого же они эту тварь терпят?! Кори тогда промолчал, хотя мог бы рассказать, какого же. Но ему казалось, что эту тему при Ларе лучше вообще не поднимать – уж очень явно горело в глазах старшего рейнджера желание избавить Равнину от Содраграсского Людоеда раз и навсегда. ...Идиот ты, Кори. Все, все мог предвидеть – а раз не сделал этого, сам и расхлебывай. Вздохнув, он пересек комнату и осторожно сел на пол рядом с Ларом. - Как ты? - Я?.. – Сайлар, похоже, очень удивился вопросу. – Жалею, что не прикончил эту сволочь на месте. Кори очень хотел уточнить, какую из двух сволочей – Слона или Варлока – тот имеет в виду, но сдержался. - Лар, я останусь ночевать тут, у Ролана, мне нужно… многое обсудить с ним. Останешься тоже до завтра?.. Взгляд зеленых глаз – каких-то усталых и потухших – обратился к Кори. - Я б подождал тебя, но, если честно, терпеть не могу Цитадель. Думаю, мы с моими парнями выдвинемся сейчас и заночуем в пустыне. Кори эта идея не понравилась. Он вспомнил свои ощущения сегодня на Совете – ощущения от взгляда Варлока, буквально пожиравшего Сайлара глазами. Что на уме у этой рептилии? Не будет ли слишком опасным отпускать сейчас Лара, пусть и в компании его рейнджеров? - А может, все-таки?.. Нам все равно по пути, тебе – на базу, мне – в Оазис. Я по тебе соскучился, – чуть помедлив, добавил он. Сайлар пожал плечами: - Ладно. И у Кори отлегло от сердца. Но ненадолго. Ощущение приближающейся беды так и липло к нему, и больше не желало уходить.***
...Зарево пожара, отражавшееся от низко идущих рваных облаков, ярко сверкало в ночной темноте. За низкой грядой холмов лежал почти абсолютно плоский участок Равнины, поэтому огонь было видно издалека. Джилин снова прижала к глазам бинокль и проследила, как еще одна группа людей Черной Стены нырнула в распахнутые ворота разоренной Общины. Пятой Стяжки больше не существовало. Пожар съедал здания и тела защитников; выживших общинников пинками выгоняли за ворота, обирали, связывали, строили шеренгами. Внезапно ужасная тень выросла прямо перед девушкой, четко обозначившись на фоне алого зарева. Это Варлок, невидимкой скрывавшийся ранее среди камней, вернулся к ним и вышел на свет. - Они сидели на Совете, обсуждали план единения и общее будущее, а сами втайне собирались устроить резню. Узнаю Равнину! Все в лучших традициях нашего милого дома, – проскрежетал в ночи голос мутанта. От Джилин не укрылось, что при появлении Варлока оба ее спутника – Ал и Драки – непроизвольно вздрогнули. Но не она сама. Она была младше их обоих, когда пришла в общину, и в ее мире жутковатый рослый силуэт главы Содраграски означал скорее мощь и защиту, чем угрозу. Свою роль, конечно, играло и то, что Варлок был ее первым мужчиной. - Смотрите, босс! – неожиданно подорвался с места Ал. Они втроем опять прильнули к биноклям, а мутант просто обернулся и замер, глядя на горящие здания вдалеке, будто мог их разглядеть и так. К воротам бывшей Пятой Стяжки, бывшей общины веселого агронома Спайка Ли, приближалась по дороге колонна грузовиков с ярко горящими фарами. Джилин различила на их боках эмблемы – слоновьи головы. - На разбор пожаловали, – проворчал Алан, наблюдая, как люди Слона вываливаются на дорогу, спорят о чем-то с вояками Черной Стены и прохаживаются вдоль шеренг пленников, придирчиво их осматривая. – Ангус-то, выходит, знал о готовящемся нападении на Стяжку. Джилин нашла взглядом стройный силуэт Эрика Фроста, бессменного заместителя Слона. Тот стоял у первого грузовика и о чем-то говорил с черностенцем, одетым в кожу и клепки – в стиле их главы Чака. Похоже, представители двух общин завершили торги. Пленников начали загонять в слоновьи грузовики. В отдельную машину грузили детей. - Как занятно, – опять заговорил Варлок, в его нечеловеческом голосе звучала задумчивость. – Я за свою бытность главой Содраграски съел всего-то человек пять или шесть, и слыву на всю Равнину чудовищем. А эти, – когтистая лапа указала на вояк Чака, тащивших в грузовик Слона двух мальчишек лет пяти, – добропорядочные граждане и уважаемые люди… - Подать вам Слона в виде нарезки, босс? – спросил мрачный Драки, пряча бинокль и убирая за ухо темную прядь. Его расквашенный (лично Джилин сутки назад расквашенный) нос несколько выделялся помятостью на чистом гладко выбритом лице. Хорошая работа. - Я не откажу себе в удовольствии сделать из него нарезку лично, – проскрежетал Варлок, касаясь рукоятки закрепленного за плечом тесака. – Но жрать эту тушу даже я побрезгую. - Жаль, – заметил Ал. – Столько органики пропадет! - Можно делать нарезку постепенно и скармливать самому нарезаемому, – хмыкнул Варлок из-под скрывающей лицо повязки. – Когда мы начнем, Слон в любом случае будет первым, кто отправится на компост. Джил не удивили его слова – хотя вожак и не говорил об этом открыто, но все понимали, что Содраграска копит силы не просто так. Община наращивала железные мускулы из солдат, оружия и техники; рано или поздно все это должно было пойти в дело. - Скорее бы. Мы собираемся забрать только Хайвей, или всю Равнину? – рискнул спросить Алан. - На кой черт нам Равнина, – темные стекла защитных очков Варлока нависли над светловолосым лейтенантом. – Мне нужны от нее только пара кусков – те, что имеют стратегическое значение. Нет, щенятки. Мы не будет тратить силы на все Общины, разве что они сами к нам полезут. Мы заберем себе Город. - Ого! Вот теперь она была изумлена. Все трое были изумлены. - Наш собственный Город?! – они окружили Варлока. Мутант, казалось, наслаждался произведенным эффектом. - Именно. Ролан и его дружки – идиоты, раз думают, что могут уладить конфликт с таким противником, повиляв хвостом и подписав какие-то бумажки. Бомбы и самолеты… – он обернулся и снова посмотрел на горящие здания Пятой Стяжки. – Все, детишки! Представление мы посмотрели. Едем домой. Четверка содраграссцев поднялась и, умело лавируя между высокими камнями, двинулась обратно к ждавшей их с выключенными фарами машине. Однако трое молодых людей были слишком возбуждены новой информацией, чтобы молчать. Джил, пользуясь правом любимицы, догнала широко шагавшего Варлока и взяла его за когтистую лапу (спиной чувствуя хмурый взгляд Драки): - Если мы нападем на Город, другие Города нападут на нас. Не просто на нас – они решат зачистить всю Равнину. Мутант остановился и обернулся к догонявшим их Алану и Драки: - И почему это в моей Общине единственный мужик с мозгами – это Джил? – он сделал паузу. – Разумеется. Поэтому мы возьмем свое так, чтобы на нас никому больше не захотелось нападать. Подумайте над этим... И вот еще. Ал? - Да, босс? - Рабские аукционы Слона. Проследи за ними и постарайся найти хоть кого-то из агрономов Спайка, если они выжили. Пригодятся. Варлок давал понять, что предыдущая тема закрыта. - Ага, – кивнул Алан. – Еще распоряжения будут? Мутант помолчал, потом каким-то совсем другим голосом обронил: - Да. Человек, который сегодня на меня наскочил на Совете… - Сайлар, глава рейнджеров, – вставил Драки. - Этого тоже на шашлык, босс? – криво усмехнулся Ал. – Как минимум язык укоротить шавке стоит. - У нас до сих пор ни одного своего человека в его отряде, – никак не комментируя слова Ала, заметил Варлок. - Рейнджеры слишком закрытая группа, – негромко заметила Джил. – Кого-то из них перевербовать будет сложно. - Значит, вербуйте их любовниц, собутыльников, матерей, – отозвался Варлок. – Мне нужно знать о них и их предводителе все. Как он живет, с кем спит, когда и где бывает, что планирует делать в ближайшее время. Особенно – что планирует делать. Рейнджеры отвечают на вызовы общин и ферм, ездят по всей Равнине. Кроме нас. Так вот – это надо исправить. Мне нужно, чтобы Сайлар оказался в Содраграске – и чем раньше, тем лучше. - Босс, – неожиданно вставил Драки. Он явно нервничал. – Босс, а может, не надо?.. Я… Сайлар хороший парень вообще-то. Без головы, но хороший. Просто у него шесть лет назад, еще в самом начале Равнины, парня сожрали какие-то оголодавшие мародеры. Вот он и бесится. Нарывается только так, конечно, но не убивать же за это… Драки выдохся и замолк. Ал и Джилин изумленно переглянулись. Никто и никогда не смел возражать Варлоку. Даже ближний круг вроде них троих. Реакция могла быть абсолютно непредсказуемой… Но мутант только склонил голову на бок и спросил: - Почему ты за него заступаешься? Драки перевел дыхание, собрался с силами и ответил: - Он хороший парень, как я и говорил. Например… три года назад я встречался с одной девушкой с Вольной фермы Кхана. Ее сестренку однажды двое бандитов выкрали и уволокли в дебри Свалки. Никто из мужиков с фермы не рискнул туда за ней лезть. Сайлар случайно оказался рядом, один, без своих ребят. И он пошел туда один, выследил ублюдков и отбил девчонку, хотя сам был ранен. - Драки, – Джил вообще-то с ним не разговаривала с той размолвки сутки назад, приведшей к разбитому носу, но тут не смогла сдержаться. – Что ты скажешь на это? – она махнула рукой на все еще пляшущее в небе зарево. – Все женщины в общине Спайка были чьими-то сестренками, или дочерьми, или женами. Ни один храбрый рейнджер не пришел их спасать. - Более того – половина в итоге осядет в борделях сайларова приятеля, Шлюшьего короля, – заметил Алан. Драки упрямо нагнул голову. - Никто из нас не ангел, и Сайлар тоже не в ответе за все зло на свете. Но он такой… не может стоять в стороне. Особенно когда речь идет о ком-то одиноком, беспомощном и похищенном. Джил заметила, как Варлок, доселе стоявший неподвижно, вдруг выпрямился и чуть сменил позу. В новой чувствовалась решимость или определенность, а еще хищное напряжение. Как будто он что-то учуял, или просто принял какое-то решение. - Я тебя услышал, Драки. Теперь слушаешь ты. Мне нужна информация об этом рейнджере. Вся. И нужен он сам… возможно, стоит организовать "кого-то одинокого и похищенного", за кем он примчится в Граску и без приглашения? В конце концов, – Варлок изобразил легкомысленную интонацию, что с его голосом звучало еще более зловеще, чем его же зловещая интонация, – ну не съем же я его... Он собирался еще что-то сказать, но в этот момент в небе появилось новое зарево. Полыхнуло где-то справа, в стороне от зданий погибшей Общины. - Поля… – мрачно произнес Варлок. – Жалкие скотята, они подожгли поля. Поздравляю всех с первым урожаем хлопка на Равнине! – и он хрипло расхохотался.