Солнцеворот

Ичиго еще несколько минут бездумно смотрел вслед мальчишке. На эмоции сил не хватало – ни душевных, ни физических. Так и подмывало поначалу заорать в ответ «Я этого не хотел! Я и сам заперт в этом мире!», но… Останавливало понимание – криками ничего не изменишь, не стоит и пытаться. Просто потому, что Шпенделю вовсе не нужна была правда. В тот момент ему нужен был виноватый – и Куросаки его дал. Как ни крути, а он – жив. Вот он – настоящий. Ходит, ест, пьет, о светильниках задумывается… А настоящий владелец тела где–то в его голове. В его мире, на небоскребах и с облаками, плывущими под неправильным углом. Последняя мысль натолкнула на другую, не менее шокирующую. А что там Канда есть–то будет?! Он же от голода умрет! И… Ни воды, ни кровати, ни туалета.. Да там же выжить вообще невозможно! Погоди–ка… А как там живут Зангецу и Тэкиширо? В принципе, это души. И они полностью завязаны на Ичиго, так что еда им не нужна… Вроде. Но вот в Руконгае, где тоже люди живут, им хоть есть и не надо – но вот пить… А воды у него там точно нету. Что это получается?! Что либо Зангецу и Пустой давно померли от недоедания и обезвоживания, либо… Канда сейчас ведь тоже душа?! Но цепи на груди не было… Да что же это такое?! Так сломать мозги можно, гадая до бесконечности! «Завтра вечером у Старика спрошу. От одного дня не умрет точно» – решил про себя Ичиго, отрывая наконец взгляд от двери и плюхаясь на кровать. Не хотелось абсолютно ничего. Вот так лежать с закрытыми глазами, чувствуя щекой комковатую подушку, ни о чем не думать, в тишине и покое… Но это почти никогда не помогало. Мысли начинали лезть в голову с утроенной силой. Впрочем, так все же было легче – иногда решение проблемы находилось будто само собой. Но платой за это было вот такое состояние – когда ничего не хочется, ни делать, ни думать, вообще шевелиться… Отец глубокомысленно кивал на депрессию, а Ичиго знал – это всего лишь пауза. Как в телевизоре. Вроде идет интересный фильм, главный герой всех спасает будто походя, легко и ненапряжно. Но наступает момент – и все замирает. Герой останавливается на полушаге, окружающий мир замирает… А изменилось ничтожно мало – значок, полупрозрачный, если не приглядеться – не заметишь сразу… Но вот же он, в центре – а изменилось ничтожно мало и так чудовищно много… И потом, когда пауза исчерпала себя – фильм включается снова. С того же момента, и герой заканчивает шаг. Вот только иногда… Довольно редко, но все же – фильм уже не досматривают, во время паузы появляются другие дела – более важные, чем события фильма. И герой уже никогда не закончит начатый шаг. Но вот Ичиго – не герой фильма. Упрямей осла, с безграничной верой в то, что можно всех спасти и что все проблемы имеют крайне простое решение, он всегда продолжит идти. Куда – уже не так важно. Мысли все крутились, отвлеченные, подчас бессвязные – вот только они и имели настоящую ценность для Куросаки в такой момент. Уж лучше думать всякую ерунду о фильмах и пультах от телевизора, который держит как минимум Бог – но только не о том, что от Канды, злобного и неприветливого, который только недавно с таким безразличием в глазах объяснял, как именно и почему он медленно умирает… От этого Канды зависит, увидит ли Куросаки еще раз сестер, отца, друзей… Не думать. Он вернется, Зангецу обязательно поможет и научит, он их всех еще увидит, обязательно… И вообще, не рано ли опускать руки? Невозможно? Но когда это останавливало временного шинигами Куросаки Ичиго?! Правда, в этот раз все осложняется тем, что от него ничего не зависит. Жди, надейся, верь. А в переводе, для деятельной натуры Куросаки – сложи лапки. И это угнетало больше всего. Мечась попеременно между бравадой и унылой тоской, Ичиго сам не заметил, как заснул. *** Утро почему–то началось непривычно тихо. Не было слышно приветственного вопля отца, стука Юзу или пиканья будильника. Даже неприятно–знакомый звук орущей печати или громкий голос Рукии не разбудили. Не открывая глаз, Ичиго попытался вспомнить – что вообще происходит? Сначала настигло осознание того, что он больше не шинигами – и печать для него не орет. Да и Рукия у него в шкафу давно уже не живет… Потом родилась догадка – наверняка отец куда–то уехал. А тихий и вежливый стук Юзу, как и будильник, Куросаки попросту проспал. Вскинувшись от мысли, что он опаздывает в школу, а его Кейго и Мизуиро ждут, Ичиго непонимающе захлопал глазами на каменные стены и жесткую кровать. Явно ведь не его комната… Хотя нет, теперь его. У него снова есть реацу, внутренний мир и Зангецу… Вот только нет собственного тела и появился еще один постоялец в мозгах. Жизнь прекрасна. Надо бы в душ и позавтракать… А где это все? Нет, в принципе, местонахождение столовой Ичиго помнил – такое огромное помещение не пропустишь, тем более, с утра туда должен народ стекаться. Но ванную–то где искать? Впрочем, сначала надо с насущными проблемами разобраться. Встав с кровати, Ичиго принялся искать одежду. Ну или шкаф там… В комнате обнаружился только стул, чемодан и тумбочка. Ни намека на шкаф. Нет, были еще ящики стола… Но, даже учитывая отсутствие места, вряд ли там была одежда. Порывшись в собранном чемодане, Ичиго выудил безрукавку и бриджи – должно хватить. Вспомнив о том, что у него теперь длинные волосы, порылся еще. Нашел расческу. Вместо резинки разыскал ленту, повертел ее в руках… Подумал, что и с резинкой вряд ли бы справился, а уж с лентой – тем более. Плюнул и бросил ее обратно. В конце–то концов, он всю жизнь волосы распущенными носил. Пусть и были они длиной от силы четыре сантиметра… Но что тут принципиально изменилось? Взяв вещи в охапку, Ичиго осторожно выглянул в коридор. Попытка выйти нормально успехом не увенчалась – спутавшиеся за ночь волосы зацепились за ручку. Куросаки разъяренно дернулся, выдирая эти тупые, гадкие, прямо–таки сволочные волосенки, и выбрался–таки из комнаты. Прикрыв дверь и злобно поглядев на пару волосков, сиротливо и как–то печально свисающих с ручки, оборвал их и гордо зашагал по коридору. Искатели как–то странно смотрели на важно плывущего по направлению к столовой растрепанного и заспанного Канду, с жутко лохматыми и торчащими в разные стороны волосами и неопрятной кучкой тряпья в руках. Они впервые видели столь жалкое зрелище. Обычно если Канду и удавалось увидеть каким–то чудом до завтрака, то он уже возвращался с тренировки, полностью и аккуратно одетый, с Мугеном в руках и относительно хорошим настроением. Но такое… По пути ему встретился только Лави. Цокнув языком, рыжий скептично оглядел явно не совсем вменяемого и проспавшего друга – Историк уже не раз видел его с утра на миссии и знал, чем это чревато. Злобностью, ударами Мугена и Адскими Жуками, а также явной дезориентацией в пространстве. Зато такие радикальные меры по вправлению мозгов Лави сильно помогли – он больше не ржал в таких случаях, как бешеный, а просто цыкал, чтобы потом, в уютной тиши своей комнаты или номера в гостинице – если на миссии – отсмеяться всласть. Ичиго смотрел на рыжего болтливого парня, имя которого он, к стыду своему, успел абсолютно забыть, и пытался взглядом выразить всю глубину своего незнания местности. Выходило с трудом – корчить рожи совсем уж внаглую не позволяла совесть. – Доброе утро, Юу! Пошли, хоть умоешься… А то ты явно свернул не туда, – приглашающе помахал Лави обеими руками сразу, идя задом наперед. Сейчас явно будет взбучка, и надо бы не выпускать потенциального убийцу из поля зрения… Но Канда не стал бежать за ним – просто кивнул и быстро пошел, никак не прокомментировав ни имя, ни фамильярное обращение с собственной великолепной персоной. Удивленный, Лави приостановился, поджидая друга и пристально вглядываясь в темные спокойные глаза… И пропустил момент, когда еще можно было уклониться. Полуприсев, Лави обиженно схватился за пострадавшую голову, кося одним выпученным зеленым глазом на гордую спину и пару хохлов гордо вышагивающего впереди Канды. – Эй, подожди! – опомнившись, завопил рыжий, догоняя Канду и обиженно бурча себе под нос: – Я не знал, насколько ты коварен, Юу! Но теперь–то я буду настороже! Получив спокойный взгляд и многозначительно потираемый кулак, Лави, не будь дурак, моментально заткнулся. Ну кто же знал, как эффективно может затыкать Юу, когда хочет! А главное, как у него так получилось – ни слова не произнеся, одним только тумаком, и тот легкий! А раньше Мугеном угрожал… И Адских Жуков выпускал. Но шишка действеннее, оказывается… В ванной парочка наткнулась на умывающегося Уолкера. Тот, оценив непрезентабельный внешний вид Канды, лишь хмыкнул. А потом, быстро сполоснув рот, вышел, сильно задев Канду плечом. Тот незамедлительно ответил – подзатыльником. Помнил, что мальчишка младше и ниже, вот и не стал пинать. А привычка отвечать у Ичиго въелась на уровне рефлексов – половина драк в родной школе начиналась именно так. Аллен по инерции, от не очень–то и слабого удара, пробежал пару шагов. И, ошарашенно оглянувшись и наткнувшись на безразлично отвернувшегося азиата, вздрогнул, потер затылок и ушел. Не оглядываясь и не вступая в перепалку, что сильно насторожило Лави. «Да что происходит с ними обоими?! Канда начал руки распускать, и еще молчаливей и злее, чем раньше! А Аллен не отвечает ему ничего, будто так и надо… Стоп. Это наводит на очень странные мысли… И лучше догадками им и оставаться» – решил для себя ученик Историка, начиная умываться и прислушиваясь к шуму из душевых. А у Ичиго начались новые проблемы. Только закинув грязные вещи в корзину для белья – огромную, рассчитанную явно не на одного человека – он осознал страшную вещь. Длинные волосы никуда не делись. В результате, намучившись с дурацкими мокрыми прядями, Ичиго кое–как их вымыл. Вытираясь полотенцем, он вышел из душа и пошел к своей одежде, заметив краем глаза Лави. Тот уже тоже одевался, хитро кося в его сторону глазом. Впрочем, Ичиго было все равно. Общие раздевалки и душевые в додзё – обычное дело. Да и стесняться ему нечего. Теперь оставалась еще более сложная задача – расчесать идиотскую гриву, изрядно пополнившуюся колтунами после помывки и вытирания полотенцем… Рыжий, поняв, что его поймали за наблюдением и просто проигнорировали, обиженно отвернулся. Впрочем, скоро оттаял, начал болтать о какой–то девчонке, встреченной на миссии, пошел куда–то. Ичиго, не разбирая, шел за ним. Пришли они все–таки в столовую. На Канду немного удивленно посмотрел повар, но онигири дал. И еще всучил пару бенто – как индус выразился, «чтоб не голодал на миссии, раз аппетит проснулся». Нормально позавтракав, Куросаки взбодрился. Все же еда – отличная вещь! Правда, настроение ему быстро обломали. Как только он вышел из столовой, с ним рядом пошел Уолкер. Поманив за собой, он зашел в комнату Канды, в которой и ночевал Ичиго, и запер дверь. Потом порылся по чемодану и окрестностям, выудив форму экзорциста и плюхнув ее на кровать. Кивком указал на нее этому… Притворщику несчастному и углубился в чемодан, что–то усердно там разыскивая. Если честно, то он попросту пытался понять, какие вещи понадобятся Канде в пути и что стоит выложить, потому что чемодан явно не закрывался. Дело было долгое и трудное, а возня за спиной быстро прекратилась. Но Уолкер, увлеченный перебором вещей и попытками все поаккуратней сложить, ничего не заметил. А потому вздрогнул, когда над ухом раздался усталый вздох и руки Канды начали решительно все вытаскивать из многострадального чемодана. Сложив наиболее подходящие вещи, Ичиго прикинул объем оставшегося места. Потом поискал по углам и обнаружил небольшой рюкзак, неудобный и довольно пыльный. Отряхнул и все нормально уложил, запихав ненужное обратно в чемодан, навесив рюкзак на плечо. – Эй, Канда… – раздался сзади неуверенный голос, когда Ичиго уже почти повернул ручку двери. – А? – не понял Ичиго, оглядываясь. – Так ты все–таки со мной разговариваешь? Впрочем, мальчишка выглядел действительно странно. Он покраснел, сквозь седые волосы полыхали кончики ушей, челка прикрывала глаза. Шпендель медленно встал с колен, зажав что–то в руке. Медленно пошел к Куросаки, упорно не глядя в глаза и краснея все больше и больше. У Ичиго, по мере продвижения чудаковатого парня, все сильнее расширялись глаза. Он же не собирается… Аллен подходил все ближе, явно борясь с нерешительностью и смущением. Поднял немного дрожащую руку, касаясь длинных распущенных прядей… Куросаки сглотнул. И как гром среди ясного неба, раздался слегка запинающийся голос: – Можно, я тебе хвост сделаю?.. – кулак разжался, показывая немного мятую ленту для волос. – А? – единственное, что сумел выдавить из себя Куросаки. – Просто Канда всегда с хвостом ходит, это будет подозрительно, если ты… Но Ичиго не слушал. Ему было не до того. И, вытирая выступившие от смеха слезы, он подумал, что Шпендель не так уж и плох…