Солнцеворот

Ичиго кружил во внутреннем мире, крепко сжимая меч. Двойник дрался яростно, получая удовольствие от схватки – Пустой смеялся, щедро делая широкие замахи и обманные финты. Он всего лишь развлекался: на девчонку, по сути, ему было наплевать – она была довольно слаба – но вот Король совсем другое дело! Даже то, что она попыталась их стереть, вовсе не разозлило Тэкиширо. С такими слабыми способностями и техникой, направленной на взлом чужой защиты, а не на отбивание атак внутренних Пустых, Роад не могла нанести ему вреда. Так что Тэкиширо продолжал схватку с Королем, радуясь достойному противнику. Этому Канде до него было расти и расти – нет, он, конечно, от скуки потренировал мечника, показав некоторые связки и приемы, даже шунпо пытался привить, но… Равный противник – это просто роскошь. Правда, несмотря на то, что Канда, по сути, был сущим неумехой, Тэкиширо с ним было весело. И он дал ему имя. Уже одного этого хватало, чтобы средоточие инстинктов, ужасный Пустой без души и чувств, стал считать его другом. А Ичиго злился, тупое раздражение заставляло агрессивно и коротко махать мечом, не уходя от чужих атак, а тут же отбивая и контратакуя. Через пару минут такого кружения Куросаки это надоело, и прозвучало слово «Банкай». Тэкиширо тоже его сделал, и схватка превратилось в какой–то странную смесь из черно–белых размытых пятен и изредка выхватываемых зрением фрагментов, лязга железа и шороха одежды. Роад наблюдала за схваткой, как и Зангецу. Вот только в отличие от меча, она могла видеть лишь те самые пятна, почти не понимая, что же происходит. Белый парень, выглядящий как плохая и бесцветная копия рыжего, называл того попеременно «Ичиго» и «Королем». Тот странный, парень, в которого она… к которому она почти привязалась – назвался как «Куросаки Ичиго». Внешность была абсолютно разной. Темные длинные волосы, слишком тонкокостный, почти как девчонка – и парень немного помладше, намного более развитый физически, с ярко–рыжими короткими волосами. Голос – отличался. Внешность – отличалась. Но вот поведение и глаза… Их бы Камелот–младшая узнала в любой ситуации. И тогда, и сейчас – она просто сидела на земле, не предпринимая никаких попыток защититься. Что уж это было – глупость, шок, отказ инстинкта самосохранения или безграничная уверенность в силах Ичиго и собственной безопасности – Роад не знала. Она не вмешивалась, просто наблюдая за поединком. Непредсказуемый и интересный. Наверное, этим он ее и подкупил – когда не помогла вся наработанная сноровка в чтении по лицу, когда не помогла даже тяжелая артиллерия в виде мира Мечты – Ичиго стал самой сложной загадкой в ее коллекции. Настолько, что пробился в категорию «люблю». – Да хватит уже! – внезапно остановился Куросаки, опуская меч. – Решим это по–другому. – И как же, Король? – ехидно ухмыльнулся Тэкиширо. – По–взрослому, – от нехорошей улыбки Короля у Пустого появилось плохое предчувствие. А когда Ичиго зачем–то пошел к нему, медленно и спокойно, не поднимая меча и с безразличным лицом, Тэкиширо откровенно запаниковал. – К–король? – уже тише и не с таким превосходством в голосе пробормотал Пустой. Ичиго его уже откровенно пугал своей отрешенной, прямо–таки каменной физиономией Примерно такая у него была тогда, когда он готовился применить финальную Гецугу Теншоу. До сближения оставалась пара шагов. *** С утра Аллен старался не смотреть на Канду. Что–то смутное его беспокоило, заставляя постоянно всматриваться в него искоса и отводить взгляд, что жутко смущало. Уолкер непроизвольно сравнивал. Анализировал, раскладывал по полочкам, вспоминал и снова сравнивал. Двух абсолютно разных людей, как по характеру, так и по манере вести себя. Ичиго не поджимал так губы, почти в нитку, и не опускал так уголки рта. А Канда не прищуривал глаза, и когда злился, не раздувал крылья носа, а поддергивал бровью, самым краешком. Ичиго часто прикрывал глаза, когда задумывался, и даже во сне хмурил брови. А у Канды, наоборот, всегда спокойное лицо, только очень кислое, и когда он думает, то чуть приподнимает верхнюю губу, будто хочет оскалиться. А когда Канда в ярости, у него на виске нервно, быстро–быстро бьется жилка, и глаза сужаются почти до щелочек – а у Куросаки никогда не было таких приступов гнева. Ичиго более сдержанный, но в то же время эмоциональный. А Юу вечно пытается сдержать эмоции, но вспыльчив, как порох. А еще Куросаки очень рассудительный, и, кажется, старше всех них, даже Лави, хотя на самом деле – на год с лишним младше. А Канда часто ведет себя как ребенок – непроизвольно. Человек не понравился – и просто так устраивает скандал. Всегда прямолинеен до тошноты, сдерживаться и не думает, и бесится как ребенок – покричит, полезет в драку, а потом еще долго обижаться будет. Полные противоположности, как ни крути. И уже не знаешь, кто из них более настоящий, кто из них более друг и более важен – они оба нужны, и как тут выбрать? Все просто, арифметика неумолима. Тело одно и останется только один. Впрочем… у Куросаки где–то там есть семья, которую он так любит. Есть друзья, знакомые, своя жизнь и свои обязанности. Он им всем нужен… И будет самой настоящей подлостью его не отпустить. Точнее… Он не останется. Да и какое ему вообще дело до него? Подозревал его черт знает в чем, угрожал, потом вечно бубнил и требовал внимания к своей персоне… Позорище. Аллен застонал, хватаясь за голову. Поймал обеспокоенный взгляд Лави, махнул успокаивающе рукой и продолжил думать. Конечно, Ичиго не останется. Он наверняка даже не догадывается, как сильно успел запасть в душу Уолкера. От него так и веяло теплом… Нет, Куросаки вовсе не был идеалом – грубый, любит командовать, ни во что не ставит его мнение, наглый и невоспитанный… Но так напоминает то ли отца, то ли старшего брата, которого у Аллена в жизни не было. Оказывается, переложить часть ответственности на чужие плечи – это настолько приятное чувство… И совершенно не хочется куда–то отпускать нового друга. Ведь мы в ответе за тех, кого приручили? Так и сейчас. «Ответь мне, Ичиго… Я хоть немного тебе нужен? Весь, со всеми своими проблемами, противным характером и вечной ложью, с Ноем в голове и изуродованным лицом, с проклятьем… Хотя я и так знаю ответ. Можешь уже не отвечать, Ичиго» Правильно. Накормить и погладить котенка на улице – вовсе не значит взять его домой и заботиться о нем всю жизнь. И это не значит остаться с ним, скитаясь по улицам и терпя скверный характер. Куросаки добрый парень, но не настолько. Так что сказке лучшее кончится прямо сейчас, пока не поздно – иначе уже не сможешь вернуться, слишком привыкнешь и расслабишься. – Эй, Аллен… – подал голос Лави, неожиданно вырывая Уолкера из печальных мыслей. Тот помотал головой, пытаясь сконцентрироваться на словах друга. – Тебе не кажется это странным? – Что именно? – Лави наигранно беззаботно закинул руки за голову, продолжа говорить очень тихо, так, чтобы слышал только Аллен. – Помнишь, Ичиго рассказывал, что он родом из Японии, из городка Каракура? – Аллен кивнул, слабо понимая, что ему хочет сказать Книжник. – И еще, он говорил, что «у нас наука шагнула намного дальше», когда он нам про тот телефон рассказывал. Догадался уже? – Нет, что–то не улавливаю твоей мысли, – помотал головой Уолкер, тоже зачем–то переходя на шепот и нервно косясь на спину впереди идущего мечника. – Знаешь, я сначала подумал, что он из будущего. Уж больно для нас странно выглядит и его поведение, и его знания. Ты же видел, как он дерется! И он не просто наугад махал железкой – он какие–то приемы делал, это ясно видно. И так удивлялся незначительным вещам… У него явно какая–то система есть. Понимаешь? – Все еще нет, – покачал головой Аллен. – А почему ты «сначала так подумал»? Все логично. – Ты забыл об одной немаловажной детали. Помнишь Эдо? Чомеске сказала тогда, что все окрестные поселки опустошены. Вся Япония была попросту превращена в акум. – И что? Он же из будущего, разве нет? Могли и восстановить, – пожал плечами Уолкер. Он не особо–то верил в такие выкладки. Уж больно натянуто звучало. – Ты с ума сошел? Пораскинь мозгами: он именно я–по–нец! Это целая культура, язык, национальность, в конце–то концов! Он даже бормотал с таким же акцентом, какой поначалу у Канды был! Значит, Японию там никто не разрушал, да и об акумах он ничего не слышал! – разгорячился Лави, уже размахивая от полноты чувств руками и говоря вполголоса. Уолкер уже даже перестал следить за Кандой – неожиданная догадка слишком его поразила, заставив сбавить шаг и нервно взлохматить волосы. – Подожди–ка… Это получается, что Ичиго… Он с другой планеты, что ли?* – Нет, не думаю… Понимаешь, в чем загвоздка. Он вполне знает английский язык, пусть и сбивается иногда и с акцентом говорит. Он в целом – нормален и все вокруг ему знакомо, только некоторые предметы вызывают недоумение. Это его мир, понимаешь? Просто время другое. – Не понимаю. Он из будущего. Его будущего не существует. Ты сам себе противоречишь, Лави, – недоуменно пожал плечами Уолкер, краем глаза замечая напряженную спину Канды. Он явно прислушивался к разговору, стараясь это делать незаметно. Либо его попросту раздражал шум. Кто поймет эту загадочную азиатскую логику? – Именно. И я кое о чем подумал… Ты ведь помнишь легенду о Кубе? Три дня тьмы и сам Куб с посланием из прошлого, где тоже боролись с Графом. Знания древних были утеряны, остался только Тысячелетний Граф и Невинность. – Э–эм… – протянул Аллен. Он все еще не понимал взаимосвязи этих фактов. – Да как ты не понимаешь! Ичиго – один из этих «древних». Они вполне могли опередить нас в развитии. И это объясняет и языки – они ведь складывались в тех же условиях и теми же людьми. Это объясняет его силу и знания. Это все объясняет! – Ты преувеличиваешь. Ну как язык и быт могут совпадать с такой точностью? – покачал головой Уолкер. Спина впереди расслабилась. – У тебя есть другие версии? – расслабленно закинул руки за голову Лави, хитро кося одним глазом на смутившегося мальчишку. – Нет. Но это не значит, что твоя версия – правильная, – ответил Уолкер торопливо. Что–то определенно было не так. – Моя версия точно правильная! Потому что… Ну, просто потому, что она все объясняет! – горячился Лави, не замечая беспокойства на лице Ала. – Лави… – предупреждающе шикнул Уолкер. – А?.. – Лави наконец повернулся, наткнулся взглядом на медленно приседающего и начинающего бесшумно рыться в мешке Канду, потом – на решительно сжатые кулаки и серьезные глаза поравнявшегося Аллена и все понял. – Ох… – тихо пробормотал он, доставая Молот. Канда наконец нашел Муген, бросив тяжеленный тесак Ичиго и остальные шмотки прямо на землю. Уолкер стянул перчатку, готовясь активировать Чистую Силу. Юу медленно обнажил катану, тихо кивнув Лави. Тот, пригнувшись, раздвинул ветки кустов, выглядывая на открытое пространство. – У меня две новости, хорошая и плохая, – каким–то деревянным, ломким голосом произнес Книжник–младший, аккуратно отпуская ветки так, чтоб они не шуршали. – Начни с хорошей, – потребовал Аллен. Предчувствие большой беды не давало стоять спокойно, и он еле удерживал себя от того, чтобы не выбежать на поляну и не посмотреть все самому. – Хорошая новость – мы все–таки добрались до замка, – начал медленно отползать Лави, постепенно поворачивая лицо к Канде. Тот нетерпеливо, шепотом, рявкнул: – А плохая?! – Плохая – прямо перед ним стоит армия акум во главе с Тикки Микком. Лицо Лави было абсолютно белым. *В конце девятнадцатого века теория о параллельных мирах не имела такого сильного распространения. Уличный мальчишка без систематического образования явно не мог ее знать. Так что естественно, что единственной версией была именно другая планета.