Солнцеворот

Лави прищурился, всмотрелся в обозримое пространство и вздрогнул. За пределами освещенного костром пятачка стояла Роад Камелот. Мечта Ноя, та самая, встреча с которой до сих пор являлась ему в кошмарах. Ичиго продолжал сидеть у огня, небрежно бросив: – Ну наконец–то голос подала… Или думала, что тебя не видно? – и совершенно обыденно пошевелил ветки под костром, чтобы ровнее горело. – Присоединяйся. – Эй, ты чего? – помотал головой Лави, стискивая рукоять Молота – пока маленького, но это легко исправить. – Она же из семьи Ноя. Она враг! – Хотела бы – давно напала, а не стояла там. И я думал, что она за костром расслабится, разговорится. И мы узнаем все ее страшные планы, – пожал плечами Куросаки. – Ичиго, скажи мне честно… Ты дурак? – безнадежно вздохнул Лави, не надеясь на ответ. – А с чего это я дурак? Все вполне логично. Так что ты садись, садись. И рассказывай, почему они так тебя боятся, – скомандовал Ичиго. Роад недоуменно взирала на ссорящуюся компанию. Но тут прорвало уже Аллена: – Ты сошел с ума? Она – член семьи Ноя и наш враг, – вот только Куросаки не реагировал, выжидающе смотря исключительно в глаза Камелот. И та сдается, выходя на свет и останавливаясь всего в нескольких шагах от Ичиго. – Так зачем ты здесь? – уже настойчивее спросил Куросаки. А цепкий взгляд дает понять, что парень не так прост – и что он получит ответ на заданный вопрос. Даже если придется силой выбивать. – Хотела узнать тебя поближе, – хитро ухмыляясь, заявила девчонка. А глаза серьезные, глубокие, как омут – и точно так же водятся черти. – А серьезно? – влез в разговор Аллен. Теперь им вполне можно любоваться – серьезное лицо, стальные глаза… Теперь уже верится, что этот мальчишка – воин. – Предлагаю игру, – обращалась Роад исключительно к Ичиго, будто не замечая всех остальных. Лави поморщился – во–первых, решать явно предстоит этому безрассудному идиоту. А он даже не представляет себе, на что способна Мечта Ноя! Во–вторых, быть мебелью в разговоре ему совсем не нравилось. А в–третьих, само это предложение от врага не сулило ничего хорошего. И было у Историка подозрение, что за игру затеяла Камелот. – А ставки? – осведомился Ичиго, поворачиваясь и глядя в глаза Роад. Та на минуту прикрыла глаза, вздохнула резко, будто решаясь, и произнесла: – Жизнь. Победишь ты – можешь меня убить. Может, и на вопросы отвечу и чего интересного расскажу – если повеселишь. Если выиграю я – твоя жизнь будет принадлежать мне. – Что? – возмущенно выдохнул Уолкер. – Нет уж. Информация на информацию. Убивать тебя я не собираюсь, – чуть задумавшись, ответил Ичиго. – Ты настолько уверен в себе? – вздернула бровь Роад, доставая из кармашка на юбке леденец. – Впрочем, как хочешь. – Разве ты не понимаешь? Это не ребенок! И эта ее игра… – Уолкер никак не мог повлиять на ситуацию. Оставалось только попытаться уговорить Ичиго, показав ему всю опасность и бесполезность этой затеи. – Да понял я все. Сменим место? Здесь драться будет неудобно, – спокойно поднялся, кладя руку на рукоять меча, Куросаки. Вот только искры азарта в глазах выдают его состояние. Ичиго всего лишь устал постоянно находиться в опасности и не иметь возможности подраться. Все время ждать подвоха – из–за каждого угла, постоянно оправдываться, знать, что вокруг тебе явно не рады – и не иметь возможности привычно сбросить стресс. Раньше была Татцки, родное додзё, враги, наконец! Даже Хи… Тэкиширо никогда не отказывал в драке! А здесь… – Почему же? Игра будет на моем поле, – ухмыльнулась Роад, облизывая леденец и вставая на ноги. Лави, уже зная, на что подписывается Ичиго, предупреждающе вскрикнул: – Ичиго, не на!... до… – остаток фразы ушел в молоко. Глаза Куросаки стали бесцветными и пустыми, медленно закрылись… А потом открылись снова. И жутко знакомый голос растерянно–грозно спросил: – Что я тут, мать вашу, делаю? Роад же просто исчезла. Похоже, это было не ее настоящее тело. Впрочем, на результат это не влияло. Настоящая Роад сейчас сражалась с Ичиго. *** Открыла глаза Мечта почему–то не в своем мире. Там были свечи, подарки, мягкие игрушки и яркие цвета… Там было все изучено и давно известно. Красиво и уютно. А здесь… настоящий пустырь. Блестящий, голый, до ужаса нелогичный… И какого черта она вообще тут делает? – Король, да сколько можно гостей таскать? Тем более таких наглых! – воскликнуло белое нечто. Белесое даже какое–то… Будто рисунок акварелью в воде пополоскали. И без того цвета там легкие, прозрачные почти – а так вообще только уродливые контуры. Страшное создание. – Ичиго… Зачем ты ее спас? Она – враг. И пыталась затащить тебя в свой мир и убить нас! – мужчина в длинном аляповатом плаще, до ужаса похожий на Графа в человеческом облике. Голос, лицо… Разве что фигура и прическа отличаются как небо от земли. Да и по сравнению с Тысячелетним и одежда не нелепая – милая даже. – Убить? Старик, ты бредишь! Как бы она это сделала?! И кстати – какого черта я здесь вместе с ней делаю?... – Она попыталась стереть нас, как помехи, и затащить в свой внутренний мир. Меня бы она стерла, пусть и ценой своей жизни, но Тэкиширо она не учла. И всех выкинуло сюда, – пояснил Зангецу. – Стоп. А где Канда? – нахмурил брови Ичиго, вставая и подходя к лежащей фигурке на стекле. Та как раз заворочалась. – Он практиковался в медитации. Небольшой толчок в виде этой особы и твое отсутствие в его теле – и он оказался снаружи, – пояснил уже Тэкиширо, садясь на корточки и почти деликатно дернув Роад за плечо. Та, не открывая глаз, быстро перекатилась в сторону, а затем села на одно колено, настороженно глядя на окружающих. Она совсем не удивилась тому, что не падает – в мире Мечты привыкаешь и не к такому. Главное – знать, что все зависит от твоей воли. Если захочешь – упадешь. Но лучше не хотеть. – Король… Можно, я с ней поиграю? – безумная улыбка на лице Пустого. Он мало изменился с обретением имени – по крайней мере, кровожадность никуда не делась. Тэкиширо чуть отошел, хватая занпакто и пристально глядя в глаза девочке. Кожа на ее лице медленно темнела, превращаясь в темно–серую. На лбу прорезались кресты. А глубокие золотые глаза без страха смотрели в другие такие же. Но внезапно тот странный рыжий парень, очень похожий на бледного, загородил ее собой. Неуловимое движение – и лязг мечей. Роад медленно опустила глаза на чуть подрагивающие пальцы. Она даже не увидела, когда над ней появился этот рыжий – не говоря уже о мече. Это было… Страшно. – Король? – чуть удивленно спросил Пустой. – Она враг и я хочу ее убить. Не мешай. – Только посмей! Она – ребенок! – возмущенно чеканил слова Ичиго, глядя в безумные желтые глаза напротив. – Ичиго, что ты несешь? Вспомни Тоуширо – он давно не ребенок, как бы ни выглядел. И эта девчонка не так уж слаба, а значит, возраст тут не причем! – попытался образумить своего шинигами Пустой, на шаг отходя и укладывая меч себе на плечо. Куросаки понимал, что Тэкиширо прав. И что девчонка покусилась на самое дорогое – на его меч. На часть его души. За одно это можно было ее убить – и Пустой был в своем праве. Вот только Ичиго не собирался убивать Роад, и плевать ему было на ее мотивы. Собственно, это он и озвучил. – Плевать. – Что? – изумилась Роад. Бледный перед ней был очень похож на Ноя – аура почти совпадала. Кровожадная аура убийства с ноткой охотничьего азарта и презрением к слабым. Вот только чувство родства отсутствовало – и этот коктейль пьянил, ужасая и восхищая одновременно. – Мне плевать на то, как ты тут оказалась и почему хотела их убить. Мне даже плевать, кто ты на самом деле. Просто я не позволю тебя убить, – решительный, уверенный голос, знакомые нотки. Но… Он же… – Кто ты? – на выдохе. Интересно, понимает ли парень, что от ответа зависит сейчас абсолютно все? – Временный шинигами, Куросаки Ичиго. И Роад слабо улыбается. Ответ исчерпывающий, ничего не скажешь. Мифологию Японии она знает достаточно, чтобы понять, кем является этот рыжеволосый парень с невозможно решительными карими глазами. Вот так и приходит к Ноям смерть, да? *** – Ну и? – голос все еще плохо слушался, самочувствие тоже оставляло желать лучшего, изумленные лица напротив не прибавляли энтузиазма… Определенно, Канда любил этот мир. Хоть какое–то разнообразие по сравнению с внутренним миром, в котором было два психа и оконное стекло. Мояши молчал, неэстетично выпученные глаза загорались каким–то нездоровым энтузиазмом… А Кролик поступил в своем духе – попросту прыгнул на шею Канды, обнимая его и заливаясь счастливыми слезами. В честь своего возвращения Юу это потерпел, стиснув зубы, около двух секунд, наполненных невнятными радостными возгласами. А потом привычно стукнул по башке надоедливого Кроля, спихивая с себя, пока тот не залил соплями его форму. Мояши счастливо улыбался, но молчал. И у него тоже изрядно повлажнели глаза. Юу хотелось долго и нудно ругаться – они что все, с ума посходили?! – Тч. Кроль бесполезен, так что ты рассказывай, Мояши. Что я тут делаю? – недовольно нахмурился Канда. Уолкер как–то странно напрягся при этом невинном жесте. – Ну… У нас миссия. В замке, тут недалеко. Остановились здесь на ночевку, а завтра за два–три часа дойдем. Канда, это правда ты? – недоверие настолько ясно читалось во взгляде Уолкера, что мечник непроизвольно поймал себя на мысли – как он вообще понимает мысли этого мелкого недоразумения по его глазам?! – Конечно, я. Что–то произошло? – упорно отталкивая возбужденно верещащего Лави, Юу обращался исключительно к более спокойному Мояши. – А с чего ты взял, что что–то случилось? – отводя глаза, тихо произнес Уолкер. Чувства сейчас были… противоречивыми. Он столько мечтал, что чужак уйдет, что Канда, его почти–друг, наконец сможет вернуться… Но реальность оказалась жестокой. Привычного теплого и снисходительного взгляда не было видно, вернувшегося самурая его переживания ни капли не волновали, а друг… Друг ушел. А черные глаза были привычно холодны и безразличны – и после недавнего тепла это казалось ледяным душем. Контраст был настолько ярок, что Аллен опешил. Но это же Канда, Канда, его… Друг?.. И Уолкер быстро потер отчего–то заслезившиеся глаза рукавом – благо он отвернулся в сторону раньше, и это не так заметно… Канда заметил, хотя не подал виду. Но сердце что–то кольнуло. Неужели он так скучал?.. Оказывается, в этом дерьмовом мире он еще кому–то нужен. Неожиданно, но приятно. – Тут была девчонка из семьи Ноя, Мечта. Она ушла сражаться с Ичиго. Знаешь, сейчас я радуюсь, что он был в твоем теле в этот момент, – очень серьезно, отлепляясь от Канды, говорит ученик Историка. Повисает неловкое молчание – Аллен явно не знает, что сказать, и продолжает прятать лицо. Книжнику тоже не по себе, и он нервно поправляет бандану на волосах, Канде, похоже, просто все равно. Хотя нет, не все равно. Мечник решается подать голос: – И почему же? – и Лави хочется улыбнуться, потому что привычный и такой знакомый Канда абсолютно не напоминает Куросаки. Улыбка медленно сползает с лица Книгочея, когда он вспоминает, что ему задан вопрос. – Я помню, как сам сражался с ней. И я не желаю тебе подобной участи, – тихо и немного грустно. – Значит, Ичиго ты такое желаешь? – вклинивается возмущенный голос Аллена. Он не на шутку зол на такое поведение друга. – Ичиго сильный, и я в него верю. Может, попробуешь поверить и ты? – мягко заканчивает Книжник и задорно улыбается. В ближайших планах стояло долгое убегание от Мугена, потому что Канде показалось, что его только что назвали слабаком. Если точнее, то заявили, что он слабее Куросаки… Ну да это неважно. Кое–что никогда не меняется, не так ли?