Солнцеворот

Интересно, это когда–нибудь закончится? Вот оно, то самое безразличие – во всех смыслах этого слова. Полное, даже какое–то всеобъемлющее. Это когда тебе наплевать абсолютно на все. Даже на то, что это когда–нибудь кончится. Потому что в это просто не веришь – а сил мечтать о несбыточном просто нет. Герои? Где же – покажите хоть одного. Мясники. Так правильнее. Потому что бой – не красивая картинка. От него вряд ли можно получать удовольствие, если только ты не сумасшедший. Это тупая, монотонная и чертовски опасная работа. Кто–то выдумывает высокопарные оправдания – таких большинство, кстати говоря. Кто–то просто хочет избавиться от этой тягомотины и не умереть в процессе – таких уже меньше. Кто–то сражается за идею – чужую, пафосно–идеальную, и она даже была бы верна, не омывай они ее кровью. Таких тоже хватает. Совсем единицам попросту нравится убивать – или сражаться, но тут, в принципе, особой разницы нет. Разве что диагноз немного отличается. А некоторые как они – троица измученных экзорцистов с пустотой в глазах – сражается за собственные принципы и идеалы. Предельно простые и важные для них самих. Просто потому, что у них есть то, за что стоит бороться – и они сражаются. Уже почти полчаса длится бой. А точнее – бойня. Жалкая кучка людей с могущественным оружием в руках, толпа монстров со всех сторон и пафосный и ироничный главный враг где–то позади. Каноны? Клише? К чертям. Здесь еще много работы. И рукам тяжело уже даже просто поднять оружие. Потому что бой длится уже целых полчаса – и это просто вечность. И убийство акум, взрывы – они стали попросту фоном, чем–то неважным. А важное вот оно – не упасть, еще раз полоснуть мечом или когтями, практически наугад, потому что кровь и пот едкой смесью залили глаза, не давая даже разглядеть, что происходит в двух шагах. И уклоняешься, рубишь просто вперед, потому что спина и бок прикрыты, и можно просто тупо бить вперед, потому что, кажется, в этом мире больше ничего не осталось… Не упасть, ударить, отклониться в сторону, заметив резкое движение, охнуть сквозь давно стиснутые зубы, потому что в рану в боку снова впилась форма – и кто придумал эти украшения, шовчики, нашивочки и пряжки? Теперь край одного шва прямо в ране, почти – и глубоко вздохни или шевельнись, и снова впивается в открытое мясо… Но даже это теперь не заставляет открыть глаза. Потому что – все равно, потому что это длится уже целую вечность, а колени подгибаются, и снова какое–то движение краем глаза – и где–то впереди новый взрыв, и темная громада Молота над головой… Работа такая, все просто – стоять–не падать–махнуть–наклонить–выдохнуть–заметить… Простой алгоритм – постоянно сбивающийся, потому что бой чудовищно хаотичен – в котором не успеваешь не то что думать, даже дышать… Вот только то ли дикое чутье, то ли интуиция, то ли громадный опыт таких заварушек позволяют подстраиваться под этот бой, и меняющийся за мгновение, за долю секунды, алгоритм прост и понятен, как дыхание… Ведь ты живешь здесь, в этой бойне, тут твоя жизнь и твоя вечность – так как же не понять, что сделать дальше, это ведь так просто?.. На открытой поляне перед замком все было готово, как на сцене – и жалкая кучка людей, с могущественным оружием в руках, толпа монстров со всех сторон и пафосный и ироничный главный враг где–то сзади. Вот только это – жизнь. Длиной уже почти в полчаса. *** Лави снова призвал печать. Не Огненную – на нее не хватало сил. Впрочем, печать Неба и Земли тоже била неплохо – если вызвать молнию, а лучше шаровую, и ударить в место скопления акум, то тех убивало на месте. В конце концов, части тела у них были из железа – а то и целые тела. И электричество повреждало что–то у них внутри. Впрочем, напрасные попытки. Они проигрывали. Это было ясно с самого начала – но, о черт, как же не хотелось умирать!.. Канда сражался уже просто мечом – на то, чтобы выпустить Жуков или воспользоваться другими иллюзиями, ему просто не хватало сил. Впрочем, он действительно много пользовался техниками – даже странно. Насколько он заметил, их было больше, чем обычно… Да и дрался он явно техничней, чем всегда, используя какие–то странные приемы… Но и это помогало слабо. Если ты и стал немного сильнее, после получаса изматывающего боя с целой толпой врагов это не поможет. Они все сильны, у них свои атаки, и их просто невообразимо много!.. Аллен тоже был неплох. Поначалу он сражался мечом, но потом, поняв, что это оружие не так хорошо против атак со всех сторон, обратил обратно в плащ. И да, он просто не умел им нормально пользоваться. Как ни крути, плащ удобнее и привычнее. Даже думать о том, как им управлять, не надо – он будто продолжение рук. Ведь не думаешь же, какие мышцы и с какой силой нужно задействовать, чтобы взять карандаш, а просто берешь его. Так и с плащом. Но даже это ужасно утомляет. Хотя бы потому, что Уолкер – паразитический тип, и любая атака пожирает толику физических сил. Сейчас уже его вид напоминает человека, пробежавшего три марафонские дистанции подряд… Количество акум не уменьшалось. Они все так же напирали со всех сторон, только с небольшими прорехами и не мешались друг другу – приказ Ноя они не могли не выполнить. А потому и сработались настолько быстро – ведь этот приказ все же был и не противоречил их возможностям. Так что троице экзорцистов противостоял сплоченный отряд акум, чудовищно сильных по меркам обычного человека. И Лави оставалось примерно шесть минут до смерти. Аллену – три. Канде – четыре с половиной. Просто потому, что невозможно выжить дольше. За гранью их возможностей. А на чудо надеяться бесполезно. Слишком поздно – это чудо попросту не успеет их спасти. Или?.. Над полем боя, прямо в воздухе, проявился чей–то силуэт. Правда, видел его только Аллен, благодаря проклятому глазу. Логично решив, что это просто душа очередного акума, он не стал отвлекаться. Канда поднял голову чуть позже, когда образовалась пауза. И не сразу понял, что же его так смущает в неправильной картинке неба. Там был не акума. Черная свободная форма, слишком хорошо знакомая. Оранжевые волосы, задорные – он уверен – карие глаза. И огромный тесак за спиной. Чудо случилось?.. Неизвестно, как. Но на то оно и чудо, верно?.. И Канда не думает об этом, опуская голову обратно и разрубая очередного акума пополам. Но следующий – Третий уровень, с ним так легко не разделаешься… А Ичиго, оглядевшись, спускается на землю, рядом со всем. И мимоходом полоснув по паре акум Второго уровня, глубокомысленно изрекает: – Привет, я пришел вас всех спасти, – и у Лави округляется единственный глаз и отвисает челюсть. Потому что он слышит голос из пустоты. А потом Куросаки шевелится, и ученику Книгочея мерещится что–то… Но не разобрать. А Аллен просто смотрит, забывая даже о драке. Просто перед ним – он. Герой? Не смешите. Герои обычно крутые, а не такие вот… Встрепанные, в странном наряде… Ичиго – не герой. Просто Аллен впервые видит именно его, а не Канду. И Куросаки кажется полной противоположностью Юу. Хотя и хмурый, и серьезный, и тоже мечник… Как небо и земля. Хотя нет. Канда – Ночь. А Ичиго – Солнце. Вроде и страшно, и огромный огненный шар – но он дает тепло и свет. Он просто завораживает своей уверенностью. И Аллен кивает в ответ, радостно улыбаясь. А Канда… Он снова видит пацана, который явно младше его – но при этом выше, шире в плечах и явно сильнее. И это хорошо, конечно – подмога бы им не помешала. Вот только поздно уже, ничего эта подмога не изменит. В одиночку со столькими акума просто не справится, а они уже выдохлись. Так что Канда молчит, кривя губы в саркастичной усмешке. Куросаки оглядывается, отмечая, что шикай тут не поможет – и с напряжением, но все же, концентрирует реацу для банкая. Зангецу помог ему материализоваться в этом мире, но концентрировать духовную силу все же очень тяжело в мире живых. Хотя с банкаем должно стать легче – связь с занпакто крепчает, позволяя Зангецу поддерживать материализацию успешнее и легче. Аллен закрыл глаза рукой – столб света, поглотивший Ичиго, просто ослеплял. Ударная волна чуть не сшибла с ног, взвихрив одежду. Рядом стоял ошарашенный Канда – его даже отбросило на пару шагов, впрочем, довольно мягко. Лави внезапно ослепило странной – силовой, световой? – волной. А затем и он увидел его – Куросаки Ичиго. Почему–то он сразу узнал его. Как – непонятно даже ему самому, вот только уверенность в этом выводе была просто железобетонной. Черный плащ, развевающийся за спиной. Тонкое лезвие черного меча, длинное, мощное – сила просто веяла и от клинка, и от его хозяина. Ярко–рыжие волосы, высокий рост, гордо выпрямленная спина… И через секунду – его уже нет. Только мелькает какая–то черная точка – и тут же ее нет. А троим экзорцистам некогда отвлекаться – часть акум, без сомнения, взял на себя Ичиго, но и прямо перед ними осталось немало. Хотя и непонятно, куда исчез Куросаки и что он там делает… А Ичиго несся в потоках воздуха, наслаждаясь давно забытыми ощущениями свободы и скорости. Его Банкай был прекрасен. И смертоносен – благодаря нему можно было убить огромное количество врагов буквально за секунды. И как же он скучал – скучал по этой силе, прямо–таки текущей в крови, скучал по ощущению родного меча в руке, скучал по бою… Он, наверное, действительно сумасшедший. – Гецуга Теншоу! – вскрик отозвался знакомым покалыванием в руках, и яркая черная волна силы, напоминающая коготь, с бордовым отливом на краях, разрубает монстров на мелкие куски. И еще, еще, еще – уже без названия, он слишком силен. Вот только те монстры, напоминающие доспехи, не уничтожаются – они продолжают сражаться, теряя лишь куски брони. И Ичиго спускается, начиная плясать в круге врагов, на земле – лицом к лицу, когти против меча, мастерство против мастерства… И только скорость позволяет ему сражаться на равных сразу с десятком. А на экзорцистов Третьи уровни больше не нападают – Тикки Микк сосредоточил основные силы на новой угрозе. Ведь этот рыжий паршивец в странной одежде так легко уничтожает Вторые уровни! Он угроза. А их необходимо устранять, и как можно быстрее. Впрочем, нежданная помощь пришлась очень кстати – когда рядом не было Третьих уровней с их скоростью реакции и способностями, справляться со Вторыми было не настолько сложно. Даже у раненого Канды открылось второе дыхание – он с мрачной решимостью размахивал Мугеном, стараясь убить их как можно быстрее. А Куросаки, решившись на что–то, приложил руку к лицу, собирая реацу. На камне привстал Тикки Микк, почуявший что–то родное рядом – кровавое безумие и чудовищную силу Ноев, такую знакомую, такую родную… Но немыслимо извращенную, будто перевернутую, обладающую собственным разумом – и переплетенную с ненавистной Чистой Силой. Это… чудовище просто не должно существовать. Извращение над самой сутью Истинных Божьих Апостолов. И лицо Ичиго закрыла маска. В этот мир явился Тэкиширо – и больше тут не было места для его врагов. По крайней мере, он был в этом уверен. Канда застыл на секунду, будто принюхиваясь – или прислушиваясь – а затем чуть приподнял обычно упущенные уголки губ. Еще не улыбка и даже не намек на нее – но уже и не «кислая физиономия». Неслыханная честь по меркам самого Юу. Акумы все не кончались. Тикки Микк за спиной улыбался безумной улыбкой Удовольствия. А единственного, кто мог спасти их, затягивало в глубину темного безумия. Пустого безумия.