Семёрка из преисподней

«Ничто так не связывает нас, как наши пороки». О. Бальзак

Реборн заставлял крутить бутылочку каждого, кто ещё этого не делал, а на недовольные возгласы и отговорки как-то слишком ласково поглаживал по спинке сидевшего на полях шляпы Леона. Разумеется, никому не хотелось испытать на себе то, что ежедневно приходилось испытывать Тсуне, и в итоге играть закончили довольно поздно: пока каждый хотя бы раз не прокрутил бутылочку, Реборн отказывался выпускать гостей из дома. Когда не осталось ни одного безучастного игрока, бывший Аркобалено довольно произнёс: — Хорошо поиграли. Теперь с чистой совестью я объявляю праздник оконченным. Надеюсь, все хорошо провели время. Как только киллер замолчал, Рёхей вскочил на ноги и, перекинув удивлённую Хану через плечо, вылетел из гостиной. Вздохнув, Десятый начал наблюдать за тем, как остальные гости торопятся выйти из гостиной, но спустя полминуты его отвлёк негромкий голос: — Тсуна-кун? — Парень обернулся на Киоко, которая, замявшись, нерешительно спросила: — Проводишь меня? Просто уже так поздно, и я боюсь идти одна. — Конечно, про… — Проводишь, но после того, как я кое-что тебе расскажу. — Подпрыгнув от неожиданности, Тсуна обернулся и увидел Джотто, который добавил: — Это очень важно, Дечимо. «Точно, я же сам хотел с ним поговорить… И забыл. Вот идиот!» — он кивнул и отошёл вместе с Примо на кухню, оставив Киоко теряться в догадках по поводу их беседы. Когда Джотто закрыл дверь кухни изнутри, Савада понял, что разговор будет действительно серьёзным. Примо, внимательно осмотрев внутреннее убранство кухни, как-то отягощённо вздохнул. — Я бы хотел побеседовать с тобой о той девушке, что ушла из-за плохого самочувствия. — Прислонившись спиной к стене, он остановил взгляд на Саваде. — Ты не замечал в её поведении ничего необычного? Может быть, она говорила что-то странное? Тсуна сначала удивился таким вопросам, а потом, понурив голову, обеспокоенно нахмурился. Он точно знал, что надо рассказать Первому обо всём, что терзало его в последние дни, однако что-то не давало нужным словам сорваться с языка. Джотто прекрасно видел, в каком состоянии находится его наследник, и, немного смягчившись, успокаивающе добавил: — Я не враг тебе, Савада Тсунаёши. Через кольцо я ощущаю беспокойство, которое мучает тебя уже довольно долгое время. Однако ты сам не понимаешь, в чём дело, я прав? — Тсуна коротко кивнул, и Примо продолжил: — Ты никогда не сталкивался с подобным, но в моё время всё было иначе, и я могу знать ответы на твои вопросы. Собравшись с мыслями, Савада сделал глубокий вдох и поднял на Джотто наполнившийся решимостью взгляд. В течение нескольких минут он во всех подробностях рассказывал о сложившейся ситуации, о своём необоснованном постоянном волнении и о том, какие чувства у него вызвали купленные Хисаей ножницы… — Постой. — Услышав, как голос Примо дрогнул, Тсуна заволновался ещё больше. — Это точно были обычные ножницы? — Точно. И ещё Юки сказала, что они ей приглянулись и в руку ложатся, как родные. — Джотто помрачнел, и Тсуна спросил: — Что с вами? Вам что-нибудь известно об этом? — Твои дела плохи, Дечимо. Если всё действительно так, как ты сказал, то… Неожиданно он запнулся, а после расширил голубые глаза и застыл. Тсуна уже хотел дёрнуть его за рукав, но услышал прохладное «отойди». Подобная перемена в голосе Джотто показалась Саваде странной: таких стальных ноток он в этом голосе никогда не слышал. Правда, парень не успел толком задуматься над этим, потому что его неожиданно прижали к стене рядом со столешницей. Больно ударившись затылком, он невнятно что-то пробубнил, но заметил в глазах Примо дикий огонёк и замолк, предчувствуя что-то нехорошее. — Я так и не поздравил тебя толком, так что… — Неожиданно лицо Джотто преобразилось в счастливой и немного хитрой улыбке. — С днём рождения, Тсунаёши! — Десятый и моргнуть не успел, как его легко и быстро поцеловали в щёку. Округлив глаза, он издал нервный смешок и коснулся рукой того места, где секунду назад находились губы Примо, который прищурился и загадочно произнёс: — Я подарю тебе кое-что особенное… — Ч-что? — После столь необычного поздравления Тсуна уже боялся подумать, что Джотто может преподнести ему в качестве подарка, поэтому на всякий случай прикинул расстояние до окна. Однако все мысли на этот счёт моментально испарились, потому что Примо немного покраснел и кокетливо двинул плечом, спустив с того чёрную мантию. Заметив на лице именинника непонимание, он соблазнительно улыбнулся и томно прикрыл глаза. — Себя. — «Чего?..» — Возьми меня, Тсунаёши. Около минуты на кухне сохранялась мёртвая тишина: Джотто неотрывно смотрел на Тсуну из-под полуопущенных ресниц, а тот в свою очередь нервно дёргал глазом, не зная, как ему реагировать на такое необычное предложение. — Э… Примо, вы в порядке? — Спустя минуту Савада смог совладать с собой, но это не помешало ему начать заикаться. Впрочем, уже через секунду он вернулся к состоянию шока, потому что его снова прижали к стене, но на этот раз уже немного крепче. Тсуне захотелось выброситься из окна так же сильно, как Бьякурану пару часов назад. Смотря в затуманенные голубые глаза, он отчётливо понимал, что Примо не в себе. «Нужно привести его в сознание… Он же не понимает, что делает!» — когда блондин потянулся к его губам, Савада понял, что если его не остановить, то всё будет совсем плохо. — Да что вы творите!? Мы же родственники! И у меня девушка есть! — Истерично завопив и резко рванувшись в сторону, он схватил со столешницы первый попавшийся предмет, оказавшийся салатницей, и от всей души шмякнул её на голову Джотто. К счастью или несчастью Тсуны, миска была доверху наполнена салатом. И теперь, отскочив к центру комнаты, парень в тихом ужасе наблюдал, как Примо медленно снимает со своей головы стеклянную посудину… Он скользил по светлым растрёпанным волосам Примо, по его прекрасным и гордым чертам лица, по соблазнительно приоткрытым губам, по широким плечам, медленно скатываясь на грудь, оставляя белые липкие следы… Примо расширил глаза от удивления, а после провёл по своей щеке пальцем и облизнул его. Да, как он и думал, это был щедро заправленный майонезом салат. — П-простите… Й-я случайно… — заикаясь, пролепетал Тсуна, во все глаза таращась на облепленного овощами мужчину. — В-вы себя… очень странно вели… Когда Джотто двинулся в его сторону, Савада был готов сигануть из закрытого окна на улицу. Однако Примо первым подошёл к окну и тут же раскрыл обе фрамуги. Выбросив вперёд правую ладонь с широко расставленными пальцами, он закрыл глаза и сосредоточился. Наконец, на лбу Джотто вспыхнуло пламя Предсмертной Воли, а тонкие тканевые перчатки на его руках преобразовались в пластинчатые I-перчатки. Тсуна, кажется, что-то сказал, но Примо не обращал на него никакого внимания, водя ладонью вправо-влево, словно сканируя рукой тот участок улицы, который был доступен при взгляде из окна. Когда Савада окончательно перестал понимать, что происходит, Примо наконец подал голос: — Хорошо скрывается, я не чувствую её пламени. — Он нахмурился. — Или это всё же мужчина? — Вы о ком сейчас?.. — спросил Тсуна, высовываясь из окна и обводя улицу внимательным взглядом. — Тут ведь никого нет. — Не всё то верно, что мы видим. Порой истина надёжно скрыта, даже если находится рядом с нами… — Открыв глаза, Джотто отошёл от окна, прислонился спиной к холодильнику и устало потёр переносицу. — Я должен извиниться за своё неподобающее поведение. — Да ничего… — «Ничего себе «ничего»! Он же меня домогался только что! Подумать только, родной прапрапра… Кто он мне там…» — А почему вы так себя повели? Тсуна уже понял, что между поведением Реборна и Джотто имелось определённое сходство. «Возможно, всё это как-то связано? Но не рассказывать же ему про утренний инцидент с Реборном…» — поморщившись, Савада сделал глубокий вдох, приводя свои мысли в порядок. Закрыв окно, он развернулся к Примо, который снова был мрачнее тучи. — Я находился под влиянием силы кольца Похоти. — К-кольца чего?.. — Округлив глаза и немного покраснев, Тсуна оторопело вытаращился на Джотто, который оставался серьёзным и мрачным. — Это долгая история, которую я не успею рассказать полностью. У меня мало времени, поэтому что-то тебе придётся выяснить самому, до тех пор, пока я не накоплю достаточно сил для визита в этот мир. Скорее всего, людям из Варии что-то известно, так что попробуй уговорить их на обмен информацией. Получив в ответ на свои слова утвердительный кивок, Примо смахнул с волос кусочек огурца, привёл мысли в порядок и начал свой рассказ. — Есть кольца Марэ и Вонголы небесных атрибутов, Кольца Шимон земных атрибутов. Но существует ещё одна группа колец. Пожалуй, они имеют много общего с кольцами Ада, ибо были выкованы там же. — Тсуна почувствовал, что где-то глубоко в груди холодным огоньком зажглось то самое волнение, которое так долго не давало ему покоя. — Эти кольца были созданы для того, чтобы ограничить силу Семи Смертных Грехов. — А что… — Я же сказал, что у меня мало времени. — Джотто нахмурился, и Десятый тут же проглотил все те вопросы, которые были готовы сорваться с языка. Он понимал, что то, о чём Примо говорит с такой серьёзностью, навряд ли является сказкой, и приготовился слушать. — Всё началось почти сразу же после того, как наступила эпоха человеческой цивилизации. В какой-то момент Грехи завладели слишком большой силой, что не устроило Люцифера. Он отнял у каждого Греха его оружие вместе с половиной силы и приказал выковать семь колец, а оружие отдал на хранение старшим из своих слуг. Кольца были выкованы за очень короткое время, которое Грехи не теряли даром. Им удалось подкупить тех, у кого находилось их оружие, и вернуть его, но завладеть кольцами демоны не успели: Люцифер отправил их в мир людей, запечатав в них отобранные у Грехов силы. Кольца были выброшены в наш мир случайным образом, чтобы демоны не смогли их найти. Однако позже эти артефакты оказались в руках людей, и все, к кому они попадали каким-либо образом, становились одержимы заключённой в них силой. Так или иначе, исход всегда был один: человек медленно изгнивал изнутри, отравляя Грехом себя и своих близких, и в скором времени умирал… Никто не проживал больше года. Заметив на лице Тсуны шок, Примо решил сделать небольшую паузу, чтобы дать ему немного времени обработать информацию. Десятый мысленно прикинул, сколько людей могло случайно наткнуться на валяющееся где-нибудь драгоценное кольцо, и пришёл в ужас. — Столетиями по всему миру гибли люди, и всегда эти массовые смерти объяснялись эпидемиями неизвестных болезней. Но в моё время в одном месте эпидемия кончилась так же неожиданно, как и возникла. Буквально за полгода смерти прекратились ещё в шести местах, никак не связанных друг с другом. — Секунду подумав, Примо продолжил: — Пожалуй, сначала я расскажу о кольце Гнева. На одном из шуточных турниров, проводимых при итальянском дворе, в качестве приза было выставлено кольцо, которое королевский слуга нашёл на улице. В этом турнире решил участвовать человек, чей меч был непобедим и разил всех, кто осмеливался бросить ему вызов. И на этот раз оружие не подвело воина: он победил и забрал приз, вскоре после этого став первым Хранителем Гнева. Джотто вдруг замолчал и негромко чертыхнулся. Тсуна не сразу понял, что произошло, и только спустя несколько секунд заметил, что тело Первого немного просвечивает: сквозь него уже было видно наклеенные на дверь холодильника маленькие магниты. — Жаль, что я рассказал так мало, — вздохнул Примо. — Мы увидимся не раньше, чем через месяц. Я искренне надеюсь, что с тобой и твоими близкими ничего не случится. Будь осторожен… С каждым словом тело Джотто становилось всё прозрачнее, а голос словно удалялся от Тсуны. Секунда, и его ослепила яркая вспышка. Когда парень смог открыть глаза, то обнаружил, что находится на кухне совершенно один. Кольцо Неба, на секунду вспыхнув, тут же погасло. «Это всё слишком невероятно, но Примо был так серьёзен… Жуть берёт от таких разговорчиков на ночь», — поежившись Савада привёл мысли в порядок и вернулся в уже опустевшую гостиную, где его одиноко ждала взволнованная Киоко. — Тсуна-кун, ты выглядишь обеспокоенным… — Похоже, обмануть девушку натянутой улыбкой не удалось, и Десятый устало вздохнул. — Что-то случилось? — Не знаю. Пока ещё слишком мало известно. — Известно о чём? — Ну… — Тсуна немного замялся, но, решив, что не стоит ничего скрывать, заговорил: — Мне кажется, что скоро должно что-то случиться. Примо рассказал мне о странных кольцах, но я пока не понимаю, как они связаны с моим предчувствием… И нам самим придётся это выяснить. — Я буду помогать всем, чем только возможно! — решительно заявила девушка. «Похоже, её уже не переубедить…» — Савада нервно хмыкнул, глядя на пылавшую решимостью Киоко, которая сейчас очень напоминала своего экстремального старшего брата. Добродушно улыбнувшись, он кивнул в знак согласия. — Тогда я буду рассчитывать и на твою помощь тоже. Пойдём? — Он кивнул в сторону прихожей. — Я же обещал тебя проводить. Немного покраснев, Сасагава проследовала в коридор, где Десятый, как истинный джентльмен, помог ей одеться. И когда он сам уже почти обулся, со стороны лестницы раздался голос: — Тсу-кун, вы куда? — Прыгая на одной ноге и лихорадочно пытаясь натянуть на вторую кроссовок, Савада во все глаза уставился на стоявшую неподалёку мать. Та вдруг так довольно заулыбалась, что он поторопился завязать шнурки, шустро схватить Сасагаву за руку и выскочить на улицу. Из-за входной двери, которую Тсуна уже захлопнул, раздалось обычное материнское напутствие быть осторожнее. — Твоя мама такая хорошая, Тсуна-кун, — улыбнулась Киоко. — Знаю. — Открыв калитку перед девушкой и пропустив ту вперёд, Десятый последовал за ней. — Надеюсь, я потом не получу по лбу за то, что не остался помочь с посудой. Посмотрев друг на друга, они негромко рассмеялись и неторопливо пошли вперёд по безлюдной улице, увлечённо делясь впечатлениями от прошедшего праздника.