«Из всех преступлений самое тяжкое — это бессердечие». Конфуций
Луна мягко освещала заброшенное здание, окружённое деревьями. Днём здесь царило присущее осени буйство ярких и сочных красок, а сейчас, в самый разгар ночи, всё словно выцвело, окрасившись в нежные пастельные тона. От звенящей тишины у М.М. невольно поднималось в груди какое-то странное чувство, не то настороженность, не то страх перед чем-то. На слова о том, что что-то должно произойти, Чикуса весь день утомлённо вздыхал, а Кен орал ещё больше, чем обычно, обзывая её тупой дурой. Из-за этого беспокойство девушки только росло, и к вечеру она уже была на взводе, вздрагивая и испуганно оглядываясь по сторонам от любого резкого звука. Неопределённость лишь усиливала ощущение страха, и даже сейчас, сидя на обломке бетонной стены перед заброшенным зданием Кокуё Лэнда и ожидая возвращения Мукуро с праздника, М.М. настороженно прислушивалась к нарушавшим тишину звукам. Кен и Чикуса куда-то ушли, не сказав ей ни слова, и теперь она осталась одна в этом знакомом до дрожи месте. Именно здесь её победила Бьянки, когда Савада Тсунаёши вместе со своими друзьями рвался в логово Мукуро. Тихий стрекот кузнечика и шелест листвы, доносившиеся из леса, немного успокаивали нервы, создавали иллюзию спокойной обстановки и давали надежду на то, что это всего лишь паранойя. Однако под покровом естественной природной иллюзии скрывалось то, чего М.М. так опасалась. «Когда уже Мукуро-чан вернётся… Он что, на ночь там собрался остаться? — она недовольно нахмурилась. — Или вместе с этой дурой решил развлечься?.. Чёрт, почему она так важна для него, а не я!? Я так стараюсь понравиться ему, хорошо одеваюсь и слежу за собой! А этой стерве даже стараться не приходится!» — в порыве чувств соскочив с камня, девушка со всей силы двинула по тому ногой. Сжав наманикюренные пальцы в кулаки, она опустила взгляд и заметила, что носок сапога изрядно поцарапан. — Вот чёрт!.. — Ничто не могло разозлить М.М. так, как порча дорогой модной вещицы, и сейчас она была готова голыми руками задушить первого встречного. — А ведь он из-за этой одноглазой сучки так попортился! Только попадись мне на глаза… — бормотала она, лихорадочно пытаясь затереть царапину пальцем. — Отвратительно… Девушка вздрогнула и в мгновение ока оказалась на ногах, настороженно озираясь по сторонам. Этого голоса она никогда раньше не слышала. В одном голосе словно соединилось несколько голосов, образовав единый. Жуткий, ледяной. Нечеловеческий. М.М. понятия не имела, кто может обладать таким голосом. Его обладателя поблизости не наблюдалось, а голос звучал совсем рядом, и это насторожило девушку ещё больше. В груди медленно начала подниматься волна паники: ведь она здесь одна, и помочь ей будет некому. Немного помявшись, она выкрикнула в пустоту: — Кто здесь? Деревья теперь казались ей чем-то страшным: склонившись к лесной тропинке, они образовали мрачную арку — начало тоннеля, наполненного мраком и неизвестностью. Эта неизвестность пугала М.М. больше всего, но в то же время притягивала к себе её настороженный взгляд. — Твой страх… — Голос шёл из тоннеля. Его темнота с каждой секундой манила М.М внутрь всё больше и больше… Не удержавшись, она будто под гипнозом сделала несколько слабых шагов в сторону тропы. — Твоя зависть и ненависть… Ошарашенный взгляд стоявшей на пороге леса девушки выхватил из темноты нечёткий контур человеческого силуэта, который медленно, чуть пошатываясь, двигался по направлению к ней. Разглядеть человека при таком плохом освещении было невозможно. Опомнившись и тряхнув головой, М.М. отскочила на пару метров назад, выуживая кларнет из-под вельветового пиджака. — Ни шагу ближе, иначе я тебя подорву на хрен! — крикнула она, судорожно впившись пальцами в музыкальный инструмент — свою единственную надежду на спасение. Нервы сдали окончательно. Кто этот человек? Что ему нужно? — Тебе страшно… Бесчувственный голос закрадывался в душу, заставляя тело дрожать. Силуэт медленно приближался, и М.М., испуганно расширив глаза, поднесла к губам кларнет. Но предпринять что-либо она не успела: сначала вдалеке вспыхнуло два огонька чьих-то глаз, а после силуэт растворился во мраке. Тут же девушка почувствовала у себя за спиной лёгкое дуновение ветра. Удар в спину, и её швырнуло вперёд на несколько метров. С хриплым вскриком ударившись о землю, М.М. сразу попыталась подняться на ноги, трясущейся рукой утирая кровь, которая тонкой струйкой стекала с её подрагивавших губ. Кларнет упал где-то рядом, но в высокой траве искать его было бесполезно: единственным источником света служила луна, которую, как назло, заслонила собой плотная пелена кучевых облаков. Теперь на пустыре воцарился мягкий полусумрак, испортивший и без того плохую видимость. Отползая в сторону леса, девушка во все глаза таращилась на застывший в нескольких метрах от неё тёмный силуэт. — Что тебе нужно… от меня? — эти слова дались М.М. с трудом. Огонь паники, с жадностью поглотив очередной приступ испуга, занялся с новой силой, разгораясь пуще прежнего. Без оружия она ничего не сможет противопоставить человеку с такой физической силой. Осознание собственной беспомощности перед врагом действительно пугало. — Что мне нужно?.. Теперь незнакомец стоял там, где недавно стояла М.М. Помыслы о том, чтобы спрятаться в Кокуё Лэнде, моментально исчезли: ей отрезали все пути к отступлению. Глаза странника снова двумя огоньками вспыхнули в темноте. Голубые, неестественно бледные, почти прозрачные, источавшие призрачное сияние, они смотрели на девушку с холодным безразличием. — Только твоя жизнь. После этих слов М.М. словно ударило током. Вскочив на ноги, она помчалась в сторону того места, где обронила кларнет. Незнакомец не дал ей далеко убежать: за долю секунды переместившись к своей жертве и преградив ей путь, он резко выбросил правую руку ладонью вперёд, не ударяя, а отталкивая М.М. назад. — Я чувствую, как твою прогнившую душу разъедает зависть. Приоткрыв рот от ужаса, девушка молча смотрела в незнакомое, оттенённое чёлкой лицо. Если бы только Мукуро был здесь… Он сильный и смелый. Он наверняка бы помог ей и спас от нависшей опасности. Наверное, он убил бы этого человека, или предложил бы ему денег… — Тебе чужды любовь, жалость, смелость… Ты алчна и жестока. — Вздрогнув, М.М. поражённо уставилась на усмехнувшегося незнакомца. Отступив под тень деревьев, тот словно растворился в сгущавшейся между ними темноте. Теперь его голос, исходивший из ниоткуда, казался М.М. голосом в её собственной голове. — Ты нацелена лишь на ублажение собственной жадности. Одной твоей жизни будет мало, чтобы расплатиться за все грехи… — Незнакомец негромко усмехнулся. — Пожалуй, стоит добавить немного боли. Неуловимое движение, и девушка почувствовала, как что-то полоснуло её под мышкой, перерезая сухожилие. Громко вскрикнув, она схватилась за повреждённую правую руку и сжала пальцами ткань пиджака, которая уже начала пропитываться горячей кровью. Спустя секунду М.М. осела на землю, с ужасом понимая, что руками она больше пошевелить не сможет: левое сухожилие тоже было рассечено, а глубокий надрез уже начал кровоточить. — Боль очистит тебя и заставит раскаяться. В негромком голосе слышалась такая уверенность, что М.М. почти поверила в эти слова. Но сделать это ей мешало её сознание, которое до сих пор не покинуло тело, хотя от боли уже и начинало мутнеть в глазах. Девушка видела, как этот человек нарочито медленно подходит к ней и приседает на корточки. Ей показалось, что в его правой руке что-то блеснуло. — Похоже, ты не понимаешь, почему ты так отвратительна. Это делает тебя ещё более отвратительной. — Незнакомец грубо взял М.М за волосы и приподнял её над землёй. Когда шеи коснулся холодный металл, она хрипло что-то пробормотала, в ужасе таращась в пространство перед собой. А противник на удивление спокойно продолжил: — Знаешь, мне не хочется пачкать руки… Но иной смерти ты просто не заслужила. Так получилось, что мне как раз нужно принести кого-нибудь в жертву. Ты же не будешь против? М.М. молчала и тряслась от ужаса — она была не в состоянии даже закричать. Незнакомец тихо усмехнулся, молча наблюдая за тем, как металлическое острие проникает под тонкую кожу. Чем больше давления он оказывал, тем глубже оно входило в шею поражённой болевым шоком девушки, которая дёргалась, словно выброшенная на берег рыба. Когда из её горла вместе с кровью вырвался противный булькающий звук, незнакомец понял, что ему начинает надоедать эта игра. Поэтому он решил внести немного разнообразия: приподняв М.М. выше над землёй, он медленно провёл лезвием вниз, от горла до груди, не вытаскивая острия из плоти. Лезвие было настолько острым, что легко прошло через кость, а после, ведомое рукой своего хозяина, пронзило левое лёгкое жертвы. Из горла М.М. вместе с жутким булькающим криком хлынула кровь. Дыхание сбилось, помутневшие фиолетовые глаза выкатились так сильно, что, казалось, вот-вот выпадут из орбит. — Больно, правда? — Остановив лезвие, незнакомец задумчиво провёл рукой по слипшимся от пота и крови рыжим волосам. — Больно, но справедливо. А справедливость всегда жестока. Секунда, и лезвие уже прислонено к сердцу девушки, лихорадочно колотившемуся и будто чувствовавшему беду. Ещё секунда, и острие вонзилось в беспорядочно сокращавшуюся мышцу и провернулось внутри неё. М.М. надрывно вскрикнула и почти тут же затихла, обмякнув всем телом. Вытащив лезвие и вытерев его о траву, и без того красную от крови, незнакомец поднялся на ноги и с презрением пнул лежавший на земле труп. Глаза странника вдруг засияли ещё ярче, а зажатый в его руке предмет засветился призрачно-голубым. Вторая его рука тоже осветилась таким же странным сиянием, исходившим от серебряного кольца тонкой работы. — Жаль, что ты умерла так быстро. Но, так или иначе, теперь я на один шаг ближе к своей цели…____________________________________
Юни уже давно вернулась домой и спала у себя в комнате. Однако сон продлился недолго: что-то заставило её проснуться и, сонно потирая слипающиеся глаза, сесть. Какое-то время принцесса не могла понять, почему она проснулась, а когда до неё дошло, то к горлу подступила тошнота. Выскочив из своей комнаты и зажимая рот рукой, она еле успела добежать до ванной комнаты. Когда Юни вышла оттуда пятью минутами позже, её синие глаза были пустыми и потухшими. Наткнувшись в коридоре на Гамму, который проснулся из-за топота у себя за дверью, девушка не выдержала и, прижавшись к нему, попыталась успокоиться и унять дрожь. — Принцесса, что случилось? — Я видела… человека… засветилось… — Гамма смог разобрать только эти слова из сбивчивой и невнятной речи девушки, поэтому, ласково гладя её по голове, попросил повторить. Судорожно вздохнув, Юни вперила пустой взгляд в стену и тихо проговорила: — Я видела… видела, как убили человека, и как засветилось кольцо. Гамма, нахмурившись, крепче прижал девушку к себе, чувствуя, как она отчаянно сжимает его пижамную рубашку и пытается восстановить сбившееся дыхание. Он понимал, о чём идёт речь, но не мог поверить в реальность происходящего. — Юни-тян, успокойся. — Из-за угла вышел встрёпанный и всё ещё сонный Бьякуран, которого до сих пор пошатывало после лобового столкновения с Луссурией. Не обращая внимания на недовольный взгляд Гаммы, он присел на корточки возле Юни. — Ты не видела его лица? Девушка отрицательно помотала головой, не отводя от стены пугающе пустого взгляда. Хранитель Грозы взирал на Бьякурана с нескрываемой настороженностью. — М-да, тогда дело принимает другой оборот… — Лицо Джессо приняло серьёзное и сосредоточенное выражение. — Думаю, обо всём стоит рассказать Тсунаёши-куну. Похоже, всё оказалось так, как мы предполагали. — Ты о чём вообще думаешь, идиот? — Хранитель Грозы смерил его грозным взглядом. — Для начала нужно хотя бы успокоить принцессу. — Ты прав, Гамма-кун. Но нам не удастся так просто успокоить Юни-тян, потому что это было только первое убийство. Прольётся много крови, и она это прекрасно знает. — Заметив, как девушка обмякла в руках своего подчинённого, Джессо со вздохом добавил: — Знает и никогда не смирится с тем, что мы не сможем предотвратить все смерти. — А тебе легко смириться с тем, что может погибнуть много людей? — огрызнулся Гамма, осторожно беря бывшую Аркобалено Неба на руки. — Да ты ни капли не изменился, урод. Тебе на своих-то подчинённых наплевать, что уж говорить о чужих людях. — Обижаешь, Гамма-кун. — Аметистовые глаза нехорошо блеснули. — Но сейчас не время спорить. Лучше найдём успокоительное для Юни-тян и как следует всё обдумаем.