***
Немногочисленная группа «Зета», состоящая на данный момент из шести человек, оказалась взята врасплох. Вновь заработавшая станция, что должна была помочь им, обернулась против. Вбежавший в комнату Гордон, как и все привыкший к темноте, оказался ослеплен заполонившим комнату ярким светом станции и был убит одиночным выстрелом в голову. Темнокожий мужчина грузным мешком рухнул на пол и какое-то время продолжал биться в конвульсиях. В тишине. Она натянулась струной и в миг лопнула криками солдат в эфире и грохотом перестрелки. Никто из десантников не ожидал нападения. Противник не мог, не должен был знать о солдатах Альянса, поджидающих их в этом помещении. Мэлори как раз рассчитывал на это — на эффект внезапности: ничего не подозревающие ублюдки должны были попасть в западню, под их обстрел, но никак иначе! ВИ лейтенанта холодно оповестил Мэлори о смерти Гордона. Но вслед за индикатором Гордона на управленческом визоре лейтенанта неожиданно погас и исчез индикатор Дэниз. Джеймс Мэлори впал в ступор. Он отвлёкся всего на секунду, когда в комнату полетели осколочные и звуковые гранаты. Построенный Мэлори план, а вместе с ним надежда на жизнь, полетели к чертям. Что могут сделать шесть слепых вооруженных десантников против двадцати штурмовиков? Вот именно — нихера! Всё как в тот проклятый день. Командир обречённо наблюдал, как его группа редеет. Он не знал, как теперь действовать, какой приказ отдать, как выкрутиться из сложившейся задницы. Мэлори сильнее сжал пальцами винтовку и попытался подавить желание схватиться за голову и закричать от бессилия. Первая осколочная граната забрала жизнь бедолаги Линдлэя, который даже опомниться не успел, когда та рванула рядом: разведчика почти располовинило, и тот, пока ещё живой, кричал от боли. «Что делать? Как помочь?» — билось в голове лейтенанта. Мэлори смотрел то налево, то направо в поисках помощи, подсказки к действию, знака свыше. Но лишь заметил, как под обстрел попал раненный осколком в плечо Кёллер, когда неосторожно высунулся из-за баррикады. — Джеймс! — кто-то кричал его имя. В шуме непрекращающейся пальбы было сложно разобрать, откуда кричали. Мэлори перевёл растерянный взгляд с неподвижного Кёллера в сторону своих ребят: они стреляли. Они, мать его, стреляли, в отличие от своего командира. «Надо тоже стрелять!» — Джеймс! — прокричали уже намного сильнее, и Джеймс смог заметить её. Трисс стояла в дверях, ведущих на лестничную площадку. Дым, окутывающий комнату, пока скрывал девушку от врагов. — Трисс, беги обратно и сообщи остальным! — опомнившись, прокричал капралу Мэлори. Девушка же топталась на месте. — Беги, и двери изнутри заблокируй. Выполняй, это приказ! — со злостью гаркнул лейтенант и пригнулся как можно ниже, когда по его баррикаде дождём забарабанила очередь снарядов. Мэлори, находясь под густым обстрелом, сжался в укрытии, желая уменьшиться в размерах как можно сильнее: он боялся повторить ошибку Кёллера. Фишер послушно развернулась и захлопнула за собой дверь. Доля секунды, и на искореженной двери появились вмятины от прошедшейся дроби. — Нельзя подпускать их ближе. Надо тянуть время, — сказал в эфир Джеймс то ли оставшимся солдатам, то ли себе. — Да, командир, — ответили Тоби и Ян, и в тот же момент истошно закричали. Оборачиваться не понадобилось. Глаза лейтенанта в ужасе расширились, когда продолжающие кричать ребята пролетели над его головой и с сумасшедшей силой врезались о стену, с хрустом сминаясь, образовывая в той большую вмятину. А потом они упали. Тишина в эфире стала оглушительной. Мэлори сжал зубы и бесцельно продолжил стрелять в ответ из-за баррикады. Вскоре из ближайшего динамика станции протрещал долгожданный голос капрала. Мэлори с паникой и с дрожью в груди выдохнул. Индикатор встроенного визора, отображающий состав группы «Зета», теперь подсвечивал только два имени: его и капрала Фишер. Остальные погасли, навсегда исчезли из списка живых. «Кто бы мог подумать, что у противника есть ещё биотики. Какого чёрта?!» Джеймс Мэлори не хотел врать, когда обещал ребятам, что они обязательно выживут. И те, храня молчание, продолжали послушно выполнять его приказы. Это уже второй раз, когда он вот так теряет отряд. «Почему это повторяется? Почему именно со мной?!» Тяжелая винтовка Джеймса жалобно попискивала. Она сообщала, что скоро понадобится перезарядка. Вот только чем? Всё уже было потрачено. Ничего не осталось. Никого. Металлический стол со скрежетом пронесся мимо укрытия лейтенанта и с шумом врезался в стену, подминая под себя ноги мёртвого Яна Ли. Осколки сломанной мебели фонтаном разлетелись по помещению. На броне Мэлори появились новые царапины. Лейтенант зажмурил глаза. Никого… Джереми Гордон, Колм Линдлэй, Эрих Кёллер, Тоби О’Кэрролл и совсем ещё молодые Дэниз Браун и Ян Ли. Тело этого паренька сейчас валялось напротив него. Джеймс пожалел, что снова взглянул на его труп. Стеклянные, с застывшим ужасом глаза Яна Ли смотрели на своего командира из разбитого шлема, а рот юноши застыл в беззвучном крике. «Стрелять. Стрелять. Мстить», — забилось в голове Джеймса. Перегретая непрекращающейся стрельбой винтовка издала пустой щелчок. «Как этим ублюдкам удалось пронюхать о нашей ловушке?» «Где я на этот раз облажался? Что я сделал не так?» «Почему? За что?» Совсем рядом раздался оглушительный хлопок, сознание мужчины помутилось и погрузилось в темноту.***
Мои глаза были полны слёз. Боль. Это, наверно, глупо — радоваться ей? И пусть я стоп не ощущала, но пока мы с Питером неспешно шли к его группе, глухая боль отдавалась в коленях и бёдрах. Звук моих тихих шаркающих шагов и твёрдые, уверенные шаги придерживающего меня друга действовали успокаивающе. Но вот неприятный холод не хотел отпускать: он окутал спину и руки, распространился липкой дрожью по телу. Найденный белый халат, спешно накинутый поверх простой солдатской одежды, не спасал от холода внутри. Да и ковыляние в одних носках тепла не добавляло. Обезболивающая инъекция, от которой я стучала зубами… Не знаю, сколько времени она будет действовать, но надеюсь, той дозировки хватит, чтобы добраться до шаттла и, наконец, улететь обратно на корабль. Подальше от этой проклятой станции. Мою броню мы с Питером решили оставить. Как оказалось, я её полностью угробила, превратив в груду бесполезного и тяжёлого хлама. Питер заметил, что помимо сильных вмятин и царапин, я повредила генератор щитов, ещё встроенный ВИ прожарился и более не подавал признаков жизни. Вот откуда он всё это понимает и каким образом разобрался? Чудо? Нет, то, что броне пришёл конец, я ещё визуально поняла: кучка мятого металлолома, если можно так описать. Питер же на мои вопросы только плечами пожимал. Со шлемом я расстаться не решилась: куда спокойнее ходить с «каской» на голове. Ведь никогда не знаешь, какая опасность может подстерегать впереди. Радовало, что хоть свет недавно дали. И теперь я вновь могла видеть белые стены с редкими надписями из номеров, широкие окна, через которые можно было заглянуть в заставленные различной техникой и мебелью комнаты. Когда мы с Питером шли по очередному пахнущему дезинфицирующими средствами ответвлению, из местного крошечного динамика на потолке раздался испуганный голос. Я не сразу признала в нём голос Трисс: она говорила быстро, и её голос дрожал; на фоне слышались выстрелы и жуткий грохот. Мы с Питером переглянулись и остановились. «Всем группам. Я… Говорит капрал Фишер. «Зета» уничтожена превосходящими силами. Противник находится в секторе… в комнате центрального управления. Сектор ON-071, — сбивчиво сообщала она. — Повторяю. Всем группам. Говорит капрал Трисс Фишер…» И так до четвертого сообщения, где на половине текста она внезапно замолкла. Лишь едва слышное электрическое потрескивание, одиноко доносящееся с динамика, нарушало наступившую тишину. Питер повернул меня к себе. — Надо бежать. Нужно скорее добраться до наших, — торопливо начал он. — Тебе всё-таки придётся залезть ко мне на спину. Поняла? Обхватишь меня за шею и… Дэн! Ты чего молчишь? Дэниз, посмотри на меня! Ты слышишь меня? Эй! — Они все погибли, — тихо пробормотала я. — Дэн! — Они все погибли, Питер! И даже… Трисс. Ты сам слышал выстрелы. А я была… и если бы не я, то они… — Дэниз! — крикнул Питер и встряхнул меня за плечи. Я посмотрела на своего друга и увидела в стекле его шлема своё поникшее отражение. — Надо бежать, — доверительно говорил он. — Держись за меня. Справишься? — и не дожидаясь ответа, буркнул: — Да куда ты денешься. Вскоре я прижималась к спине бегущего Питера и боялась отпустить его шею. На периферии зрения мелькали раскрытые двери комнат, вендинговые аппараты, широкие вертикальные трубы и выглядывающие за ними декоративные деревья. Было страшно встретить неизвестных врагов, а ещё упасть. Снова, мать её, грохнуться… Винтовка товарища, перекинутая через шею, звонко стучала по его тяжелой броне. Колокольчик для привлечения внимания, будь он неладен. Хотя наш топот по решетчатому полу только глухой не услышал бы. Занятые мыслями об обязательном воссоединении с группой Питера, на своём пути мы ничего не видели. Неожиданный выстрел. Или всё-таки вполне предсказуемый? Питер охнул, пошатнулся и, запутавшись в ногах, влетел в аккуратно сложенную пирамиду из коробок. Я закричала, но так и не отпустила своего товарища. Металлические контейнеры с грохотом раскатились по светлому помещению. Часть накрыла нас с Питером. Я не успела выставить перед собой руку, лишь зажмурилась, когда одна из коробок упала прямо на мою голову. Благо шлем я не сняла и уже лежала, так что шее и голове не грозили переломы. Звон заполнил уши. Питеру же опасаться коробок не пришлось: они с бряканьем стукались о его броню и с легким скрежетом скатывались на пол. Сердце сжалось, когда я поняла, что Питер после падения даже не пытается встать… и что более страшно — он вовсе не шевелился. Чувствую, как в горле пересыхает. Память услужливо проиграла момент ранения и падения Питера. С дрожью в голосе я проговорила имя лучшего друга. В ответ лишь донесся едва слышный сдавленный стон. Что-то щелкнуло рядом. Я перевела взгляд с лежащего Питера на двух вооруженных людей в полностью белом обмундировании. Они стояли над нами и почему-то добивать нас с Питером не спешили. Два ствола винтовок были нацелены прямо на меня, как на самую подвижную цель. Но разве меня сейчас это волновало? Разве я не дура, как над моим ухом верещала Трисс? Разве не страх за жизнь друга поглотил меня? — Питер? — я снова позвала своего товарища по имени. Но Питер ничего не ответил: всё так же продолжал тихо стонать и не шевелился. Я хотела встать и хоть как-то помочь ему, но не могла: заметила, что моя левая рука оказалась полностью подмятой Питером. Неужели это конец? Он умрёт? — Ты кто? — спросил один из противников, продолжая держать меня в прицеле. — Питер, — прошептала я. Глаза моментально наполнились слезами, и я осторожно коснулась Питера свободной рукой. — Отвечай! Ты кто? — ствол винтовки моментально упёрся в шлем моего друга. — Или я убью его. — Нет! — в панике крикнула я. «Не позволю! Как они смеют? Твари гребаные! Будь у меня возможность, глотки бы вырвала, выпотрошила, выдавила бы глаза…» Но ни встать, ни оказать хоть какое-то сопротивление… Полное бессилие над ситуацией. И я понимала, что сейчас только правильный ответ мог спасти Питера. Правильный ответ мог выиграть несколько минут его жизни… «Нужно только вспомнить и осмыслить всю ситуацию. Ну же, паршивая голова, работай». — Молчим? До трёх считаю. Раз. — Два. — Можешь попрощаться с… — Холли, — я схватилась за единственную известную мне соломинку. — Я — Холли Маккарти, — нагло соврала я этим тварям. Насколько мне удалось понять, они тут за учеными: — Я работаю здесь. — Ведь из-за халата они не спешат с нами расправиться, так ведь? Ведь из-за него? — Я одна из тех, кто трудились над разработкой препарата, позволяющему человеческому телу регенерировать. Я по крупицам вспоминала и сообщала всё, что ещё говорила Маккарти о себе. Когда я закончила свой короткий рассказ, я чувствовала как сердце внутри меня бешено трепыхает. Оно было готово вот-вот выпрыгнуть изо рта. — Профессор? Что вы здесь делаете? — с подозрением спросил второй неизвестный противник. Винтовку от головы Питера отвели, но теперь оба ствола смотрели снова на меня. — Разве вы не должны быть сейчас с командиром? И почему вы с солдатом Альянса? И этот шлем на вас… Слишком напряженная ситуация. Слишком много ошеломляющих вопросов. «Что мне делать?» — пульсировало в голове. Я неожиданно узнала то, что не должна было знать: Холли заодно с этими… наёмниками. Женщина, которая при нашей первой встрече заливисто плакала, размазывала сопли по лицу — предатель? Все её истории покачивались на наших ушах лапшой высшего сорта? Я прикусила губу и попыталась сосредоточиться: «Надо что-нибудь придумать, что-нибудь ответить». Под личиной Холли у меня случайно появился шанс на спасение, но одна неверная фраза — и все старания полетят к чертям. А долго молчать непозволительно: пристрелят. — Это мой помощник — Питер, — я шла ва-банк, и ставка была слишком высока. Я старалась подавить свой страх и волнение. — Мы вернулись в лабораторию, чтобы забрать несколько оставшихся наработок. Но когда возвращались, то встретили людей из Альянса. Нам удалось солгать, что мы из выживших. В итоге нам выделили сопровождающего, чтобы он доставил нас на корабль. Но нам туда нельзя! — торопливо говорила я. — Пришлось его убить и… и переодеть в его броню моего помощника. Но из-за той борьбы я получила сильный ушиб и не могу сейчас самостоятельно ходить, поэтому Питер нёс меня. А вы его… И тут мой голос сорвался. Скалящийся зверёк внутри меня поник. Я посмотрела на не шевелящегося Питера, и слёзы заполонили мои глаза: он притих, не подавал каких-либо признаков жизни. Ком подкатил к горлу, засосало под ложечкой, а руки… они просто потянулись к неподвижному телу лучшего друга. Единственного в этом мире, игре, сознании, воображении, не знаю где, но — друга. Мы всегда были с ним вместе: с самого детства, не разлей вода. И вот так потерять Питера… В один миг… момент… Это… слишком больно. Невыносимо больно. «Они убили его». Наёмники опустили своё оружие. — Жив ваш Питер, профессор. Успокойтесь, — меня подхватили подмышки и помогли встать. Я замолкла и неверящим взглядом вперилась в наёмников, а в голове бурей пронеслись мысли: «Как? Жив? Его же застрелили! Он не шевелится! Не шутка ли? Издеваются?» Видимо, моё озадаченное молчание оказалось гораздо красноречивее меня, раз мне ответили. — Всего лишь эффект от дезинтегрирующего патрона. Вот, держите, — мне в руки упал инъектор с заряженной длинной капсулой. Внутри неё радостно плескалась прозрачная светлая жидкость. — Мы скоро вылетаем. Надеюсь, вы всё с собой захватили? Через час тут будет большой «бадабум» и, — наёмник, приподняв руки, раскрывшимся веером пальцев изобразил взрыв, — «пххххх». Советуем поторопиться. — С-спасибо. — А шлем-то вам зачем, профессор? Вы так и не ответили. В животе похолодело. До чего неудобный вопрос оказался задан мне. Если я сниму шлем, то всё моё враньё напрасно. Не думается мне, что они не знают Холли в лицо. И вряд ли мы с Питером окажемся после живыми и счастливыми. — Я… я что, по-вашему, дура — жизнью рисковать? — я чувствовала как начинают дрожать мои руки. И дабы скрыть свое волнение, я вместе с инъектором спешно прижала их к груди. Ответом мне послужил глухой смешок и звук быстро удаляющихся шагов. С моих плеч, казалось, свалился сам Эверест. Я перевела взгляд с рысцой бегущих наёмников на своего обездвиженного друга. Не медля ни секунды, я осмотрела Питера и нашла подходящее место на бедре, куда можно было вогнать иглу инъектора и впрыснуть содержимое капсулы. Из-за очередной встречи с врагом внутри меня колотило. А свалившийся Эверест грозно махал булыжником и обещал обязательно вернуться, как только появится подходящая возможность. А возможностей, как и поводов, у самой высокой горы — не счесть: слишком много глупостей я успела тут натворить. Питер после инъекции с шумом вдохнул и громко что-то простонал. Его ноги, до этого лежавшие неподвижно, приподнялись и согнулись в коленях. — Питер! — Господи, как же больно, — сдавленно сообщил он и закашлялся. — Где болит? — я с тревогой стала оглядывать Питера. — Проклятье, Дэниз, хватит меня щупать! У меня всё тело болит. Я одёрнула руки. — Боже, что же мне делать? — я растерянно осмотрелась по сторонам. Взгляд натыкался только на разбросанные коробки, металлические скамейки и настенные мониторы с беззвучно крутящейся рекламой… У нас в запасе всего час, чтобы выбраться со станции. И это не считая, что мы могли вновь встретиться с врагами на пути и неизвестно, как обернётся ситуация дальше: жопой или жопой с зажатой промеж булочек розочкой. Перспективы совсем не радовали. — Пит, станцию скоро взорвут. Надо выбираться, — я схватила Питера за руку и стала его трясти. Облаченная в металлическую перчатку, его рука, мягко говоря, оказалась довольно тяжелой. — Да вы, блять, издеваетесь, — чуть ли не провыл мой друг. — У нас только час, даже меньше. — Да встаю я! Хватит дёргать меня, Дэн. Вашу же мать, как больно! — с кряхтением, но он поднялся. Вскоре мы с Питером, оба еле волоча ноги, вновь брели по коридорам. Два друга. Два немоща. Мы понимали, что самим, в одиночку, нам никогда не выбраться со станции, даже с планом здания на руках. По встроенному в шлем радиоприёмнику моему другу удалось связаться с командиром лишь с третьего раза. Как я поняла, блокировщик связи так и не нашли, но что-то, его обходящее, придумали. Питер всё доложил командиру группы «Рэй»: и о Холли, и о будущем взрыве, и о том, что узнал о противнике. Нам сообщили новую точку сбора: приказали двигаться в сторону западной лестницы, а там подняться до этажа с ангаром и ждать остальных. До лестницы нам с Питером удалось добраться без происшествий. Но неприятности белым цветом замаячили впереди. Точнее, над нами, перед нами и под нами. Пока они нас с Питером не заметили, мы спрятались в одной из открытых офисных комнат и с опаской выглядывали из-за дверного косяка. Большое скопление вооруженных людей в ранее знакомом обмундировании поднималось по ступеням решетчатой лестницы. Вместе с ними шли несколько человек в лабораторных халатах. Я заметила, что руки плененных ученых были связаны одной длинной веревкой. — Что ты делаешь? — обернулся ко мне Питер, услышав шорох одежды. — Я с этой мишенью на себе бегать не буду, — тихо ответила я, продолжив стягивать с себя халат. — Их интересуют только ученые, сам видишь. А у меня в планах нет пункта о попадании в плен. — Тогда тебя сразу убьют. Я кивнула: — Убьют. Но если останусь в халате, то возьмут плен, а после убьют. Как считаешь, какая перспектива лучше? — Притворяясь ученой, ты снова сможешь их озадачить и сбить с толку. — Ты так желаешь это проверить? Питер, ну же, не держи тех ублюдков за идиотов. Именно они мою группу уничтожили, забыл? Уверена, если не будем лезть на рожон, то с нами всё будет в порядке. Питер, видимо поняв всю бессмысленность спора со мной, вздохнул и снова посмотрел в сторону лестницы. — Мы должны что-нибудь придумать и освободить ученых, — решительно сообщил он. — Питер, нас бы кто спас. Я не хочу проверять, есть ли в этом мире респаун или нет. Не дури и связывайся с командиром. Питер несколько секунд сомневался. Побарабанил пальцами по стене, прицокнул языком, и, не выдержав моего нажима, со словом «ладно» всё-таки попытался связаться с командиром. — Проклятье, опять не пашет! — гневно выдал Питер после очередной неудачной попытки наладить контакт. — Блочат, твари! Дэн, это бесполезно. — Сколько времени у нас осталось? — спросила я, прикидывая в уме, как скоро ожидать взрыв. Запястье Питера обняла оранжевая подсветка инструментрона. — Полчаса. Чёрт, мы не успеем! — Мы можем добраться до ангара другим путём? Наше размышление о новом пути в ангар прервал звук чьих-то бегущих ног, который эхом доносился из глубин коридора. Топот приближался все ближе и ближе. Питер напрягся, присел на одно колено. Его пальцы плотно обхватили винтовку. Он неспешно и осторожно выглянул из комнаты. А я, поджав губы, с тревогой ждала, что он сообщит. Ждала его последующей реакции. И облегченно выдохнула, когда Питер опустил винтовку и кому-то помахал, явно желая привлечь внимание. Топот на секунду стих. Питер рукой продолжал усиленно подзывать кого-то. Послышались торопливые шаги в нашу с Питером сторону: мягкие, едва уловимые и более громкие, твёрдые. — Свои, — прокомментировал мне ситуацию Питер. — Мужчина, видимо, ученый, и один из наших. — И тут же поправил себя: — Одна из наших. В ответ я кивнула и вернула стеклянную пепельницу обратно на высокую серую тумбочку. Адреналин в крови заставил меня ранее схватить ближайший ко мне увесистый объект. В качестве внезапно ошеломляющего аргумента он мог сойти: не оглушит и не убьёт, но въехать по стеклу шлема и выиграть несколько жизненно важных секунд я могла. Женщина в обмундировании Альянса пропустила вперёд низенького старичка азиатской внешности, после, оглядевшись по сторонам, сама зашла к нам в комнату. — Чейз? Что ты тут… — знакомым голосом начала она и запнулась. — Ты? Бра-а-ун? — Фишер? — с удивлением выдохнула я. Чувства от неожиданной встречи с нервной блондинкой оказались неоднозначными и противоречивыми. Радоваться или плакать? — Как тебе удалось выжить? Реакция Трисс на меня осталась прежней: она бросилась ко мне змеёй. Рефлекторно делаю шаг назад. — Ах ты, дрянь! — Трисс обеими руками пытается вцепиться мёртвой хваткой в мою шею, но вместо долгожданной глотки её пальцы обхватывают ворот одежды. Одинокий треск лопающихся ниток разрывает наполненную замешательством тишину. По полу застучали пуговицы. Не пытаюсь сбить захват, ибо это будет верх идиотизма: переть против человека в полном обмундировании. Хладнокровная рептилия и храбрая муха. Слон и моська в футуристическом антураже представились яркими красками на белом полотне. Две девушки из разных миров, с разными взглядами на жизнь… и ведь каждая уверена в своей правоте. Совершаю несколько шагов назад, но Трисс дёргает меня на себя. Поджимаю подбородок. Вжимаю голову в плечи. Поднимаю руки вверх и выскальзываю из рубашки. Блондинка замирает. В её холодных перчатках болтается тёмно-синяя ткань. Судя по замешательству Трисс, я удивила не только себя. Но стоять и пытаться переварить произошедшее рядом с агрессивно настроенной фурией смертеопасно: вряд ли подобный трюк пройдёт с оставшейся на мне майкой. А продолжать незапланированный стриптиз ой как не хотелось, особенно на ватных ногах. Я отошла на безопасное, как мне показалось, расстояние. Ни Питер, ни уж тем более ученый-старик не знали о нашем с Трисс взаимном непереваривании. Поэтому их оторопь можно было понять. А ведь наши с Фишер непростые отношения начались ещё перед самым вылетом на эту чёртову планету. — Это из-за тебя все погибли! — с неприкрытым гневом выпалила девушка. — Это ты во всём виновата! — не выпуская мою рубашку, она указала на меня пальцем. — Знаешь, как я жажду твоей смерти? — Фишер, прекрати! — пришёл в себя Питер. — Отвали, Чейз, — процедила Трисс и направилась в мою сторону, явно не желая прекращать избиение котёнка. Питер схватил её за локоть, заставив тем самым остановиться: — Не смей! Дэниз ни в чём не виновата. — Скажи это остальным, кто погиб по её вине, — Трисс, зло отчеканив каждое слово, сбросила с себя захват Питера. — Примерно двадцать пять минут до взрыва станции, Фишер. Или ты тоже хочешь пополнить список мёртвых и обречь остальных на смерть? — с вопросом я обратилась к Трисс, понимая всю необходимость пресечения нашего с блондинкой конфликта. — Что? — после секундной паузы с недоверием переспросила Трисс и посмотрела на Питера. — Точнее, двадцать четыре, — сообщил он. Видимо, поддавшись истерике, она засмеялась: — Проклятье, ещё лучше! — Поверь, Трисс, я сама не в восторге, — продолжила я. — Сейчас я предлагаю тебе заключить временное перемирие. — Перемирие со слабоумной, которая всю свою амуницию и оружие растеряла? Ты — балласт и идиотка, Браун. — Идиоткой и балластом будешь ты, Фишер, если решишь продолжить конфликт между нами, — грубо заметила я. Ещё несколько секунд понадобилось Трисс, чтобы верно расставить новые приоритеты. — Как только мы выберемся со станции, Браун, ты обязательно ответишь за свои действия, — с раздражением в голосе пообещала Фишер и бросила мне рубашку, которую я тут же схватила. — Не сомневаюсь, — ответила я и, переводя дыхание, невольно зацепилась взглядом за молча наблюдавшим за нами с блондинкой стариком. Он отвернулся и стал жевать губы. А я поняла, что дед просто не хотел лезть в непонятные для него разборки. Мудро поступил. Одним словом, правильно. Ничего хорошего между молотом и наковальней нет, особенно если они обе — женского пола: прилетит так, что не сразу отпустит, и, как бонус, в конце останешься «самым» виноватым. — Фишер, я объясню коротко, — подозвал блондинку Питер и с помощью инструментрона вызвал голографическую мини-проекцию плана станции. Я натянула на себя помятую рубашку и подошла к своему товарищу. Трисс и старик тоже оказались рядом. — Ранее нам было приказано двигаться к ангару через западную лестницу, — Питер указал пальцем на пульсирующую точку в проекции. — Но сейчас там, наверху, сидят церберовцы с пленниками. Естественно, по этой лестнице мы не будем подниматься: нас встретят. На командира для предупреждения о противнике и дальнейших указаний не выйти: связь не ловит. Нам нужно найти другой путь к ангару и уложиться менее чем в двадцать минут, — Питер оглядел нас. — Есть идеи? Дорожек тьма, но многие двери станции заблокированы. — Я проведу вас, — впервые за всё время сухо проговорил старик. — Моя ключ-карта позволит открыть все эти двери. Но вы должны освободить и спасти пленных. Обещайте мне. Питер и Трисс кивнули. А я была настроена скептически. Слишком много врагов на «слишком мало нас». Операция по спасению сотрудников научной станции тридцать минут назад обернулась операцией по спасению спасающих. Смешно, если бы было не так страшно и грустно. Радовало, что Питер снова вернулся в строй и теперь мог нормально бегать. Я же ног не чувствовала. Полное онемение, только мерзкое ощущение в виде электрического покалывания нижних конечностей. Но спасибо на том, что хоть управлять ими могла и решетчатый пол не чувствовался. Наша четвёрка торопливо двинулась в комнату напротив. Околодверные панели замков приветливо пиликали и меняли своё свечение с красного на зеленый, когда Тоширо Акидзава прикладывал к ним свою карту. Сами двери перед нами проворно разъезжались в стороны. Чередующиеся друг за другом комнаты не отличались обстановкой: всё те же белые стены, коробки, различная техника и минимум мебели. Мелькали узкие лестничные пролёты. Снова комнаты. Широкий коридор с вертикальными трубами, тянущимися от пола до потолка. И вот мы стоим у раскрытых дверей в ангар. Десять минут до взрыва, а представившаяся картина в пятидесяти метрах от нас совсем к счастью не располагала. Краем глаза ловлю движение. Наш старик оказался из предприимчивых. Он хотел было уже броситься вперёд, но я успеваю схватить его и зажать ему рот рукой. Питер и Трисс помогают мне удержать старика и утаскивают его за дверь, подальше от посторонних глаз. «Нет, дедушка, даже если ты владеешь всеми секретными техниками кунг-фу, против тех людей мы не выстоим, лишь усугубим ситуацию и превратимся в решето», — подумала я, наблюдая, как Трисс нажимом в область шеи отключает Тоширо Акидзаву. Звук загудевших моторов заставил меня аккуратно выглянуть из-за двери. Вскоре ко мне присоединились Питер с Трисс. Солдаты Альянса держали на прицеле своих пушек церберовцев, которые, в свою очередь, вместе с пленниками спиной медленно отступали к шаттлам, приставив к головам последних холодные стволы. Ни одна из сторон не спешила открывать огонь. Напряжение в ангаре также усиливал перепуганный ропот ученых. Среди них я заметила еле стоящую фигурку одного из наших солдат. Казалось, толкни его — и он упадёт. А после… после завяжется кровавая перестрелка. Нужен был любой хрупкий повод… лю-бой, чтобы положить начало страшной бойни. Но он не наступил. И, возможно, к счастью. Примерно через одну долгую минуту почти все наёмники с учёными расселись по шаттлам. Кроме одного. Он удерживал пленённого солдата Альянса и им же прикрывался, пока заходил на борт одного из челноков. Каждый раз, когда солдаты Альянса совершали шаг вперёд на его шаг по ступеньке шаттла назад, тот угрожающе поднимал локоть и сотрясал пистолетом у виска измождённого пленника. Наконец оказавшись на палубе транспорта, последний церберовец, перед тем как с лязгом захлопнуть задвигающуюся дверь, с силой толкнул пленника вперёд: прямо на решетчатый пол ангара. Раздался громкий металлический шлепок, перешедший в затухающее дребезжание, а после всё помещение с размером в футбольное поле с очень высоким потолком заполонил оглушительный рёв и скрежет открываемых тяжёлых серых ворот: их колёсики, видно, давно не смазывали. Солдаты Альянса бросились к своему неподвижно лежащему человеку. А я увидела ночное небо. Мириады звёзд меланхолично смотрели на нас с той стороны. Ощутимо подуло в образовавшееся огромное «окно». Створка двери, о которую я упиралась, немного нагрелась. Меня обдало теплом. Нос уловил тонкий запах, с привкусом горелой спички и жженой кости. Трисс и Питер со стариком на руках побежали к толпе наших, и я хотела присоединиться к ним, но внезапно почувствовала, что мне явно не хватает воздуха. Глупостью было бы кричать о помощи в наступившем шуме: не услышат. В панике вертеть головой мне долго не пришлось: взгляд зацепился за висящие кислородные маски рядом с закрытым шкафчиком с амуницией в тридцати метрах от меня. На бегу я сняла с себя шлем и старалась просто не дышать. Периферией зрения я улавливала, как взметнувшиеся над полом на полметра, один за другим станцию со свистом покидали челноки. Звук их низкорокотящих моторов заставлял мои ушные перепонки сотрясаться. Когда я добежала, сорвала с крючка и спешно надела на себя кислородную маску, в комнате больше не осталось летающих машин: все семь шаттлов покинули ангар. Ти-ши-на. Закрыв на секунду глаза, я свободно вздохнула. Желание сесть, отдохнуть и просто забыться я подавила в зародыше. Очень мало времени у нас оставалось. Подозрительно стрельнуло болью в моём бедре. «Неужели действие анестетика заканчивается?» Схватив ещё одну маску, со страхом в сердце я рысцой направилась к нашим: они стояли у открытых ворот. Пока бежала, заметила, как кто-то из солдат решил выйти наружу, но его тут же какая-то невидимая сила отбросила назад. «Что за чертовщина?» Солдата успели подхватить его товарищи, и они вместе покатились по полу. Послышались приглушенные шлемом крики Трисс. Судя по интонации, она окатила их крепким матом. Когда я оказалась рядом с Питером и протянула тому кислородную маску для старика, то почувствовала сильный жар, исходящий из раскрытых ворот (под пятьдесят градусов, наверно). А ещё я услышала, как несколько человек по встроенным радиоприемникам кому-то надрывно отдавали приказы улетать. Другие же солдаты в панике, со страхом, обидой и злобой переговаривались между собой и обнимались: будто навсегда прощались. Я вопросительно посмотрела на Питера. Он уже надел маску на старика и, всё так же продолжая того удерживать, пытался привести в чувства Акидзаву. — Почему мы не покидаем станцию? — с беспокойством в голосе, кожей чувствуя неладную обстановку, я обратилась к Питеру. — Мы не можем выйти отсюда, а до взрыва осталось меньше двух с половиной минут, — ответил он подозрительно бесцветно и кивнул на таймер обратного отсчета, подсвечиваемый его инструметроном. Заметила, как сильно трясутся руки Питера. — Старик не приходит в сознание. Всеобщая паника передалась и мне: — А как же карта с полным доступом? Разве… — Она у Фишер, — сказал Питер и заторможенно повернул голову вправо. Я перехватила его взгляд и заметила у панели управления воротами небольшое столпотворение. Именно оттуда исходил гневный голос Трисс. Не желая терять драгоценные секунды, я рванула к группе людей и с трудом протиснулась к ругающейся с замком блондинке. «Хреновы умники» вокруг давали ей неуверенные советы по поводу обхода блокировки. Трисс же яро отмахивалась и огрызалась, кратко сообщая тем, в какой позе она имела их неверные рекомендации. — Убери барьер, тупая железяка! — прорычала Трисс и приложила к замочной панели карту Акидзавы. Интерфейс замка пиликнул, подсветился зелёным и запросил код. Блондинка тут же застучала пальцами по кнопкам, спешно набирая новую комбинацию из цифр. — Убирай, гадина! — крикнула девушка и нажала кнопку подтверждения. Замок «крякнул», вспыхнул красным, а на интерфейсе появилась надпись: «Неверный код. Попыток до блокировки: одна». — Сука! Роберт, ты долботряс грёбаный! — взбешенно прокричала Трисс и вновь приложила карту. — Стой! — в панике выдохнула я и неожиданно для себя схватила блондинку за руку, не давая той ввести последний код. — Отвали, Браун! — рыкнула она, одёргивая руку. Меня тут же кто-то из толпы попытался оттащить. — Нет! — возмущённо взвизгнула я. — Выпусти! — Не мешай! — зло гаркнула Трисс. — Я знаю, как открыть! — несмотря на оказанное мной сопротивление, меня всё так же крепко продолжали удерживать. — Пустите! — Я видела ранее, как «ты знаешь», — Фишер снова приложила карту к сенсору. — Звёздочка. Четыре. Пять. Шесть. Решётка. Двойка. Решётка. Четыре нуля, — прокричала я в отчаянии комбинацию. Фишер замерла. В стекле её шлема я увидела своё отражение: с потемневшей разбитой скулой, с выбитыми из хвоста спутанными прядями и с чьими-то руками, крепко удерживающими меня за локти; я была там напугана и удивлена. Трисс, ничего не ответив, отвернулась и быстро набрала код, который я ей сообщила. Замок в ответ дважды пиликнул, оповестив, что перешёл в сервисное меню, ещё раз пиликнул после обработки запроса и засветился зелёным. «Откуда я это знаю?» Меня тут же выпустили из захвата. А я обескураженно наблюдала, как через секунду на интерфейсе безразлично отобразилось «открыто». — На выход! Бегом! — раздался чей-то громкий командный голос среди наблюдателей. Гулкий и сотрясающий пол топот. Кто-то из толпы в спешном бегу ненароком толкнул меня, пока я в состоянии полной растерянности стояла напротив горящего зелёным замка. От падения меня спасла Фишер. — Умереть здесь собралась? — схватив меня за руку, проорала она мне чуть ли не в самое ухо. — Сказано, бегом! Затем мы побежали. Взглядом зацепилась за Питера. Он ожидал нас у выхода с перекинутым через плечо стариком. Поняв, что за меня не стоит беспокоиться, мой друг ринулся вслед за солдатами. Жара снаружи оказалась гораздо сильнее, чем в ангаре. Я чувствовала, как на моём лбу моментально проступают мелкие капельки пота и как быстро рубашка пропитывается влагой. Мощные фонари научной станции, стоящие вдоль дороги, пока заботливо освещали нам путь. Когда мы спешно спускались по глиняному склону с глубокими бороздами от шин, территория вокруг станции на несколько сотен метров окрасилась оранжевым, внезапно стало так светло, что возникло чувство, будто бы наступил день. А потом прогремел первый оглушительный взрыв, от которого заложило уши. Земля под ногами ощутимо завибрировала, затряслась. Фонари погасли. И в какой-то миг нам в спину с силой ударила плотная пыльная волна, поднимая наши тела в воздух и отбрасывая на несколько метров вперед. Грохочут второй, третий и четвёртые взрывы. Меня грудью прикладывает о какой-то булыжник, затылок обдает жаром. Ноги простреливает невыносимой резью. Больно ли? Нет. Невыносимо больно! Я беззвучно открывала рот, не в силах закричать. Ведь кричать можно, когда есть силы для вдоха. Всепоглощающая агония накрыла меня. Пришла я в себя, лежащей на жесткой койке в каком-то ярко освещённом и в приятно прохладном помещении. Чтобы суметь хоть что-то разглядеть тут, мне пришлось поморщиться и проморгаться. Пока зрение неуверенно привыкало к свету, мой нос уже успел уловить запахи стерильной чистоты и различных медикаментов. Я слышала, как монотонно и тихо рядом перекликливались неизвестные мне аппараты и приборы. Примерно догадываясь, где я сейчас нахожусь, решила потереть глаза с намерением разогнать оставшийся туман, оглядеться и, наконец, просто осмотреть себя, чтобы успокоиться. Но совершить столь простой алгоритм движений мне не удалось. Облом произошел на первом пункте: лязгнул металл и одновременно что-то твёрдое врезалось в мою кисть. Я с замешательством покосилась на неожиданное препятствие и обнаружила наручники на своём правом запястье. «Ну да, глупо было бы с моей стороны надеяться очнуться в своём мире, в местной больнице, и посчитать весь произошедший со мной кошмар простым сном. Как же…» — криво усмехнулась я. В том, что браслетами меня приковала к больничной кровати именно Трисс, я ни чуточку не сомневалась: блондинка обещала призвать меня к ответственности и, видимо, неотступно собиралась отдать под трибунал. «Агрессивная и упрямая». Одно радовало — боль отступила. Не до конца, правда, но было уже не так ощутимо и вполне терпимо. «Что теперь со мной будет?»