Аллоды онлайн. Новеллизация (3 части)

      Я делал вдох и выдох. Набирал в грудь побольше воздуха и шумно выпускал обратно. Как это прекрасно — дышать!       Холодно. Интересно, если бы я умер в огне, мне было бы жарко? А если от ран, болело бы тело? Эйфория оттого, что я могу вдыхать воздух, начала отпускать, и на первый план наконец вышло осознание главного — я умер! Великий Незеб, я ведь и правда умер!!! Или нет?.. Разве мертвые могут дышать, и разве им бывает холодно?       Инстинктивно похлопал себя по груди — да вот он же я, вполне осязаемый, только почему-то одетый, да еще и в отглаженный, чистый мундир с иголочки. И оружие имеется. Даже если допустить, что мне, горемычному, выдали новенький комплект формы взамен оставленному на берегу Эльджунского озера, то откуда мой утонувший меч? Уж такие экземпляры точно не лежат на имперских складах.       Огляделся. Ни потолка, ни стен… Точнее, они может и были, но терялись во мраке. Во всяком случае я понимал, что нахожусь в помещении — каменный пол и ряды толстых колонн, уходящих вершинами в темное, бездонное ничто. Их я видел так же отчетливо, как себя. Зато движущиеся силуэты вокруг были прозрачными. А может я для них такой же прозрачный и почти несуществующий?       Колонны образовали собой что-то вроде широкого, освещенного горящими факелами коридора, высовывать нос из которого желания не возникало. Там, по бокам, не просто не было света. Нет. Там клубилась Темнота! Я оглянулся назад — конец коридора тоже тонул в шевелящемся мраке, казавшимся живым. Ну уж нет, туда я не пойду. Тем более, что впереди виднелось чистое, белое сияние, которое меня привлекало гораздо больше.       — Есть здесь кто? — расхрабрившись, крикнул я.       Голос без всякого эха просто растворился в пространстве. И ответа не последовало. Убеждая себя, что если тело есть, и меч на поясе ободряюще тверд, то остальное приложится, я зашагал на свет. Призрачные тени вокруг определенно меня видели, но не слышали. Я их не слышал тоже, хоть и пытался заговорить. Это было пугающе — идти, стараясь не задеть какие-то бесплотные сгустки, отдаленно напоминающие то ли людей, то ли еще кого — лиц я разглядеть не мог.       Огромный черный силуэт на фоне бьющего из-за спины света в конце коридора сначала показался просто статуей. Ведь он не шевелился. Но подойдя ближе, я понял, что великан живой — если это слово здесь уместно. Он стоял с прямой спиной, опираясь на меч и бесстрастно взирая поверх суеты у его ног, его длинные светлые волосы отчего-то поднимались вверх, будто их притягивал невидимый потолок, и походили на языки огня, а за спиной сверкающими парусами простирались два гигантских крыла — махнет такими, и всех сдует.       Поглощенный этим невероятным зрелищем, я не сразу заметил, что страж стоит у дверей, из-за которых и льются привлекшие меня сияющие лучи. Окликнуть его? Почему-то казалось, что гигант не обратит внимания ни на кого, хоть хоровод вокруг него начни водить. Между тем, некоторые призраки возле меня направлялись именно туда, к двери, и исчезали за ее створками. Но никто не появлялся оттуда.       Я поднялся по ступеням к стражу — тот не шелохнулся — и заглянул за его спину. Слишком ярко, чтобы что-то разглядеть. Что это? Те самые ворота туда, откуда уже нет возврата? Любопытство — мой враг. Все внутри меня кричало, чтобы я уносил отсюда ноги, но как же хотелось узнать, что находится там, за этой гранью…       Гигант выглядел равнодушным, его не интересовали призраки, растворяющиеся в ослепительном сиянии, но едва я сделал шаг к дверям, как его меч чуть сдвинулся. Я замер.       Показалось?       Взор стража по-прежнему устремлен вдаль, безмятежное лицо похоже на каменную маску.       — Эй! — крикнул я, задрав голову.       Ноль эмоций.       — Ау! Меня кто-нибудь слышит?       — И чего орать? Ну я слышу.       Я чуть не умер еще раз. Ответ пришел не от великана, а откуда-то сзади.       — Помрут по дурости, а потом вопят…       — Почему сразу по дурости? — обиделся я.       — Да потому что по умности живыми ходят!       Спустившись по ступеням обратно, я наконец увидел говорившего.       — Даже на том свете от вас никуда не деться.       Лысый, сморщенный гоблин, совсем непрозрачный, а вполне себе плотненький, с нелепыми крылышками за спиной, одетый в белую тогу, взирал на меня хитрыми глазенками.       — А я точно мертвый? — решил убедиться я на всякий случай.       — Даже не сомневайся.       — Я чувствую, как бьется сердце.       — Ишь ты, чувствует он… погоны, вижу, у тебя капитанские.       — Все правильно, я капи…       — А мог бы и генералом себя возомнить. Никакого полета фантазии!       Я подумал немного и медленно произнес:       — Мне все это кажется?       — Да вот прям щас, ага. Размечтался! В Чистилище ты. Добро, как грится, пожаловать, чувствуй себя как дома.       Все это было настолько абсурдно, что меня начал разбирать хохот.       — Псих, — скорбно заключил гоблин.       Смех сошел на нет. Может я и впрямь просто спятил? Сижу на берегу замерзшего озера, бормочу что-то себе под нос, леплю из снега кулички… Да не было мне смешно. Даже когда смеялся — все равно не было.       Было страшно.       — Ты это… за дверь-то не спеши особо, капитан. Успеешь еще.       — Что там? — с дрожью в голосе спросил я.       — Смерть там. Окончательная.       — А я еще не окончательно умер?       Гоблин пожал плечами.       — А это кто? — ткнул я пальцем в стража.       — Слуга.       — Чей слуга? — начал злиться я оттого, что приходится выжимать все по капле, когда нервы и так на пределе.       — Знамо чей — Тенсеса! — гоблин постучал себя кулаком по лбу. — Тебе кто бессмертие даровал? Ну и вот!       — Бессмертие Империи даровала Триединая Церковь — Тенсес, Незеб и Скракан, — произнес я то, во что уже почти не верил.       — Ну-ну, — хмыкнул гоблин, но спорить не стал.       Я посмотрел на неподвижного слугу Тенсеса — он все еще безучастно опирался на свой меч и ни на что не реагировал.       — Он шевелится когда-нибудь?       — Сколько помню, ни разу не чихнул даже.       — А ты давно здесь? И как вообще сюда попал? Почему ты отличаешься от других призраков?       — Экий ты любопытный! Давно я тут, уж и не помню, жил ли когда по-настоящему. Я служитель Света. Будешь хорошо себя вести — отправлю назад, так уж и быть.       — Подожди, я хочу узнать…       — Все хотят узнать, — перебил гоблин. — Думаешь, один ты тут такой любознательный? Нечего мне тебе сказать! Не знаю я, как вы оживаете. Не знаю, что за дверьми этими. Не знаю, что охраняет слуга Тенсеса. Ничего я не знаю! И Тенсеса я никогда не видел! Я тут всего лишь проводник. Ты как? Оживать-то будешь, не?       — Ну, допустим, буду.       — А мирра есть? — прищурился гоблин.       — А если нет, то что?       — То в очередь! Вас тут вон, толпы, — кивнул служитель на призраков, — а я один.       Я похлопал себя по карманам. Естественно, мирра у меня была, но она осталась вместе с формой на берегу озера, не тащить же мне ее с собой в воду.       — Есть! — обрадованно вытащил я заветный пузырек, невесть как у меня все же очутившийся.       — Ну тогда отчаливай домой и постарайся не показываться тут ближайшие пару десятков лет. Рано тебе еще! Но не послушаешься, чую…       Свет вокруг стал угасать, а я подумал о том, что если мне все это не привиделось, то мое тело лежит глубоко на дне озера.       — Постой, а вдруг мне некуда возвращаться? — с запоздалым страхом выкрикнул я, уже почти ничего не видя перед собой.       — Живи, Ник, еще свидимся… — донеслось в ответ, и все окончательно померкло.       Никогда еще я не чувствовал свое тело в таких подробностях. Болело все! Ныли кости, голова раскалывалась, руки и ноги отнимались, все внутренности будто перемололись в фарш, а грудную клетку раздирало так, что хотелось выть в голос. Голос, кстати, отсутствовал.       Я открыл глаза.       — Зачем, Никита?       Голос Матрены. Тихий, грустный. Может дела мои совсем плохи? Все вокруг расплывалось и около минуты я просто старался сфокусировать зрение.       Время будто повернулось вспять, и я снова лежал в одной из хлипких хибар Придонска на дне Мертвого моря, а рядом суетились полурыбы-полулягушки, возвращая меня к жизни и одновременно убивая запахом… Вот только это не песчаный край солнечного Игша. Это холодный Эльджун.       — Замерз?       Я и так уже был закутан с головы до ног, как младенец, но заботливые руки принялись меня укрывать еще.       — У него жар, ему бы наоборот охладиться…       — Но он же мерзнет!       — Понимаю, но так будет только хуже!       — А вы точно лекарь? Какие-то садистские у вас методы.       Я с трудом различил Матрену и Эльвиру, яростно уставившихся друг на друга.       — Она-то лекарь, а вот целесообразность вашего присутствия здесь, дорогая ди Дусер, вызывает у меня сомнения! — вклинилась Лиза.       — Что, простите?       — Это ты торчала рядом с ним, когда ему внезапно приспичило искупаться ночью в ледяной воде!       — Я же сто раз объясняла, что уснула! Понятия не имею, как он очутился в озере!       — То есть он просто так, ни с того, ни с сего решил покончить жизнь самоубийством?       — Откуда мне знать? Может вы так его достали, что…       — Она ни при чем, — еле сумел выдавить я, из горла вырвался хриплый шепот. Ненавижу быть больным!       В поле зрения появился Орел — взвинченный и злой.       — Тогда разжуй нам, недалеким, за каким жемчугом ты туда нырял?       — Вашему другу спать надобно, — раздался скрипучий тонкий голос, обладателя которого мне не было видно.       — Да, давайте потом, — согласилась Матрена. — Он сейчас не в состоянии что-то объяснять.       — Я побуду здесь.       — Ты уже побыла! А потом его труп со дна озера доставать пришлось…       — Может хватит? Мы кажется уже выяснили, что я тут ни при чем!       Препирательства продолжались еще несколько минут, пока в промерзлой халупе не осталась лишь Эльвира, отстоявшая свои позиции, да маленький зеленый человечек со скрипучим голосом. Он поднес к моим губам какое-то варево, а я был слишком слаб, чтобы сопротивляться. Впрочем, Матрена бы не отдала меня на растерзание врачевателю, не внушающему ей доверия.       — Тьма пришла с запада и накрыла нас с головой. И не готовы мы верить всем, кто протягивает руку дружбы. Быть может, в другой руке спрятан острый нож, кто знает?.. Приходили к нам люди, назывались друзьями, да убили птиц наших священных. Нет веры им. Но ежели стал ты другом для моего народа, быть тебе светом в этой тьме! Правду, значит, сказывали — не одни мы на белом свете. Слава зеленому лесу и дарам его! Пей, человек, целебный отвар этот, и набирайся сил. Издавна промышляем мы собирательством. Отборный зверобой дарует исцеление, и никогда не переводился он в наших закромах. Теперь найти его труднее, но тем выше ценится дружба, чем большую цену пришлось заплатить за нее!       Лесовик бормотал и бормотал, пока я по глотку ни выпил все лекарство. Когда он наконец ушел, Эльвира села рядом и положила мне руку на лоб. Меня бил озноб, но лицо горело, и прикосновение прохладной ладони было приятным.       — Если ты нырнул в озеро к прекрасной русалке, то знай — они все очень коварные!       — Как эльфийки? — прохрипел я улыбнувшись, хотя выглядел, наверное, таким же зеленым, как лесовик.       Она засмеялась.       — Постарайся поправиться поскорее, а то твои друзья повесят меня на ближайшей ели.       — Постараюсь. Как вы меня достали из воды?       — Тебя водяники вытащили. Ты уже не дышал… Спи, Ник, на этот раз я буду стеречь тебя более тщательно.       — Главное, отгоняй русалок, покусившихся на мою честь… — промямлил я, проваливаясь в сон.       Проснувшись во второй раз, я чувствовал себя значительно лучше. На улице, вероятно, была ночь, и хижина едва освещалась крохотным огоньком от факела, который держал в руках Орел. Рядом с ним находилась Матрена, и больше никого. Я понадеялся, что Эльвиру не повесили ни на какой ели.       — Ты как?       — Хорошо. Есть хочу.       — Замечательно, если ты голодный — это отличный знак…       — Только кормить мы тебя не будем, пока ты все не расскажешь, — встрял Орел.       — А остальные где?       — Я так понимаю, история будет интересной. Сейчас позову.       Он передал Матрене светоч и вышел на улицу.       — Кузьма считает, что ты повредился умом возле этих Мест Силы, — сказала она. — Миша частично с ним согласен.       — Может быть они и правы… Ты меня воскресила?       Матрена кивнула.       — Спасибо!       — Это водяникам спасибо, что вытащили тебя. Они и меч твой достали со дна.       Я начал смутно припоминать мелькающие тени вокруг демона, которые я принял за рыб. Вот кто мне помог! И не в первый раз. Когда Бычара чуть не убил меня в Придонске, водяники пытались остановить кровь из моей раны… Я почувствовал, что проникаюсь симпатией к мелкому, похожему на лягушек народцу.       — Без них мы бы и это место не нашли, — продолжила Матрена.       — А где мы?       — В Белореченской дубраве, в поселении лесовиков. У этого народа есть дар к врачеванию. Особенно, если они считают пострадавшего своим другом.       — Да, что-то мне тут один лесовик задвигал про дружбу и свет посреди тьмы.       — Они тебя боготворят.       — Почему?       — Вот ты и расскажи, почему, — заявил Орел, вернувшийся с Михаилом, Лизой и Лбом.       — Слушайте, я знаю, это была не самая блестящая из моих идей, — примирительно сказал я, приняв полусидячее положение. — Вообще-то умирать я не собирался… Но что-то в том озере было необычным…       — И ты решил нырнуть в ледяную воду, ночью, один. Ну что ж, ясно. Понятно, — покивал Орел.       — В озере сидел демон!       Наступила тишина.       — Ты уверен? Я имею в виду, что гипотетически, там вполне могут водиться…       — Нет, Миша, это был демон! Записи демонопоклонников не врали!       — Там было написано, что они подчиняли ящеров его воле, — задумчиво протянула Лиза.       — И это в целом соответствует тому, что рассказывают водяники и лесовики, — добавил Михаил.       — А что они рассказывают?       Лоб, не делая даже шага, дотянулся своей лапищей до хлипкой двери и, приоткрыв ее, крикнул:       — Эй, ты, зеленый, а ну поди сюда!       В хижину вошел тот самый лесовик, который давал мне пить лекарство. Ну или мне казалось, что тот самый, они не слишком отличались.       — Это Бук Густая Крона, — вежливо представила Матрена, сгладив грубоватость Лба.       — Ну давай, Крона, вещай все еще раз сначала.       — Лес шумит, вода речная рокочет, — негромко заскрипел лесовик, — это черная ночь идет с запада, и все живое бежит от нее. Злобные ящеры пришли по воде и хотели здесь жить по праву силы. Черное время настало, совсем черное! Не воины мы — мирные охотники и собиратели. Жили, никого не трогали. Мы добрый народ. Потеснились бы, стали бы жить бок о бок и с ящерами. У озера живут они, Зеркало Мира имя ему. Там бы и оставались, так нет — приходили на берега нашей реки-кормилицы, разили всех, у кого есть разум и мясо, что можно клыками разодрать.       — А что там про их вожака? — поторопил Орел.       — Вожак у них, злобный и опасный! Науськивал он ящеров на нас, да на водяников! И не было нам покоя, пока жив он был! Но буде бьется в твоей груди храброе сердце, человек, а рука крепка! — лесовик благоговейно посмотрел на меня. — Не оставил лесной народец в его беде, одолел супостата! Снова будут лесовики в ладу с природой жить, на зверя ходить и рыбу в сети ловить, и не ждать лютой смерти в ночную пору.       — Что за супостат? Кто это?       — Неведомо мне это! Знаю лишь, что приходили опасные люди на озеро. Жуткие все, капюшоны на глаза надвинуты. С тех пор наши горести и начались.       Мы многозначительно переглянулись. Все сходится: демонопоклонники пришли на озеро и призвали демона! Вот только какова их цель?       Выспался я хорошо, и теперь мне хотелось встать на ноги и размяться, снова почувствовать свое тело — живое и даже отдохнувшее. Я прислушивался к себе, пытаясь определить произошедшие изменения. Ведь не может же быть, что их нет? Какое-то время я был мертв, мое сердце не билось… это даже звучало страшно! Но никаких последствий я не чувствовал. Только радость от того, что снова жив, и легкую горечь, что ничего существенного о загробном мире я так и не узнал, словно и не умирал вовсе.       — То ли коридор, то ли еще что-то… Непонятно. Двери в конце… оттуда свет. Гоблин сказал, что за ними и есть окончательная смерть…       Сложно было словами описать увиденное. Сейчас все казалось сном. Сознание будто старалось вытолкнуть из памяти все, что не укладывалось в привычные рамки.       Матрена запретила мне вставать, и я решил ее послушаться… ненадолго. Кроме моих друзей и Эльвиры, благополучно избежавшей трагического повешанья, ко мне забегали смешные лесовички. То Бук Лесная Крона с неожиданным предложением остаться жить в их поселке:       — Уйдешь ты, спаситель наш, а как снова чудища нагрянут? Неспокойно мое сердце! Оставайся, спаситель, с нами! Станешь Богом нашим, мы тебе капище возведем, как ящеры, умирать за тебя будем!       То тщедушный лесовик-рыбак — покормить своим уловом:       — Отколь ни возьмись завелись в нашей реке страшные рыбищи: плавники — ножи острые, зубы — тиски сильные. На лесовиков бросаются, в омут за собой тащат, сети рвут. Ящеры на земле, рыбины в воде… Нигде не укрыться.       За рыбаком пришел охотник, мигом оспоривший тяжелый рыбацкий труд:       — Что рыба? На наши плечи все легло: должны охотники и дичью племя кормить, и злобных ящеров воевать. А шкура у них дубовая — с десятка стрел только одна и пробивает. Уходят стрелы из колчана, как солнышка лучи за вечерний окоем. Из волчьих зубьев и костей делаем мы наконечники. Случится, ящер нападет — в глаз ему запущу. Так запросто живот свой не отдам!       Но самым неожиданным стало появление незнакомого хадаганца в форме, смущенно прятавшего глаза.       — Разрешите, товарищ капитан… — произнес он совсем не по-военному — тихо, несмело, будто заранее за что-то извиняясь. — Шныгин, Вадим.       — Звание?       — Нет у меня звания… Я дезертир.       Шныгин подождал от меня какой-то реакции, но я так оторопел от подобной наглости, что лишился дара речи. Хорошо, что мой меч сейчас был не под рукой, иначе я бы не сдержался.       — Товарищ капитан…       — Я тебе не товарищ, — оборвал я.       — Да, — покорно согласился он. — Извините.       — Если ты пришел сдаваться, то я тебя разочарую.       — Я знаю о приказе убивать дезертиров на месте. Но прежде я хотел поговорить.       Он был очень молод, едва ли старше меня, но выглядел таким уставшим и измученным, будто уже прожил долгую жизнь.       — Зачем мне разговаривать с дезертиром?       — Я покинул часть, — тихо сказал он, — но пожил среди этих восторженных лесных идиотов в чаще и… понял, какой же я дурак! Я предатель, знаю, и я заслуживаю смерти. Но мне важно… перед самим собой… сделать что-то для своей страны.       — Совесть облегчить захотелось? Не надо передо мной каяться, я не священник, мне неинтересно твое нытье!       — Нет, нет, я не покаяться пришел. Я давно прячусь здесь, все надеялся встретить кого из своих… то есть, я имею в виду, из Хранителей. У меня есть важные сведения. Один дезертир-каниец сказал, что Лига собирается сговориться с лесовиками.       — Не вижу катастрофы.       — Это хилый, трусливый народец, но зато в лесу они знают все дупла в соснах. Лига планирует зайти в тыл к имперцам.       Я вдруг вспомнил слова Бука Лесной Кроны, на которые не обратил сначала внимания. Он говорил о людях, приходивших к лесовикам и называющих себя друзьями, но вроде бы убивших священных птиц…       — Лигийцы уже пытались, но у них ничего не получилось, верно? — медленно произнес я, напрягая память. Лесовик много болтал, но я не особо слушал его витиеватую речь.       — Да, — кивнул Шныгин. — Здесь много орлов, которых местные считают священными. Несколько лигийских стрел в орлиных трупах — и лесовики в страшной обиде на Лигу от такого вероломства.       — И где ты взял лигийские стрелы? — осведомился я, сопоставив сказанное.       — В лесу насобирал. Но это лишь отсрочка. Лига будет пытаться еще.       — Я тебя услышал. Это все?       Шныгин помолчал немного, а потом осторожно спросил:       — Как там наши?       — Нормально. Держатся. Соскучился?       — Соскучился, — честно ответил он, несмотря на мой язвительный тон. — Но я не жду прощения. Дорога, которую я выбрал, в один конец… Я просто жалею, что однажды свернул не туда.       — Так плохо жилось в казарме?       — Да как-то… Надоела уже эта война. Спать в форме, отливать, стоя в строю, шлюхи раз в полгода… и любой день может стать последним. Не выдержала душа, свободы захотелось… Демон бы ее побрал! Домой очень тянет. Я бы все отдал, чтобы вернуться назад, но Родина-мать не прощает своих оступившихся детей.       Он не пытался вызвать мое сочувствие. Это был отчаявшийся, надломленный человек, ни на что уже не надеющийся. И как я не давил эмоции, мне стало его жаль.       — Я передам командованию информацию о лесовиках. А теперь будь добр, сделай так, чтобы мы никогда больше не встретились.       Шмыгин кивнул и, сгорбившись, поплелся к выходу.       — Прощайте, капитан. Я сожалею, что так вышло…       Предатель, или человек, который просто однажды ошибся? Больше я и правда его никогда не видел, но искреннее раскаяние на его лице почему-то запомнил надолго.       Потратив сутки на мое восстановление, мы наконец покинули поселение лесовиков под их радостные вопли и улюлюканье. На прощение меня с ног до головы обвесили какими-то дикарскими амулетами, торжественно объявили лучшим другом маленького народа и поклялись в вечной преданности, чем крайне позабавили Эльвиру, отправившуюся вместе с нами.       Настроение было приподнятым до самого порта Такалик, встретившего прибывших гостей пронизывающим ветром и мелким, колючим снегом. Корабли торговцев, пришвартованные к пирсам, темнели на фоне тяжелых серых туч, закрывших астрал. Некоторые капитаны даже решили отогнать свои судна подальше от берега, чтобы их не разбило надвигающимся штормом об аллод. Наверное, в хорошую погоду здесь было даже весело, на что намекало находящееся в самом центре подобие сцены с барабанными установками и множеством флагов. Но сейчас рабочие спешно прятали разгруженные ящики с товаром в склады или под навесы, в порту царила суета и всем было не до празднеств. Эльвира упорхнула к своему научному руководителю, а мы толклись среди толпы в поисках главного конкурента Плу Крохобора — Барыги Честных, пока один из грузчиков не ткнул нам в него пальцем.       Орк в смешной шляпе и импозантном сюртуке, сидевшем на нем как балетная пачка на дрейке, настроен был, мягко говоря, не слишком любезно. Едва я заикнулся о Плу Крохоборе, Барыга зло прищурил глаза и рыкнул:       — Заткни свою пасть! Ничего не хочу слышать об этом недомерке!       — Нам стоит это обсудить…       — Еще один звук — и твои мозги полетят прямо в астрал!       Я не собирался конфликтовать, но чтобы мне, офицеру Империи, угрожал какой-то там торговец — это уже слишком.       — Ну рискни.       — А ты с какого рожна такой смелый, имперец? Это наша территория и у нас хватает охраны.       — Нам нужна информация о Плу Крохоборе, и мы ее узнаем.       Барыга смерил меня и моих друзей оценивающим взглядом.       — А вы подкапываетесь под него что ли?       Я кивнул.       — Хм… Лады, тогда обсудим.       Мы отошли подальше от посторонних ушей и уселись на ящики, коих здесь было так много, что они уже образовали собой целый лабиринт высотой в несколько метров. Я рассказал о том, что творится на Медвежьей поляне, Барыга слушал, не перебивая.       — Ненавижу Плу! — сплюнул он на землю, когда я замолчал. — Я думал, он уже сорвал невиданный куш, продав свои цацки. Хорошо, что аукцион накрылся! На радостях помогу, чем смогу. Этот ушастый недоносок ведет дела с пиратами. Святое оружие они и привезли, так-то!       — Откуда? — быстро спросил я.       — Не знаю. И к ним хрен подступишься! Плу одел их всех в Святые плащи. Так что они неуязвимы. Мы даже утроили охрану порта на всякий случай. Что за хрень: мы — и боимся гоблинов! Злости не хватает!       — Если бы раздобыть такой плащ…       — Да уж. Мы бы тогда им показали, где раки зимуют! Есть у меня одна идея. Да и та стремная. Где стоянка пиратов я знаю, тех самых, в Святых плащах. Не так уж и далеко тут, к востоку от порта.       — Подкараулить, незаметно подобраться и попробовать раздеть? — задумчиво произнес я.       — Я смогу выманить одного и увести подальше от остальных, — вмешалась Лиза.       — Плащ отражает любую магию.       — Не любую, — коротко бросила эльфийка и убийственно улыбнулась. Действительно, женская красота — едва ли не самая сильная магия на свете.       Кроме тайны Плу Крохобора, у меня в порту было еще одно дело, и я спросил Барыгу, кого можно к нему привлечь.       — Дело рисковое, кто тут у вас самый смелый?       — Кто тут у нас самый жадный, ты хочешь сказать. Обратись к семейке Счастливчиков, вот кто за золото на все готов.       Барыга Честных попал в точку. Нанимать гибберлингов не очень хотелось, но пообщавшись с другими капитанами, я понял, что выбора у меня нет. Никто и слышать не хотел о таком путешествии.       — Ты хочешь, чтобы мы отправились в Край Вечной Ночи? — переспросил мелкий, пушистый хомяк, видимо, главный среди тройняшек. — Туда, откуда бегут все звери? Ха-ха!       — Лететь здесь недолго, всего лишь аллод обогнуть, а я хорошо заплачу, — сказал я, помахав перед носом выделенным для этого случая золотом от Жукина.       — Ладно, хорошо! Мы не тупые звери, мы бывали там, где тебе, детка, и не снилось! Но… Дорогое это удовольствие! А ну, еще раз кошель покажи… Хм… В конце концов, сплавать посмотреть на Край — это не то, что поставлять оружие Империи под обстрелом кораблей Лиги. По рукам!       Спрашивать, сколько раз они поставляли оружие лигийцам под обстрелом имперских кораблей, я не стал. В конце концов, эти гибберлинги — единственные, кто согласился на авантюру.       Ураганный ветер все нарастал, но это не повод откладывать поход в гости к пиратам. Плохая погода нам даже на руку. Мы долго обговаривали все возможные варианты, ведь соваться в логово к обладателям Святого оружия — почти самоубийство. Но все наши приготовления и осторожность оказались напрасны.       Близко подкрадываться к самому лагерю пиратов не было надобности. Хватит и гоблинов, расставленных по периметру для охраны. Охрана эта, к слову, вызывала бы только смех — кучка недорослей, хаотично бродивших по лесу — но все все они были в знакомых нам плащах, и это не могло не нервировать. Пираты небезосновательно надеялись на свою неуязвимость.       Первая часть мероприятия прошла по плану: подотставший от своих приятелей гоблин, узрев на выступающем корне дерева эльфийку, сидевшую, несмотря на холод, в одной рубашке, притормозил. Лиза очаровательно ему улыбнулась, затрепетав сияющими крыльями, и поманила пальчиком.       — Я заблудилась и замерзла… — тихо «прожурчала» она тоненьким голоском.       У гоблина даже зрачки съехались к переносице. Не веря своему счастью, он без всякой магии пошел к ней, как баран на привязи. Дальше, однако, произошел сбой. Лиза недвусмысленно жалась от холода, обнимая себя за плечи, но вместо того, чтоб предложить даме плащ, мелкий тупица потянул к ней свои лапы, и она рефлекторно двинула ему ногой. Гоблин взвыл. Мой первый порыв сократить количество его конечностей сменился вполне здравой мыслью — а как, собственно, она вообще смогла его пнуть, если на нем Святой плащ? Ответ я знал еще до того, как мы все проверили опытным путем.       Назад в лагерь торговцев неслись окрыленные открывшейся информацией, которой спешили поделиться.       — Серьезно? Не работает?       Барыга Честных расцветал прямо на глазах. Он держал в руках принесенный нами в доказательство бесполезный плащ, расплываясь в клыкастом оскале. И по его лицу я понял, что у него зреет план.       — Значит, плащ не защитил своего владельца… А что если… если вся эта катавасия со Святым оружием — одно сплошное гонево?       — Этого не может быть, — покачал головой я. — Мы лично испытывали его на полигоне и все было нормально.       — Да что за хрень?! Хм… Хм? Хм!       — Будь здоров.       — Это я думаю… И ни хрена не понимаю! Лады, сделаем так. Наведаюсь-ка я туда с ребятами, прощупаю почву… И если все Святое оружие окажется фуфлом, то я припру этого мелкого урода Плу к стенке. А потом смачно по ней размажу! Ненавижу пиратов! Ненавижу гоблинов! А гоблинов-пиратов… Хм, да даже нет такого слова, чтобы сказать, как я к ним отношусь!       — В пиратском лагере много кораблей?       — Там сейчас стоит «Астральная каракатица». Давно мечтаю вырезать всю эту гоблинскую гоп-компанию во главе с капитаном, чтоб он потерял свой последний глаз! Эти недоноски нападают на наши торговые суда, лишают нас выручки, а мы даже не можем им ничем ответить! А все из-за этого треклятого Святого оружия. Но если оно — фуфло… Тогда пришло время поквитаться!       Барыга Честных пылал жаждой мести и собрал группу наемников из охраны торгового порта с фантастической скоростью. Кроме того, весть о том, что Святые плащи не защищают присоседившихся неподалеку пиратов, разлетелась очень быстро, и накостылять им изъявили желание и другие торговцы. Карательный отряд мгновенно разросся до маленькой армии. Мы же решили остаться в стороне от этого мероприятия, потому что на горизонте среди черных туч показался астральный корабль семейки Счастливчиков.       Я не ожидал, что они вернутся так быстро, и от нетерпения принялся расхаживать вдоль берега туда-сюда, пока корабль швартовался к пирсу, сильно раскачиваясь от ураганного ветра. Но едва гибберлинги ступили на аллод, как к ним подбежал крайне возбужденный мужчина, выдирающий из своей головы целые клоки волос.       — Я разорен! Пришел в порт встречать товар. И что узнаю? Мой корабль разбился о скалы! Ящики с чаем плавают теперь по астралу! Кто его там пить будет? Демоны? За что Свет оставил меня и мое предприятие?       — Вот только о демонах не надо! — взвизгнул гибберлинг. — Уйди, Афанасий, не тебя нам сейчас…       — Подождите, у меня есть коммерческое предложение! Я знаю, где водятся эфирные элементали. Их кристаллы маги очень неплохо берут. Отличная сделка, а?       — Никаких сделок! Нет, мы снимаемся с якоря, и больше ног наших не будет на Святой Земле! То же нам… Святая! Ужас! — завопили все трое близнецов в один голос.       Самый старший свирепо глянул на меня и, потрясая маленькими кулачками, сообщил нечто невероятное:       — Ох, если б мы знали! Десять таких кошелей, как твой, не сдвинули бы с места ни нас, ни нашу «Ласточку»! Да ты знаешь, что там творится?! На берегу демонопоклонники! Прибрежный астрал кишит демонами! И это все нам удалось увидеть за те две минуты, пока мы в панике разворачивали корабль, чтобы тикать оттуда на всех парусах!       — Как это, кишит демонами? — оторопел Афанасий, кровь буквально отлила от его лица.       — А вот так! Мы улетаем! Никакая это не Святая земля. Она проклятая!       Вторая новость, на этот раз о демонах, облетела торговый порт не менее быстро, и те, кто не ушел вместе с Барыгой Честных на разборки с пиратами, в ускоренном темпе засобирались, намереваясь покинуть аллод. То, что старательно выгружалось с кораблей и укрывалось от ветра, теперь спешно грузилось обратно, и суета усилилась во сто крат. Все орали, перекрикивая шум непогоды, и носились с товаром как угорелые, роняя ящики и коробки. А один орк тащил, высунув язык от напряжения, клетку с живым ящером, вызвав у Матрены бурю негодования.       — Что? Самое место этой пиявке в клетке! Ишь как глаза таращит, чмо болотное! Гы…       — Что вы с ними делаете?! Они же разумные существа!       — Эти разумные существа пытались напасть на порт, полудурки! Повылазили они чего-то из своего озера, пиявки поганые. Ведомо, мы их быстро порубали, а этого вот схватили и решили в клетку посадить. Натешились, уже удушить было собрались, да тут торговец один выгодное предложеньице подкинул. Говорит, если продать этого слизняка на Суслангер в зоопарк, неплохие деньги можно заработать.       — В зоопарк?! — ужаснулась Матрена.       — Угу. И совсем будет круто, если б этот ящер еще с самочкой был. Прикинь! Они там, в зоопарке, будут пялиться, как эти зеленые… йу-ху! Класс! Но, блин, не могу я от клетки отойти: дружбаны мои продадут его торговцу быстрей-скорей безо всякой самочки. И потом ищи их свищи по кабакам!       — Даже не знаю, что в этом рассказе более отвратительно…       — Да ладно, уж я не дам этому слизняку без тепла женского помереть там, на Суслангере, я ж не выродок какой, гы… Сидит, слушай, клыки на меня скалит! Ну чего вылупился? Я ж, наоборот, со всей заботой! Вот бабу тебе скоро приведу… Гляди, загорелись глаза у него! Мужик!       Орк потащил клетку дальше, а Матрена возмущенно повернулась к нам.       — Мы что, не вмешаемся?!       — Есть дела поважнее. Надо сообщить Жукину о Крае Вечной Ночи. Я догадывался, что там все непросто…       — А Святое оружие? Мы не будем ждать возвращения Барыги? Усеркаф тоже ждет информацию.       — Ждать нам некогда, — покачал головой я. — Сначала наведаемся к пиратам, потом вернемся к торговцам на Медвежью поляну, а оттуда к Южной грани.       — Маршрут так себе, — сообщил Орел. — Опять через весь Эльджун пилить… Хоть бы телепорт построили!       К моменту нашего прибытия к стоянке пиратов, торговцы во главе с Барыгой Честных уже навели там свои порядки, разложив пиратский корабль чуть ли не на доски. Меня мало волновало, что будет с пленными гоблинами — пусть их хоть в астрал выкинут. Важно было другое: Святое оружие не защитило своих хозяев.       — Я так и думал! Все, что исходит от Плу Крохобора, — одно надувательство! Но теперь он замахнулся на то, для чего его кишка явно тонка! Плу, дружок, твоей репутации кранты! Можешь сворачивать лавочку и продавать склады! — потирал руки Барыга.       — Что же мы тогда испытывали на полигоне? — задался я логичным вопросом.       — А вот это знает только Плу, и пора ему ответить! Я из него все кишки вытрясу!       Я задумался ненадолго. Набить морду пиратам — это одно, а влезать в конфликт между торговцами, с которыми Империя старается поддерживать хорошие отношения, — совсем другое.       — Мы должны остаться непричастными.       — Тогда вам лучше оказаться подальше от Медвежьей поляны, когда у нас с Плу будет вестись серьезный разговор.       Таким образом в маршрут пришлось внести коррективы, исключив из него центральный лагерь торговцев, потому что визит к своему главному конкуренту Барыга откладывать в долгий ящик не собирался. Я этому только обрадовался, потому что мне не терпелось встретиться с полковником Жукиным. Интересно, как он отреагирует на известие о том, что прямо у него под носом астрал наводнили демоны, с которыми он когда-то боролся?       Заглядывать в порт и прощаться с Эльвирой не стал принципиально! Око за око. Но не успели мы углубиться в лес, как нас догнала восставшая Зэм, едва не загнав несчастную лошадь.       — Тов… товарищи… Товарищи имперцы! Одну минутку!       Мы притормозили.       — Это вы капитан Санников? Меня зовут Иавер Анукиа.       Ага, научный руководитель Эльвиры. Я подумал, что сейчас и сама эльфийка покажется следом.       — Прошу прощения, что отрываю от важных дел… Я понимаю, война Лиги и Империи, торжество идеалов и все такое… Но по моему скромному мнению, есть вещи, которые более важны, чем все это. Некие непреходящие ценности, так сказать…       — История мира?       — Поверьте, товарищ капитан, там кроется немало ответов на самые важные вопросы современности!       — Верю.       — Значит вы не откажете мне… О, конечно же, не в ущерб интересам Империи! Мне нужно срочно попасть в лагерь Историков в Джун-Ицмале! Но я, в отличие от Эльвиры, не рискую путешествовать по Эльджуну одна.       — А ваша ученица не с вами?       — О, нет, она только передала мне снимки и сразу покинула порт. Не сидится ей на месте! Я за нее волнуюсь, но она везучая — сначала умудрилась сбежать с Кватоха, когда на ее семью начались гонения, теперь тут в одиночку бегает… Вот уж поистине нигде не тонет!       Значит, Эльвира опять изобразила финт своими эльфийскими ушами и ушла еще раньше меня! И кто с кем не попрощался? Я скрипнул зубами.       — Нам некогда делать крюк!       — Если вы направляетесь в расположение на Южной грани, то нам по пути. Зато по дороге я вам расскажу много всего занимательного об этом месте! Одна половина населения Эльджуна занята войной, вторая — торговлей, а между тем эта земля хранит немало тайн.       — Идеальное место для Историков, да? Кругом сплошные развалины, — кивнул я, пришпорив Старика.       Дрейк покосился на пристроившуюся рядом лошадь, но возражать пока не стал.       — Именно. Если бы только не война, и развалины не под водой бы находились, а рядом бы обезумевшие ящеры не жили…       — Вы говорите про озеро?       — Да, Зеркало Мира. Во времена джунов здесь тоже находился порт, только морской. Такалик — это их название. Мы всегда уходим корнями в прошлое, даже когда не замечаем этого… Торговые связи во времена джунов были предметом моего изучения. Но, увы, война не время для чистой науки. Сейчас нас всех попросили оставить свои исследования и изучать архитектуру джунских руин. Прямое распоряжение Главы Историков! Говорят, это как-то связано с Храмом Тенсеса. Что-то странное там происходит…       — Что вы имеете в виду?       — Хотелось бы мне знать! И вот теперь мы ищем ответы, только пока не очень понимаем, на какие вопросы.       — А зачем вы направляетесь в Джун-Ицмаль? — решил поинтересоваться я, раз уж мы согласились выступить в роли почетного караула для восставшей.       — Амалия ди Грандер, моя коллега, должна немедленно увидеть последние снимки с джесеростипа! Как хорошо, что теперь предмет изучения всегда может быть по рукой.       — Это вроде бы разработка имперских ученых? — спросил Миша.       — Да. Саранг Джесер — так зовут изобретателя. Это устройство позволяет получать очень четкое изображение на магической пластине. И стоит оно баснословных денег! Историки немного смогли закупить таких у Империи.       За разговором дорога показалась недлинной. Иавер Анукиа охотно делилась известными ей историями и легендами, и хотя я не узнал чего-то принципиально нового, что перевернуло бы мое представление о джунском народе, слушать ее все равно было интересно.       Лагерь Историков в Джун-Ицмале ограничивался десятком походных палаток, где мы внезапно встретили лекаря из полка Жукина — шамана Шороха Лесных. И причина его нахождения здесь заставила меня пересмотреть некоторые свои поступки.       — Венерис собираю. Он только тут растет, — рявкнул орк, потрясая охапкой каких-то веток. — А вы все шагом марш ко мне в палатку, и скидывайте штаны! Мальчики отдельно, девочки отдельно!       — Чего?       — Того! Давно из имперского лагеря?       — Давно. А что случилось?       — Да там у половины солдат сыпь! Меньше по борделям надо шастать — больше об Искре своей думать!       Нет, ну чисто технически, я с дамами из местного борделя дел не имел никаких. Но все равно стало не по себе. Иавер Анукиа ушла на поиски своей коллеги, а мы потопали на неожиданный медосмотр, во время которого шаман ворчал хоть и беззлобно, но безостановочно.       — Вместо того, чтобы заниматься магическими практиками, как простой полковой лекарь, я должен ползать на коленях и собирать венерис. Потому что полк надо спасать! Представляю доклад командованию: «Мы проиграли». Почему? Потому что у наших солдат сыпь на одном месте!       — А вы брома в компот добавляйте, — предложил я, вспомнив свою службу в ИВО и медсестру Фаину.       — Да, пожалуй, пора! Бордель под боком — первый шаг к разложению армии!       Прямо во время осмотра в палатку нагло заскочили гибберлинги, не обращая внимания на наличие других пациентов, часть из которых, между прочим, стояла с голым задом!       — Шорох, спасай! Лечебную мазь срочно надо!       — Ну и кто на этот раз вам навалял? — шаман нисколько не удивился странному визиту, очевидно — такое случалось регулярно.       — Это не нам, это мы наваляли! — гордо заявил комок белой шерсти. — Воронам!       Мы, не выдержав, заржали.       — Ничего смешного!       — Вороны-то вам чем не угодили? — спросил шаман.       — Может это и паранойя… Но не может же она быть одновременно у всех троих! Значит, правда, значит, есть что-то… Не отпускает нас ощущение, что вороны эти очень даже разумные. И они шпионят за нами! Наемники, кстати, тоже жаловались. А уж это ребята толстокожие! Куда ни пойдешь — «Кар! Кар!» над головами, а если что по делу обсуждаем — обязательно один рядом на ветке сидит, глазом сверлит! Лагерь пока не оборудован, по нужде приходится ходить в кусты, а тут эти пернатые соглядатаи… Ну, вы понимаете…       Шорох Лесных принялся копаться в объемной медицинской сумке, пока трое гибберлингов смешно подпрыгивали возле него от нетерпения.       — И чего вам все неймется? Здесь вам не Медвежья поляна. Одно Глухоморье под боком чего стоит! Сидели бы в лагере себе спокойно, так нет…       — Дык тут в Глухоморье проклятые древни появились. Жуткие существа и очень, очень-очень опасные. И очень, очень-очень редкие! Мы бы даже сказали, что их редкость и их опасность — суть одно. Равные величины!       — Зачем вам они? — заинтересовался я.       — Как зачем? Кора проклятого древня — ценный ингредиент, за него даже Великие Маги готовы отваливать мешки с золотом. Впрочем, про мешки — это мы так, ради красного словца. Но сути дела это не меняет. Приходится рисковать своими шкурками…       — А наемники как же?       — Не справляются наемники: слишком могучие противники вокруг! Тролли вот… Так громко топают, что одно это — достаточный повод их уничтожить. Спать по ночам невозможно! Словом, жуть, что творится, шерсть от страха дыбом стоит! Но мы не жалуемся, так… делимся. Назвался груздем, полезай в кузов — первая заповедь торговца.       Шорох презентовал задиристым карапузам мазь, и те радостно выкатились из палатки. Странно было видеть заботу орка о гибберлингах, но чего только не встретишь на просторах Святой земли.       Медосмотр длился недолго. К счастью, все мы оказались здоровы, но выходя из палатки лекаря я про себя божился, что ноги моей больше не будет ни в одном борделе!       Переночевать решили в лагере, по крайней мере не придется опасаться нападения диких зверей. А еще я в глубине души надеялся узнать что-нибудь от Иавер Анукиа, не зря же она везла в такую даль изображения джунских развалин для своей коллеги. Интуиция меня не подвела. Уже перевалило за полночь, когда появилась восставшая в компании возбужденной эльфийки и нескольких наемников. Они куда-то спешно собирались, и любопытный я тут же материализовался рядом.       — Какие-то новости?       — О, да! — радостно поделилась Зэм. — Похоже, все стало на свои места! Но нам нужно еще кое-что проверить… Даже не верится, что ответ здесь, в десяти минутах ходьбы! Хотите составить нам компанию?       Я хотел. За мной увязались Матрена и Орел, усиленно делающие вид, что им тоже крайне важно посмотреть на очередные развалины, и Миша, чей научный интерес был вполне искренен. Лиза сообщила, что ей и так хватает впечатлений, а Лоб и вовсе уже дрых без задних ног.       По дороге Амалия ди Грандер, коллега восставшей, ввела нас немного в курс дела:       — Руины у Зеркала Мира, а также те, что называются Клыками Джунов, и те, что расположены здесь, в Джун-Ицмале, — части одного целого. Мы тщательно изучили сохранившиеся надписи на стенах… Надо сказать, что задача бы упростилась, если б все вокруг не было исписано разнообразными «Здесь был Вася». Ох, надо бы попробовать выбить запрет приближаться к руинам обеим армиям!       — А что удалось выяснить по надписям? — поторопил Михаил.       — Ицмаль — так назывался огромный город джунов. Много веков назад здесь развернулась настоящая трагедия. Проклятие Джунов погубило город. В том месте был портал, и воины до последнего защищали его, пока мирное население отступало. «Умрем, но не сдадимся!» — такие надписи они царапали на стенах… Так и представляю себе эту картину… Ужас! В тот день многие джуны были спасены.       — Но, как все мы знаем из учебников истории, Проклятье все равно настигло их, — добавила Иавер Анукиа с огромным сожалением, — и сегодня джуны — вымершая раса.       — Под Проклятьем вы подразумеваете демонов? — уточнил я. — Джунов ведь уничтожили демоны, разве нет?       — А это самое интересное! — воодушевленно ответила эльфийка. — Думаю, ответ на этот вопрос находится здесь, в Глухоморье.       — Это тот самый страшный лес, из которого бежало все зверье? — содрогнулась Матрена и опасливо завертела головой по сторонам. Орел взял ее за руку.       — Да, но именно здесь расположены руины главного городского храма. Одна из надписей у портала… надеюсь, я правильно ее поняла… утверждает, что в храме Ицмаля находилось изображение Проклятья… объемное… оно должно быть объемным… то есть это не фреска. Может быть, статуя? Здесь столько руин и я, честно сказать, не могу точно вспомнить, что именно было изображено в руинах Глухоморья.       — С чего бы это джунам изображать свое собственное Проклятье в главном храме? — озадаченно нахмурил брови Орел.       — Еще одна загадка.       Я погрузился в размышления. Может ли быть так, что джуны погибли по другой причине? Что не демоны стали их концом? Официальной версией считались найденные мемуары последнего представителя этой расы о том, что джуны открыли портал в другой мир и призвали демонов, которые их и уничтожили. «Откровения Тка-Рика» — так называли эти записи. И легкий холодок возникал у меня внутри, когда я вертел на языке это имя.       Шли мы совсем недолго, остатки джунского храма находились рядом, так что углубляться в чащу Глухоморья не пришлось. Молчаливые орки-наемники держали оружие наготове, но никто на нас не нападал.       — О, мой свет, вот и он! Храм! — воскликнула Иавер Анукиа.       Мы поднялись по ступеням, разглядывая камни по сторонам и пытаясь определить в них статую.       — Смотрите!       Все обернулись на возглас эльфийки.       — Это же… Это очень похоже на…       — Э-э-э… Да… изображение стилизовано, как и все, что оставили нам джуны… — неуверенно протянула восставшая.       — Но… эти щупальца, этот оскал… Неужели?       — Это демон! — громко произнес Орел то, что почему-то не решались сказать остальные.       Открытия, изменившего Историю, не случилось, и я почувствовал разочарование. И не только я. Какое-то время все молча пялились на статую, а затем Амалия ди Грандер вздохнула:       — Ну что ж… Я никогда не верила в историю с «Откровением Тка-Рика». Все это казалось… настолько банальным! А теперь похоже, что это правда: джунов действительно истребили демоны.       Ощущения были такие, словно в предвкушении распаковываешь красивую коробку, а внутри оказывается пустота. Поймав сочувственный взгляд Кузьмы, я махнул рукой и поплелся обратно в лагерь. Нужно еще успеть выспаться.