***
Маги этой войны, всего лишь разбитые игрушки. Старые, неинтересные, сломленные. Зачем кому - то может быть нужен такой экземпляр. Эту игрушку не починить уже. Там внутри, откуда пошла трещина, просочилось что-то темное. Это не кровь, это тягучее чувство одиночества, сжирающее все нутро. И неоправданные надежды, боль от их тяжести. Словно грудину вскрыли и наступили на сердце, давит и давит, и нечем дышать. Больно и не вынести, и не убежать. И молить бесполезно. Кого? Палач ты сам. Чувство собственной ненужности колотит о ребра, пытаясь раздвинуть, разорвать их и вылезти наружу дикой злобой. Именно злоба, все, что осталось на том месте, где выгорела любовь. Выгорела дотла, не оставив ничего. Пустоту благодарно заняло это темное, непреодолимое чувство злости, граничащее с ненавистью. Ко всем вместе и к каждому поодиночке. Чувство вины уже исчерпало свои запасы, которые щедро пополнял его наставник. Конечно, в своих целях. Разумеется, ради блага и мира в волшебном сообществе. Именно питая его вину, он умело управлял могущественным магом. Пока у того, была память о своей ошибке. И не было оправдания для себя. А потом, потом пришло понимание. И вина больше не застилала разум, предлагая подчиняться тому, чьи планы помогали отомстить. Долгожданное, желанное отмщение, за разбитые надежды. Долги были отданы, память отпустила старую картинку, так любовно и нежно хранимую в самом укромном месте души. Душа. Если бы кто – то только мог подумать, что она у него была. Никто даже не усомнился в обратном. Все, и союзники, и враги, видели в нем лишь преданность и лояльность их одинаково безумным планам. Послушная марионетка. Теперь уже нет никакой разницы, что будет впоследствии. Его собственные итоги подведены. Он отомстил тому, кто убил его любовь и тому, кто поддерживал в нем вину.***
Ронял на пол свою кровь, булькая горлом, набравшим ее столько, что не сделать и вдох. Но тело, почему-то, упрямо тянуло воздух носом, и пыталось жить. Разум, привыкший холодно и расчетливо оценивать ситуацию, туманился, и губы ему не властные временами шептали что – то в полузабытьи. Так давно, столько лет, почти вечность назад. Его любовь. Нежная, прекрасная девушка. Смотрит с теплотой на него. Или нет? Скорее всего, он придумал это. В юной, метущейся душе тогда родились сначала неясные отголоски чувств, затем туда пробралась надежда. И как змея обвилась кольцами вокруг сердца. Вгрызаясь и заполняя ядом любви все его существо. Всепоглощающее пламя разгорелось. И вмиг потухло. Она не любит. Есть другой. Тот, кто удобно подходит, кого просто и красиво любить. Женщины. Выбирают всегда красивую обертку. Внутри лишь гниль. Джеймс Поттер. Как он ненавидел его. Но даже ненависть не могла совладать с надеждой, которая вгрызлась в нутро. Лишь темнота, полнейший мрак, в который он шагнул, не раздумывая, ненадолго заглушали все чувства. Любил ли он? Теперь, после всего, через что он прошел и чем пожертвовал, почему то не находилось ответа. Слишком долго он находился там, откуда нормальными не возвращаются. Поступал так, как не поступил бы никогда, не окунись он тогда в это болото. Болото безграничной черной магии и власти. Власть, сосредоточенная в его руках. В руках могущественного мага, легилимента и знатока природы, первобытной силы земли, трав. Нет теперь в живых или относительно живых, тех, кто мог бы противопоставить себя ему по силе. Новый Темный Лорд, вот он. Но он лежит в хижине и истекает кровью. Перематывая в голове картинки прошлого. Власть была, но он вкусил ее сполна. У него не осталось смысла и цели. Зачем ему жить? Он никому не нужен. - Ты никому не нужен, - шепчут его губы, - можно уходить. Просто позволь себе уйти. Ничего не делать, не предпринимать попыток спастись. Отпустить ту магию, которая просачивается сквозь деревянные половицы и опутывает тело мага. Магия, которую влечет к своему хозяину, древняя сила, которая стремится заполнить того, кто умеет ее применять. Нет. Ментальный приказ и полупрозрачная, зеленоватая субстанция покидает тело. Почти затянутые раны на шее, слабой рукой, в горсть толстую бугристую кожу и ногтями раздирает, вновь и вновь, почти с садистким удовольствием. Боль, от этого движения не так сильна. Пытки темного господина были мучительнее. Вот так лежать и время возьмет свое. Я отпускаю тебя Северус Снейп. - Я отпускаю тебя, - шепчет и веки смыкаются на бледном, сером лице.