***
Какого черта она притащилась в эту хижину? Именно тогда, когда маг решил умереть. Позволил себе умереть. Хотя на окраинах сознания, где-то там билась мысль о том, что если хотел бы, уже умер. Но признать это, значит признать трусость. А трусом он точно не был. Эгоистом, да. Возможно. Ее заклинания и суета утомляли. - Эпискей, - и палочка направлена на жуткую, рванную рану, - Магикус Экстремус, - и снова, - Эпискей. Края разорванной плоти медленно, очень медленно стягивались, но кровь, не вытекающая теперь, поднялась вверх. Горло заполнило соленой жидкостью, и она потихоньку начала вытекать из приоткрытого рта. Что же она творит? Внутри заворочалось нечто, смутно знакомое. Прогнать, магу нужно прогнать все эмоции. - Живите, профессор, - она отчаянно сжимала палочку одной рукой, другой не менее отчаянно схватила его ладонь. Прикосновение теплой ладошки к его ледяной руке, отчетливо вызвали в памяти уже похороненные воспоминания. Нежные и ласковые глаза с тревогой смотрят на него. - Северус, мы всегда будем друзьями. Всегда. Ее чертов голос. Он звучал в голове, он оглушал. В глазах начали собираться злые слезы. Он зажмурился, а когда открыл, на него с точно такой же тревогой смотрели ласковые глаза девушки, но глаза совсем другого цвета и девушка конечна была не та. Магглорожденная, надоедливая, Гермиона Грейнджер. Он закашлялся, сгустки крови выбрасывало на пол. - Анапнео, - она снова ткнула в его направлении, своей палочкой. Поток красной жидкости вырвался изнутри, но дышать стало легче. - Что же ты делаешь? – его хриплый голос, незнакомый, надорванный прозвучал вполне внятно, - ты же не понимаешь, кого спасаешь. Девушка смотрела на мага с состраданием. В ее глазах плескался страх. И не удержавшись от соблазна, он заглянул в ее разум. «Живите, живите, профессор». Там билось отчаяние и страх от того, что она не успела или не справится. Далеко смотреть он не стал. Этого вполне хватило, чтобы в его высохшем сердце вновь заворочалась надежда. Маг явственно ощутил, как это предательское чувство вгрызлось в него, сдавило грудь. Возможно ли, что не все потеряно? Она привела за собой колдомедиков. Они осматривали раны и махали палочками, чрезвычайно довольные собой. Раны затягивались, яд словно и не попадал в его кровь. Для транспортировки вызвали специальные зачарованные носилки. Его спасительница бегала вокруг, суетилась, рвалась еще чем – то помочь. И никто не заметил, как почти прозрачная фантомная зелень поднималась от самой земли сквозь дерево пола и мгновенно впитывалась в его тело. Тонкой струйкой сочилась по его венам, наполняя жизнью, силой и магией.***
Целый год ожидания. Целый год наблюдения. Вокруг они все, такие счастливые, такие чистые и правильные. Играющие по правилам, по которым они могут выиграть. Навесили на мага свой орден. Поздравили с победой. Благодарили за отвагу и помощь. За благородство помыслов и целей. Знали бы они, как именно пришлось выигрывать эту войну, не финальную битву, а ту которая шла не один год. Тайно и явно. Как мрачный и замкнутый маг проявлял свою лояльность к Темному Лорду. Пытая, созданными им же зельями. Читая мысли и вырывая информацию из самых недр сознания. Знали бы они, все эти благородные, что потом случалось с такими вот распотрашенными магами. А верховный манипулятор, самый великий конспиратор и директор Хогвартс, все знал. И осознанно шел на это. - Северус, война, это время, когда можно пожертвовать несколькими во благо многих. Это калечило душу. Вместе с жизнью вернулись и воспоминания и злоба. Злость на весь мир. Опытному легилименту ничего не стоило ощущать страх окружающих, непонимание и конечно ненависть за их фальшивыми улыбками. Кого он обманывает? Кого они хотят обмануть? По окончанию войны, нацепить ярлык героя и потом отвернуться. Как это ожидаемо банально. Все занялись своей глупой, мелочной повседневной жизнью. Предоставив Герою справляться со своим одиночеством самому. Внутри разверзлась пасть, в которую он падал каждую ночь. Мрак проглатывал его целиком и тогда он уже не знал, зачем ему все это. Школа, ученики. Все это не его уровень, и никогда не был. Но потом, приходя в сознание, он вспоминал теплые карие глаза. Ласковые глаза. И отчаянный шепот. «Живите…» И он жил. Повинуясь этому шепоту. Ему хотелось дожить до того момента, когда она прошепчет его имя. Он нуждался в ней. Ее скромная красота, расцветала с каждым днем. Она становилась взрослой. Но по-прежнему оставалась такой мягкой и манящей. Наступило время перемен. Чудо-Мальчик, тот самый, названный победитель, устраивал свою судьбу. И Северус Снейп неожиданно для себя, облегченно вздохнул, когда тот сделал предложение дочери Артура Уизли. Избавиться от конкурента, для него никогда не было проблемой. Но не от этого конкурента, в крайнем случае, пришлось бы что-то придумать, что-то изысканное, вроде самоубийства Поттера на фоне послевоенной депрессии. Но вот высокий оболтус, третий по счету в их команде, Рональд Уизли, беспокоил мага куда сильнее. Это тупое отродье, породие на мага, постоянно крутился рядом с Грейнджер. А она так волнующе улыбалась и мило краснела при этом. Но профессор отлично знал, что эта девушка слишком умна, и не влюбится на волне гормонов. Он же ничтожество, этот Рональд Уизли. С ним она деградирует до состояния его матери. В памяти всплыло круглое лицо и оплывшая фигура в замызганном платье. Некогда тощая грифиндорка, превратилась в слабый отголосок себя прошлой и больше никогда будущей. Он хмуро сдвинул брови и неопределенно фыркнув, отогнал неаппетитные воспоминания. Однако, чашка кофе, пролитая на ее мантию дрогнувшей рукой. Почти сломанная палочка и едва уцелевший кот, вылетевший из-под неудачно приземлившегося на него Рона Уизли, помогли профессору почувствовать себя в лучшем настроение, чем обычно. Он вовремя, разумеется, охладил кофе и тот не смог бы обжечь кожу девушки, палочку можно было бы купить новую, а кот, его тоже можно было заменить. Или похоронить со всеми почестями и помочь Грейнджер пережить тоску. Однако больше всего позабавила профессора, сцена, которую он застал, конечно, не без его вмешательства. Это торопливый рассказ Уизли Гермионе, о том, какая Лаванда на вкус. Маг даже выдавил подобие улыбки, когда Грейнджер молча, отвесила пощечину своему, теперь уже бывшему жениху. - Замечательно, мисс, - пробормотал он тихо, - он всеравно не смог бы оценить вас так, как это могу я.***
Видеть ее каждый раз и знать, надеяться, что она спасала его ни зря. Что у него есть шанс на нормальную жизнь. Эти чаяния грели сердце. Сквозь мрак и холод одиночества, вся его сущность тянулась к ее свету, душа пыталась расправить крылья. В муках рождалось самое яркое и нежное чувство. Он уже не помнил как это, просто жить. Не тянуть время, не выставлять заслоны в голове, не терпеть боль и не загонять себя в клетку строжайшего самоконтроля. Не подчиняться зову темной метки, не забирать жизни. А просто жить. Он не знал, как это. Но он научится, он поймет, как это сделать и сделает все, для нее. Нужна только цель. Только она. Очень нужна ему. Не зря же она спасала своего старого и злобного профессора, когда он подыхал от потери крови. Ему необходимо лишь знать, что он нужен. Что она рада видеть его. Черт возьми, быть с ним, вместе и навсегда. И если только она пожелает, то весь мир ляжет к ее ногам. Он станет для нее кем угодно, Темным Лордом или простым аптекарем. Только лишь ее желание, в ответ на взаимность. Ему самому больше нечего желать.