Лавка пряностей

Тор сидел за рабочим столом и набирал отчет, время от времени поглядывая на Марию, которая сегодня выглядела просто фантастически: легкий макияж, вместо повседневной одежды – кокетливое черное платье с соблазнительным вырезом. Волосы, обычно собранные в строгий пучок на затылке, мягкими локонами лежали на плечах. Но самым удивительным было то, как изменились ее глаза: они словно сияли, рассыпая искры и даря тепло всем окружающим. Напарница, еще полтора месяца назад всем недовольная и раздражительная, чьи мысли были заняты одной лишь работой, словно превратилась в сказочную принцессу. И Тор был этому бесконечно рад. Ведь поначалу он очень боялся за всю их затею с колдовством. Хотя Локи и говорил тогда: если люди по-настоящему нужны друг другу, зелье не сможет им навредить, а лишь подтолкнет к нужному выбору. Фьюри тоже изменился, правда, это не так бросалось в глаза. Он стал больше следить за собой и, главное, резко охладел к ежевечерним скучным совещаниям, чему втайне радовался весь отдел. Первым заподозрил неладное Старк, у которого, похоже, было чутье на всякого рода интрижки. Приходя в кабинет к Одинсону, он каждый раз как бы невзначай интересовался, кивая на пустующий стол: «Что Мария? Опять совещается с шефом?» И при этом так уморительно играл бровями, что Тору стоило больших трудов не расхохотаться. Но шила в мешке не утаишь, а служебный роман тем более, и со временем все обо всем узнали. Но обсуждать новость в открытую никто не смел: все понимали, что с шефом, да и с Хилл тоже, шутки плохи. – Я сегодня пораньше уйду, – заявила напарница, глядясь в маленькое зеркальце и поправляя прическу. – И скажу тебе по секрету: сегодня тоже не будет совещания. – Я уже догадался, – усмехнулся Тор. – Ну и молодец, – Мария обворожительно улыбнулась и вернула зеркальце в косметичку. – Ты тоже не засиживайся. Едва лишь сладкая парочка, уже никого не стесняясь, вместе покинула участок, все сотрудники, кроме дежурных, потихоньку закопошились за своими столами, взяв низкий старт. И только Одинсону пришлось задержаться: ему нужно было закончить отчет об убийстве жены мэра. Преступников взяли на прошлой неделе, и в этом была немалая заслуга Тора, чем он, конечно, втайне гордился. Именно его зоркий глаз приметил на руке девушки, задержанной в супермаркете за мелкую кражу, дорогое кольцо – украшение, которое значилось в списке пропавших вещей миссис Харлоу. Девица созналась, что это кольцо подарил ей бойфренд, некий Фрэнк Майлз. Нашли его в два счета – он оказался наркоманом со стажем, и отпирался недолго. Все было банально до ужаса: Майлз на пару со своей сестрицей, тоже наркоманкой, в поисках легкой наживы остановил морозным утром на трассе автомобиль. Сидящую за рулем женщину они попросили подвезти их до ближайшей заправки, чтобы наполнить канистру бензином. Дешевенькая машина на обочине, служившая декорацией, и парочка замерзающих доходяг, отчаянно машущая руками – и сердобольная женщина угодила в смертельную ловушку, лишившись не только денег, но и жизни. Тор вышел на улицу и поморщился: середина февраля совсем не радовала погодой. Вместо легкого морозца в воздухе теперь отчетливо ощущалась промозглая сырость, старательно кутающая улицу в плотный беспроглядный туман. У тротуаров, как насмешка над недавними пушистыми сугробами, лежали подтаявшие кучки серого снега. Но даже сквозь всю эту слякоть и хмарь, сквозь ледяной пронизывающий ветер – Тор почувствовал дыхание весны, близкой и долгожданной. По дороге домой он думал, что надо обязательно сказать об этом Локи. Ведь тот лишний раз и носа не высунет из лавки, весь в своих пыльных книжках и снадобьях, и даже не представляет, наверное, что в мире делается. Можно уже начинать планировать пасхальные выходные, было бы неплохо вырваться из дома на несколько дней... Дом. Он и не заметил, когда стал считать своим домом маленькую квартирку над лавкой пряностей. Наверное, все дело в том, что это было единственное место, куда ему каждый день хотелось возвращаться. Где, он точно знал, его всегда ждет самый красивый, самый упрямый, самый необыкновенный в мире человек. Его Локи. На этих мыслях Тор смутился от невесть откуда взявшейся сентиментальности и ускорил шаг. Лавка была уже закрыта, свет не горел. Поэтому Тор, зайдя со двора и достав из кармана собственный ключ, потихоньку открыл входную дверь черного хода. Ему уже не терпелось поскорее заключить в объятия своего чародея, который, скорее всего, крутился сейчас на кухне, раскладывая ресторанную еду по тарелкам. Готовить толком из них не умел ни один, ни второй, поэтому обычно они ужинали в кафе, если Тор приходил с работы не очень поздно – или заказывали что-нибудь на дом, когда он слишком задерживался. Однако, едва занеся ногу над лестницей, Тор услышал странный звук – то ли стон, то ли всхлип, –доносящийся со стороны лавки. Вернее, из-за той самой двери в «царство чародея» (попросту – в подсобку), куда Тор лишний раз предпочитал не заглядывать. Железная дверь была чуть приоткрыта, и, подойдя к ней, Тор уже отчетливо услышал горький женский плач и быструю невнятную речь, прерываемую громкими всхлипами. – Пожалуйста, я... я пр...рошу вас, умоляю, по... помогите, – заикаясь, твердила незнакомка. – Уходите, я вам все объяснил, мне больше не о чем с вами разговаривать, – резкий голос Локи перебил отчаянный поток слов. – Я... я... заплачу, сколько скажете, только... – Я же сказал «нет», вы не слышите? Нет – это значит нет! – Прошу вас! Если вы не поможете, мне незачем больше жить. Если хотите, я встану на колени! – послышался глухой стук. – Вы что, больная? – гневно выкрикнул Лафейсон. И Тор не выдержал. Он резко распахнул дверь и в недоумении уставился на весьма некрасивое зрелище: Локи развалился в кресле в своем черном одеянии, а по другую сторону стола на полу сидела женщина. Низко опустив голову, она закрывала лицо ладонями, а плечи ее вздрагивали от рыданий. – Что здесь происходит? – требовательно спросил Тор и, нахмурившись, воззрился на Лафейсона. – Выйди и закрой дверь, – Локи бросил в сторону Тора взгляд, полный раздражения. Но Тор не спешил никуда уходить. Он подошел к посетительнице: – Встаньте, – Одинсон взял ее за плечи и потянул вверх. – Локи, как ты смеешь? – посмотрел он на Лафейсона. – Что ты творишь? – Ладно, раз ты уже зашел, сделай одолжение, выведи эту даму за дверь, – распорядился колдун. – Она мне порядком надоела. Тор просто физически ощутил, как злость растекается в груди, сбивая дыхание. Он аккуратно взял женщину под руку и ненавязчиво потянул к двери. Та, заметив на Одинсоне полицейскую форму, подчинилась и последовала за ним. И, оглянувшись на пороге, гневно бросила: – Будь ты проклят, колдун! Одинсон вывел ее за дверь и тихо сказал: – Обождите здесь, никуда не уходите, – и затем вернулся в комнату, плотно прикрыв за собой железную дверь. – А сейчас ты мне все объяснишь, – он начал медленно подходить к сидящему в кресле колдуну, и его взгляд не обещал ничего хорошего. – Тор, не стоит вмешиваться в мои дела, тебе так не кажется? – По-твоему, мне стоит пройти мимо вот такого безобразия? Когда ты вот так обходишься с беззащитной женщиной? – Тор кивнул на дверь. – Она сама виновата, идиотка, надо было следить за собственным мужем, – Локи пожал плечами и открыл стоящий перед ним ноутбук. – Сейчас кое-что посмотрю, и пойдем наверх ужинать. Спокойный и равнодушный голос чародея окончательно вывел Одинсона из себя. Он быстро подошел к Локи и, собрав в кулак складки темного одеяния на его груди, резко выдернул того из кресла. – Ты. Не ответил. На мой. Вопрос, – четко и с расстановкой произнес Тор, глядя в усмехающееся лицо колдуна. – Боже, Тор, – поморщился Локи. – К чему этот фарс? И с чего ты взял, что я ее чем-то обидел? – Она просто шла мимо и решила зайти порыдать в твоей подсобке? – Тор притянул несопротивляющегося Лафейсона к себе и зло посмотрел в ехидные глаза. – Отвечай! – он несильно встряхнул чародея. Локи положил ладонь на кулак Одинсона и мягко сказал: – Отпусти, ты порвешь одежду. Мы ведь договаривались с тобой, что ты не будешь вмешиваться в мои дела. Помнишь? – Я хочу, чтобы ты ответил, – Тор все же отпустил Локи, и тот уселся обратно в кресло. А Одинсон навис над ним нерушимой скалой, буравя требовательным взглядом. – Инспектор Одинсон, это уже профессиональная деформация, – насмешливо произнес Локи. – Здесь мой дом, а не полицейский участок. Может, вы меня еще и арестуете? – Не валяй дурака, Локи, иначе... – Иначе что? Ты ударишь меня? Наденешь наручники и посадишь в камеру? – Локи, я просто хочу понять, за что ты так обошелся с этой несчастной, – уже спокойнее произнес Одинсон, понимая, что ничего из вышеперечисленного он сделать не сможет. – Тебе тяжело мне рассказать? – Вот ты настырный. Ну ладно, – вздохнул Лафейсон и захлопнул крышку ноутбука. – Помнишь, месяца два назад ко мне приходила девица, я тебе рассказывал? Она хотела увести своего любовника из семьи. И я приготовил для нее зелье. – Что-то такое припоминаю, но к тебе же часто обращаются с подобными просьбами. – Да, уж как есть, – согласился Локи. – Но самое главное, чтобы те вещи, которые я делаю для клиентов, оставались в тайне. О них никто не должен знать – ни родственники, ни друзья, ни сам объект воздействия. Но эта глупая курица, счастливая любовница, все растрепала какой-то подруге, причем рассказала не только о привороте, но и обо мне. А та идиотка понесла дальше... В общем, сейчас ты имел честь видеть брошенную жену, которая осталась с двумя детьми и практически без средств к существованию. Муженек взял все сбережения, помахал ручкой и укатил со своей возлюбленной куда-то в Европу. А теперь эта женушка ко мне пожаловала и требует, чтобы я вернул его обратно. Представляешь? Говорит, что якобы два месяца назад ее муж уже окончательно расстался со своей любовницей, вернулся в семью, а через пару недель резко поменял свое решение. И, по ее мнению, в этом виноват я, и теперь должен... – А разве ты не можешь ей помочь? – перебил Одинсон. – Приготовь еще одно зелье, что сложного? – О, ты не понимаешь, это не так просто. Я уже взял деньги у любовницы, она пришла первой, она моя клиентка, а эта тетка – никто. Мало ли что она там себе напридумывала... – Локи, может, ты все-таки не будешь настолько бездушным и попытаешься как-то помочь? Ведь так нельзя – дети остались без отца, а сама она в таком отчаянии, что не ровен час наложит на себя руки. – Пусть делает, что хочет, мне плевать, – Локи встал с кресла. – Пошли, я уже проголодался. Тор несильно, но настойчиво толкнул его обратно в кресло. – Ты не уйдешь отсюда, пока не поможешь этой женщине, – вынес он свой «приговор». – Неужели ты не умеешь сострадать чужому горю? Локи, не будь тварью, слышишь? – Значит, вот как, – криво усмехнулся Лафейсон, глядя на Тора снизу вверх. – А я тебе скажу другое, инспектор: если тебя что-то не устраивает, можешь валить на все четыре стороны. Я никому не позволю указывать, что мне делать, а что нет! Теперь я прекрасно понимаю твоего бывшего, который сбежал от тебя. Ты и ему указывал, что делать на работе? Он у тебя, кажется, в банке служил? Ему приходилось спрашивать у тебя разрешения на выдачу кредитов? Или как? Тор смотрел на Локи, и у него невероятно чесались руки: так хотелось наградить нагло ухмыляющегося колдунишку смачной оплеухой, что он уже еле сдерживал себя. – Не смей ничего говорить о Джеймсе, – прорычал Одинсон, сжимая кулаки. – А ты не смей мне указывать, что и как делать, понял? – Ну и сука ты, Лафейсон, – Тор развернулся и быстрым шагом пошел к выходу. – Мудила, – донеслось ему в спину. Железная дверь грохнула так, что с потолка посыпалась штукатурка. – Не волнуйтесь, все будет хорошо, – Тор постарался говорить уверенно. – Идите домой. – Он... он... поможет мне? – женщина заискивающе посмотрела в глаза Одинсона. – Поможет, но немного позже, – Тору было неприятно врать, но говорить правду не хотелось. А вдруг в таком состоянии эта несчастная действительно что-нибудь с собой сделает? Пусть пока успокоится, придет в себя. – Спасибо вам, – обманутая жена утерла платочком слезы, смущенно улыбнулась и направилась к входной двери. Локи просидел в подсобке еще около часа. Он был уверен, что Одинсон психанул и свалил в свою холостяцкую берлогу. Ничего, пусть помается пару дней, все равно вернется, никуда не денется. Так он успокаивал себя, но на душе все равно было гадко. Его невероятно злило, что эта припадочная тетка своим визитом нарушила мир и покой в их доме, рассорила их с Тором. Локи уже не мыслил себе жизни без Одинсона. Тот въелся в душу так накрепко, что даже сейчас, злясь на наглость и глупое простодушие Тора, Лафейсон прекрасно понимал: он сам будет маяться и не находить себе места до тех пор, пока Тор не вернется. Взгляд скользнул по измятому клочку бумаги, на котором неровным почерком был выведен телефонный номер. – Что ж ты с козлом таким связалась, – пробормотал чародей и взял со стола свой мобильный. * * * Локи нехотя поднимался по лестнице. Мысль о том, что сегодня ему придется спать одному, без горячих объятий и жарких поцелуев Одинсона, не только вгоняла его в тоску, но и невероятно бесила. Однако, когда он вошел в комнату и в неверном свете ночника узрел на кровати огромную фигуру, оглашающую пространство громким храпом, Локи почувствовал раздражение. Видимо, господин полицейский почувствовал себя тут совсем уж хозяином: раскинув руки и ноги в форме звезды, он как бы всем своим видом говорил: «А ты, Локи, сегодня поспишь на диванчике». Локи тяжело вздохнул и, сбросив с себя одежду, направился в душ. Теплые струи, ласкающие тело, почему-то не погасили нарастающей внутри злости. Никто и никогда не посмеет указывать ему, что делать и как жить. Пусть он привязался, да, пусть даже полюбил наглого инспектора – но даже любовь не заставит Локи ломать себя, подстраиваться под чью-то волю. Этого он в жизни не допустит. Порывшись в шкафу, Лафейсон извлек на свет пижаму, которую не надевал уже очень давно. Но мелькать голой задницей перед Одинсоном он сейчас не собирался. Надев только штаны, чтобы не было жарко, Локи взглядом поискал, что бы бросить на диван: подушку, одеяло. Он подошел к кровати и с возмущением обнаружил, что Тор спит на его подушке. Решение пришло само собой. С чего это он в собственном доме должен ютиться на маленьком диване, куда он даже не помещается с ногами? Да не бывать этому. Локи залез на кровать и уперся руками в тяжелую тушу возлюбленного. Пыхтя и прилагая неимоверные усилия, он медленно, но верно продвигал крепко спящего и похрапывающего Тора к противоположному краю постели. Он даже не стал его будить: говорить что-либо сонному Тору было бесполезно. Поэтому пусть поспит на полу – так будет правильно. В итоге усилия Лафейсона увенчались успехом: здоровенное тело инспектора с грохотом приземлилось на пол. Тор вскочил и, сев на полу, непонимающе уставился на Локи. – Это моя постель, – отчеканил Лафейсон и растянулся на кровати. – Хочешь, иди на диван. Тор еще какое-то время смотрел на него, а потом медленно поднялся. Локи стало немного страшно – а вдруг Одинсон сейчас набросится на него с кулаками? Темперамент у инспектора был горячий, это уж Локи знал. Нет, не посмеет... Пока Локи размышлял о последствиях своей выходки, Тор молча подошел к шкафу и чем-то там зазвенел. В полумраке комнаты Локи не мог ничего рассмотреть. Тем временем Одинсон спокойно подошел к кровати, пряча что-то за спиной, и присел рядом. Он не выглядел сонным: видимо, остатки сна покинули его вместе с полетом на пол. – Что? – Локи смотрел на него, невинно хлопая ресницами. – Ничего, – медленно проговорил Тор и жестко вцепился в правое запястье Лафейсона. Через мгновение на нем защелкнулся браслет наручников. Почти сразу же в металлический плен попала и вторая рука Локи. – Ты охуел, Тор? – Локи вскочил на постели. – Сними, придурок! Одинсон, не обращая внимания на крики, немного привстал и потянулся к стулу, на котором висел халат Локи, и выдернул пояс. Затем он просто надавил ладонью на грудь Локи, заставляя того лечь. Быстро перекинув пояс через резную спинку кровати, он намертво привязал цепь от наручников к спинке. Все произошло настолько быстро, что Локи даже не успел понять, как он оказался лежащим на спине, со скованными и заведенными за голову руками. Он изо всех сил дернулся, и в запястья тут же впился холодный металл. – Сними, блядь! – зло выкрикнул он, вперившись в Тора колючим взглядом. – Не будешь руки распускать, – жестко сказал Одинсон. – Ты же на своей кровати, вот и спи, – добавил он уже насмешливо и встал. – Вот сука, да пошел ты на хуй, ты что творишь? – не успокаивался Лафейсон, бесполезно ерзая на постели и пытаясь хотя бы разорвать кусок ткани, которым его привязали к злосчастной спинке. Тор обошел кровать с другой стороны. Деловито взбив подушку, улегся рядом. – Спокойной ночи, красавчик, – раздался ехидный смешок. – Тор, сними это с меня, слышишь? Я обижусь, – Локи сумел взять в себя в руки, хотя внутри все кипело от возмущения. – Пожалуйста, Тор, – в голосе появились просительные нотки. – Мне так неудобно, я не смогу спать. Одинсон понял, что сон уже как рукой сняло. Да и понятное дело, спать рядом с трепыхающимся Локи было просто невозможно. Где-то внутри защекотала и разлилась теплой волной будоражащая мысль: Локи со скованными руками, обездвиженный и беспомощный, сейчас полностью в его распоряжении. В паху отдалось горячим жаром. Тор быстро нащупал выключатель и зажег бра над кроватью. Сев на постели, Тор внимательно посмотрел на своего пленника. Локи обиженно сопел и буравил его неприязненным взглядом. – Сними, – повторил он в который раз. Тор пальцами прикоснулся к его губам, слегка погладив, опустил руку ниже, проведя ладонью по шее. – Ты сейчас такой красивый, – прошептал Одинсон, поглаживая шею Локи. – Скажи, почему ты такой бессердечный? Почему ты злишься? Неужели ты не понимаешь, что я пытаюсь помочь тебе? – Помочь? – Локи скривился, будто разжевал лимон. – Сегодня я понял другое: для тебя чужие люди и их чувства важнее наших отношений, важнее меня. И не лапай меня. Ты для этого нацепил на мои руки эту гадость? Чтобы щупать везде? – Нет, ты не понимаешь, – тихо сказал Тор, переместив руку на грудь любовника и ласково поглаживая соски. – А ведь ты должен знать: все зло, которое ты причиняешь людям, потом может аукнуться тебе во сто крат. Неужели ты, такой умный и талантливый, не понимаешь этого? Я просто не хочу, чтобы когда-нибудь ты расплачивался за все это. – Решил почитать мне нотации? Тебя этому научили в полиции? – зло усмехнулся Локи, невольно вздрагивая от прикосновений. – И не трогай меня, я не разрешаю. Освободи лучше. – Я хочу, чтобы ты был счастлив, Локи. А творя напасти и беды людям, которые вовсе этого не заслужили, вторгаясь в их жизнь, ты наносишь непоправимый вред не только им, но и себе. – Скажи спасибо, что я не наношу вред тебе. – Локи. Пообещай мне, что ты впредь будешь хоть немного думать, анализировать, пытаться понять, не творишь ли ты настоящее горе... – Тор, ты меня достал, если честно, – вздохнул Локи. Конечно, он не хотел признаваться, но сейчас отчетливо понимал – в словах Одинсона есть смысл. Возможно, если не хвататься за любой заказ и не исполнять без раздумий прихоти каждого клиента, в будущем можно будет избежать таких досадных инцидентов, как сегодня. – Локи... пожалуйста, – Тор наклонился к нему и легонько поцеловал в губы. – Подумай. Хорошо? – Я позвонил ей, – нехотя признался Локи. – Сказал, чтобы пришла ко мне, когда ее козел вернется из путешествия. Ты доволен? – Умница, – расплылся в улыбке Тор. – И не злись на меня, хорошо? – Я уже не злюсь. Теперь освободишь меня? Тор немного отстранился и задумчиво посмотрел на Локи. Сегодняшняя ссора, гнев и злость, так и не нашедшие выхода, щекотали где-то внутри, рождая в голове бесстыдные фантазии. Внизу живота уже вовсю разливался жар желания. – Локи, – осторожно начал Тор. – Ты это... Не хочешь попробовать кое-что новое? – В каком смысле? И не тормози, снимай с меня железки, – Локи нетерпеливо звякнул наручниками. – Можно я тебя... – Тор запнулся, – не снимая этого... Локи вдруг догадался, о чем просит его Тор, и не смог сдержать смеха: – Ты что, у себя на работе порнушки насмотрелся? Так вот чем ты занимаешься в своем участке! – захихикал Лафейсон. – Дурачок, зачем мне смотреть порнушку, если мне достаточно посмотреть на тебя? – абсолютно серьезно произнес Тор. – Ни одно кинцо в мире меня так не заведет, как ты. Просто сейчас вдруг подумалось... – Ты хочешь садо-мазо? – Локи перестал смеяться и тоже серьезно посмотрел на Тора. – Возможно, – уклонился от прямого ответа Одинсон. – Ага, я понял, – в глазах Локи промелькнуло любопытство. – Поэтому ты не хочешь снимать с меня наручники. Я буду рабом, а ты моим господином, так? – Ну, примерно... Не обязательно рабом. Может, я просто поймал тебя и взял в заложники, ну или... – Или я очень богат и знаменит. К примеру, я известный актер, художник или писатель, – подхватил Локи. – А ты был моим шофером, или поваром, или охранником, и тихо дрочил в уголке. На такую красоту. Я тебя уволил, а потом тебе удалось меня выкрасть, и ты... – Локи, ну пиздец, ты не сильно разошелся? Что значит «тихо дрочил»? Писатель, блин... – Ладно, я согласен, – прервал свои фантазии Лафейсон. – Ты будешь меня только жестко трахать, или еще как-нибудь мучать, садист? – Посмотришь, – ухмыльнулся Тор. – Порка тебе точно не помешала бы. Жаль, нет у нас подходящих игрушек... – Порка, говоришь? Я уже весь в ожидании, – Локи нетерпеливо заерзал на кровати. – Возьми мой ремень из джинсов. Он легкий и не очень широкий. Ты же не будешь меня сильно истязать? – Ты просто должен знать вот что: полностью доверься мне. Я буду делать тебе больно, наказывать, но все в пределах разумного, понимаешь? – Накааазывать? – тягуче произнес Локи, словно пробуя слово на вкус. – За что? – Узнаешь, – загадочно ответил Тор. Он соскочил с кровати и подошел к стулу, на котором, кроме халата, валялись еще и джинсы Локи. – И запомни: будет всего лишь одно слово, которое остановит меня. Никакие «хватит, Тор, не надо, Тор» я слышать не буду, понял? – Ну, я немного знаю о таком... – Ты точно согласен? Потом обижаться не будешь? – Я что, похож на идиота? Я прекрасно понимаю правила. Интересно, что такого ты со мной сотворишь? – Локи мечтательно закатил глаза, решив про себя, что никакого слова он произносить не будет. Так не интересно. – Слово должно быть нейтральным, не повседневным и достаточно ярким, – продолжал Тор свой инструктаж. – Лишь услышав его, я должен опомниться и прекратить. – О, ты превратишься в зверя? – рассмеялся Локи. – Ладно, пусть будет слово «молния». – О`кей, договорились. Молния, – Тор несильно размахнулся добытым ремнем и огрел себя по руке. – Ох ты ж, блин, – прикусил он губу и жадно посмотрел на распростертое на кровати тело любовника, сейчас целиком и полностью находящегося в его власти.