Лавка пряностей

Локи, закрыв лавку пораньше, поднялся наверх. Прошли всего сутки с тех пор, как Одинсон, жарко поцеловав его на прощание, отправился на дежурство. Но Локи стал замечать, что с каждым разом, когда Тор отсутствовал день и больше, он скучал по нему все сильнее. Вечером долго ворочался и не мог уснуть, невольно шаря рукой по соседней подушке в поисках белобрысой шевелюры, по которой так хотелось пробежаться пальцами, или теплых губ, с которых срывалось ровное дыхание, иногда переходящее в мерный храп. Локи чувствовал себя бесконечно одиноким без этих негромких похрапываний, без жаркого тела рядом, без загребущих рук, порою так сильно сжимавших его в объятиях, что становилось трудно дышать. Сейчас Лафейсон уже не мог представить себе, не мог вспомнить, как он раньше жил один. Спал, ел, ходил за покупками... Должно быть, это было невероятно скучно и тоскливо. Теперь он почти забыл о той своей жизни – впрочем, как и о словах бабки, которая не то чтобы настаивала, но все же советовала: колдуну лучше быть одному и не предаваться излишним страстям. Ожидая Тора, который должен был прийти домой через пару часов, Лафейсон сидел на кровати с ноутбуком. Попивая крепкий кофе, он с интересом разглядывал неприличные картинки, в изобилии представленные ему всемирной паутиной. В очередной раз удивившись полету человеческой фантазии, Локи взял мобильный и позвонил Тору. Вообще-то он старался попусту не беспокоить Одинсона, когда тот был на службе. Но сейчас ему невероятно захотелось услышать его голос, убедиться, что все в порядке, и что скоро Тор будет дома. А еще поделиться новостью: у Локи созрел определенный план на тушку инспектора – но конечно, после того, как тот хорошенько поест и отоспится. Тор распечатал конверт и вынул пару листков, испещренных мелким убористым почерком. Вдруг рядом на столе ожил его телефон. Одинсон поспешил ответить на звонок. – Привет, – послышался веселый голос Локи. – Тор, ты же скоро придешь? Я хотел спросить: что-то заказать, или мы сходим куда-нибудь поужинаем? Ты очень устал? – Нет, – улыбнулся Тор, – я не устал. Давай выйдем, проветримся. Может, в пиццерию? – Как скажешь, – согласился Лафейсон. – И это... Тор... хотел вот еще что спросить: как ты относишься к связыванию? – В каком смысле? – нахмурился Одинсон. – Ну, знаешь, можно так красиво оплести тело веревками... – А! Я понял, – рассмеялся Тор. – Вот о чем ты думаешь, маленький извращенец! Я не против. – Вот и отлично, – обрадовался на том конце Локи. – Жду тебя. – Через пару часов буду, не скучай. – О`кей, до встречи. Локи отключился, и Тор решительно развернул письмо. «Я, наверное, не вправе просить у тебя прощения, Тор. Но слишком тяжела моя вина, и я не в силах унести ее в могилу. Ты должен все узнать. О том, что я сделала, о том, как погубила любовь и жизнь моего единственного сына, моего Джеймса...» *** Тор медленно брел по серой, укутанной туманом улице, почти ничего не замечая. Перед глазами то и дело возникали синие строчки на белом листе. Расплывались темными пятнами, а потом снова и снова собирались в страшные слова. «Я хотела для сына иной судьбы, я не хотела понимать очевидного, а ведь он твердил, что с тобой по-настоящему счастлив. Но я не могла принять этого, я была слепа. А Джейн казалась такой милой, и она искренне любила Джима. Они даже пару раз встречались, а потом появился ты...» Как ему сейчас вернуться в маленькую квартирку над лавкой? Как смотреть в глаза тому, кого совсем не хочется видеть? Тому, кто... «Его звали Локи. Мне сказали, что он очень сильный колдун, такой же, как его покойная бабка. И проживает совсем рядом, каких-то двести миль пути. Джейн не верила, лучше бы я послушала ее. Но соблазн был так велик. Я так мечтала, чтобы мой мальчик жил как все, хотела нянчиться с внуками, хотела видеть Джима счастливым отцом большого семейства. Как же я ошибалась...» Сейчас Тор словно вернулся в прошлое. Казалось, все это произошло только вчера. Неожиданно холодный Джеймс со словами о том, что любовь умерла. Его поспешный уход, больше похожий на бегство. Горечь и обида, прожигающие грудь так, что невозможно жить и дышать. Тору тогда хотелось убить, придушить мерзавца, который посмел так с ним поступить. И даже потом, после смерти Джима, Одинсон не мог потушить в себе злость, которая переполняла его, стоило вспомнить о вероломстве этого говнюка. А оказывается... «Он приготовил зелье. Сказал, что очень сильное. Поэтому и стоит дороже. Сказал, чтобы кардинально изменить чувства объекта, привязать его к Джейн, ему пришлось изрядно повозиться. Мой бедный сын. Для колдуна он был всего лишь объектом. Подумать только, сколько хладнокровия в этом человеке, для которого люди – всего лишь вещи, а их чувства – источник дохода. Он предупредил, что колдовство ослабит Джима, что ему не стоит заниматься тяжелым физическим трудом в течение месяца. И лучше не садиться за руль автомобиля, особенно в темное время суток. Возможны обмороки и упадок сил. Но глупая Джейн пропустила все это мимо ушей. И зачем я только отпустила их в то злосчастное путешествие? До сих пор не могу себе простить». Тор шел мимо домов и залитых электрическим светом витрин. Осознание всего случившегося постепенно накрывало его, словно медленно сходящая с гор лавина. Он же от души старался ненавидеть Джеймса, проклинал его, злился. А тот, оказывается, не был ни в чем виноват. За него все решили другие люди. Властная мать, не желавшая принять выбор сына; дурочка Джейн, грезившая о замужестве. И... Локи. Тор даже не заметил, как по его щеке поползла горячая слеза. «А ведь он тебя очень любил, Тор. Ему было плевать на все предрассудки и сплетни, на все мои мольбы и скандалы. Он хотел быть только с тобой. И если бы не это проклятое колдовство, он сейчас был бы жив и здоров. Как страшно, как горько, что я это поняла слишком поздно. Тогда, когда уже ничего нельзя вернуть и исправить...» Тор, наверное, никогда бы не поверил ни единой строчке из этого письма. Даже несмотря на то, что оно написано тяжелобольной женщиной на пороге смерти. Счел бы за бред, фантазии повредившегося рассудка. Если бы не одно «но». Тор прекрасно знал, на что способен Локи, какой силой он обладает. Прожив с ним бок о бок столько времени, Одинсон повидал немало. И сейчас не сомневался ни в одном из слов, написанных в письме. Ведь тогда все произошло именно так: Джеймс изменился буквально за один день, будто его подменили другим человеком, чужим и равнодушным. Что ж, теперь у него есть ответ на вопрос, который так долго не давал ему покоя. А еще есть человек, который играючи распоряжается чужими судьбами. Сейчас он ждет его, Тора, чтобы пойти и спокойно вместе поужинать. И даже не понимает, не хочет понять, сколько горя он приносит людям. «Когда я увидела этого колдуна рядом с тобой, я была ошарашена, потрясена настолько, что не смогла тогда подобрать нужных слов. Я не знаю, кто он для тебя, просто приятель, друг или больше. Не хочу гадать, что вас связывает, но ты должен знать. Это очень опасный человек, он способен на многое, если не на все. И ты даже не заметишь, как попадешь в его сети, из которых не выпутаться. Привяжет к себе намертво и погубит. Так всегда поступали колдуны и ведьмы, во все времена». Нет, вряд ли Локи опоил его чем-то. Тор прекрасно помнил, что его тянуло к этому человеку с самой первой встречи. Правда, Локи все же угостил его пару раз своими зельями: Одинсон до сих пор не мог смотреть на сигареты и с содроганием вспоминал огромную шишку на лбу от удара сковородкой. Но кто знает, что было бы потом, год-два спустя? Чем бы еще потчевал колдун своего любовника, превращая в послушную куклу, вытягивая все жизненные силы, чтобы пополнить свой «энергетический» запас? Или как он там говорил? «Будь счастлив, Тор. И, если сможешь, прости меня. С уважением, Элизабет Кендалл». Будь счастлив... Тор горько усмехнулся, остановившись у двери в квартиру Локи. Сейчас он чувствовал, что не может, просто не в силах остаться здесь, с этим человеком, который, пусть и не нарочно, причинил ему столько боли. Ведь сейчас самым страшным было то, что не кто-то другой, а именно его Локи – такой необыкновенный, такой красивый и умный – полгода назад изготовил зелье, которое погубило Джеймса. Как обычно, он просто взял деньги и даже ни на секунду не задумался о том, что собственными руками калечит чью-то жизнь. Судьба словно посмеялась над ними, сдав этот жуткий, невероятный расклад. Если бы не вещи, которые нужно забрать, Тор ни за что бы не вернулся сюда. Хотя, с другой стороны, он не привык играть в прятки. Как там говорил Локи? Ему наплевать на чувства других, главное, чтобы платили? Вот сейчас ему Тор и заплатит за всю ту боль, что он испытал несколько месяцев назад. Пусть прочувствует на себе, каково это: потерять близкого человека, лишиться его любви и поддержки без каких бы то ни было объяснений. Поднимаясь по лестнице, Тор уже знал, как поступит с этим чудовищем. – Тор, ну наконец-то! – Локи быстро захлопнул крышку ноутбука и встал с кровати. – Я уже заждался и голоден как собака. Локи проворно подскочил к Тору, обнял его и прижался губами к губам. Однако Одинсон не ответил на поцелуй. Вместо этого он резко отстранился и несильно оттолкнул Локи от себя. – Не трогай меня, – сказал он довольно грубо и тут же спросил: – Где моя сумка? В шкафу? Локи опешил от такого неожиданного поведения и, отступив на пару шагов, поинтересовался: – Тор, что-то случилось? Что с тобой? Проблемы на работе? – На работе все в порядке, – Тор говорил спокойно, доставая из шкафа сумку и водружая ее на кровать. – Просто я ухожу от тебя. – Не понял... – Локи недоумевающе захлопал ресницами, наблюдая за тем, как Одинсон сгребает с плечиков свои рубашки и бросает на кровать. – Что значит уходишь? Куда? Почему? Это шутка? Какая-то новая игра? – Мне не до игр и не до шуток, как видишь. Я ухожу к себе, что тут непонятного? – Тор комкал одежду и кое-как запихивал ее в сумку. При этом он внутренне приказывал себе успокоиться, чтобы не было заметно, как подрагивают его руки. – Надоел ты мне, Локи, видеть тебя больше не хочу, вот и все. – Тор... – пролепетал Лафейсон и так и осел на диван, во все глаза таращась на Одинсона. – Что ты несешь? Так... так нельзя... Это невозможно... – Что невозможно? – Тор остановился и посмотрел на своего теперь уже бывшего любовника. – Так бывает. Со мной так и было, я тебе рассказывал. – Но ведь ты... ты же любишь меня... и я... – голос Локи звучал настолько тихо и жалко, что у Тора нестерпимо закололо где-то в груди. – Что я сделал не так? Тор, просто скажи мне... Если это шутка, она не смешная... – А с чего ты вообще решил, что я тебя люблю? – усмехнулся Тор. – Мы просто вместе проводили время, трахались, было неплохо, в общем-то... – Что? – Локи медленно поднялся, и голос его задрожал: – Вот так просто? И больше ничего... Ты сошел с ума? Тебя ударили по голове, инспектор? – Нет, ну а что ты хотел? Чтобы я женился на тебе? Покувыркались и хватит, сколько можно? Ты мне опротивел, и я ухожу. Найдешь себе кого-нибудь. С твоей-то смазливой мордашкой это не проблема, – Тор понимал, что сейчас уже вышел за рамки, но его понесло: – На твою задницу еще найдутся претенденты, не беспокойся. А если не позарится никто, сготовишь зелье, угостишь кого-нибудь и тебя оттрахают. Да не мне тебя учить, сам знаешь, что делать. – Да как ты смеешь, Тор?! За что ты меня так унижаешь? Что случилось с тобой? – Локи вдруг бросился к Одинсону, схватил его за плечи и приказал: – Посмотри мне в глаза! Я хочу понять... Но Тор, уже не церемонясь, с силой оттолкнул от себя Лафейсона, и тот отлетел к дивану, опять непроизвольно на него сев. – Блядь, что ты творишь, урод?! – вне себя от злости закричал Локи, вскакивая на ноги. – Со мной так нельзя! – С тобой так нельзя? – Тор бросил рубашку, которую складывал, и подошел к Лафейсону, приблизившись почти вплотную. – А с другими, значит, можно? Да? – прошипел он в лицо Локи. – Я, кажется, понял, – уже спокойнее отозвался Лафейсон. – Ты решил устроить весь этот цирк, чтобы вынудить меня не заниматься колдовством? Все беспокоишься о других? Вот так, унижая меня, втаптывая в грязь, ты хочешь чего-то добиться? Что на тебя нашло, Одинсон? – Знаешь, моя бы воля – я бы таких, как ты, сжигал на костре, как в давние времена. Чтобы не творили мерзостей. Тор развернулся и шагнул обратно к шкафу, начал шарить по полкам, сгребая свои шмотки и бросая их на кровать. – Ублюдок, ты пожалеешь об этом, – процедил сквозь зубы Лафейсон. – Я очень боюсь, прямо весь дрожу. Великий маг мне угрожает! Как страшно! – глумливо произнес Тор, заталкивая в сумку очередной комок тряпок. – Нашлешь на меня порчу? Только попробуй – узнаю, приду и пересчитаю тебе все зубы. – Какой же ты подонок, Тор, – только и смог вымолвить Локи, глядя на кривую ухмылку Одинсона, с которой тот озвучил свою угрозу. – Да мне плевать, что ты думаешь обо мне. Колдунишка хренов. – Нет, я не могу понять другого: как ты можешь так поступать со мной, говорить все эти слова после того, что между нами было? Неужели для тебя это ничего не значит? Неужели я для тебя... – Пустое место, – продолжил за него Одинсон. – Не самый плохой вариант потрахаться в этом унылом городишке... Тор сам не понимал, куда его несет, почему ему так хочется задеть Локи за живое, сделать ему как можно больнее. Наверное, потому что сейчас он был зол на весь белый свет: и на Локи, и на старуху Кендалл с ее письмом, и на самого себя. И остановиться было уже невозможно. Услышав последнюю фразу, сказанную Тором, Локи не выдержал, сорвался с места и подскочил к нему. Одинсон никак не ожидал, что хрупкий с виду колдун может нанести такой мощный удар в челюсть. У Тора посыпались искры из глаз, а сам он отлетел к распахнутой дверце шкафа и с силой врезался в нее. Из рассеченной брови потекла теплая струйка крови. - Убью! – вне себя от ярости прорычал Одинсон и бросился на Локи, который уже занес руку для следующего удара. Но с Тором ли ему было тягаться? Инспектор в два счета поймал летящий в него кулак и с силой выкрутил Лафейсону руку, так, что тот взвыл. А затем крепкий удар в скулу отправил Локи в полет через всю комнату. – Убью тебя, тварь! – Тор стремительно приблизился к пытающемуся встать колдуну и от души врезал ногой в живот. Наверное, он бы ударил еще и еще. Опьянев от боли, разлившейся по лицу после атаки Лафейсона, и закипавшей в крови ярости, он сейчас действительно был готов убить. Но громкий крик Локи «Тор, пожалуйста, не надо, остановись!» все же отрезвил его. Переведя дыхание, немного успокоившись, он присел рядом со скорчившимся на полу Локи и с сожалением произнес: – Я ведь хотел просто уйти. Я не хотел, чтобы так все получилось. Ты первый начал. – Уходи, – прошептал Локи, закрыв лицо руками. – Как же я ненавижу тебя... – Локи... – Тор подхватил его за плечи и поднял, усаживая на полу. – Я правда не хотел... Я не сильно тебя... Покажи лицо. – Уходи, не трогай меня, – повторил Локи, отворачиваясь и отталкивая от себя руки Одинсона. Следующие десять минут Тор в абсолютной тишине собирал сумку. Вжикнув молнией, он подхватил свои пожитки и направился к двери. На пороге остановился и обернулся. – Нет, наверное, ты должен знать. Так будет правильно. Прочитай вот это, и все поймешь, – Тор достал из кармана письмо и бросил на стол. Локи сидел на полу, не шевелясь и не глядя на Одинсона. Он словно застыл, ничего не замечая вокруг. Когда хлопнула входная дверь, Локи с трудом поднялся и посмотрел на конверт, лежащий на столе. – Мне все равно, Тор, теперь уже все равно. Ты заплатишь за все сполна, обещаю.