Лавка пряностей

Тор, вернувшись к себе и бросив у порога сумку, прошел в комнату. Сейчас его съемная квартира показалась как никогда пустынной и необжитой: на мебели и на полу виднелся тонкий слой пыли. Хоть он и договаривался с хозяйкой, что она будет время от времени убираться здесь, та явно не очень старалась. Подойдя к кровати, Тор уселся на пыльное покрывало и какое-то время так и сидел, не в силах сдвинуться с места. Он все сделал правильно. Бессовестный колдун получил по заслугам. Разве нет? «Нет, – тут же ответил ему робкий голос в собственной голове, и сердце отозвалось тупой болью. – Слишком жестоко ты поступил, Тор, слишком бесчеловечно, так нельзя». «Почему нельзя? – в Торе заговорило упрямство. – Мне тоже было больно, и это его вина. Пусть теперь знает, на что он обрекает людей, творя свое колдовство». «А разве сейчас тебе не больно? Или теперь ты будешь счастлив, Тор? Лишившись его любви, обрекая себя на одиночество, ты считаешь, что тебе будет лучше? Ты действительно полагаешь, что не станешь скучать по его зеленым глазам, по искренним улыбкам, которые так согревали тебя этой зимой? По его ласковым рукам, по наслаждению, что он дарил, отдавая себя до конца? По теплым уютным вечерам, когда вы болтали обо всем на свете, шутили, смеялись – или просто молчали и крепко обнимали друг друга, наблюдая танец снежинок за окном? Ничего этого больше не будет, Тор. Разве тебе не горько осознавать это?» «Нет, все справедливо: невозможно, неправильно жить с человеком, который когда-то...» «Но ведь прошлого уже не вернуть и не исправить. И чего ты добился, Тор, обрушив свой гнев на Локи, вернув ему свою собственную боль, которая едва тебя не сломала когда-то?» «Его следовало наказать. Такое не прощают». «Когда любят, прощают все. Кроме, пожалуй, предательства. Но он тебя не предавал...» Тор схватил себя за волосы и с силой дернул, прерывая этот безумный диалог с самим собой. Тут же дала о себе знать вспышкой боли рассеченная бровь. Надо бы найти пластырь. Но это потом, все потом, а сейчас... Одинсон решительно встал и прошел на кухню. Там у него в шкафчике была припасена бутылка виски. Откупорив ее не сразу – пальцы почему-то не слушались, – Тор приложился прямо к горлышку. Обжигающий напиток побежал по горлу, разливаясь теплом по телу. Ему просто хотелось забыться, чтобы как-то пережить эту ночь. И не вспоминать глаза Локи, в которых было столько ужаса, непонимания и даже неверия во все происходящее, когда он, Тор, вершил свое «правосудие». * * * Лафейсон, немного пошатываясь от накрывшей его слабости, прошел на кухню. Выудив из холодильника пакет со льдом, тут же приложил его к горящей скуле. Вернувшись в комнату, уселся на диван, поджав ноги, и провел рукой по животу, где разливалась тупая боль от сильного удара. – Бешеная ты собака, Одинсон, – зло прошипел Локи и наконец взял в руки злосчастный конверт. До сих пор он пытался представить, что все случившееся – просто кошмарный сон. Возможно он, ожидая Тора с дежурства, незаметно уснул. Вот сейчас он проснется, и все будет как прежде. Но боль не оставляла ему шанса. Боль была настоящей – и телесная, от беспощадных ударов разъяренного Одинсона, и та, что пекла огнем где-то в груди, разрывая сердце. В глазах закипали жгучие слезы: наверное, было бы лучше, если бы он смог заплакать, тогда сразу бы полегчало. Но у него не получалось, и от этого становилось только хуже. Обида и злость словно разрывали его изнутри, не находя выхода. – Что же я сделал тебе, ублюдок, как же ты посмел так поступить со мной? За что? – Локи даже не замечал, что разговаривает сам с собой. – Говоришь, тут ответ... ну, посмотрим. Лафейсон извлек из конверта исписанные синей ручкой листы. * * * Опустошив бутылку наполовину, Тор понял, что совсем не опьянел. Прямо в одежде он улегся поверх покрывала, виски поставил рядом на тумбочку. И опять в голове завертелись безрадостные мысли. Зачем он устроил этот цирк? Можно было просто поговорить, а потом собрать вещи и уйти. Локи бы все понял, он ведь умный мальчик. Он бы понял, что Тор больше не может жить с ним, быть рядом после всего, что он узнал. Возможно, так было бы правильно. Но уже ничего не вернешь. А может, нужно было просто поговорить и остаться? Не думать о прошлом, постараться забыть, простить... Но как такое забудешь? Вдруг мысль о том, что у него больше нет Локи, показалась Тору настолько нереальной и страшной, что он просто зарылся лицом в подушку, пытаясь спрятаться от кошмара. А потом поймал себя на том, что из его глаз как-то незаметно и робко катятся слезы. – Блядь, да что ж такое! – Тор порывисто поднялся и жестко провел пальцами по векам. Выудив из кармана телефон, он решительно нажал на кнопку вызова. На экране появилось улыбающееся лицо Локи. Колдун запрещал себя фотографировать: что-то там связанное с энергетикой, ослаблением поля, в общем, очередные заморочки. Но Тор все же смог однажды украдкой запечатлеть его, смеющегося и беззаботного. Таким Одинсон его не увидит больше никогда. И опять так больно закололо в сердце... Надо будет стереть и фото, и номер. Пошли гудки. Тор был уверен, что Локи не ответит. И уже готов был сбросить вызов, как вдруг послышался тихий голос колдуна: – Да, я слушаю. – Локи... – Тор растерялся, потому что так и не понял, зачем он, собственно, звонит. Скорее всего, за него все решила добрая доза алкоголя. – Ты... ты прочитал? – Да, – последовал холодный ответ. – И все понял? – сейчас, когда Тор услышал его голос, он почувствовал, что в глаза словно опять насыпали песок. – Понял, – прозвучало тихо и отстраненно. – Что ты понял? После короткой паузы послышался тяжелый вздох, и Тор услышал немного хрипловатый голос: – Понял, что если бы меня сожгли на костре хотя бы год назад, сейчас ты был бы счастлив вместе со своим приятелем. – Локи, нет, зачем ты так говоришь?.. Тор понес что-то пылкое и бессвязное, пытаясь объяснить и оправдаться, и даже не заметил, что экран мобильного давно погас, и его больше никто не слушает. – Что же ты такой... упрямый... Локи... И зачем он ему позвонил? Что хотел услышать? Слова сожаления, намек на раскаяние, признание в том, что Локи совершил ошибку? Глупо было надеяться на это после всего случившегося. Отбросив мобильный куда-то на кровать, Тор снова приложился к бутылке, чтобы погасить все нарастающую боль в груди и забыться хоть ненадолго тревожным пьяным сном. – Как же мне теперь жить без тебя, Локи?.. Как?.. * * * – Не повезло тебе, Тор, не повезло, – бубнил Локи себе под нос, аккуратно собирая крошечные капли крови своего врага с дверцы шкафа ватным тампоном. – Не сожгли меня... – Локи подошел к постели и внимательно осмотрел подушку Одинсона, отыскивая светлый волос, – не отрубили голову, не воткнули в сердце осиновый кол... Вот незадача, да, инспектор? Все было готово для восстановления справедливости. – Ты думал, что эта писулька оправдает все то, что ты сотворил со мной? Напрасно... – Локи открыл дверь в подсобку и решительно подошел к полке, на которой покоилась та самая книга. – Может, трахаясь со мной, ты представлял своего обожаемого Джеймса? – Локи горько усмехнулся, погладив пальцами корешок старой книги. – Ты хотел наказать меня? У тебя получилось. Ты хотел познакомиться с моим зверем? Ты познакомишься с ним, уж я постараюсь... Вдруг краем глаза Лафейсон уловил какую-то вспышку. Резко повернув голову, он увидел размытый светящийся силуэт. – Остановись! Локи, не делай этого. Боль со временем пройдет, успокоится. А этого ты себе никогда не простишь. Неужели ты готов выпустить зло на того, кого любишь? Подумай! – Я сам знаю, что мне делать, бабушка, не мешай. Я никого не люблю, мне это не нужно. – А я ведь предупреждала тебя, мой мальчик. Но ты не послушал... – Да сгинь ты уже! Хватит! – вдруг закричал Локи, сам не ожидавший от себя такого взрыва. Силуэт тут же растаял в воздухе, а Локи какое-то время смотрел в опустевший угол комнаты, словно не веря, что смог так поступить с той, которая любила его безоглядно, и которой ему теперь так не хватало. – Прости меня, бабушка, – прошептал Локи и осторожно взял с полки книгу. * * * Чуток и тревожен сон пьяного человека. Тихо заиграл в телефоне будильник, который Тор забыл вчера отключить. Одинсон распахнул глаза и вскочил на кровати. Он так и не разделся, не расстелил постель. Нещадно болела голова, а все тело ломило от принятой с вечера неслабой дозы спиртного. Увидев пустую бутылку на тумбочке, Одинсон застонал и отвернулся. Еще несколько секунд он сидел, оглядываясь и пытаясь понять, что он здесь делает, почему рядом нет Локи. Уже убежал в свою лавку? И не поцеловал на прощание? А потом все вспомнил. И боль ввинтилась в голову с новой силой. Вот так и будет – чем дальше, тем хуже. Он будет потихоньку спиваться в своей одинокой берлоге, пытаясь приглушить тоску и отчаяние. Идти на работу, обдавая прохожих и коллег стойким перегаром, сидеть в участке допоздна, не торопясь домой. Ведь дома будет ждать только бутылка и горькие воспоминания. Нет! Тор встряхнул головой и решительно встал. Не бывать этому. Можно пережить все на свете, и эту боль тоже. Он уже проходил через это и знает, что будет не просто. Но он сильный, он не сломается. Стоя под прохладными струями воды, Тор вдруг подумал о том, что нужно съездить на могилу Джеймса. Попросить прощения, принести цветы. Ведь он так этого и не сделал до сих пор. Но садиться сегодня за руль было бы верхом глупости. Значит, завтра. А сегодня, после душа и чашки крепкого кофе, можно пойти в участок. Ну и что с того, что сегодня у него выходной? Работа всегда найдется, а оставаться здесь, наедине с унылыми мыслями, совсем не хочется. Вдруг раздался звонок в дверь. Тор, быстро набросив на бедра полотенце, выскочил в прихожую. Кого еще принесло? Распахнув дверь, Тор остолбенел: на пороге стоял Локи. Он лишь мгновение буравил Одинсона злым пронзительным взглядом, а затем бросил в лицо конверт. – Ты кое-что забыл в моем доме, – выплюнул колдун и, набросив на лицо капюшон куртки, резко развернулся и направился к лестнице. – Постой! – Тор как был, в одном полотенце и босиком, бросился за ним. Но Локи, перескакивая через две ступеньки, ловко уходил от погони и, уже оказавшись на последнем пролете, обернулся и метнул на лестницу какой-то зеленоватый порошок. Одинсон поскользнулся на непонятной субстанции и неуклюже повалился на пол, больно ударившись задницей о каменные ступеньки. – Ах ты ж... – только и смог выдохнуть он, одной рукой судорожно цепляясь за перила, а другой пытаясь прикрыться слетевшим с обнаженного тела полотенцем. – Мерзкий колдун... * * * Локи хватал ртом воздух, пытаясь отдышаться от безумной утренней пробежки. Он вернул Тору его письмо. Но теперь оно было с сюрпризом. Не пройдет и пары часов, как... Однако было кое-что еще. Примчавшись в лавку, Локи понял одну вещь, которая его совсем не обрадовала: как только он увидел Одинсона, прикрытого лишь полотенцем, заглянул в его удивленно распахнутые, синие-синие глаза – что-то внутри, там, где сердце, будто вскрикнуло и разлилось щемящей болью. Как же так? С этим тоже нужно что-то делать, решил Лафейсон, причем срочно. Ночная волшба вымотала его не на шутку. Он почти не спал и даже немного всплакнул в подушку, пытаясь избавиться от разрывающей сердце тоски. Нужно навсегда покончить с этим. Прямо сейчас. Локи знал, что зелье, призванное изменить его чувства и забыть о проклятом Одинсоне, может порядком ему навредить. Колдуну нельзя творить самому себе отворот или приворот – наверное, именно поэтому Ингрид советовала своему неразумному внуку не предаваться глупым страстям. Но он все же попытается помочь себе. Локи снова отправился в свое царство магии, темную подсобку, хотя, конечно, следовало бы хорошенько отдохнуть после страшного ночного ритуала, который порядком подорвал его силы. Но Локи больше не хотел ничего чувствовать к Тору, и невероятно злился на себя за эту слабость: как он может после всего, что сделал Одинсон, еще что-то испытывать к нему? Что-то теплое, привычное, и такое сейчас ненужное... – Все получится, все будет хорошо, – прошептал Локи, поджигая горелку. – Отворотное зелье поможет мне забыть тебя, подлая скотина. Надеюсь, ты скоро сдохнешь, ублюдок. * * * Тор, слегка прихрамывая, вернулся в квартиру. В самом деле, не бежать же за быстрым, словно ветер, колдуном по улице в чем мать родила. Одевшись и осмотрев себя в зеркале, он пришел к неутешительному выводу: заявляться на работу с огромным синяком на челюсти и наклеенным на лоб пластырем как-то неуместно. Но можно пойти в бар, немного посидеть там, выпив пару спасительных опохмельных рюмок. А потом... Может, все-таки пойти в лавку пряностей? Просто поговорить. Попытаться объяснить. Да и ключи надо вернуть. Засунув руку в карман куртки, Тор нашел связку ключей от лавки и черного хода. Вот и повод для визита. Тор вышел из квартиры, захлопнув дверь, щелкнул замком. Конверт с письмом так и остался лежать на полу в прихожей. Уже через час бумага слегка шелохнулась, воспарила над полом на несколько дюймов, словно от дуновения ветра. И пару мгновений спустя легкая, невидимая глазу дымка расплылась по квартире, окутывая помещение чем-то таинственным и непостижимым. Растворившееся в воздухе, осевшее на стенах и мебели, кружащееся легкими вихрями по квартире зло тихо притаилось в ожидании новой жертвы.