Верни мне смысл жизни

Буду твоей защитой через кровь и слезы, Если ты потеряешь себя, я всегда буду рядом, Когда листья облетят и песню бьющегося сердца Принесут в мир удары барабанов. Zella Day – Sacrifice

      Словно от щелчка, Клаус открывает глаза, в глазах почему-то темнеет, и гибриду приходится пару раз поморгать, чтобы прогнать темноту. Он лежит неподвижно, пытаясь понять, что с ним случилось. Моник, Женевьева. Зачем они приходили? Клаус медленно подымается на ноги и осматривается. В доме полная тишина, но ведь Кэролайн… Она же должна скоро родить. Никлаус качает головой, отвергая ту мысль, которая проникает в его голову, и стискивает зубы.       — Кэролайн! — Клаус вихрем взлетает в комнату девушки, но видит лишь своего брата и сестру, которые лежат на полу. — Нет, нет, нет, нет! Этого не может быть… — гибрид спускается со скоростью звука на первый этаж и, открыв настежь дверь, выбегает из дома. Он чувствует запах Кэролайн, слышит её крик, но откуда он раздаётся? Клаус на минуту закрывает глаза и пытается чётче уловить её. Сосредоточиться плохо получается, потому что он думает только о том, как сильно хочет убить эту Моник, выпустить ей кишки и разбросать по всему Новому Орлеану. Затем он бы принялся за Женевьеву. Никлаус глубоко выдыхает, прогоняет все мысли и сосредотачивается лишь на почти неощутимом запахе крови Кэролайн. Он не хочет думать почему у неё идёт кровь, хотя понимает, что роды без крови — не роды, но он боится, что эти ведьмы могут причинить ей и Хоуп вред. Злость снова возвращается, и Клаус начинает вскипать. Именно в этот момент запах становится сильнее, а крик мощнее, и гибрид сразу же понимает где Кэролайн. — Церковь. Церковь       — Я убью вас всех!!!       Между непрерывными криками, говорит Кэролайн. Девушка пытается отбиться от них ногами, но Моник сразу же пресекает её попытку вырваться. Сказав несколько слов, блондинка чувствует как её ноги будто приросли к столу, на который ведьмы положили вампиршу.       — Давай, Кэролайн, не сопротивляйся, — Моник проводит скальпелем по нежной кожи живота, и из раны тут же течёт кровь. Не успев закончить порез, брюнетка стискивает зубы, потому что раны больше нет. Она затянулась. — Вампиры…       Моник поджимает губы, она надеялась, что Кэролайн не будет регенерироваться, ведь как-то она должна родить Хоуп, так как она технически мертва, природно родить она не может, остаётся только хирургическое вмешательство. Кесарево сечение. Хотя с другой стороны, Кэролайн ведь не может контролировать регенерацию.       — Давай-ка я.       Рыжая тянет руки к животу девушки и та начинает от неё отмахиваться.       — Не трогай меня! Убери руки!       Женевьева цокает, но руки убирает. Подойдя к изголовью, Женевьева наклоняется к уху девушки и шепчет:       — Твоя дочь может задохнуться, у неё нет кислорода, понимаешь? Хоуп нечем дышать! Если мы не достанем её сейчас — ТЫ будешь виновата в смерти своего ребёнка! Хочешь этого? Тогда ладно! Никто из твоих любимых древних не смог бы помочь тебе родить её! Ты особенная, Хоуп особенная, эти роды особенные! Так что замолчи и позволь нам сделать то, что нужно! Я не причиню ей вреда.       Вампирша слегка подымает голову и смотрит на ведьму, которая уже успела выровняться.       — Если с ней что-то случится, когда я рожу, Клаус и я, мы придём за тобой!       Женевьева кивает, и Кэролайн откидывается головой на подушку, ей очень больно, но она подносит руку к губам, и её зубы смыкаются на большом пальце. Кровь шумит в ухе, а затем девушка чувствует такую адскую боль, будто её только что порезали пополам. Крик заполняет всё помещение церкви, наверное, поэтому Кэролайн и не слышит, как с огромной силой открывается дверь.       — ОТОШЛИ ОТ НЕЁ!       Клаус подлетает к столу, и Кэролайн сразу же замолкает.       — Клаус? — не успевает она произнести его имя, как Моник взмахом руки отбрасывает гибрида к двери, а Женевьева поворотом кисти подымает его по стенке ввысь и «прибивает» его намертво к ней. — Нет! Ник, всё нормально!       Никлаус качает головой и пытается вырваться, но сила ведьмы могущественнее его.       — Я убью тебя, ведьма!       Кричит это он, скорее, Женевьеве, чем Моник. Рыжая ухмыляется и пожимает плечами. Ещё один крик Кэролайн смешивается с до этого незнакомым криком ребёнка. Слегка писклявый голос заставляет замолчать и Кэролайн, и Клауса. Блондинка подымает голову и смотрит на свёрток, который держит брюнетка. Женевьева перестаёт шептать заклинание, и девушка чувствует, как её тело заживает.       — Дай мне её, — руки блондинки тянутся к Моник, чтобы та отдала ей ребёнка, но ведьма качает головой. — Женевьева? Скажи ей, пусть она отдаст мою дочь! СЕЙЧАС ЖЕ!       Кэролайн начинается нервничать, потому что рыжая тоже качает головой и пятится назад. Она забирает Хоуп у Моник, и они вместе идут к выходу из церкви. Блондинка пытается встать, но ноги всё ещё прикованы к столу.       — Мне жаль, но этот ребёнок должен умереть. Это ради высшего блага.       — Я найду тебя, — сквозь слёзы говорит вампирша, — и убью!       Моник смотрит на Клауса и, сказав два слова, ломает ему шею, то же она делает и с Кэролайн. Пол часа спустя       — Вставай давай! Клаус, нам нужно идти искать нашу дочь! Давай же! — блондинка ударяет Клауса двумя руками по груди, но тот даже не шевелится. — КЛАУС! Прошу тебя, нам нужно идти! — Кэролайн опускает голову на грудь мужчины и хватает его за рубашку, пытаясь совладать со слезами. — Ладно, катись к чёрту, я сама спасу нашу дочь! — вампирша встаёт на ноги и идёт к двери. Она настроена найти этих ведьм и вспороть им чем-то брюха, потому что она сейчас так зла на них. Они не должны были забирать Хоуп, но они забрали, из-за этого им придётся попрощаться с жизнью уже во второй раз, только вот их уже никто после этого не воскресит. Они допустили огромную ошибку забрав у матери ребёнка, поэтому на них обрушится смертоносный гнев матери. Кладбище Нового Орлеана       Быстро догадавшись где могут быть ведьмы, Кэролайн прибежала на кладбище. Дом мёртвых всегда пугал её, кого не пугает кладбище, но сейчас вампирша ничего не почувствовала переступив «порог» этого места, кроме злости и ненависти.       Кэролайн, усмирив злость, смогла учуять запах своей дочери. Он был настолько силён, что можно было подумать, что Хоуп сейчас у неё на руках. Венки появились на миленьких глазах Кэролайн, и девушка побежала на запах своей дочери. Церковь       — Клаус! — Элайджа ударил Клауса по щеке и тот приоткрыл глаза. — Где Кэролайн? — услышав имя девушки, он тут же подорвался и посмотрел на стол, где в последний раз видел блондинку. — Где она?       — Она, наверное, проснулась раньше меня и пошла искать Хоуп.       — Ребекка тоже ищет их, она побежала в лес, а я почувствовал кровь Кэролайн и прибежал сюда.       — Нам нужно найти их. Кэролайн сейчас может натворить глупостей, — Элайджа прыснул от смеха, ведь Кэролайн не может натворить глупостей, она ведь такая благородная. Всегда контролирует себя. Нет, Кэр не может. — Ты не видел её. У неё было такое выражение лица, когда Хоуп забрали. Клянусь, она хотела разодрать этих ведьм на кусочки. Эта ненависть была такой сильной. Нужно скорее найти её, чувство вины убьёт её, мне нужно самому задушить этих ведьм, — Клаус замолчал и тут же почувствовал сильный запах, он ворвался в его нос и заставил следовать за ним. — Ты это чувствуешь?       — Не понимаю тебя.       — Этот запах, он настолько силён.       — Нет, я ничего не чувствую.       Клаус кивнул, сразу всё поняв.       — Хоуп. Следуй за мной. Кладбище       Запах Хоуп оборвался прямо на входе в кладбище. Клаус резко остановился и попытался снова уловить аромат его дочери, но все попытки оказались ничем.       — Не понимаю.       Клаус посмотрел в разные стороны, но ничего не смог "поймать".       — Ну?       — Будем искать. Ты иди налево, а я пойду направо. Нужно везде всё осмотреть, каждый угол, каждый склеп. Вперёд.       Элайджа кивнул брату и тут же скрылся. Он хотел серьёзно поговорить с ним, но решил, что сейчас не подходящее время. Десять минут спустя       Резко затормозив, Клаус посмотрел на своего брата, который сделал тот же самый манёвр.       — Мы будто движемся по кругу.       — Нам нужно поговорить, Никлаус.       Не выдержав, говорит Элайджа и смотрит на свои ботинки. Ему очень сложно начать этот разговор, но поговорить с ним нужно.       — О чём?       — Точнее, о ком. О Кэролайн, — Клаус задерживает дыхание, а потом кивает. Он уже догадывается, о чём именно Элайджа хочет поговорить, но ждёт, что же скажет его брат. — Оставь её мне.       От такой просьбы, Клаус закатывает глаза, а его брови сами собой подымаются.       — Она не какая-то награда, от которой я могу отказаться и отдать тебе за второе место. Мне очень жаль, брат, но ты должен смириться, что Кэр — моя. Она выбрала меня сама того не осознавая. Так что я не могу ОТДАТЬ её.       — Я люблю её. Ты ведь знаешь, что я одиночка в любви. Для меня не было пары. До неё. Клаус, ты не можешь её любить больше, чем я.       — Могу, брат, и люблю, — Клаусу так больно от тех слов, которые сказал ему Элайджа, но он научился прощать. Кэролайн его научила. Гибрид решает закончить этот разговор, ведь нужно найти Кэролайн и Хоуп. — Нам нужно найти их. Где-то в центре кладбища       — Клаус, где же ты? — блондинка уже подходит к тому месту, где аромат её дочери самый сильный. Она понимает, что если столкнётся с ведьмами один на один — ей не выжить, но решимость спасти дочь сильнее её разума, и Кэролайн выходит из угла и смотрит на кучку ведьм, которые собрались вокруг кого-то. Нетрудно догадаться, что этот кто-то её дочь. — Я пришла за своей дочерью! — громко заявляет она и вздёргивает подбородок, пытаясь показать всем своим естеством, что она ни грамма не боится. — Лучше вам разойтись и отдать её мне, иначе попрощайтесь с жизнью.       Это она уже говорит на полном серьёзе, Кэролайн готова драться за свою дочь, пусть даже эта битва и отнимет её жизнь. Но ведьмы снова поворачиваются к Хоуп и продолжают что-то шептать. Кэролайн поворачивается и видит железную оградку с остриями на концах каждого прута, девушка подбегает к ней и вырывает оградку из плит. Со всей силы швырнув её в кучку ведьм, Кэролайн наблюдает как несколько девушек падает намертво на цемент.       — Что ты делаешь?       Женевьева поворачивается к Кэролайн, которая продолжает смотреть на ведьм. Блондинка медленно переводит на неё свой страдальческий взгляд, ведь она снова убила, но они ведь хотели убить её дочь, они все заслуживают смерти. Вампирша сначала смотрит на неё, а потом опускает взгляд к комочку, который пытается вырваться из пелёнки.       — Я же сказала, что вы можете попрощаться с жизнью.       Кэролайн глубоко дышит и смотрит на Женевьеву, которая плавно подымает руку и в следующий момент девушка чувствует острую боль в области грудной клетки, она пытается вырвать железный прут, но он не поддаётся, и тогда она понимает, что «прибита» этим прутом к какому-то склепу.       — Мне очень жаль, Кэролайн.       Ведьма поворачивается к Хоуп и продолжает что-то шептать.       — КЛАУС! КЛАУС! КЛААААУУУУУС!       Пытаясь выдернуть из себя этот чёртов прут, Кэролайн продолжает кричать, она знает, что Ник где-то здесь, но где?       — Всё хорошо, Кэр.       Кэролайн открыла глаза, которые держала закрытыми, чтобы не видеть свою беспомощность, которая стоит прямо перед ней и жутко ухмыляется.       — Элайджа? — блондинка чувствует, как прут покидает её тело и сразу же встаёт. Она делает два шага вперёд, когда видит на плитах уже восемь женских тел, глаза подымаются вверх, они останавливаются на Никлаусе, который держит Моник за шею, а потом резко ломает ей её. Женевьева смотрит на него и бежит в противоположную сторону, Клаус двигается по направлению к ней, но потом останавливается, когда видит, что вампирша становится напротив неё. — А мне нет, Женевьева, — Кэролайн разворачивается, и Никлаус уже готов ринуться к этой ведьме, но блондинка резко поворачивается и голова рыжей летит вниз. — Мне не жаль, — вытерев руки о юбку платья, Кэролайн идёт к каменному столу, где лежит Хоуп. — Мне даже не дали взять её на руки, — Кэролайн тянет руки к дочери, и та медленно открывает свои глазки. — Ты прекрасна, — слёзы капают на щеку малышки, и Клаус спешит вытереть их с щеки Хоуп. Потом рука Никлауса тянется к щеке Кэролайн и стирает тыльной стороной ладони её слёзы. — Я хотела их всех убить лишь за то, что они забрали её, не дали взять на руки.       — Потому что ты — мать, Кэролайн.       — Я никуда не уеду. Я не смогу.       — Я знаю, Кэр. Я б тебя никуда и не отпустил.       Клаус обнимает Кэролайн за плечи и смотрит сначала на девушку, а потом на свою дочь. Через минуту Клаус вспоминает, что рядом Элайджа и поворачивает к нему голову, но его уже нет. Он ушёл, Элайджа понял, что ему среди них нет места. Они — родители, которые только что увидели свою дочь. Это только их момент. А он всего лишь дядя, который может увидеть племянницу и позже.