Верни мою любовь.

Умирать и возрождаться каждый день. Метр за метром На балласте развивать страхи угасшей любви. Два раза лезвием… На бесконечность нашей правды, Собраны факты, разорваны обрывки чувств. Улетаю вдаль за океан своих фантазий. Буду не скоро. Дождись, я еще вернусь. POV Хибари. Я сидел в кресле. Каменное лицо мое не отражало никаких абсолютно чувств. Взгляд не отрывался от настенных часов. Если бы они могли, они бы рассыпались в прах от того, что я буквально прожигал их глазами. Время текло медленно-медленно. Когда я вместе с Занзасом (который умело скрывал беспокойство) доставил бессознательного Тсунаеши в замок мафии на острове, то было около десяти часов утра. Реборн сразу же сказал, чтобы мы положили его в отдельную комнату, как мы и сделали. А после ни меня, ни Занзаса к Саваде не пустили. Тик – так. Шесть часов вечера, время ужина. Но я никуда не пойду, пока не узнаю ,что случилось с Тсуной. И еще одна деталь: все это время, пока Дечимо без сознания лежал у меня на руках, кольцо на его правой руке полыхало пламенем. Дверь комнаты, в которой находился Десятый, открылась и я увидел Реборна. — Хибари, — пол-лица не видно из-за шляпы, — Джотто тебя зовет. – От произнесенного имени основателя Вонголы я вздрогнул. «Что Примо делает здесь, в этом времени?» — такая мысль поселилась в моей голове. Я послушно зашел в комнату, прикрывая за собой дверь. Взгляд тут же бросился искать Саваду и заметив его, я успокоился. Тсунаеши лежал на кровати, каштановые волосы рассыпаны по подушке. Грудь размеренно вздымается, — значит он жив, он дышит. С души словно сняли ношу, непосильную даже для Бога. — Так это ты… — я перевел взгляд на обладателя этого голоса. Рыже-медовые волосы, небесно-голубые глаза. Примо смотрел на меня в упор и как-то зло. Его правая рука лежала на кровати, тонкие пальцы обхватывали запястье Тсуны. Губы мои изогнулись в легкой усмешке: — Я. – но потом все же стал более серьезным, — Ты знаешь что случилось с…Тсунаеши? – голос дрогнул, произносить имя любимого, когда он вот так вот лежит и ты ничего не можешь сделать, сложно. Я чувствую себя виноватым. Первый Вонгола вновь зло на меня посмотрел и ответил: — Конечно, знаю! – Парень слишком, по-моему, уж нежно провел рукой по щеке Дечимо. **Да что здесь творится то?!** От этого перед глазами вспыхнула пелена ярости, тело дернулось, и руки сжались в кулаки. Джотто заметил перемену в моем настрое и еще более укоризненно продолжил: — Ты что с ним сделал?! Ты зачем ему сердце разбил, а?!! – от этих слов и мое сердце заныло. «Все же он слышал мое ненавижу. Вот почему он так странно себя вел…» А Примо продолжил – Его душа не то чтобы стала ненавидеть, она … вообще перестала чувствовать. Это ужасно. – Я сделал пару шагов вперед и пристально посмотрел в голубые глаза, которые неотрывно следили за каждым взмахом ресниц Тсуны. И в небесных глазах было столько горечи и печали! — Его сердце настолько омрачилось, что Дечимо даже отвергло кольцо Вонголы. – Пол-минуты я стоял замерев, словно статуя. А потом зрачки расширились, по всему телу прошла судорога от страха. «Кольцо Вонголы отвергло Тсунаеши из-за того, что его душа стала черной. Оно отвергло его из-за МЕНЯ!» — мои пальцы зарылись в волосы, сминая их и принося боль. Я кое-как добрел до кровати, на которой лежал Десятый и без сил сел на край, боясь побеспокоить мое сокровище. — Что же с ним будет? – я уже не заботился ни о дрожащем голосе, ни об испуганном лице. Перед страхом потерять смысл жизни любые маски бессильны. А в голове родилась мысль: «Что будет с ним, со мной, с Вонголой?» Я посмотрел на слегка растерянное лицо Джотто, ища там ответ. — Ты любишь его. – Не вопрос, — факт. От этих трех обычных слов и удивленно мотнул головой в знак согласия. — Тогда еще можно что-то исправить. – И в моем сердце родилась надежда. А что, если… Первый Вонгола видимо понял, что я согласен на все, лишь бы спасти свое Небо от поглощающей душу тьмы. Он понял и начал действовать, объясняя: — На кольцах записана память. – Проворные руки откинули одеяло, укрывающее бессознательного босса. – И память включает в себя не только положительные моменты. – Я ошарашено осознавал, что Примо снимает с рыжего парня футболку! – Я как основатель семьи, и как создатель духа Вонголы, могу кое-что сделать с памятью, записанной на кольце. Собственно благодаря этому я сейчас и нахожусь здесь, — тихо произнес последние слова голубоглазый, — ну так вот, если я постараюсь, то я смогу выжечь пламенем из памяти Тсунаеши тот момент, когда ты сказал те слова. – Воспоминания хлестали по душе. «Выжечь пламенем… Значит иначе не как? А ведь во всем виноват я. Я!» — думал, наблюдая за тем, как Джотто снимает кольцо с пальца Тсуны и надевает на свою руку. И словно гром разнеслись слова: — Хибари, выйди, пожалуйста! Я ,как зомби, послушно встал и пошел к двери. В комнате вновь зазвучал голос Примо: — И еще кое-что… после того, как я все сделаю, Дечимо может быть немного странным, но это пройдет. Главное, что бы никто не ранил его чувств, пока душа не окрепнет от потери воспоминаний. В это время его душа будет нараспашку… для всех. – Я сначала остановился ,но после продолжил свой путь в сторону двери. Лишь раз обернулся я ,чтобы увидеть как с зажженным кольцом рука Первого легла на грудь моего босса в области сердца. И как открылись ничего не выражающие глаза, цвета чистейшего золота. А блики в тех глазах были ограненными алмазами. POV Тсуна. Вокруг была тьма. Безликая, но такая теплая и приятная… «Останься со мной, здесь ты больше не почувствуешь боли!» — шептала она. А сердце так хотело больше не чувствовать, так стремилось к этой тьме! — Тсунаеши… — голос был знакомым ,но вспомнить кто его обладатель я не мог. Было чувство, что еще чуть-чуть, еще немного и я пойму кто это… Но ответ ускользал. — Тсунаеши? – я повернулся на 360 градусов, желая понять, откуда исходит звук, но в этой тьме словно не было направлений. Я дернулся и рванул в ту сторону, в какую мне подсказывала бежать интуиция. Мои ноги словно не чувствовали усталости и виной этому была тьма. Почему-то я испытывал к ней благодарность. — Тсуна…— позвал голос, и я побежал на этот звук, в памяти всплыло имя: «Джотто». Я все бежал и бежал, неожиданно тьмы не стало. Зато появилась боль, ужасная и какая-то тяжелая боль в области сердца. — Боль…но..— прошептали мои потрескавшиеся губы. Из ниоткуда появился Примо. Увидев меня, он сразу бросился ко мне, подхватил на руки – мое тело меня уже не слушалось. Первый Вонгола посмотрел мне в глаза и спросил: — Где болит? – так обычно спрашивают у детей, у маленьких карапузов. Разве я похож на ребенка? На эту мысль я слабо улыбнулся. Дыхание было рваным, и ответить своему предку я уже не мог, поэтому просто притронулся к ноющей груди. — Извини, Тсунаеши. – я ощутил жуткую боль, во стократ превосходящую прежнюю. Она стирала абсолютно все, и вдруг стало так легко, словно я вынырнул из беспамятства. Я даже открыл глаза от удивления: нежно — голубой потолок комнаты успокаивал, навевая воспоминания о Небесах. Хотя в ушах еще стоял шум, я услышал шепот: «Но я не могу тебя потерять!..» Я оглянулся. В упор на меня смотрел радостный Примо. Может это он сказал? Хотя нет, показалось… В груди разлилось мягкое тепло, не греющее, а именно согревающее душу. Я медленно перевел взгляд на свою грудь – в области сердца лежала ладонь с тонкими пальцами ,на одном из которых горело чистое пламя Неба, цвета то ли карамели, то ли меда. И пламя это словно впитывалось моей кожей, разнося по телу приятное чувство легкости. Вокруг словно что-то изменилось, мир как будто стал ярче и больше. И добрее… Я мечтательно улыбнулся и прошептал: — Словно счастье заструилось по венам. POV Хибари. Я стоял, прислонившись к стене. Терпение мое уже давно кончилось. Но держало от того, что бы войти в комнату к Тсуне меня то, что это может ему навредить. Ведь так? — …счастье… — коснулся моего слуха радостный, по-детски чистый голос. Мое сердце учащено забилось: таким бывал голос у мечтающего Дечимо, до тех произнесенных мною слов. Не знаю, сколько еще буду корить себя за ложь, но иначе не могу. Я отстранился от стены, при этом суставы подозрительно хрустнули. Я не обратил на это внимания и плюнул на все предрассудки о том, что нельзя пока заходить в комнату к Тсуне. Я быстро, практически мгновенно оказался рядом с дверью и, не медля ни секунды, открыл ее. Если я смогу увидеть возлюбленного прежним – добрым, наивным, чистым ребенком, то я жизнь отдам за то, чтобы он таким остался! Я, с каким-то внутренним страхом, посмотрел на постель, на которой должен был лежать Савада. Но его там не было. Я сделал шаг, переступая черту и быстро, обеспокоенно осмотрелся в поисках самого дорогого человека на земле. — Хибари-тян! — от этого голоса я вздрогнул. Меня словно пронзило током от счастья. Я повернулся на этот яркий, полный жизни и чувств голос. Около Джотто стоял Тсунаеши, мои губы расползлись в довольной и облегченной улыбке – он в порядке! Я подошел к своему сокровищу и замер. Тсунаеши был… словно ангел **ну и что, что пафосно? Зато правда!** , словно светился изнутри. Я в немом шоке смотрел в эти уже топазовые глаза, блики в которых так и остались ограненными алмазами. Это были глаза чистого, непорочного и доверчивого существа. — Хибари-тян, — мое сознание долго пыталось понять, что Савада обнял меня и уткнулся носом мне в ключицу. – Как же я люблю тебя, Хибари-тян! – Сзади раздался недовольный кашель и Дечимо тут же отлип от меня. – Джотто-тян! – я напрягся, предчувствуя следующие слова этого дитя, и похоже Первый Вонгола попал в мой черный список **совсем у Хибари нет уважения к Первому поколению!** — И тебя я тоже очень люблю!