13
17 декабря 2014 г. в 09:28
Шли годы, дети росли, окруженные заботой матери и защитой отца. Никто даже не подозревал, что в доме Хокаге проживает четверо биджуу, а может и подозревал, но ничего не говорил — шпионившие за владыкой деревни люди пропадали без вести и, как бы цинично это ни было, отправлялись на корм подрастающему демоническому семейству — детеныши кицунэ нуждались в человеческих душах для ускоренного роста и развития, или их детство могло затянуться на столетие, что не устраивало ни мать, ни отца — они оба понимали, что глава семейства столько не проживет.
В свободное от ухода за детьми время, Наруто обучал Кураму контролю чакры. Уже третий год он тратил по два часа в сутки на, казалось бы, бесперспективное занятие — Курама уже давно потеряла всякую надежду на успех, о чем с завидной регулярностью напоминала мужу.
— Наруто-кун, неужели ты не понимаешь, что это бесполезно, и мы попусту теряем время, которое могли провести вместе? — джинчуурики легонько улыбнулся и подошел к лисице, нежно погладил ее морду и поцеловал демонессу в угольно-черные губы.
— Я верю в тебя, радость моя. У тебя получится, попробуй еще раз... — кицунэ тяжко вздохнула и, закрыв глаза, сосредоточилась на собственном теле. Без малейшего труда почувствовав разросшиеся до размеров едва ли не всего ее тела каналы чакры, лисица принялась сжимать их усилием воли. Первые полчаса ничего не получалось, но потом ее спины коснулась грудь джинчуурики, и демонесса оказалась заключена в нежные и теплые объятия возлюбленного.
— Ты справишься, — тихо шепнул блондин в пушистое ушко биджуу. Кицунэ ощутила невероятный прилив сил — она должна справиться, ради него, ради детей.
Девятихвостая напряглась всем телом, а потом обессилено обмякла, повалившись на руки джинчуурики. Блондин застыл как каменное изваяние, не веря своим глазам — мех кицунэ практически исчез, остались лишь разбросанные в случайном порядке по всему телу небольшие пучки рыжих волосков, лисья морда превратилась в хоть и сильно деформированное, но все же человеческое лицо, а хвосты почти полностью втянулись внутрь тела биджуу. Лапы превратились в почти человеческие руки и ноги, а когти, которыми раньше можно было пробить человека насквозь, превратились в аккуратные полупрозрачные коготки.
— К-курама-чан... — едва слышно пролепетал Хокаге, по полосатой щеке которого медленно ползла одинокая слезинка. Кицунэ тяжко застонала и открыла глаза, тут же едва не задохнувшись в могучих объятиях мужа, осыпающего ее лицо поцелуями. Девятихвостая лишь счастливо улыбалась — она оправдала его ожидания, и теперь будущее их семьи виделось ей светлым и беззаботным.
Так оно и вышло — когда лисятам исполнилось по пять лет, они научились превращаться столь же искусно, как и их мать, которая стала богиней в человеческом обличье. Ее красоту было невозможно описать словами, и каждую ночь она едва ли не в слезах рассыпалась в благодарностях перед своим джинчуурики, вспоминая тысячелетие боли и одиночества в промежуточном обличье — не зверином и не человеческом. Наруто лишь молча улыбался, не выпуская нервно вздрагивающую девушку из объятий, нежно гладя длинные рыжие волосы и целуя коралловые губки.
Курама была невероятно любящей и заботливой матерью, готовой разорвать на куски любого, кто хоть пальцем посмеет тронуть ее детей. Фудо, Йоко и Аяме росли озорными и энергичными, и с младых лет обладали фантастическим запасом чакры и физической силой. Девочки внешностью пошли в мать, а характером — в отца — пара огненно-рыжих хохотушек вихрем носилась по огромному особняку, сшибая все на своем пути. Кураме стоило немалых усилий, чтобы удержать детей в доме и не показывать им жестокий мир раньше времени. Мальчик характером пошел в мать — угрюмый и задумчивый, он производил впечатление умудренного жизнью воина, а не беззаботного пятилетнего малыша. Фудо, как и его отец, был голубоглазым блондином, даже мех на хвостах и ушках со временем приобрел цвет полированного золота, вызывая у матери немое восхищение — среди кицунэ ходили легенды о Золотом Лисе, который изменит этот мир, и вернет свободу всем ёкаям, ныне вынужденным скрываться от кровожадных шиноби. Наруто, как и ожидалось, отреагировал положительно, ничуть не сомневаясь в собственном сыне. Наруто уже давно начал тихо ненавидеть шиноби, особенно нукенинов — не проходило и месяца без того, чтобы группировка из десятка отчаянных парней не возомнила себя выше закона и не начала убивать простых людей. Они даже не успевали понять, что происходит, когда джинчуурики переносил их в подвал своего дома, где Курама выпивала их души одну за другой, чтобы на следующий день передать энергию детям, даже не подозревающим, чего стоит их комфортное существование.
И вот, настал тот день, когда детям предстояло выйти в свет и поступить в Академию. Всю программу они уже знали на зубок, более того, им уже можно было выдать повязки шиноби, а Фудо даже поручить командование небольшим отрядом — его теоретическая подготовка была запредельной — все книги о тактике и стратегии, которые ему приносил отец, мальчишка помнил дословно. Целью их обучения была социальная адаптация, о чем мать их предупреждала еще за год до поступления, но дети, все же, были разочарованы уровнем предоставляемого им образования. Йоко и Аяме легко влились в коллектив, а Фудо, как и Саске в свое время, привлекал внимание всех присутствующих, но при этом игнорировал сам факт их существования. К двенадцати они полностью адаптировались к общению с людьми, и хищнические замашки в отношении питательных молодых шиноби, которых так боялись родители, так и не проявились.
Презентация жены Хокаге своим приближенным прошла без помпы и широкой огласки, и откровением ни для кого не стала — в том, что у Наруто есть дама на стороне, никто и не сомневался — ну не мог такой человек быть одиноким — давно бы сломался и запил бы от горя. Дети тоже никого не удивили — Наруто перемещался со скоростью света, и уже через мгновение мог оказаться в любой точке мира, могло даже статься, что он еще чей-то Каге, но всех устраивал даже этот расклад — замены правителю просто не было, да и не нужна она была — поводов усомниться в его верности решительно не было.
— Ну же, Фудо, даттебайо, пошли купаться на реку — там все наши будут! — причитала Аяме, схватив парня за руку и потянув на себя.
— Да, братишка, не будь такой задницей, или я расскажу папе, что ты подглядываешь за парнями в душе, — добавила Йоко, злорадно ухмыляясь.
— Это ложь! — взвыл блондин, вырвав руку из хватки сестры и запустив в нее учебником по анатомии. Аяме без труда поймала книжку и медленно приблизилась к взбешенному брату.
— К тому же откуда тебе знать — ты же девчонка! — слегка успокоившись, спросил парень.
— Мне подглядывать можно, но отец-то подробностей не знает, а что он делает с рыцарями голубого ордена — ты знаешь, — девчушка коварно, совсем как лиса, ухмыльнулась и склонила голову на бок, в ожидании реакции брата.
— Хорош-шо... — сквозь плотно сжатые челюсти прошипел паренек, направляясь на выход. Сестры, многозначительно переглянувшись, бросились следом с вредным хихиканьем. Толпа перешептывающихся девчонок, стоящих за дверью, встретила блондина восторженным визгом, отчего последнему захотелось придушить Йоко и Аяме.