Помехи

      Кирихара Мисаки включила свет и на несколько мгновений замерла, оглядывая квартиру, прежде чем войти и закрыть дверь. Это превратилось в навязчивый ритуал, нарушить который было выше ее сил.       Не то чтобы она ожидала увидеть кого-то в пустой квартире. Она даже не была уверена, что хотела бы кого-нибудь увидеть. В конце концов, если он появится у неё дома после наступления темноты, то наверняка чтобы убить её, а не задушить в объятиях.       Она даже не знала, какой вариант пугал её больше.       Мисаки забросила сумку и ключи на кухню и открыла холодильник. Коробочки с едой на вынос двухнедельной давности… связка потемневших бананов… йогурт. Она выбрала йогурт и, облокотившись на барную стойку, открыла его, чтобы перекусить.       Мисаки не видела Хэя — точнее, Ли, раз уж на то пошло, — около трёх недель. Ни разу с той ночи, когда он сохранил ей жизнь в обмен на молчание. Ни разу с той ночи, когда он поцеловал её.       По крайней мере, ей казалось, что он поцеловал её. Воспоминания о произошедшем за несколько минут до того, как она потеряла сознание, были туманными. Она отчётливо помнила, как согласилась на сделку с ним и как он стоял напротив неё, объясняя, что должен ударить её током, глядя ей в глаза, а затем… туман.       Ей и вовсе могло все это пригрезиться. В конце концов, она находилась без сознания несколько часов. Достаточно для того, чтобы он избавился от малейших следов пребывания своей команды в том заброшенном баре — пропало даже полотенце, которое он дал ей, чтобы вытереть руки от крови. Она пришла в себя на больничной койке уже поздним утром: её нашли в подвале бара, после того как кто-то (она подозревала — Хэй) позвонил в полицию с анонимной жалобой.       Вся эта история по-прежнему заводила её в тупик. Почему он просто не убил её? Контракторы всегда были слишком прагматичны, чтобы оставлять за собой хвост (а коп, миссия которого заключается в раскрытии личности контрактора и его аресте, — это чертовски длинный хвост). Он дал понять, что испытывает к ней чувства… но это безумие. Он — контрактор.       …Но если он действительно испытывал к ней какие-то чувства, почему она его с тех пор не видела? И раз уж на то пошло, то почему ей вообще не всё равно? Он убийца — контрактор!       А может, он осознал, что доверять ей было ошибкой, и теперь просто ждёт подходящего момента, чтобы заставить её замолчать навсегда?       Мисаки так сильно вздрогнула от дверного звонка, что пролила йогурт и запачкала руку. Обзывая себя идиоткой-параноиком (можно подумать, он действительно стал бы звонить в дверь… Или стал бы? Он был до странности вежлив всё время, пока она находилась в его власти), она пошла открывать. Ладони мгновенно вспотели.       — Ты не оголодала? — на пороге стояла Канами с двумя сумками ресторанной еды — на бумажных пакетах проступили пятна жира.       — Слава богу! — воскликнула Мисаки, не понимая, чему радуется больше — подруге или еде. — Как ты узнала, что я дома?       Канами скинула туфли и протянула сумки Мисаки.       — Я слышала, что тебя выгнали из офиса, а теперь если ты не там, то — здесь.       — Меня не выгнали! — запротестовала Мисаки, возвращаясь из кухни с двумя мисками. — Директор просто… предложил мне… сделать перерыв на ужин. Где-нибудь в другом месте, — она нарочно проигнорировала вторую часть фразы Канами.       — Все вокруг тебя продолжают ходить на цыпочках, да?       Мисаки вздохнула.       — Да. И это сводит меня с ума. Не знаю, сколько ещё объяснять Сайто: я не сержусь, что его телефон был выключен. Я сама виновата, что попала… в то, во что попала.       — Хм-м, возможно, в том и проблема, — проговорила Канами. — Мисаки, он уже три недели как просрочен!       Мисаки посмотрела на подругу — в руке Канами была баночка из-под йогурта.       — Проблема в просроченном йогурте?       — Нет. Хотя, может быть, и да, — Канами открыла холодильник. — Фу-у!       Когда ты последний раз ходила в магазин?       Мисаки вытерла ладони платком — они опять вспотели.       — Не знаю, я была занята.       А вдруг я столкнусь с Ли Шеньшунем в магазине? Настолько ей хотелось увидеть его снова, настолько же её ужасала сама мысль о том, что это может произойти.       — Видишь, вот в чём проблема, — Канами скрестила руки на груди и наградила Мисаки неодобрительным взглядом. — Ты не настолько занята, но ты работаешь сверхурочно, ты избегаешь общения с людьми, ты перестала нагружать свою команду работой, ты просто… сама не своя.       Мисаки пересекла комнату с миской в руках и устроилась на диване. Спорить с Канами было бессмысленно — всё сказанное было правдой.       — Представить не могу, как это должно быть жутко, — продолжала Канами, следуя за Мисаки со своей миской. — Знать, что ты побывала в руках такого опасного контрактора, — и при этом быть не в состоянии ничего вспомнить. И не мне, конечно, судить, но я ожидала, что ты будешь вне себя, приложишь все усилия, чтобы поймать его. Вместо этого ты сбросила расследование на остальную команду и даже не пристаёшь ко мне с расспросами о его звезде.       — Там было нечего расследовать, — проговорила Мисаки с набитым ртом.       — Если только…       — «Если» — что?       Подруга пристально посмотрела на неё.       — Если только ты всё-таки не вспомнила что-нибудь о той ночи.       Мисаки закашлялась, поперхнувшись пирожком.       — Я знала! Ты всё-таки не всё рассказала!       — Вовсе нет… Послушай, я не могу объяснить, — она потёрла висок. — Наверное, просто боюсь, что могу столкнуться с ним снова. Он уже дважды сохранил мне жизнь, и я не поручусь за третий раз. Завалить себя работой — для меня единственный способ отвлечься.       — Мисаки…       — Всё в порядке, — успокоила её Мисаки. — Ты права, мне надо прийти в себя. Ни к чему сходить с ума: если я увижу его снова — я застрелю его.       Она вспомнила, что то же самое сказала Хэю, — может быть, именно поэтому она его и не видела.       Канами улыбнулась:       — Так-то лучше.       Их ужин продолжился более непринуждённой беседой. Мисаки почувствовала, что её тревога утихает. Канами права: ей надо перестать размышлять о том, что Хэй может сделать или не сделать, о чём он может или не может думать, и сосредоточиться на себе.       Телефон Канами завибрировал, и она глянула на дисплей.       — Что случилось? — спросила Мисаки, вглядываясь в лицо подруги.       — Ничего, — голос Канами был слишком небрежен. — Просто рабочие дела.       — Такие рабочие дела, как, например, контракторская активность?       — Не забивай себе голову.       — Это BK-201, верно? — Мисаки вытерла ладони платком. — Слушай, ты только что взяла с меня обещание стать самой собой — и это включает в себя «приставание» к тебе насчет его действий.       Канами вздохнула.       — Ладно. Формально ведь ты всё еще на службе, да? Замечен всплеск активности трёх звёзд, но данных о местоположении контракторов пока нет.       — Какие звёзды?       — TX-788, SY-573 и… BK-201.