Не просто химия

- Вы мой новый доктор-мозгоправ? - Я просто поговорю с тобой, Джексон. Твои родители волнуются. Почему ты не хочешь выйти из своей комнаты? Они разговаривают через дверь. Джексон сидит на полу и рвет на мелкие клочки бумажную салфетку. - Мне и здесь хорошо. - Ты там почти две недели. Не ешь, не ходишь в школу, не разговариваешь с родителями. - О чем мне с ними говорить? - Расскажи им о том, что тебя волнует. У мозгоправа очень молодой голос. Может, ему лет двадцать пять или того меньше. Где только мама его отрыла? Джексон устает сидеть – спина затекает. Он ложится на пол, раскидывает руки в стороны и подгибает одно колено. - Они говорили, что он плохо влияет на меня. Что он научил меня курить травку и прогуливать школу. Теперь они увидят, что это они плохо влияют на меня. - Так ты делаешь это им назло? Просто не выходишь из комнаты? - И потому что не хочется. Джексон не придумывал никакой план побега, пока сидел здесь. Вообще-то, он отсчитывал дни до того момента, когда они сдадутся. Ему начинало это надоедать. - Ты влюбился? Расскажи мне о нем. Он улыбается, вертит в руках тонкую бритву, разглядывает ее. Если бы он открыл шторы, лезвие блестело бы на солнце. - Мы познакомились четыре месяца назад. Я гулял неподалеку от здания вокзала. Хотя «гулял» - это не то слово. Если честно, я искал, у кого купить травки. Меня достала школа, я расстался со своей девушкой. Я хотел покурить и расслабиться. Он сидел там, прямо на рельсах и рисовал что-то в своем блокноте. У него ярко светились глаза, а губы были перепачканы чернилами. Я влюбился с первого взгляда. - Как его звали? - Зовут. Он же не умер, - Джексон смеется, проводит по плоской стороне бритвы языком. – Айзек. Оказалось, что травка есть у него. Мы накурились и разожгли огромный костер прямо там, рядом с вокзалом. Сожгли его рисунки, потому что они его бесили. А потом сматывались от копов, попутно сгибаясь пополам от смеха. Как же нас тащило тогда! - Что случилось после? - Мы пошли к нему и занимались сексом до самого рассвета. Но сначала опустошили холодильник. Джексону нравится вспоминать тот первый день. Ему впервые было легко настолько. Солнце, небо, Айзек со своими кудряшками и сумасшедшей улыбкой. Боже, как он был прекрасен! Джексон целовал его так, как никого в своей жизни, и зарывался носом в его волосы, вдыхая в себя этот аромат. Айзек пах свободой. - Что было потом? - Я начал прогуливать школу. Не потому что он просил, наоборот. Айзек учился в параллельном классе и пытался заставить меня делать домашку. Но я не мог, пока он был рядом. Я словно с ума сошел. Мог смотреть на него часами, что бы он ни делал. Он рисовал, а я следил за тем, как дрожат его длинные ресницы, как он сжимает пальцами карандаш. Я дома почти не появлялся. Он стал моим миром. Все случилось так быстро, я не представлял, что такое бывает. - Ты говорил с ним об этом? - Да, но он не верил мне. Я сказал, что люблю его, а он рассмеялся. Он думает, что такие парни, как я, не влюбляются в кого-то вроде него. - А что с ним не так? - Он тихий. Спокойный, постоянно всего смущается. Считает себя неудачником. Джексон уверен, что способен убить того, кто назовет Айзека неудачником. - Вот видишь, Джексон. Это не так уж сложно – говорить с людьми. Почему ты не рассказал все это своей маме? - Я пытался. Все, что ее волнует – мои оценки, мои прогулы. Она даже не заметила, что я счастлив до смерти. Ей не интересно. - Уверен, что все не так. - Она перевела меня в частную школу, отобрала мобильник и отключила интернет. Сделала все, чтобы я был несчастлив. Она забрала его у меня, понимаете? Забрала у меня самое дорогое. Это больно – вести лезвием по своей вене. Ужасно больно, если быть точным. Но Джексон делает это медленно, словно смакуя каждое пощипывание. Не издает ни звука, даже бровью не ведет. - Я хочу, чтобы ты вышел отсюда, Джексон. - Как вас зовут? - Джордан. Помощник шерифа Джордан Пэрриш. - Так вы не мозгоправ… - Прошлых трех ты сразу послал. Я сам вызвался. - Офигенно. Джексону плевать, кто там этот парень – психиатр или помощник шерифа. У него в глазах темнеет от вида собственной крови, стекающей ручейком на дорогой ковер. - Ты выйдешь? - Это так важно? - Да. Ты отличный парень, Джексон, уверен, не будь между нами этой двери, мы бы пошли в бар и выпили по банке пива, разговаривая о том, какими отстойными бывают родители. - По две банки. - Может быть. Он сглатывает. Его тошнит, а перед глазами повисает плотная пелена тумана. Думаете, он хочет умереть? Ха, он не псих, ребят. Просто мама придет в восторг. - Ладно, я выйду, только… чуть позже, ладно? Может, через час. - Хорошо. Я верю тебе, Джексон. Я буду ждать в машине. Джексон угукает и делает контрольный надрез. Ждет, когда пересохнет во рту и тихо, очень тихо щелкает замком на двери. * Он знает, что это Айзек целует его ладони, когда приходит в себя в больничной палате.