***
Дэнни, открыв рот, смотрит на то, как он чистит крышку своего телефона ватной палочкой. У друга в глазах вопрос, поэтому Джексон поясняет: - Гринберг брал его на уроке. Дэнни тянет понятливое «а-а-а» и осторожно интересуется: - Может, ты еще и зубы на переменах будешь чистить? Уиттмор откладывает грязную (на деле чистую, потому как на телефоне ни пылинки) палочку в сторону и отвечает таким тоном, будто Дэнни только что сморозил хуйню. - Само собой буду. Если у меня закончится ополаскиватель для рта. Он косится в сторону Лидии, которая воркует с новеньким в дальнем конце кабинета. Он то ли кулон ее рассматривает, то ли сиськи, и Джексону это не нравится. Дэнни, видимо, поймав его взгляд, лукаво улыбается и забрасывает ногу на ногу. - Мой гей-радар засек его, Джексон, можешь не ревновать. Она твоя целиком и полностью. - Мы с Лидией просто друзья, а твой гей-радар оказался бракованным, когда ты чуть не склеил Макколла, приняв его любезный пас на игре за флирт. Говорит это, а сам понимает, что мысль о том, что Стайлз или как его там, не по девочкам, отдает в животе чем-то мятно-щекотным. И охуеть.***
Стилински (о, да мы уже знаем его фамилию! ) испуганно таращится на него, стоя под душем и пытаясь отвинтить кран, который, видимо, закручен либо Бойдом, либо кем-то таким же «маленьким», как он. Не поддается. Джексон задержался после тренировки и надеялся, что здесь никого не будет, и вот. Худой, растерянный, с огромными, ярко горящими глазами и губами, зализанными до красноты. - Не думал, что ты ходишь в общий душ, - спустя пять секунд залипания «приветствует» Стайлз. Джексон смотрит на его спину, покрытую родинками, и думает о том, сколько дней осталось до того, как до него самого дойдет… До того, как бомба рванет. - Я принимаю душ дважды. Здесь, - стягивает футболку через голову. – И когда прихожу домой. Стилински делает очередную попытку победить в схватке с непослушным вентилем, матерится тихо себе под нос. Уиттмор сбрасывает остатки одежды и усмехается, скрещивая руки на груди. - Это крышка от бутылки. - Что? - Крышка от бутылки. Нажми всей рукой. Он заходит к Стайлзу под душ (пацан заливается краской) и, не замечая, что нарушил совсем личное и такое драгоценное пространство, обхватывает вентиль прямо поверх пальцев Стайлза. Тот охает, отворачивается и зажмуривает глаза, когда вода плавным напором ударяет по голове. Джексону тоже достается. Волосы вмиг прилипают ко лбу, вода затекает в рот и глаза. Он хочет засмеяться, только вот понять бы для начала, какого черта. Стилински смотрит куда-то в стену, и всем своим видом пытается показать, насколько же он не возбужден. Если бы это было так просто скрыть… Джексон улыбается и делает шаг, становясь еще ближе, буквально впритык. - Я не гей, - говорит тихо, насмешливо, в самые губы. Стайлз выдыхает, красиво округляя рот. - Я знаю. - Ага, - Уиттмор кивает и указывает пальцем вниз, куда-то туда, где горячая вода бьет по полу. – Ему об этом сказать не забудь.***
- Я мог бы помочь тебе с оценкой по химии. Харрис, конечно, дерьмо в очках, но даже для него поставить тебе ниже чем «отлично» было свинством. Стайлз ходит по его комнате, как по своей собственной, заглядывает в тумбочки/шкафчики/ящички, роется в книгах и перекладывает подушки с места на место. Джексона он все еще раздражает, но они вроде как поладили после того случая в душевой, так что рявкать на него не хочется. Наоборот, это его поведение – немного наглое, немного суетливое – оно заставляет сдерживать непроизвольную улыбку. - Спасибо, разберусь. Они пришли в приставку поиграть. Джексон смотрит на Стайлза, у которого пальцы длинные и тонкие, как у пианиста, и думает. Он вообще хоть раз играл в приставку? Оказывается, что играл. Оказывается, наличие у Стайлза длинных и тонких пальцев мешает отнюдь не самому Стайлзу, а Джексону, который отвлекается на них постоянно, проигрывая, как последний лузер. Очередная битва, и Стилински снова на коне. Он вопит, ликуя своей победе, и валит Джексона на пол, ероша волосы ладонью. - Ну что, крутой парень, отсосал?! Отсосал. Бы. Кто-нибудь ему в этот момент. У него такой стояк, что им можно гвозди заколачивать. Стайлз определенно чувствует его своим бедром, потому что прекращает смеяться и смотрит в глаза, и зрачки его как будто заклеены бледно-серой пленкой. Джексон хочет скинуть его и вышвырнуть из комнаты за воротник. Стайлз облизывает губы. У него красивая кожа и родинки красивые, а не уродливые, как решил Джексон, впервые его увидев. - Джексон? Рывок, и он сгребает в кулак волосы на затылке пацана, но не целует его – слишком… слишком. Вжимает в свою шею, прикрывает глаза, чувствуя, как обжигает теплом прикосновения влажного шершавого языка по коже… Второй рукой сминает упругую ягодицу, обтянутую джинсовой тканью. Толкается, непроизвольно всхлипывает, когда чувствует чужой твердый член так близко к своему… Хорошо, так хорошо. Выпускает мягкие пряди из пальцев и обхватывает Стайлза за задницу второй рукой. Тот что-то шепчет, приподнимает голову и нависает сверху, тормозя его. - Джексон, не надо. У него кроме желания в глазах ничего нет. Оно шоколадного цвета, игристое, как пузырьки в бокале с шампанским. Джексон хочет перевернуть его на спину и войти рывком, глубоко, горячо и узко. Он не знает, как это, трахать парня, но этого хочет. Только этого и никого более. До разноцветных пятен перед глазами. - Я хочу, - шепчет он. Стайлз моргает и тянется к его губам за поцелуем. Джексон прикрывает глаза. Чужие ресницы щекочут сначала подбородок, потом щеки и лоб. Он чувствует, что дыхание парня пахнет облепиховой жвачкой. Он отворачивается, когда их губы почти соприкасаются. Жалеет об этом спустя минуту, когда, так и не открывая глаз слышит, как за Стайлзом захлопывается дверь.***
- У него сейчас в затылке будет дыра размером с Антарктиду, - резюмирует Лидия спустя десять минут наблюдений картины «Джексон кушает Стайлза глазами». – Может, уже подойдешь? - Я рассказал тебе не для того, чтобы слушать твои советы, - отвечает ей, а сам все смотрит и смотрит на то, как Стилински смеется, запрокинув голову назад. Смеется. Над чужой. Шуткой. – Кто этот парень? Погодите-ка. Он назвал его парнем? Он перепутал слово, друзья, тут должно было быть «обезьяна». Лидия вынимает из сумочки пилку и начинает издеваться над своими ногтями – как еще назвать то, благодаря чему от ногтей летит стружка, и звук такой, будто кто-то точит ножи? Издевательство, не иначе. - Бретт. Приятель Лиама из старой школы. Девушка устало вздыхает. У них уроки давно закончились, и Лидия с удовольствием ушла бы домой, если бы Джексон не усадил ее рядом с собой на ступеньки перед школой и не заставил наблюдать за тем, как этот… кхм… Бретт нагло флиртует со Стилински. - Приятель Лиама, - повторяет Джексон и сжимает зубы. Он не верит в то, что Стайлз не видит его. Видит. Прекрасно видит. И наслаждается этим, маленький кусок неотразимости. - Джексон, - Мартин зевает в его плечо. – Поехали домой, а? - Угу. Бретт подходит к Стайлзу впритык, улыбается чарующе-отвратительно. Стилински что-то говорит ему, играя бровями, как ебаная кокетка. У Джексона воздух выходит из легких, потому что в следующую секунду они целуются так глубоко, что становится страшно – не сплелись бы нахуй языками. Он вскакивает и делает шаг в их сторону. Лидия ловит его за рукав, тормозя. - Неподходящее время. Ему убивать хочется – так он ревнует. - О нет, самое подходящее! - Джексон! Они привлекают внимание девчонок, о чем-то воркующих на скамейке неподалеку, и Стайлза. Он не поворачивается, но поцелуй разрывает, опираясь ладонями Бретту в грудь. Джексон смотрит на него и знает, что он тоже смотрит краем глаза. А потом он садится в машину Бретта и уезжает, и Лидия с большим трудом, прибегая к шантажу и мольбам, уговаривает его не рвануть следом.***
Он очень сильно колотит в дверь. Тот факт, что она не срывается с петель, начинает вызывать подозрения. Стайлз открывает нескоро, наверное, увидел его в окно, ебаный эгоист, и наслаждался тем, как он сбивает кулаки в кровь. На нем домашние джинсы с дырой на коленке и толстовка морковного цвета. Джексону хочется сорвать с глупой головы капюшон и наебашить по лохматой макушке. Потому что – какого хуя он такой довольный?! - Кем ты себя считаешь? – Джексон дышит так, будто бегал минут сорок, нарезая круги вокруг дома. Стилински или спал, или читал что-то: вид у него разморенный, спокойный. Домашний, думает Уиттмор, чувствуя, как зудят подушечки пальцев от желания прикоснуться. - Что? Нет, точно спал. И голос хриплый, а глаза ясные, как будто не ореховые, а цвета лазурного неба. - Будешь играть со мной? Как долго? По-твоему, это весело – испытывать мое терпение? Вопросы сами по себе срываются с губ. Стайлз хлопает ресницами, прячет пальцы в карманы, замерз, что ли? И, кажется, он вообще не понимает, о чем речь, вот только Джексон уверен, что это он здесь дурак, но отнюдь не Стайлз. - Джексон, чего ты хочешь? - Отсоси, Стайлз. Потому что я не буду бегать за тобой,- говорит это, а сам приближается. Шаг, второй. Стилински вжимается в стену и крепко зажмуривается, когда пальцы касаются его щеки. Джексон медленно, осторожно стягивает капюшон с его головы. Ему хочется зарыться пальцами в растрепанные волосы, вдохнуть запах, уткнувшись носом в висок. Стайлз открывает глаза и смотрит на него так серьезно, что Джексона колотит, как промокшего щенка. Он сглатывает ком, застрявший в горле, и спрашивает: - Ну что ты уставился? - Поцелуй меня. Джексон смеется, а у самого от боли в груди пожар, и ребра с треском пропарывают сердце. - Не буду я тебя целовать. - Поцелуй меня. Переплетает пальцы, подтягивает к себе близко-близко, всверливается стрелами-глазами прямо в мозг. Джексон впечатывает его затылком в стену и целует так, что соль оседает на языке. Стайлз всхлипывает, скулит и высвобождает руки, обнимая его за шею, прижимаясь ближе. Он горьковатый, как грецкий орех. Худой, угловатый, но мнется в руках, как пластилин, растекается, прилипает, занимая собой каждый участок кожи. Проходится языком по кромке зубов, сбито, прерывисто шепчет что-то прямо в губы… А Джексона ведет так, как будто он обдолбался чем-то или упился вдрызг.***
- Давай. Лидия осторожно толкает его в спину, но он не спешит идти. Опирается задницей на сидение чьего-то велика и смотрит на то, как красиво Стайлз щурится, прячась от слепящего солнца. Он сидит прямо на земле, даже газету не постелив. Красивый, в рубашке, исписанной тонкой клеткой, и начищенных до блеска ботинках. Джексон знает, что парень вырядился для него, его этот факт заставляет дышать через раз. - А если я ошибаюсь, Лидия? Просто трахну его, и оно пройдет. - Посмотри на себя, идиот. У тебя улыбка, как у влюбленного пацана. Упс. Ты и есть влюбленный пацан. Иди. Она снова толкает его, и на этот раз Джексон встает и уверенно идет в сторону Стайлза. Тот не поворачивается к нему, вообще никак не реагирует, насвистывает что-то безмятежное, цепляет пальцами горсть земли и спокойно, как будто так и нужно, мажет ею свои щеки. Две полоски на одной и две на другой, а-ля Рембо. Джексон не может не засмеяться. - Что ты делаешь? - Давай, чистоплюй. У него коленки подкашиваются, как у девчонки. Садится рядом на корточки, заглядывает в глаза. - Хочешь, чтобы я испачкался? - Не знаю. А ты хочешь? Джексон облизывает губы, протягивает руку и касается пальцем точки-родинки на подбородке, осторожно ведет выше, к щекам, обводит полукругом губы. Застывает на секунду, делая вдох, а потом стирает дорожки грязи с чумазого лица.