Шалость удалась!

      В Большом зале было не протолкнуться: первокурсники заняли всё возможное и невозможное пространство. В этом году их больше обычного, что радовало преподавателей и вгоняло старост факультетов в состояние уныния. С маленькими детьми сладить трудно, а если их ещё много, то поход к башне факультета превращается в увлекательный квест: не потеряй ни одного ребёнка и ответь на все их вопросы. Так что на неорганизованную галдящую толпу смотрели настороженно, ожидая любого подвоха.       ― Еды ещё нет? ― продрался сквозь новеньких Луффи, огорчённо посмотрел на пустые столы и сел рядом с Нами. ― Я есть хочу, почему нельзя поскорее?       ― Ты опоздал, веди себя тише, на нас уже косится декан, ― прошипела сквозь зубы Нами, пихая друга под столом ногой. ― Не хочу терять баллы в начале учебного года. Потерпи немного, никуда не убегут твои стейки.       Луффи надулся, вздохнул и уронил голову на руки, всем своим видом демонстрируя, что слушать приветственную речь директора и песню распределительной шляпы не собирается. Будь его воля – заткнул бы уши. В животе удручающе пусто, шоколадные лягушки, съеденные в поезде, ускакали в неизвестном направлении, и сытости совсем не принесли. А первокурсников меньше не стало, чтобы ускорить приближение долгожданного пира.       Со стола Гриффиндора Монки махал рукой рослый пятикурсник – Каннибал Бартоломео. Почему он попал именно на львиный факультет, ведомо лишь шляпе, да и то не факт. Если судить по первому (и второму, и третьему…) впечатлению, то самое место Каннибалу рядом со Слизеринцами: он дерзкий, амбициозный, наглый и целеустремлённый, что касалось вещей, которые ему нравились. Нравился ему Луффи, и истерика, устроенная Барто во время распределения мальчика, произвела фурор. Многие не забыли этого до сих пор и гадают, почему шляпа не треснула от стыда, ведь её так просили, умоляли, клялись мыть каждое воскресенье, переведи она несчастного страдальца на желанный факультет.       Увы и ах, Бартоломео остался Гриффиндорцем и был предан Луффи намного больше, чем родному факультету. Лениво помахав в ответ, парень снова распластался на столе, чувствуя себя голодным и обделённым. Преподавательский состав практически не изменился. Рядом с деканом Слизерина сидел высокий беловолосый мужчина и рассматривал карты так, будто от них зависит судьба мира. Ничего интересного. Очередной нудный дядька, скорее всего, а предмет Луффи даже угадывать не стал – всё равно увидеть Монки на занятиях сродни явлению Христа народу. Угрюмые лица и жутко серьёзные лица преподавателей вгоняли парня в тоску – он вернулся в школу ради друзей и квиддича, а не унылых пыльных книг и прочих нравоучений. А ещё приключений! Их в Хогвартсе хватает на всех.       ― Смотрите, кажется, намечается что-то интересное, ― оживился Хакуба. Он сидел, закинув ноги на стол, и маялся от скуки надуванием пузырей из магловской жвачки. ― Никак сам Мальчик-который-выжил?       ― Меня больше интересует, кто этот придурок с зелёной головой и тремя мечами. Он случайно не ошибся адресом? Цирк в другом месте. ― Заметил кто-то, и весь стол дружно засмеялся, считая обсуждение чужой внешности достойным поводом для веселья. Хакуба снова занялся жвачкой и качанием на стуле, а Луффи слегка даже заинтересованно взглянул в сторону парня «с тремя мечами».       Над первокурсниками он возвышался как великан Саул над всё теми же несчастными первокурсниками. Странная одежда, странное оружие, странные волосы и взгляд тоже странный – острый, опасный. Парень хмурился и оглядывался по сторонам, будто понятия не имел, что забыл в этом ярко освещённом месте с кучей возбуждённых людей. Пока утихала шумиха по поводу самого Мальчика-который..., незнакомец успел задремать, прислонившись плечом к стене, но моментально проснулся, почувствовав на себе пристальный взгляд.       Луффи улыбнулся уголками губ и медленно отвернулся.       Он не скрывал интереса и мог прямо сейчас на весь зал что-то спросить у любопытного ему человека. Но рядом сидела Нами, потому любые резкие телодвижения пресекались на корню. Если устроить переполох, то еды Луффи не достанется вовсе, а в лазарете кормят хуже, чем никак.       Громкие хлопки привлекли внимание учеников. Седой мужчина в длинной белой мантии встал, дождался полной тишины, и мягко произнёс:       ― Спешу сообщить, что к нам перевёлся адепт из школы Махоутокоро, ― директор с непривычки переврал произношение, отчего новичок поморщился и негромко кашлянул. Но мужчина невозмутимо продолжил, оглядывая Большой зал ясными лукавыми глазами: ― Надеюсь, вы станете для него новой семьёй и не заставите меня краснеть за репутацию Хогвартса, ― он подмигнул ученикам, каким-то загадочным образом умудрившись создать эффект, будто внимание оказано всем вместе и каждому в отдельности. ― Что ж, вступление есть, прошу любить и жаловать: Ророноа Зоро!       Парень снова поморщился: теперь разглядывать его могли открыто и явно, что не добавляло добродушия и счастья. Игнорируя шепотки со всех сторон, Зоро вышел вперёд и повторил то, что видел за последние полчаса не один раз: сел на табурет, надел говорящую шляпу на голову и приготовился ждать.       ― Поразительная настойчивость, молодой человек, ― спустя минуту томительного молчания произнесла шляпа, ― вы первый на моей памяти, кто готов рисковать так безрассудно ради достижения собственных целей. Упрямство, храбрость, доброта и верность. Хм? Вы ещё и фехтовальщик? Не думаю, что эти качества пригодятся волшебнику… ― Лицо Ророноа оставалось бесстрастным, но дрогнувшие брови и сурово поджатые губы говорили лучше любых слов, куда он хочет засунуть мнение куска ткани по поводу выбранного им пути. ― Что ж, ваше право. Вы далеко пойдёте, если обуздаете гордость. Гриффиндор!       Стол под ало-золотыми знамёнами взорвался аплодисментами. Зоро шагнул к нему, но запнулся, наткнувшись на знакомый заинтересованный взгляд мальчика в соломенной шляпе. Она слишком сильно выделялась на общем фоне.       ― Верните шляпу, пожалуйста, ― напомнила ему женщина в чёрной мантии, красиво облегающей её фигуру. ― Также напомню, что по возрасту вы не можете учиться на первом курсе, так что переведётесь на четвёртый, если успешно сдадите академическую разницу за неделю.       ― Я помню, ― сухо ответил Зоро и присоединился к своим однокурсникам. Кто-то хлопал его по плечу, какой-то блондин с дурацкой бровью виртуозно игнорировал, вовсю заигрывая с девушками, длинноносый парень трещал, как сорока, о победах героя, и в целом все эти люди не вызывали у Ророноа ни капли тёплых чувств.       «Скорей бы всё закончилось».       Опасения старост подтвердились: с первокурсниками общий язык удалось найти не сразу, они вопили, обсуждали церемонию распределения, делились впечатлениями и пока не были омрачены тяжёлым грузом знаний. Один огромный поток из Большого зала разделился на четыре ручья поменьше и один упорный ключ, что направился в совершенно ином направлении. Не только от гостиной своего факультета, но и скопления людей.       Зоро часто замечал, что окружающие его люди теряются, но считал ниже своего достоинства им об этом говорить. Тишина в коридорах приятно давила на уши, живые портреты поворачивались вслед странному ученику, но он не обращал на них никакого внимания, полностью погружённый в собственные мысли. Переезд на Туманный Альбион дался ему с трудом. Отец понимал, что нелюдимый сын только-только смирился с неизбежной необходимостью контактировать с кем-то и учиться, не уделяя всё время одним только тренировкам, но жизнь – дама коварная, вечно у неё есть планы на судьбу каждого конкретного человека. Ророноа в принципе плевать, где именно его будут грузить домашними заданиями и прочей бесполезной чушью, но контраст между Японией и Англией больше походил на культурный шок.       Здесь не пьют саке – сливочное пиво стоит практически на всех прилавках и брать эту гадость в рот будущий фехтовальщик не собирался даже за десять галеонов.       Здесь не принято ходить с оружием – и плевать, что привычные в Европе волшебные палочки у Зоро есть, целых три штуки. Какая разница, в каком виде они у него? Парень долго не забудет глаза того типа в магазине волшебных палочек, когда он невозмутимо обнажил мечи в ответ на вопрос: «где ваша палочка… сэр?». Кажется, этот Оливандер решил, будто его хотят зарезать или расчленить, потому что забился под стол и не вылезал до тех пор, пока японец не убедил его в обратном.       Здесь очень странные люди, слишком шумные и навязчивые. В поезде Зоро пришлось отстаивать покой буквально с кулаками, потому что настырные детишки пристали к нему, требуя показать катаны. Снова наступать на те же грабли было глупо, потому любопытным просто-напросто дали воспитательного тумака и отправили искать свободное купе. В тишине и одиночестве Ророноа спокойно продрых до самого прибытия.       Здесь не умеют строить замки. Вечно лестницы из-под ног уходят и направление меняют! Вот эта статуя разве уже не встречалась на пути? Или ему кажется? Рыцарь на портрете выглядит до боли знакомым и вообще – ни одной живой души, не считая призраков. Мечник почесал в затылке и прикинул, может ли – теоретически – потеряться в замке целая орава галдящих англичан. Теоретически, могла. Значит, надо найти их и спросить, где, чёрт возьми, проклятая гостиная. Спать хотелось нестерпимо, а местная еда тяжёлыми гирями бултыхалась в желудке, не добавляя нраву благодушия. Ещё чуть-чуть и Зоро счёл бы разумным прорубить себе дорогу через стены: умереть в какой-нибудь заброшенной комнате и присоединиться к полчищу привидений ему абсолютно не улыбалось. Паршивая перспектива.        ― Привет! ― звонкий голос отразился от высоких потолков и создал эхо, но Зоро сразу определил источник звука. Обернулся и раздражённо цыкнул. ― Ты чего тут делаешь? ― Луффи замер возле злосчастной статуи горбатого карлика и лениво ковырял какой-то мелкой железякой каменную бороду. Карлик бешено вращал глазами, но не мог никак помешать акту вандализма.       Ророноа гордо сложил руки на груди и пошёл прямо, решив, что тактика игнорирования ещё никогда не подводила. И верно: какое-то время странный парень в соломенной шляпе молча плёлся следом, топая дурацкими шлёпками вместо нормальной обуви и насвистывая не менее дурацкую песенку. На нервы она не действовала, что нельзя сказать про архитектуру Хогвартса, которая бесила парня с каждой минутой всё сильнее и сильнее. Они сделали круг и остановились возле несчастного карлика. Тот даже не пикнул, когда Луффи со счастливой улыбкой снова прилип к бороде.       ― Это игра такая, да? ― невинно спросил мальчик, проковыривая в камне немаленькую дырку. ― Ходить кругами в противоположной стороне от башни Гриффиндора? Тебе разве не сказали, где она?       ― Я знаю! ― огрызнулся Зоро, чувствуя себя крайне неуютно под насмешливым взглядом, он чувствовал его затылком. Однако стоило взглянуть пристально на паршивца и ощущение мгновенно улетучилось, сменившись недоумением: как могло это чудо в перьях хоть кому-то желать зла? Порой инстинкты и разум устраивали в голове мечника жаркие споры, и, на счастье, побеждало природное чутьё. Луффи не так прост, каким хочет казаться. ― Просто привык гулять перед сном.       ― Ты заблудился, ― уверенно припечатал, отчего Зоро скрипнул зубами и уставился неподвижным взглядом себе на ботинки. ― Я тоже. Давай искать дорогу вместе?       А вот это неожиданно. Кажется, мир немного сошёл с ума, потому что Луффи оставил в покое карлика и вцепился в локоть новой жертвы. Тёмные глаза горели возбуждением и энтузиазмом, а ещё от его щуплого тела исходил жар, как от печки. Мальчишка смеялся громко, задорно, ничего и никого не боясь, даже хищно выглянувшей из ножен катаны. Зоро увидел лишь интерес и восхищение. И понял, что проще утопиться в озере, чем отодрать от себя цепкие смуглые пальцы.       Когда Луффи втащил Ророноа в гостиную Слизерина, отливавшую неожиданно уютным зелёным цветом, Нами закатила глаза и властно протянула ладонь Хакубе. Тот хмыкнул и вложил в руку три золотых галеона, свидетелей победы безумия над здравым смыслом.