Карты путь укажут, прошлое разъяснят, С грядущего снимут пыльное покрывало, Пока веришь сердцем - карты тебя хранят, Каждая карта за тебя умирала...*
Кабинет Прорицаний не сильно изменился со времён владычества в нём профессора Трелони. Всё тот же таинственный полумрак, мягкие кресла, в которых утопаешь и не хочешь вставать до конца занятия, круглые столики и высокий шкаф до самого потолка. Фарфора стало меньше, зато никакого розового или голубого – белоснежные чашки с маленькими ручками и золотым ободком выстроились ровными рядами на полках, подчиняясь какому-то странному, но физически ощутимому порядку. Если профессор Хоукинс и был шарлатаном, то невероятно профессиональным: ученики, сбившись в кучку, как напуганные зверьки, прочувствовали на себе всю суть истинного колдовства. Всего на мгновение Зоро показалось, будто из тёмных углов класса на него смотрят. Пристально, внимательно, изучающе. Привычный мир качнулся и взволновался рябью, а ведь ещё не произошло ровным счётом ничего. Только аромат пряных трав и тяжёлый, обволакивающий запах горького шоколада позволил прийти в себя. — Я думал, он выкинет эти кресла и сделает нормальный урок, — проворчал кто-то из задних рядов, но девушки на него сердито шикнули. Почти всегда, стоит появиться молодому (возраст благоразумно не спрашивали), красивому и загадочному преподавателю мужского пола, студентки тут же выстраивались в очередь. Не Локонс, конечно, который недавно выпустил очередную книгу, но тоже вполне себе ничего. Зоро понял, что обилие незнакомых и смутно где-то видимых людей его раздражает и сел в самое дальнее кресло за один столик с Санджи. Блондин фыркал и оглядывался по сторонам в поисках преподавателя и очередного конкурента за место в сердцах прекрасных леди. Зоро хмыкнул и расслабил мышцы. Атмосфера настраивала на мирный лад, больше опасной темноты парень не чувствовал и попробовал просто получать удовольствие. Судя по рассказам однокурсников уроки с предыдущим профессором напоминали смесь фарса и чаепития из сказки про Алису. Интересно, нынешний творчески подошёл не только к фарфору и запахам? Расписание твердило: Прорицания объединены с Когтерваном, но пока что никого из «воронов» поблизости не видно. Они подтягивались не спеша, будто бы и не прошло уже десять минут с официального начала, переговаривались между собой и садились в какие угодно кресла, кроме самого первого, что прямо напротив учительского. Складывалось впечатление, что все, кроме новенького, были в курсе, что происходит. Ох уж эта аттестация, теперь Ророноа злился на самого себя. Не любил он оставаться в дураках, даже если от него лично ничего не зависело. Наконец, похоже, пришли последние ученики. В полумраке комнаты свежей раной горели алые волосы странного высокого парня в откровенно магловской одежде. Ни мантии, ни галстука, какой-то плащ, тяжёлые ботинки и серьги в ушах – неизвестный когтерванец явно бил все рекорды по количеству замечаний по поводу внешнего вида. Но он выглядел уверенно, вёл себя нагло и, убедившись, что преподавателя ещё нет, сел как раз в то самое первое кресло. Рядом с ним примостился довольно скромный, если их сравнивать, парень. Длинные светлые волосы повязаны в низкий хвост, мантия чистая и опрятная, с собой какие-то тетрадки, а на носу – очки, отчего глаз не рассмотреть. И чёлка, как у пони. То ли типичный ботаник, то ли зачем-то им притворяется. Для контраста. — Смотрите, смотрите, он сейчас появится! — взвизгнули девчонки, когда по ногам всех внезапно скользнул ледяной порыв ветра, хотя окна наглухо закрыты и неподвижные шторы это подтверждают. «Позёр?» — но предположение Зоро разбилось о суровую реальность: профессор возник на своём месте так просто и быстро, словно сидел здесь уже час и наблюдал за каждым, оценивая, внимая, изучая. Вокруг него не было ни жуткой ауры, ни тёмной энергии, однако некоторые всё равно поёжились и передёрнули плечами. Вся одежда – белая. Белые перчатки до локтя, белые ботинки, белый волнистый воротник. Назвать франтом, как Кавендиша, совершенно не тянуло. — Приветствую тех, кто недавно присоединился к нам, — его голос отрезал, будто взмахом меча, все посторонние звуки. Замолчали даже живо обсуждавшие что-то девочки. Они навострили уши и приготовились едва ли не конспектировать каждое слово профессора. Странный парень с вызовом посмотрел на них и закинул ноги на столик. — Для них я представлюсь ещё раз. Моё имя – Базиль Хоукинс, обращайтесь так, как принято в этой школе. Никаких сокращений. Обман зрения или прозрачно-голубые глаза слегка сдвинулись в сторону красноволосого парня? Руки в перчатках лениво достали из воздуха колоду карт и принялись перебирать их, поглаживая кончиками пальцев. Они действовали отдельно от тела. Профессор Хоукинс говорил ровно, безэмоционально, заставляя каждое слово отпечатываться в сознании нерадивых студентов. — Я специализируюсь на картах Таро. Это не гадание в общепринятом смысле и не жульничество. Мои карты действительно предсказывают казённый дом, долгую дорогу и свадьбу, но только если подобные вещи появятся на вашем жизненном пути. Не просите меня «увидеть Внутренним Оком» ответы на экзамене или лёгкий способ достать денег. Не нужно также кривляться на моих занятиях. Соблюдайте тишину, уважайте ее, и я буду уважать вас. — Можно вопрос, профессор? — тут подняла руку одна из девушек, которой не терпелось больше всех. — Нет, я не женат. Нет, я не завожу романов со студентками. Нет, послаблений на экзамене за счёт внешности не будет. Девушка стушевалась, залилась краской и посмотрела на красивого мужчину со смесью страха и восторга. Она не успела даже сформулировать вопросы, а он уже ответил. Магия, дар или обычная психология? В любом случае таланта у него не отнять. — Больше вопросов нет? — под тяжёлым взглядом Хоукинса наглый парень не стушевался и ответил не менее тяжело, даже вульгарно: быстро облизал сухие губы и небрежно взъерошил волосы. Вопросов не было. — Тогда начнём занятие. Карты Таро доверять таким непостоянным существам слишком опасно, потому продолжим гадание на чаинках и кофейной гуще. По классу пролетел слитный вздох облегчения пополам с разочарованием. Многие уже воображали, как получат в свои загребущие руки колдовские карты и будут с умным видом разглядывать Старшие и Младшие Арканы, притворяясь, будто действительно что-то понимают. Часть людей, наиболее разумная, здраво оценивала свои способности к прорицаниям и ясновидению в целом и потому не роптала. Лохматый парень в очках первый поднялся с кресла и подошёл к шкафу, получив одобрительный намёк на кивок от преподавателя. Базиль Хоукинс всё также безучастно тасовал карты, не обращая никакого внимания на гудящих, точно разбуженные пчёлы, адептов. Каждому досталось по чашке, на стол перед профессором опустился пузатый заварочный чайник, и его негромкий стук вывел мужчину из транса. Вместо пошлых магловских пакетиков, в которых химии было больше, чем жалкого подобия чая (а с такими вещами некоторые из когтерванцев были знакомы не понаслышке, ибо умные и всё знают), профессор достал из полки стола несколько туго перевязанных мешочков. Завораживающими медленными движениями он высыпал по чайной ложке из каждого мешочка в чайник, залил его кипятком и накрыл белоснежным полотенцем. Для тех, кто не желал потом мыть чашки от коричневого налёта, на столе появилась банка с ароматным молотым кофе. — Плюшек бы, — пробормотал кто-то с дальних столиков настолько тихо, что Базиль предпочёл их не услышать. Профессор монотонно объяснил, как именно гадать, куда сливать остатки чая, что можно увидеть в узоре из чаинок, а если ничего не видно, то почему. Он явно не ожидал от студентов никаких предсказаний о конце света или чём-то подобном. Но и предупредил, что просто прийти выпить чаю к нему на занятия нельзя – переводить ценные сборы Хоукинc считал кощунством. — А если кто-то из нас провалит промежуточный тест, — вдруг подал голос красноволосый парень. Он вдыхал пар, исходивший от своей чашки, и довольно улыбался. Смесь ароматов усыпляла, но некоторые, похоже, были по-прежнему полны энергии. — То вы будете принимать пересдачу лично? — Возможно, — шелестяще ответил, слегка помедлив, Хоукинс. Сам он не притронулся к чашке, где медленно остывал ароматный напиток. У каждого ученика в руках дрожала совершенно уникальная композиция из вкусов и запахов. Одно из условий правильного гадания – понять, отчего твой чай имеет именно такие свойства. — Вы уже готовы продемонстрировать своё умение, мистер Юстасс? — Ага, — Кид выпил уже больше половины чашки, потому остаток вылил в себя одним быстрым движением. Даже не поморщился, когда горячий чай обжёг ему нёбо и язык, несколько раз глубоко вдохнул и перевернул чашку на блюдце. За ним наблюдали с плохо скрываемым любопытством. — У меня была смесь из шиповника, бергамота, мяты и лимона. Кислая гадость. Кто-то мною недоволен, — смешок, говоривший всем «недовольным» о том, что про них думает Юстасс Кид. — Но вечером меня ждёт приятная встреча. — Неужели? — Ну да. Чаинки, правда, сложились в неприличный жест, но мне плевать. К слову, что вы делаете сегодня вечером, профессор? Я хочу обсудить вот эту фигуру и вот эту тоже. Парень подался вперёд, жадным взглядом выпивая Хоукинса, его энергию, его чудную ауру, что было практически больно. Профессор взял чашку Кида, плавно осмотрел её со всех сторон, затем кинул равнодушный взгляд на блюдце, где плавала гуща и остатки чая, и спокойно произнёс: — Налить вам ещё чаю? Ваша фантазия на высоте, а вот гадательные способности намного ниже. — Чёрт, — буркнул Кид, откидываясь обратно в мягкое кресло, но не теряя надежды. — Хорошо, давайте ещё чаю. С лимоном. Киллер, друг Кида, прекрасно видел недоуменные выражения лиц остальных учеников, понимание у некоторых посвящённых и полное равнодушие парня, которого перевели на четвёртый курс Гриффиндора. Он сразу попал в сферу интересов Монки Ди, отметил про себя Кира, надо быть осторожнее. И не ввязываться в их интриги. Вообще урок Прорицаний нравился ему намного меньше, чем трансфигурация или магловедение, но Кида тянуло сюда магнитом и сопротивляться его харизме не получалось от слова совсем. Несмотря на откровенные намёки и какую-то загадочную систему знаков и символов, Кира получал некоторое удовольствие от вкусного чая, удобных кресел и умиротворяющего полумрака. Здесь дикая, необузданная сила Юстасса ложилась покорным зверем у ног Хоукинса и никому не мешала до конца занятия. Кроется ли причина в самом профессоре, его магии, или курительных палочках, или травяном сборе, или всём сразу, но раз после таких вот сеансов Юстасс переставал кидаться на окружающих, как боевой петух, то это очень, очень хорошо. Киллер сделал ещё несколько глотков сладкого напитка со вкусом жасмина и крови, поправил очки и хотел было вновь углубиться в чтение книги, как вдруг его больно пихнули локтем под рёбра. — Чего тебе? — немного раздражённо прошипел он. — Сиди и разгадывай намёки, Кид. Я в ваших шарадах не участвую! — Он пока других проверяет, забей, лучше посмотри! — голос Юстасса лучился детским каким-то восторгом и возбуждением, его невозможно игнорировать. Не получалось. — Вот тут две чаинки всплыли, а тут одна, это хороший знак. А это палочка корицы, она раздваивается, значит, сегодня и завтра на том же месте меня будут ждать! — тараторил Кид, едва не тыкая пальцем в горячий чай. На них уже не обращали внимания: Хоукинс не спеша обходил класс, заглядывая каждому в чашку и давая лаконичные комментарии. Смерти никому не предрёк, но над раскладом Зоро долго думал и наконец вынес решение: «Чужая воля направит вас по неожиданному пути, но не нужно ей противиться. А ещё не прогуливайте первое занятие по Квиддичу». Кид ревниво покосился на японца, презрительно фыркнул, заметив, с кем он сидит за одним столом, и вернулся к своим чаинкам. — Как по мне, череп не выглядит предвестником бурного секса, — с сомнением протянул Киллер, для которого разного рода мистификации и абстракции не имели никакого смысла. Но раз Кид радуется, то пусть. Чем бы дитя ни тешилось. — И он тебя вслух отшил, ты ещё надеешься? — Конечно! Слова ничего не значат, сам посмотри, вот тут… Киллер закатил глаза. Любые доводы разума разбивались о Кидово «я так сказал!» и «он на меня запал, точно!». Последнее с появлением нового преподавателя постепенно сходило на нет. Увлекался Юстасс быстро и надолго, не бросая объекта интереса до тех пор, пока тот не окажется пуст, как разграбленная сокровищница. Только тогда Кид переключался на что-то другое. На Базиле Хоукинсе он завис уже добрые три недели, что вызывало у Киллера опасения: а не влюбился ли его неразборчивый друг? — Будь осторожен, ладно? — Киллер потрогал лоб Юстасса: тёплый, не горячий. Уши пылают, но это нормально. — Вернись в спальню до проверки и не попадись Филчу. И, ну… если у вас всё правда серьёзно… Кид оторвался от разглядывания чаинок, посмотрел внимательно на стушевавшегося Киллера и широко, благодарно улыбнулся: — Не волнуйся, Кир. Карты не лгут. Никогда. И когда станет серьёзно – я тебе скажу, обещаю. Киллер облегчённо вздохнул, успокоенный, допил свой чай и собрал тетради с книгами как раз под громкий звон, оповещавший о конце урока.***
Томным, тёмным вечером, когда уже все ученики Хогвартса должны быть в своих гостиных, когда призраки чувствовали себя практически полными хозяевами замка, когда даже Филч ощущал странное покалывание в сердце, Юстасс Кид пробирался пустыми коридорами на свидание. Он не надевал какой-то особенной мантии, не укладывал волосы, не душился мерзкими туалетными водами, что всунула ему в чемодан старшая сестрица. У него было с собой множество вещей из магловского мира. Чего уж там, сам четверокурсник Когтервана родился в семье самых магловских маглов. Отец – бизнесмен, владелец сети магазинов электронной техники, мать – примерная домохозяйка, раньше разъезжавшая по улицам на Харлее и пугавшая соседей. До сих пор красит волосы в цвета радуги, что перешло по наследству к сыну. Сестра же обыкновенная дурёха и выпендрёжница. Но, хоть она и устраивала Киду весёлую жизнь в детстве, ломала его игрушки и прятала печенье на верхние полки, он всё равно любил Бонни. И когда в нём забурлила, проснулась магия, когда печенье начало само слетать с полок, а соседские мальчишки разбегались при его появлении, младший брат сильно вырос в глазах сестры. В девять лет он впервые избил её парня за то, что тот лапал Бонни при своих дружках. В этом ему помогли бродячие собаки – неудачливый бойфренд, словив удар между ног, забавно прыгал, пытаясь убежать от своры, которая гнала его несколько кварталов. Второй парень был уже осмотрительнее и первым делом завоевал доверие «телохранителя», каким к одиннадцати годам стал Юстасс. Родители отнеслись к магическому дару сына без истерии и походов к врачам. Отцу было плевать, а мать, убедившись, что мальчик не собирается разрушать дом, составила список правил, по которому вся семья благополучно дожила до письма из Школы Чародейства и Волшебства. Сову, правда, Кид едва не подстрелил из травматического пистолета, но это, поверьте, сущие мелочи. За покупками он хотел отправиться сам, - взрослый уже! – но Бонни увязалась следом, попинав в бессильной обиде кирпичи в Косом Переулке. В ней не нашлось ни капли магии. Братец, правда, смилостивился над ней и сделал пару фото – до него никто не додумался, или что, но живые колдографии быстренько перебрались на стену комнаты Джевелри рядом с постером Джонни Деппа. Юстасс Кид никогда не хотел быть волшебником. Он хотел чинить машины, мастерить новые приборы, в общем, работать руками, а не волшебной палочкой. С пяти лет он мог починить микроволновку и фен, с десяти уже легко освоил первый компьютер и даже усовершенствовал его, разобрав по микросхемам и собрав заново ещё лучше, чем было. Возможно, в этом ему помогал дар, но тесты на интеллект были для мальчика более весомым аргументом. Когда его распределяли, Шляпа думала недолго. Она похвалила его за тягу к знаниям, глубину ума и энтузиазм, спросила про какую-то теорему, и отпустила с миром на факультет, откуда выпускались самые умные, но не самые успешные волшебники. Кид решил стать исключением из правил и за первую неделю учёбы довёл до нервного тика практически всех преподавателей. Его интересовало, почему магловская техника не работает на территории Хогвартса? Как летают мётлы, если у них нет двигателя, чтобы преодолеть силу гравитации? Откуда на столах появляется еда? Можно ли считать бестелесных призраков физическими объектами? И многое, многое другое хотел знать Юстасс Кид, у которого настольной книгой с детства была прикладная физика, а не набор юного колдуна. Что отвечать на вопросы, маги не знали, и посылали ребёнка в библиотеку. Там он окопался ещё на месяц, раз семь проникал в Запретную Секцию удачно, три раза его ловили… Юность у Кида была бурной и яркой, как и он сам. Он упорно тащил из дома магловские вещи, а из школы домой – волшебные, соединял их, экспериментировал и порой получал поразительные результаты. Вершиной его искусства стал плеер и наушники, работавшие без электричества. Правда работали они всего несколько часов, после чего ломались, как и всё немагическое в Хогвартсе, но это уже был немалый шаг вперёд! Кид загорелся идеей проверить, работает ли в школе огнестрельное оружие и динамит. За этим занятием его на втором курсе застал Киллер – неприметный мальчик, тихий, скромный, почти что серая мышка. Только вот «серая мышка», поглядев на выпачканного в селитре и сере Кида, сокрушённо покачала головой и пояснила, что такими варварскими методами он никогда не повторит подвига американских подростков: взрыва петарды в женском туалете. Киллер оказался настоящей находкой. Чистокровный маг, он ничегошеньки не знал о маглах, но очень хотел восполнить пробелы в образовании. Два энтузиаста нашли друг друга и с тех пор были не разлей вода. Наказания отрабатывали тоже вместе. Интерес к магии, которой их учили, проснулся всего год назад. Начались более-менее серьёзные темы, опасные, порой запрещённые, а всё, что запрещено, неизменно должно быть опробовано. Так вот незаметно Кид втянулся сперва в историю магии, затем в разные редкие и древние ритуалы и практики. Он даже поразил в самое сердце профессора Шаччи своим талантом к трансфигурации, а потом, спустя год, вместо Трелони в Школу пришёл Базиль Хоукинс – об этом узнали ещё раньше, подслушав разговор директора – и Юстасс пропал окончательно. Отказавшись от лишней, бесполезной мишуры украшательств, Кид шёл на свидание, думая, что пару лет назад не обратил бы внимания на такого человека, как их учитель Прорицаний. Он был слишком белым и слишком внутренне тёмным, чтобы заинтересовать пышущего энергией, невыносимым огнём, юношу. Но самый первый полувзгляд, полувстреча во время начала года убедили Юстасса в обратном: к Хоуинсу его потянуло сильнее, нежели к кому бы то ни было. Если друг Киллер стал для Кида тихой гаванью, где можно быть самим собой, где вода легко остудит его пылкую натуру, то Базиль оказался порывом сладкого, волшебного ветра. А ветер делает огонь могущественнее и злее во сто крат. Северная башня встретила Кида тишиной и предчувствием чего-то необычного. Намёки Базиля очень возбуждали, в них скрывался вызов разуму и чувствам молодого человека. Разгадать, что хотел сказать таинственный преподаватель – задачка не из лёгких, но если ответ окажется правильным, награда не заставит себя ждать. Кид учуял аромат сандала ещё на лестнице и хищно оскалился. О да. Намёк понят… Вернее некуда. Кабинет Прорицаний выглядел совсем иначе в сумерках. Через распахнутые настежь окна влетали запахи поздней осени и медленного увядания, а в самой комнате клубился белёсым дымом щекочущий ноздри пачули, тяжёлый сандал, терпкий кедр, приторный иланг-иланг – по отдельности они не оказывают особого эффекта, но вместе бьют сразу в голову, как умелый боец, в солнечное сплетение и в пах. Кид затрепетал, широко раздул ноздри, чтобы быстрее привыкнуть к убийственному яду из ароматов, но его повело ещё сильнее. — Не стой на пороге. На ватных ногах Кид выполнил приказ, ища скорее по запаху, чем глазами, бесполезными в полумраке, высокую фигуру Хоукинса. Он замер напротив окна, окутанный лунным сиянием, как невероятно порочный ангел. В носу уже свербило от неожиданной ароматерапии, но постепенно Юстасс возвращал себе спокойствие духа. Горечь во рту накапливалась и сглатывалась с трудом, было вязко, душно, влажно и безумно хорошо. Кид расстегнул застёжку на мантии и та стекла чёрной кляксой на пол, оставшись там до лучших времён. Хоукинс не обернулся, когда нетерпеливые шаги разбили вдребезги тишину, и не вздрогнул, когда сильные руки обняли его, прижав к пылающему телу. Как всегда к вечеру терпение рыжего улетало прочь вместе с напускным спокойствием. Базиль откинул голову на плечо Киду, провёл кончиками пальцев по его щеке, мягко огладил жёсткие волосы и негромко заметил: — Ты мог бы не устраивать фарса во время занятий. И так многие догадываются о нашей связи. — Что, карты сказали? — глухо проворчал парень, вдыхая ещё более манящий, упоительный и срывающий крышу запах – запах волос Базиля Хоукинса. — Нет, директор. Но его всё устраивает, он удивительно толерантен в этом вопросе. — И в чём проблема? — Кид совершенно потерялся в ощущениях. Так бывало всегда, когда он оставался наедине с колдуном. Либо его внутренний зверь просыпался и брал то, что хотел, либо его самого аккуратно, бережно доводили до вершины блаженства. И угадать заранее по намёкам, что же ждёт в обществе Хоукинса на этот раз, невозможно. — Ты чем-то недоволен? Так давай поговорим! — сердитый тон противоречил словам. Базиль усмехнулся, ловко развернулся в руках Кида и приложил палец к его алым губам. — Ты не настроен на разговор. Успокойся, если бы меня что-то не устраивало… — он потянул парня за руку к столу, присел на него и мягко изогнулся в спине, как кот. Облизал языком губы и закончил хриплым, приятно щекочущим голосом: — Меня бы здесь не было. — К чёрту всё! — этот намёк не разгадан, но Киду уже плевать: он наклонился к Хоукинсу и смял его губы резким, но не грубым поцелуем. Магу не нравилась жестокость и звериная похоть, которую он не мог контролировать, потому Юстасс учился держать себя в руках. Учился с каждым разом всё лучше. Но это не значит, что ему не нужен терпеливый наставник, способный объяснить всё самым лучшим образом – на практике. Зоро на следующий день забыл про предсказание профессора – его волновали домашние задания, сыпавшиеся будто из рога изобилия, исчезающие в самый нужный момент лестницы и Монки Ди Луффи вместе со всем своим змеиным факультетом. А это сравнимо с катаклизмом локального действия, Луффи, то есть, - везде, где он появлялся, о покое можно было только мечтать. Единственное, что его успокаивал — воспитательные тумаки чертовки Нами и вкусная еда. С нею возникла напряжёнка: завтрак в виде овсянки и какой-то мутный компот вместо чая или хотя бы саке, ввели Зоро в состояние ступора. Он раскопал в своей тарелке целый лабиринт Минотавра и собирался продолжать поиски залежей изюма дальше, но Санджи надоело наблюдать за его мучениями. — Пошли, маримо. Есть ещё время до урока, успеем тебя накормить. Больно на тебя смотреть. — Куда ты меня тащишь, дурная бровь? — ворчал сонный парень, неохотно переставляя ноги вслед за Санджи. Они уходили прочь от Большого Зала, пока не остановились перед натюрмортом с разнообразными фруктами. — И? Ты предлагаешь мне лизать краску? — Какой ты умный, — саркастично отозвался блондин и легонько пощекотал грушу на картине. Груша захохотала, явно довольная, и превратилась в зелёную ручку. — Под цвет твоих волос, совпадение, м? Прошу, дамы вперёд! — Ты меня уже в дамы записал? — не остался в долгу Зоро, пихая Санджи в спину. — Где цветы, конфеты и признания в любви? Блондин смутился и прошипел сквозь зубы нечто недовольное, но первый открыл небольшую дверь и зашёл внутрь. Огромное помещение, заставленное столами со снедью, и отдалённо не напоминавшей мерзкую кашу, заставило японца проснуться окончательно и восхищённо присвистнуть. — Вот это я понимаю! Тут к нему подскочили какие-то сморщенные существа, похожие на ёкаев, и угодливо спросили: — Сэр, чего изволите? — за одним из столов сидел уже знакомый парень-с-чёлкой, рядом с ним пристроился Луффи, уминая за обе щёки всё, до чего дотягивались руки. Зоро направился к ним, бросив через плечо: — Вина покрепче и пирог какой. Мясной. Домовые эльфы – Санджи просветил, удивляясь представлениям японца о мире, всё-таки ёкаи – это слишком, - засуетились, выполняя заказ, а блондинистый парень с Когтервана подвинулся на лавке, освобождая место для двоих. — Тоже не вдохновил завтрак? — спросил он из вежливости, поедая пирожки с повидлом. — Доброе утро. — А где тот… Второй? — Зоро помнил, что с «пони» был ещё один тип. — Красный такой. Парень прожевал кусок, проглотил, запил тыквенным соком и с видом гордящейся сыном матери произнёс: — У него сбылось предсказание, так что он теперь отлёживается. Оживёт к завтрашнему утру, наверное. Я за едой для него пришёл вообще-то. — Пирожки не стали менее аппетитными и вкусными, так что осуждать себя когтерванец быстро перестал. — Киллер. А ты Ророноа Зоро, да? Пожатие у «пони» оказалось крепким и уверенным. Зоро уважительно оскалился и открыл принесённую бутылку вина. — Обо мне только ленивый не говорит. Одно радует: тому шкету со шрамом на лбу намного хуже. — Согласен. К слову, ты по своей воле дружишь с Монки Ди? — задал волновавший всё это время вопрос Киллер. Луффи к тому времени уже убежал, видимо, наелся, так что опасность быть услышанным стремилась к нулю. — Мы стараемся не лезть в распри между Слизерином и Гриффиндором, уж извини. — Кто с кем дружит, — фыркнул Зоро. Завитушка тоже куда-то испарился, оставив одногруппника наедине с практически незнакомым человеком. — Мне всё равно на то, кто и что не поделил, а пацан вроде с головой дружит и мне ничего плохого не сделал. Так что просто не стойте на нашем пути. Киллер кивнул, принимая к сведению, и вдруг гораздо дружелюбнее поинтересовался: — А расскажи, как там в Японии всё устроено? Мне интересно. Взамен доведу до аудитории, твой проводник сам потерялся, похоже. Отказываться было глупо. Вина было много. Компания… Компанию Киллера Зоро посчитал приятной, и разговор потёк легко и непринуждённо, словно они знали друг друга очень давно. Когда совершенно трезвый, как стёклышко, Ророноа почти вовремя явился на урок истории магии, Санджи ничем не выдал своего удивления, но весь урок косился на парня, не обращая внимания на слова преподавателя. Разборки с Бровастиком не входили в планы Зоро, и во время перерыва он подошёл к нему сам и поблагодарил за угощение. Санджи оттаял, и вечером вместе с Зоро наблюдал за Кидом, который приполз-таки на ужин и отбивался от язвительных комментариев Слизеринцев. — Интересно, кто их научил такие сокращения придумывать, м? — с намёком протянул де Леоне, расчленяя вилкой цветную капусту под сметанным соусом. — Понятия не имею, — честно ответил Ророноа, совесть которого не так-то просто было пробудить ото сна. А «Юстасс-я» ещё не скоро отлепилось от Кида с лёгкого языка Трафальгара. Впрочем, когтерванец не любил оставаться в долгу и подложил кое-какие травки в сумку Ло. Просто некоторым стоит понимать намёки с первого раза. Он, Юстасс Кид, предупреждал!