Тройной Ключ

Надя сидела за компьютером, лениво просматривая сайты с книжными обзорами. Современные авторы не слишком радовали, отпугивая читателя вычурной, витиеватой речью, с чудовищными оборотами, по прочтению которых уже забывалось, о чем вначале шел разговор. Вдруг ее взгляд зацепился за обновление на сайте stare-knihy.cz: «Продам первое издание «Стихотворений» (1881 г.) Оскара Уайльда с автографом автора в идеальном состоянии. Надежда почувствовала прилив возбуждения. Оскар! Любимый насмешник и печальный гений, как и многие, уничтоженный тупым быдлом «изысканного» общества, которое, в принципе, не может усваивать чистую красоту и гармонию. Это животное, деструктивное желание человека пройтись грязными ногами по чистой глади выпавшего снега, оставить на этой красоте свои следы; это тоже самое, что и уродливые надписи: «Здесь был Вова», «Привет, Прага» и тому подобные на памятниках архитектуры, статуях и скамейках. Практически каждый человек ограничивает себя удобными для него рамками, его ничтожная, маленькая жизнь не нуждается в том, чтобы почувствовать, а что же там, за стеной происходит с другими людьми. Он никогда не сможет ощутить себя другим человеком. И только подлинный Художник ежесекундно чувствует окружающих людей, всех людей, он как огромный нерв всего мира, находящихся в этой реальности. За всеми стенами и заборами, под крышами и небесами, во всех домах этого мира. Истинный творец может проживать вместе с ними их жизни, и умирать вместе с ними… И этого скромные, или сиятельные обыватели никогда ему не простят и постараются уничтожить. Надя просмотрела пользователя. Других предложений у него не было. Странно, где этот Posměšný šalvěj — Насмешливый Мудрец нашел эту редкость?.. Надежда решила, что книга должна достаться ей. Цена, правда стояла, немалая, но ведь и книга была бесценна! Кроме того, она точно сможет распознать подделку — глянет через Сумрак на книгу и поймет по следу ауры — Оскар это оставил автограф, или какой-нибудь левый мужик. Девушка спустилась в кухню, где готовила еду Светлана. — Мама, у меня для тебя хорошая новость — я выбрала подарок на Новый год. В Сети выставили на продажу редкое издание Оскара Уайльда… — Опять книга? — перебила ее мать. — Я уже выбрала тебе подарок, увидишь, он тебе очень понравится. Глаза Надежды сузились. — Вот как? И что это? Набор юной волшебницы, способствующий моему обучению магии? — колко спросила она. — Не смей говорить со мной в таком тоне, — автоматически поправила ее Светлана. — Конечно, и как это я не привыкну, что ты — лучше всех, даже лучше меня самой знаешь, что мне нужно, о чем я думаю, и чего хочу. Кожу Светланы начало пощипывать. — Надя, этот разговор мне неприятен. Кроме того, успокойся. Мы много раз это обсуждали. Не нужно видеть во мне врага, я — твоя мать, и не могу желать тебе зла. — Ты зациклена на моей жизни так, что совсем не обращаешь внимание на свою. Оглянись вокруг! Лучше бы следила за своими нуждами — своим тоталитаризмом ты отпугнула от себя всех — неудивительно, что и отец, и Януш сбежали — ты же действуешь, как Пресс! Ваза позади Нади разлетелась на кусочки. — Как ты смеешь! — крикнула Светлана, выходя из себя. — Как у тебя язык только повернулся судить?! Вся в своего папашу — такая же жестокая эгоистка! Я всю жизнь отдала тебе, и вместо спасибо, теперь должна слушать твое хамство?! — Конечно, я вся в отца. Ты же непогрешима. Только вот не нужно даже быть Великой Иной, мама, чтобы знать — если рожаешь ребенка от мужчины, велика вероятность, что этот ребенок унаследует его черты, — ехидно произнесла Надя. Светлана хватала ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. — Уйди, — наконец с трудом выдавила она. — Я не хочу тебя видеть. Иди в свою комнату. Надя резко развернулась и побежала в комнату. Зайдя, она закрыла за собой дверь, и села на кровать, закрывшись пологом балдахина. Гнев и обида стали стихать. «Вот так. Хорошо» — подумала она, глубоко вдохнув и выдохнув. В конце концов она сама в состоянии купить себе эту книгу. Стипендия от Инквизиции, и деньги, вырученные от продажи рисунков; гонорар от издательства и подработка от написания контрольных работ для одноклассников, позволяли ей приобрести ее. Успокоившись, она подошла к ноутбуку, взяла телефон и набрала номер. — Здравствуйте, меня интересует покупка книги стихотворений Оскара Уайльда, — на безукоризненном чешском сказала девушка. — Добрый день. Да, книга продается. У меня магазинчик антиквариата на Котевний, 11 в Праге-5. Когда вам удобно будет подъехать, пани? — голос у мужчины был бархатистый и приятный. Надежда посмотрела на часы. — Через час, думаю, смогу быть у вас. — Хорошо, буду ждать. Как ваше имя? — Надежда Городецкая. А ваше? — Йозеф Кафка, пани Городецкая. — Кафка? У вас знаменитая фамилия, — улыбнулась девушка. — Да, мне все об этом говорят. А у вас — русская? — с легким интересом спросил Йозеф. — Да, но я с детства живу в Праге. — Что ж, жду вас в лавке, русская пани Надежда, — тепло попрощался Йозеф. — До скорой встречи, — ответила Надежда.

***

Магазин пана Йозефа оказался таким же, как и все маленькие антикварные лавки. Оформленный в классическом стиле, под старину а-ля эпохи Модерн, он производил благостное впечатление. Йозеф Кафка был невысоким, плотным, улыбчивым человеком в деловом костюме. Этакий добрый дядюшка, типичный продавец — внимательный и обходительный. Он почти пел своим приятным, бархатистым голосом, подавая Надежде заветную книгу, замирающим голосом рассказывая ей, что за чудо его товар. А товар и правда был чудом. В идеальном состоянии — словно напечатанная вчера, а не почти сто пятьдесят лет назад она была приятной на ощупь, и в Сумраке подтверждала свою подлинность. Но Сумрак обозначил и еще кое-что. «На долгую память, дорогому другу от автора» — было написано на форзаце неразборчивым, мелким почерком, явно принадлежавшим Оскару Уайльду, и далее четверостишие: Ты, в скучный мир направивший свой шаг, Возненавидев сумрака оковы, Унылых асфоделей череду И холод губ, целующих в Аду. — Откуда у вас эта книга, пан Йозеф? —  резко спросила она. В этот момент дверной колокольчик тренькнул, и в лавку зашел высокий, худощавый темноволосый мужчина. Иной — Темный маг. Он даже не постарался изобразить удивление. — Здравствуй, Надежда, — произнес тот приятным низким голосом. — Какая встреча, Всетемнейший, полагаю? — едко произнесла Надя. — А известно ли вам, что стоит мне кликнуть — и сюда сбежится все Бюро Инквизиции, и вас развоплотят на месте за эту подставу? Сумрак заволновался, Завулон почувствовал, как его обжигает светлая Сила, и поставил Щит. — Спокойно, девочка, не нужно волноваться. Я с миром пришел. Кроме того, думаю, ты не станешь звать своих серых псов. — Вы правы, при желании я сама в силах подпортить вам костюм. Вы же трепетно относитесь к своему виду? — язвительно продолжала Надежда. — Ты, я вижу, навела справки обо мне — это приятно, — сдержанно улыбнулся Завулон. Надя поджала губы. — Я предполагала подобное развитие событий. Кроме того, я почувствовала ваше прибытие в город, и наслышана о вашем всеобъемлющем желании увидеться со мной. Надо отдать вам должное — красивый ход использовать мою любовь к книгам, чтобы устроить мне западню. — Я польщен, что ты оценила мой жест. Только это не западня, просто встреча, — миролюбиво проговорил Завулон. — Кроме того, у нас с тобой общие интересы, как выяснилось — я тоже люблю литературу, а Оскар был очень талантливым писателем. — Так это ваша книга? — не смогла удержаться от вопроса Надя. — Да, моя. Но ты, думаю, это уже поняла, — улыбнулся Завулон. — Дорогому другу… Я так понимаю, вы достаточно близко были знакомы с Уайльдом, — кинула шпильку Городецкая. — Можно сказать и так. Мы были любовниками. Он был неординарной личностью, непохожий на обычных людей, жаль, что не Иной. Посвященный мне «Сфинкс» я даже выучил наизусть, хотя там он представил меня в женской ипостаси, — с ложной скромностью, откровенно признался Завулон. Надя удивленно хлопала глазами. — Чему ты удивляешься — ты же сама практически произнесла это? Мы с тобой взрослые люди, к чему эти стеснительные реверансы? Рядом нет дуэньи, которая возмутилась бы моим словам — или ты сама себе дуэнья? — иронично спросил Завулон. — Не пытайтесь сбить меня с толку, Темный, — с неприязнью сказала Надя. — Всетемнейший, Наденька, — аккуратно поправил Завулон. — Прошу прощения, Всетемнейший, — саркастично произнесла девушка. — Используете человеческие ресурсы? — поддела она, указывая головой на продавца, стоящего со стеклянными глазами. — Почему же — Йозеф мой старый друг, я иногда снабжаю его антикварными цацками, — оскорбился Завулон. — О, неужели? У вас есть друзья? — саркастично спросила девушка. — Есть, Наденька, и ты имеешь все шансы, чтобы им стать, — мягко ответил Завулон. Надя рассмеялась. — Вы серьезно это? Я еще не сошла с ума, чтобы дружить с Великим Темным магом, который, к тому же, лишил меня отца. — Я не лишал тебя отца, Надя. Это твоя мать увезла тебя и не позволяла Антону навещать тебя. — Только вот не нужно перекладывать с больной головы на здоровую дядя Завулон, — ехидно выделила она слово «дядя». Тот поморщился. — Можно просто «Завулон». А еще лучше — Артур. — Артур? Как неформально, можно сказать, по-семейному, — усмехнулась девочка. — Надя, ты зря сейчас нападаешь на меня. Я ведь просто хочу поговорить с тобой. — О чем это? О том, как вы уничтожили мою семью? — резко бросила она. — Я не уничтожал твою семью. Нельзя сломать то, что не имеет трещины. Ни один мужчина не уйдет от женщины, с которой он счастлив, без применения магии. А магии — с моей стороны, по крайней мере — не было. Ни приворотов, ни заклинаний. — На что это вы намекаете? Что моя мать приворожила отца? — возмущенно крикнула девочка. — Это ты сама у нее спроси. Уже ведь не маленькая девочка, к тому же очень умна, так что сможешь разобраться во всем сама. Не повторяй ошибок своей матери, — меланхолично произнес Завулон. — Не понимаю, о чем вы, — лицо Надежды приняло каменное выражение. Завулон вздрогнул. «Тьма, как же она похожа на отца! То же каменное упрямство на таком знакомом лице!» — подумал он. — Ты что-то сотворила со своим отцом — думаю это было заклятие. И он очень страдает. А ведь, как бы там ни было, он очень любит тебя, Надя. Лицо Нади вспыхнуло. Напор Силы стал ощутимее. «Вот это мощь!» — мелькнуло в голове у Завулона. Он усилил щиты. — Я не понимаю, о чем вы говорите, — холодно повторила она. — Просто подумай на досуге о нем. Магическое вмешательство еще никого не делало счастливым. Я понимаю, ты мечтаешь вернуть отца. В мечте есть сторона, которая лучше действительности, Надя, но и в действительности есть сторона, которая лучше мечты. К чему такие кардинальные меры? — Вы истинный Темный, Завулон. Только такой как вы может тут глядеть на меня грустными, понимающими глазами и разглагольствовать о вещах, о которых не имеет никакого понятия! Это не вам пришлось ежедневно наблюдать за матерью, которая тонула в обиде и злости сначала на себя — за поражение и неспособность сохранить семью, затем на отца — за причинённую боль; потом на жизнь или судьбу — за несправедливость и «наказание». Видеть ее беспросветное одиночество, и мыслями о бессмысленности своей жизни, беспомощности и страхе перед будущим, все больше накапливающейся обиде, боли, и новым чувством вины — уже передо мной, потому, что она знала — всю эту какофонию я не просто вижу — но ощущаю — всей кожей, всеми фибрами души! Стекла на окнах зазвенели. Завулон напрягся изо всех сил. Надина Сила колоссально давила на щит. — Так что не смейте вещать мне, что никто не виноват в том, что у меня не было детства, что мне пришлось слишком рано повзрослеть и во многом заменить отца! — Надя, я услышал тебя. Успокойся пожалуйста, — пытался образумить ее Завулон. Она замолчала. Давление немного уменьшилось. Завулон выдохнул. — Я дарю эту книгу тебе. Хочешь — прими ее, как мой подарок, хочешь — как плату, за потраченное на эту нечаянную встречу время. Просто знай, когда распадается семья — в этом вина обоих супругов. И тут более очевидны ошибки Светланы, которая не справилась со своими эмоциями и выплеснула их на тебя. Не возражай, — махнул он рукой — я знаю, ты будешь защищать мать до хрипоты, и это, в некотором роде, правильно. Но подумай еще и о том, что Антону сейчас очень нелегко, и прошу тебя, попытайся это исправить. Не ради меня — ради него. Помни, что мы лю… Что он обоим нам не безразличен. И Завулон провалился в Сумрак. А Надя держала в руке книгу Оскара Уайльда. Лишь через несколько секунд она сообразила, что случайно открыла ее и уже некоторое время слепо пялится на открытую страницу. Какой нездешний грешный дух Принес мне гибельный подарок? О, если б Свет мой был не ярок И не приманивал вас двух. О тайна, мерзкая вдвойне, Пес ненавистный, прочь отсюда! Ты пробуждаешь с жаждой чуда Все мысли скотские во мне. Где слезы льются незаметно Из утомленных скорбью глаз, Они оплакивают нас И всех оплакивают тщетно.