Сталь и кислота

Coldplay – The Scientist

Капля срывается вниз и разбивается о ледяной пол комнаты.  Эхо этого удара кажется ей громче, нежели каменная лавина. В голове все вспыхивает адской болью, и она дергается, пытаясь открыть глаза. Темнота. В помещении так темно, что она видит мерцающие круги первые несколько мгновений. Когда глаза немного привыкают ко мраку, Бонни тянется рукой к голове. Мелькает мысль, что ее череп расколот наполовину, иначе откуда такая боль? И она даже ощущает укол разочарования, когда понимает, что голова цела и почти невредима.  Вода. Где-то совсем рядом непрерывно капает вода. Кап. Кап. Кап. Раз. Два. Три.  Она с долей цинизма вспоминает о "пытках водой" и даже тихо хмыкает. Люди такие сволочи. Как им вообще в голову пришли такие измывательства?  Она пытается пошевелить ногами, но они закоченели, и ей кажется, будто половина ее тела ниже пояса вообще больше ей не принадлежит. Она лежит на спине, на ледяном полу, раскинув руки в стороны и пялясь в темный потолок. И слушает, как где-то капает вода.  Бонни поднимает руку и пытается разглядеть собственные пальцы, но они словно тонут в вязкой темноте. Или ей только так кажется? Может быть, она просто сошла с ума?  Она не знает, сколько времени уже провела здесь. Может час, а может несколько дней. Хотя, судя по тому, как сильно пересохло у нее в горле, прошел далеко не один час.  — Incendia... Заклинание срывается слабым огоньком с кончика ее пальца, и Бонни завороженно наблюдает, как он парит в воздухе в сантиметре от ее руки. И она снова теряет счет времени, наблюдая за плавным колыханием искорки.  Раз. Два. Три... Жуткий скрежет словно зубьями ржавой пилы впивается в ее мозг. Она зажмуривается, чувствуя, как тут же гаснет огонек. Скрипит дверь, кто-то медленно направляется к ней. Бонни закрывает глаза, чтобы успокоить внезапно сорвавшееся дыхание.  Ей не страшно. Она совсем не боится.  — Я предлагал тебе сотрудничество, – раздался знакомый голос где-то наверху. — Я дал тебе выбор, но ты решила встать на сторону моего сына, и теперь он убил Люка. Это то, чего ты хотела?  — Я никому никогда не желала смерти, – выдыхает она, все так же не открывая глаз, не желая видеть его лица. — Особенно Люку.  — И тем не менее, ты никак не помешала Каю.  Его надменный тон раздражает ее. Бонни крепче зажмуривается, мечтая оглохнуть на время, пока он не захочет оставить ее наконец в покое.  — Я не знала, что он собирается сделать. Я была уверена, что он хочет убить...вас. Раздается шумный выдох, и на мгновение снова повисает мертвая тишина, прерываемая лишь мерным стуком воды о пол. Ей хочется отгородиться от этих звуков. Они вгрызаются в ее несчастный мозг наглым червяком, выворачивая его наизнанку и потроша все ее мысли.  — Я остановлю его любой ценой. Слившись с Люком, он стал главой Ковена, но его можно лишить этой силы. И для этого мне нужна ведьма из семьи Беннетт.  — Я не стану помогать вам, – хмыкнула она, наконец открывая глаза, и видя перед собой напряженное лицо Джошуа.  Его светлые глаза, как у Кая, сурово сверлят ее лицо, и она даже вспоминает своего отца, который никогда не отличался лишней чуткостью. Сердце больно вздрагивает от воспоминания о нем. С его смертью у нее совсем никого не осталось.  Конечно, была еще Эбби, но... ее никогда не волновала жизнь ее дочери. — Я не стану вам помогать, – Бонни заставляет себя сесть.  Голова все еще кружится, но она все равно упрямо поднимает глаза на старшего Паркера. Смело выдерживает его пронзительный взгляд, мысленно ухмыляясь. Они с Каем уже проходили такое. Ее игрой в "гляделки" не удивишь.  — О, нет, теперь я не спрашиваю, – хмыкает Джошуа, внезапно хватая ее за предплечье и рывком поднимая на ноги.  — Откуда у вас кинжал? – выдыхает она, пытаясь вырваться и замечает позади него Охотника. — Где вы его взяли?! — В том доме, где нашел тебя, – отзывается мужчина, толкая ее к двери. — Это была моя ошибка, отправить их за Каем. Больше я ее не повторю.  — Отпустите меня, – процедила она, снова пытаясь высвободиться, и прикладывая свободную руку к раскалывающейся от боли голове. — Я не стану помогать вам, разве непонятно?  Джошуа молчит. Он тащит ее за собой по залитому мраком коридору почти волоком, отчего Бонни кажется, что еще секунда, и она просто упадет без сознания.  В голове шумит нарастающий гул, виски разрывает от боли. Бонни жмурится, спотыкаясь о собственные ноги, а когда Джошуа выводит ее в внезапно светлое помещение, она зажмуривается и едва не отшатывается назад.   Она часто моргает, пытаясь разогнать белесую пелену перед глазами. Хватка Паркера на ее руке ослабевает, он толкает ее вперед, и она бросает на него озлобленный взгляд. Краем глаза она замечает неподалеку стул.  Кто-то сидит на нем.  Прикрывая рукой глаза от слепящего солнца, она щурится, силясь рассмотреть сидящего на стуле.  — Господи...Бонни... Этот голос она бы узнала из миллионов других. Из миллиардов. Несмотря на то, что слышала его всего-то несколько десятков раз за всю свою жизнь.  Она убирает руку от лица, поджимает губы и смотрит на нее. Она совсем не изменилась за то время, пока они не виделись. Хотя, вампиры, в принципе, и не меняются... — Бонни, почему ты здесь? Что он сделал?  Она смотрит в глаза, такие чертовски похожие на ее собственные. Нервно сглатывает и тихо произносит: — Эбби... ••• Уже переступив порог дома он знает – ее здесь нет.  Его трясет, горло жжет огнем, он даже спотыкается о порог, едва не падает, но успевает схватиться рукой за полку с книгами. Кай протяжно кашляет, ощущая, как вязкая кровь струится по губам, стекает по подборку и течет по шее. Он раздраженно вытирает рот тыльной стороной руки и замирает, прислушиваясь.  Может быть, она просто забилась где-то наверху и не слышит его? "Давай же, ты, чертова дура, ты не представляешь, как ты мне нужна! Вернее, твоя дурацкая магия!" Тошнота подкатывает к горлу, Кай вваливается в кухню и подлетает к раковине. Его выворачивает кровью. Снова и снова. Настолько сильно, что ему кажется, что вся кровь из его организма сейчас окажется в водостоке.  "Блять!"  — Бонни, – хрипит он, заваливаясь на бок.  Мокрые руки соскальзывают, и он падает навзничь, задыхаясь от крови, клокочущей в легких. Черт возьми, он и не думал, что это долбанное слияние с Люком завершится так...драматично. Он должен был предусмотреть все это.  Мало того, что его чертов братец нагло копался в его сознании, каким-то образом влияя на его мысли и поступки, так теперь он еще и решил убить его. Неужели, сученок не понимает, что если умрет он – Кай, то умрут и все остальные.  Содрогнувшись всем телом от очередного приступа кашля, он прикрыл глаза. "Интересно, куда запропастилась Сабрина? Не могла же она уйти отсюда. Я наложил заклинание, которое она не смогла бы снять..." "Надеюсь... Закрой рот! Надеюсь, с ней все в порядке"  Ему хотелось верить, что с ней все в порядке. Несмотря на то, что он упрямо отгонял эти тупые мысли, он не мог отрицать их существование. Он мог обманывать всех, но только не самого себя.  Ему не хотелось, чтобы с ней что-то случилось. Она была первой, кто не оттолкнула его, а попыталась разглядеть в нем что-то хорошее. До сих пор никто даже пытаться не желал.  Клеймо "выродок" преследовало его не только в реальности, но и во снах. А она это проигнорировала, решив узнать его самостоятельно.  Он ненавидел ее за это.  Он не хотел нравиться ей. Конечно, было поздно и глупо думать об этом сейчас, когда он подыхал здесь на полу, но он не мог думать ни о чем другом.  Собственные мысли казались ему бредом. Таким искренним бредом, что он даже расхохотался. Откинув голову назад, уперевшись затылком о пол, громко и надрывно.  Почти безумно.  "Какая же херня... Как ты можешь думать о подобной херне сейчас, придурок?" Медленно перевернувшись на живот, он истошно захохотал, давясь кровью, видя, как все расплывается перед глазами.  Он сейчас сдохнет.  "Дьявол... Какая дерьмовая смерть" Он ожидал чего-то большего.  Неожиданно чья-то рука стиснула его плечо. Он вздрогнул, снова заваливаясь на бок, медленно поднимая голову и замирая. Не веря своим глазам.  В предсмертных галлюцинациях он ожидал увидеть кого-угодно, но только не ее.  — Дыши, Кай, дыши.  — Ухо...ди. Он пытается оттолкнуть ее руки, но она все равно упрямо обхватывает его голову руками, притягивая к себе и прижимая к груди. Он застывает, не понимая, где заканчивается реальность и начинается его бред.  — Убирай...ся к черту... – выдохнул он. — Мама. Она улыбается, когда он поднимает на нее глаза, обхватывает его мокрые от холодного пота щеки и тепло смотрит на него.  — Успокойся и просто дыши. Я знаю, ты сможешь. Ты сильный.  Кай не верит своим глазам. Она мертва. Ее не может быть здесь. Она не должна быть здесь. Он не хочет видеть ее перед смертью. Не ее.  Только не ее. — Ты сильный, – повторяет она, и он видит, что она такая же, какую он ее запомнил в тот последний день. — Ты самый сильный. Ты справишься.  — Я не хочу... – он снова кашляет, давясь кровью, и видит, как в ее глазах мелькает боль, — видеть тебя. Он всю жизнь ненавидел ее. Почти всю жизнь. Таил на нее обиду за то, что она предала его, бросила его. Оставила одного. Позволила всем издеваться над ним, хотя обещала всегда быть рядом. А теперь ему это не нужно. Теперь уже поздно. Он больше не тот перепуганный ребенок, который нуждался в ее защите. Он другой...ему это не нужно.  — Ты должен бороться, – серьезно произносит она, вглядываясь в его лицо. — Обязан. Я всегда буду верить в тебя, Кай. Всегда, слышишь меня? Я люблю тебя и всегда буду любить. Не позволяй своему отцу отнять твою жизнь. Будь сильным, сынок.  Он и сам не замечает, как начинает рыдать. В следующую секунду все прекращается, а жжение в горле таинственным образом исчезает. Кай обхватывает голову трясущимися руками, стискивая пальцами волосы и крепко зажмуривается. Это не он. Он никогда бы не стал плакать из-за подобной херни. Это все Люк со своими замашками "добряка".  Это не Кай.  Кай другой. Кай не плачет потому, что ему больно. Он не плачет потому, что скучает по матери. Он не плачет потому, что это гребанное одиночество уничтожает его изнутри, потому, что это слишком тяжело даже для него, потому, что делать вид, что тебе на все плевать иногда становится просто невозможно.  — Люк... – рычит он, стискивая собственные волосы трясущимися пальцами. — Хватит, чертов ты сопляк.  "Приди в себя. Приди в себя, тряпка! ПРИДИ В СЕБЯ!!!" Он вздрагивает всем телом, ощущая, как эта чертова истерика отступает. Видимо, даже Люк не может выть вечно.  Кай хватает бумажное полотенце, прикладывает к лицу, с отвращением наблюдая за разгромом на кухне. Раковина залита кровью, как и пол возле нее, а сам он валяется на полу, рыдая, как девчонка.  "Глупая ведьма. Сраное слияние. Чертова мать. Все сразу решили сделать из меня человека? Да хера с два у вас это полу..."- он едва успевает увернуться. Замечает мелькнувшую позади него темную фигуру, и отскакивает в сторону. Меч Охотника вонзается глубоко в столешницу, примерно на том уровне, где мгновение назад была голова самого Кая. Он подрывается на ноги, чуть пошатываясь, и широко улыбается, когда внезапно понимает, куда девалась Сабрина маленькая ведьма.  "Прости, Бонни, не подумал поставить барьер еще и снаружи" Охотник выхватывает меч, медленно поворачиваясь к нему и впиваясь красными глазами в лицо Малакая. Он чуть наклоняет голову, ощущая знакомый укол раздражения в области затылка. Улыбается, мысленно радуясь, что Люк не полностью завладел его сознанием, и его цинизм все еще при нем.  "Ты же чертов социопат. Разве нет? Не разочаровывай меня"  Кай улыбается. "Кажется, отец решил наконец покончить со всем этим. Что же, давно пора"  — Здесь была одна чертовски бесполезная девчонка, не встречал ее? – интересуется он у Охотника. — Для тебя же лучше, если нет.