* * *
На востоке, в замке, не так давно принадлежавшем подлому королю Сенреду, на его же троне восседала темноволосая женщина, облачённая в кровавые одежды. Она неспешно пила вино из серебряного кубка и размышляла. Её гипнотические чёрные очи казались огромными воронками, поглощавшими любого, кто осмеливался в них заглянуть. Зрелая саксонская красота пробирала до костей ледяным, инфернальным ужасом, а безумная улыбка иных доводила до самоубийства. Неудивительно, что галльские племена так легко подчинились ей. Для них она, как в прежние времена, была языческая богиня, жестокая и прекрасная. Когда-то и в Камелоте её обожали. Тогда она была совсем юным цветком, розой Альбиона, дочерью одного из преданнейших пэров королевства, предметом восхищения и поклонения многих рыцарей. В её честь сражались на турнирах. Её воспевали в поэмах. Её практически носили на руках. Но пришёл Утер Пендрагон, и пришло Великое Очищение, и тогда одна из сильнейших жриц старой религии должна была спасаться бегством. Из-за Пендрагонов она потеряла брата, Громера, потому что тот был великаном. Из-за Пендрагонов она потеряла дом, состояние, положение, молодость. Пендрагоны дали ей только одно — ненависть. И теперь она намерена воздать за столь щедрые дары сторицей. Папаша в гробу, но кого смущают подобные пустяки? За него легко расплатится сыночек. Самое западное из графств Сирмейра пало несколько дней назад. Дорога на Камелот открыта. Даже если Артур уже знает об армии, которая, несмотря на великолепное вооружение, к сожалению, не намного полезнее стаи диких обезьян, ему никак не устоять против магии. И тогда леди Рагнелл станет королевой, и колдовство вернётся в Альбион.* * *
Когда Мерлин привёл своего наставника в больничный покой, рыцари Гарет, Бомейн и Гретхэм страдали от сильнейшего жара, но были в сознании. А Уэйн бредил. Лекарь внимательным образом изучил раны всех четверых, обнаружил не столь значительные, но определённо такие же, как у леди Дункхард, следы отравления трупным ядом, и пришёл к выводу, что угрозы для жизней воинов нет. Трилистник должен помочь. Вот только… — Мерлин. — Да, Гаюс? — Я истратил все запасы трилистника на изготовление снадобья для девушки, как бишь её… — Сандриэли. — Да. Откуда ты знаешь? — Артур проболтался. — Так вот. Тебе придётся сбегать на рынок к торговцу травами. Проси у него весь запас, какой есть. И забеги в мою комнату, захвати четыре драхмы вербены и несколько корневищ мангольда покрупнее. Ветер тебе в ноги, мальчик. Юный чародей покладисто кивнул и умчался. — Ну что ж, господа, давайте для начала обработаем ваши «язвы». — Мы не прочь, — ободряя друг друга улыбками, откликнулись раненые. — Гаюс, почему чужеземцу хуже, чем нам? — спросил сэр Гретхэм. Врачеватель, перебрав в уме возможные причины, назвал единственно верную: — Стрела пробыла в его теле дольше, чем в ваших. Кроме того, наконечник пробил одну из крупных плечевых артерий. Будем надеяться, что последствия обратимы. — Но Дункхард же будет жить? — встревоженно нахмурил брови сэр Гарет. — Без сомнения. Однако он может потерять память или, хуже того, рассудок. — Тогда, быть может, вы сперва займётесь им? — рыцари Камелота переглянулись и дружно закивали. Гаюс, за долгие годы привыкший к ненавязчивым проявлениям благородства и бескорыстия со стороны защитников королевства, тем не менее, не потерял к ним чувствительности. — Дай вам боги здоровья, дети мои. А я для вас и для этого юноши сделаю всё, что в моих силах.* * *
Двери Зала Советов с тяжёлым грохотом распахнулись. Герольды попытались предварить появление короля фанфарами, но владыка Камелота озабоченным жестом прервал их: для церемоний не время. Советники, рыцари, слуги… Гвен. Гаюса и Мерлина до сих пор где-то носит нелёгкая. Но ждать больше нельзя. Необходимо действовать решительно и быстро. Так и оставшись в дорожной одежде, не подготовив торжественной речи, Артур просто и проникновенно обратился к своим подданным. — Благородные рыцари. Соотечественники. Друзья. Камелот с каждым годом становится всё сильнее, и наши враги не находят себе места от ненависти и злобы. Сегодня утром передовому отряду гвардии удалось отбить двух спасающихся бегством жителей Сирмейра от напавших на них варваров. Всё побережье земель Сенреда захвачено галлами, и они не собираются останавливаться. Враг у порога. Мы должны защитить наш дом. Гул одобрения пронёсся по залу. Артур испытал неимоверное облегчение, найдя поддержку в глазах сэра Леона, сэра Элиана, сэра Персиваля… Молодой правитель сел, все прочие последовали его примеру. — Несмотря на то, что я безоговорочно верю лорду Дункхарду и его сестре, считаю необходимым отправить несколько патрулей разведчиков. Нам нужно точно знать, каковы реальные силы противника и кто возглавляет эту армию. Сэр Леон сделал шаг вперёд. — Сир, мы готовы. Обернёмся за сутки. Персиваль и Элиан — друзья не разлей вода — в тот же миг присоединились к товарищу. — Хорошо. По окончании совета возьмите каждый по девять воинов и отправляйтесь. Мы будем ждать вашего возвращения к завтрашнему утру. — Слушаемся, сир. Доблестные воины вернулись на свои места. Король продолжал. — Также мы должны дать убежище в цитадели жителям нижнего города и дальних деревень. Пошлите гонцов во все уголки восточных окраин, не позволяйте ни одному человеку оставаться без укрытия. Пусть крестьяне возьмут с собой как можно больше припасов. Дядя, я поручаю это вам. Лорд Агравейн почтительно склонил голову. В тот же миг в чертог тихо вошли старый целитель и его ученик. — Гаюс. На тебя возлагается обязанность подготовить всё, что может потребоваться для оказания помощи раненым. Запретить горожанам покидать дома после захода солнца. Усилить охрану зернохранилищ и резервуаров с пресной водой. Перевести стражу замка на предосадное положение. Рыцари удивлённо выдохнули. — Сир, разве мы не встретим их в честной битве на границах королевства? — Персиваль задал вопрос, возникший у большинства присутствующих. — Боюсь, честной битвы не будет, дорогой друг. Если лорд Уэйн прав, мы вступим в бой семью, в лучшем случае, восемью тысячами солдат против двенадцати тысяч. Если он ошибается, их будет больше. Даже одержи мы верх в этом сражении, погибнет слишком много наших людей. Не будь у нас цитадели, как эта, мы бы так и поступили, но стены Камелота невозможно взять штурмом, а в случае осады у нас появляется шанс. Голос Артура дышал уверенностью, хотя его и мучили точно такие же сомнения. В конце концов, он сам кое-чего стоит в драке и не привык отсиживаться, загнанный в угол. Но теперь он король и обязан заботиться о людях, а не только о собственной воинской славе. Советники заметно колебались. Наконец, общий шум перекрыл бархатный голос Гвиневры. — Король принял мудрое решение. Многие пытались захватить эту крепость приступом и вынуждены были отступать. Если мы будем готовы к обороне замка, то спасём гораздо больше жизней, нежели ввязавшись в битву за его пределами. И мы будем готовы! Возглас одобрения заставил Артура зажмуриться. Никогда бы не подумал, что какие-нибудь три-четыре десятка человек могут так кричать. Через пару минут он был вынужден поднять руку в знак того, что высказался не до конца. — Благодарю. И последнее. Господа, должен просить вас хорошенько обдумать следующее предложение и не отвергать его сразу. Как некоторым из вас известно, тяжело раненная гостья Камелота леди Сандриэль — волшебница. Зал охнул. Воцарилось космическое молчание. — Я предлагаю… — Артур набрал в лёгкие воздуха, — Я предлагаю просить у неё магической помощи. Эта женщина доказала свою преданность Камелоту тем, что спасла сэра Гвейна от гибели. Кстати, где он? Гаюс? — Простите, сир, я вынужден был оставить его приглядывать за леди Дункхард. Он отсутствует по моей вине. — Так и быть, — его величество сделал вид, что снизошёл до этой милости, хотя на самом деле нисколько не сердился на друга, имевшего смелость поступить так, как велело ему сердце. Королю возразил Агравейн. — Сир, вы не можете позволить магии вернуться в Камелот. Магия была объявлена вне закона много лет назад! Это зло, которое изъест королевство изнутри. Сирмерийку надо казнить и как можно скорее, пока она не уничтожила нас на радость врагам! Оратор повернулся к залу. — Вы не думали, что их могли прислать к нам намеренно? Где они сейчас? Почему не предстали перед советом? Как мы можем верить им, если точно знаем, что эта Дункхард запросто могла околдовать вас? Слушающие хмурились и настороженно внимали речам регента. Внезапно слово взял Мерлин. — Если бы его величество был околдован, он не рассуждал бы перед советом так трезво о защите города, а призвал бы вступить в сражение, сыграв на руку врагам. Дункхарды без сознания, лорд Агравейн. Оба. Их раны разъедает яд, нанесённый на арбалетные болты, и их присутствие на совете едва ли удовлетворило бы вас, — чародей с потрясающей нахальной вежливостью отвесил дяде короля поклон. — Сир, если стрелы отравлены, то многих из тех защитников, кого неизбежно поразят на стенах замка, мы не сможем спасти. Боюсь, в свете этой новости, идея с привлечением колдунов не такая уж и безумная. — Сэр Леон, вы с ума сошли! — Агравейн был вне себя от гнева, что какому-то мальчишке удалось склонить мнение советников на свою сторону. — Неужели? Что ж, господа. Нам в любом случае грозит гибель. Либо мы доверимся фортуне и тем, возможно, выстоим, либо умрём с честью. Капитан гвардии взглянул на Артура. Тот выжидающе помалкивал. — Сир, мы знаем, как много несчастий принесло колдовство вашему королевству. Но никогда прежде Камелот не был так близок к падению. Магические существа тоже живут на этой земле и, я уверен, наверняка встанут на её защиту, если получат ваше позволение и надежду на безопасность, в том числе, и от королевской плахи, — верный лекарь был предельно убедителен. Хоть и несколько неосторожен. — Что ж… Мне следует ещё раз это тщательно обдумать. Я объявлю вам своё решение завтра. Все остальные распоряжения вступают в силу немедленно. После чего король встал и быстрыми шагами вышел из зала.* * *
День неспешно вступал в свои права. Пламя очага мерно потрескивало. Рыцарь почти освоился с возложенной обязанностью и внутренне успокоился. Кровь на тряпице становилась всё светлее, чище, что было расценено новоиспечённым кудесником как добрый знак. Теперь неплохо бы забинтовать пациентку, но Гвейн не был уверен, что раненую можно переворачивать, да и затруднения этического характера никуда не делись. Всё, что он мог, — это смочить посильнее в отваре трилистника чистое полотенце и накрыть повреждённые места. Несмотря на относительно небольшую кровопотерю, Сандриэль была совсем холодной. В купе с хриплым поверхностным дыханием и слабым сердцебиением это совершенно не обнадёживало. — Что же ты за недотёпа такая… Надо тебя отогреть. Воин сгрёб одеяла в охапку, немного помесил, сворачивая в подобие куля, и положил как можно ближе к огню. Потом накрыл девушку последним покрывалом, бережно обернул и перенёс в подготовленное лежбище. Полюбовался результатом. Мысленно сам себя поздравил — ай-да Гвейн! — Так-то лучше. Теперь не грех и подкрепиться. Ты не возражаешь? Молчание — знак согласия. Молодой человек принялся шелестеть пучками сушёных трав, шуршать мешочками, звякать склянками со снадобьями в поисках съестного на полках старого целителя. Отыскал пару свеженьких яблочек, симпатичную ржаную краюху, кусок овечьего сыра и горшок с кислым молоком, который немедленно вернул на место. Был бы эль — другое дело. А остальное с триумфальным видом прихватил с собой, заступая в сидячий караул у одра самой бледной и худосочной девицы за всю историю Камелота. Хотя… нет, определённо, губы и щёки Сандриэли порозовели. Укрытая одеялом по самый подбородок, она почти казалась спящей. Оркней прикоснулся ладонью к её лбу — согревается. Ну вот. А вы боялись. Теперь всё будет хорошо. Да, насыщенное выдалось утречко. Гвейн ощутил лёгкое утомление. Физически он был полон сил, но эмоции захлёстывали через край. Всё же присесть не помешает. Как хорошо иногда бывает немного побыть в тишине! Даже балагурам вроде него временами это нужно. Бессловесная Сандриэль — идеальная компания. И всё же рыцарь многое отдал бы за то, чтобы леди Дункхард вновь заговорила. Желательно, на понятном ему языке. Невольно он залюбовался её тонким профилем, точёной шеей, миниатюрными руками. Умыть её, причесать, одеть, как полагается, и будет куколка, а не лохматая чумазая ведунья. Но ведь она не от хорошей жизни променяла платья и пяльцы на кольчугу и меч. Теперь лежит тут, хоть бы ресницы дрогнули. Ни звука, ни движения. Вот же история. Сандриэль — буквально — пальцем не пошевелила, а могучий воин уж в её сетях. Колдуешь что ли, рыжая? Колдуй себе. Гвейн не против. Всё равно это скоро пройдёт. Понемногу рыцаря сморил сон… Дверь тихонько скрипнула. В проёме показалась голова неуёмного слуги короля. Убедившись, что все живы и на своих местах, паренёк принялся рыться во всевозможных лекарственных ингредиентах в поисках мангольда и вербены. — Мерлин! Здорово, что ты зашёл на огонёк. Как поживаешь? Давно не виделись! Может, сходим в таверну, побеседуем о жизни, о том, как быстро забывают друзей в суете повседневности? — Вообще-то я уже один раз заходил, за кореньями для твоих друзей-дуболомов. Ты спал самым что ни на есть бессовестным образом. — Да я тут измаялся за эти часы! — От скуки? Извини, что бросили тебя ради ухода за четырьмя нестабильными больными. — Как бы не так. Вас двое, у вас есть помощники, и это ваша работа. А меня Артур, наверное, уже объявил в розыск за вознаграждение. Живым или мёртвым, второе предпочтительней. — Не волнуйся, Гаюс тебя прикрыл. Артуру не до того, он всерьёз обдумывает участие Дункхардов в предстоящей войне. Точнее, участие леди Дункхард на правах боевой колдуньи. — Шутишь? Быть того не может, — неподдельное изумление вздело густые брови молодого воина. — Сам не верю, но это так. — Значит, он не собирается нас судить? — Вас? А тебя-то за что? — в свою очередь удивился волшебник. — За то, что без разрешения покинул строй. — Уверяю тебя, Гвейн, Артур уже об этом забыл. — Ничего, увидит — вспомнит. — Перестань. Ты же его друг. Тебе нечего опасаться. — А кто сказал, что я опасаюсь? Просто не хотелось бы, защищаясь от психической атаки его величества, ненароком оставить Камелот без короля. — Ты всегда такой самонадеянный или только в обществе дам? — Скажи лучше, в обществе колоды. Мерлин лучезарно улыбнулся. — Вот погоди, очнётся леди Дункхард, я поведаю, какими комплиментами её осыпал благородный спаситель сэр Гвейн Оркнейский. Яблочный огрызок со свистом полетел в сторону находчивого парня, но тот ловко уклонился. Спасибо вспышкам гнева господина, опыт немалый. Волшебник с озорным хохотом умчался назад в лазарет. — И снова мы одни, моя леди. Не хотите ли послушать историю жизни вашего паладина? Это весьма занятно и поучительно. С чего бы начать?