Выжившие

- Шрёдингер! Шрёдингер, где ты? – Нарим сбился с ног, разыскивая своего полосатого питомца. Наверное, Омак бы сейчас посмеялся над ним – уж больно владелец кота напоминал родителя, потерявшего свое чадо. Но толланец очень сильно привязался к своему подопечному, и сегодняшнее его исчезновение просто вывело Нарима из себя. На самом деле, он, почти всегда остававшийся спокойным, в последнее время довольно часто терял душевное равновесие. Разумеется, у него было этому разумное объяснение: будучи изолированными от процветающего, технологически развитого общества, бывшие граждане Толланы потеряли и возможность пользоваться такими его благами, как надлежащая забота о здоровье. На Толлане любой мог получить необходимую терапию, включая средства для коррекции состояний, связанных с психологическими и физическими недомоганиями. А у Нарима, похоже, диагностировались обе эти проблемы. Психологически он чувствовал себя менее значимым, чем на Толлане. Очень часто он задавал себе вопрос: а что, собственно, за всю свою жизнь он сделал сам, лично? Потому что, одно дело – объяснять таури принцип работы прибора фазового смещения, а совсем другое – сделать его самому, воспроизвести схему и воплотить ее в вещь. Разумеется, Омак захватил на Атропос манипулятор, который мог создавать высокоточную электронику, но он был всего один. А пользоваться асгардовскими приборами никто из толланцев принципиально не хотел. Не то, чтоб Хеймдалл на это обижался, конечно. Кроме того, Нарима начали раздражать мелочи быта, такие, как отсутствие, например, настоящих (в понимании толланца) ванных комнат, необходимость самостоятельно приводить в порядок одежду и обувь. Атропианцы, к которым он приглядывался в надежде выудить у них секрет того, как они могут в таких условиях жить, охотно демонстрировали ему свои жилища, даже приглашали пожить некоторое время в одном из их домов, чтобы, так сказать, испытать на себе. Но Нарим не соглашался. Ну, по крайней мере, не хотел быть первым на этом пути. Вследствие дискомфорта психологического появились и проблемы, связанные с физиологией. Нарим никогда не был страстным человеком, подверженным плотским желаниям. Он всегда гордился самоконтролем и силой духа, которые позволяли поддерживать тело в приемлемой физической форме. Кроме того, на Толлане к его услугам всегда были медицинские средства, которые подавляли природную агрессию и остальные примитивные желания без вреда здоровью. На Атропосе этого не было, и теперь, то и дело, слыша вокруг себя женские голоса и смех – чаще всего со стороны представительниц таури, - толланец ловил себя на мыслях совершенно не философского содержания. Хотя, конечно, с его проявившимися комплексами и эти мысли так и грозили превратиться исключительно в философию. В общем, Нарим чувствовал себя несчастным из-за того, что был не в состоянии справиться со своими проблемами сам. А тут еще и кот пропал. Где только толланец его не искал – все тщетно. В состоянии крайнего раздражения он присел на сделанную из местного морского камня скамейку неподалеку от своего дома. Он слегка покачивался, не отдавая себе отчет в своих действиях, и пытался припомнить, где у Шрёдингера были излюбленные места отдыха. Потому что думать о том, что с питомцем что-то случилось, он не хотел. Неожиданно приятный женский голос прервал его размышления. - Здравствуйте, Нарим! Он поднял голову и увидел землянку по имени Клэр Тобиас. Толланец вежливо улыбнулся и приветствовал ее: - Здравствуйте, Клэр. - Вы меня извините, пожалуйста, я пыталась с вами связаться еще пару часов назад по коммуникатору, но он, похоже, у вас отключен. - А что случилось? Зачем я вам нужен? – Нарим привстал со скамейки, но облегченно упал обратно, когда она сообщила: - Просто ваш кот у меня, и я хотела вам сказать об этом. - О, вы нашли Шрёдингера!? – радости Нарима не было предела, но он ограничил проявление эмоций сдержанной улыбкой. – Замечательно. Давно? - Ну, на самом деле, еще с утра. – Клэр присела рядом с ним и смущенно сказала, - я виновата, потому что никак не могла отпустить Шрёдингера так скоро. Мы с ним старые знакомые, я ухаживала за ним еще на Земле, на базе Шайенн, до того, как Саманта Картер передала его вам, – потом ее лицо озарила счастливая улыбка, и она добавила, - и он узнал меня, представляете? - Серьезно? – Нарим улыбался, наблюдая искреннюю радость землянки. Хотел бы он получить способность так же искренне проявлять свои эмоции, как таури. Но, видимо, это было качество, свойственное только примитивным расам и утерянное теми, кто перешел на новую ступень развития. Между тем землянка продолжала говорить. - Знаете, мне, наверное, следовало бы взять его сейчас с собой, чтобы вернуть, но он так сладко уснул, растянувшись у меня на кровати, что я просто не решилась его беспокоить. - В самом деле? – Нарим неожиданно почувствовал себя тепло и уютно в обществе этой женщины. Может, дело было в том, что у них оказалась подходящая тема для разговора, где они могли быть на равных? И, потом, было просто приятно сидеть, вот так, на скамейке, и ничего не делать, кроме как слушать ее увлеченную болтовню о привычках кота, которые он уже давно изучил. Но у Клэр был такой приятный голос, и Нарим расслабился, впрочем, не забывая вставлять вежливые восклицания в нужных местах. Очнулся он только тогда, когда услышал и осознал ее вопрос: - А, может быть, вы зайдете ко мне? Посмотрите, как живут таури в изгнании. - В изгнании? – с любопытством переспросил он. Поистине, этой женщине удалось заинтересовать его. Просто раньше он не задумывался о том, как именно на Атропосе оказались несколько десятков представителей Земли. – Может, тогда, заодно, и расскажете свою историю? Нашу-то вы уже знаете. - Это справедливо, - согласилась Клэр, - только мою историю невозможно слушать насухую. Нарим непонимающе посмотрел на нее, и она, вздохнув, пояснила: - Насухую – значит, без алкоголя. Хотя, наверное, вы его не употребляете… - Признаться, я знаю, что такое алкоголь. Но он все-таки вреден для здоровья. – Она снова вздохнула и махнула рукой: - Знаете, Нарим, иногда он бывает полезнее, чем что-либо другое. У нее дома ему понравилось. Здесь все было просто и удобно. Даже ванная комната, обустроенная ею, не вызывала такого отторжения, как его собственная. Место для приготовления пищи было небольшим, но чистым. И там вкусно пахло. К его удивлению, она и предложила посидеть за разговорами именно там – разумеется, чтобы не будить Шрёдингера, хотя он все равно вскоре сам пожаловал. А потом Клэр достала бутылку, пояснив, что это текила. Позднее он понял, конечно, в чем плюсы и минусы данного вида алкоголя, но, когда разговор только начинался, он и не подозревал о таком способе употребления напитка внутрь. А уж его воздействие и вовсе было сюрпризом для аристократично воспитанного толланца. Все-таки на его родине алкоголь был менее крепким. Первая стопка вызвала у него шок, но Клэр сказала, что это – совершенно нормально. И начала рассказывать. О том, как попала в программу Звездных Врат. О том, как проходили ее миссии, о научных исследованиях. Потом – о том, как майор Картер настояла на том, чтобы отстранить лейтенанта Тобиас от участия в миссиях. По мнению майора, Клэр пошла на неоправданный, с точки зрения майора, риск, который повлек человеческие жертвы со стороны местного населения во время операции на одной из планет. Репутация Тобиас как ученого после этого была запятнана, и она уже не могла бы рассчитывать на работу по той специализации, которая была ее призванием. Разумеется, кто бы стал слушать Клэр, которая пыталась доказать, что ЗВ1, в составе которого была и сама Картер, тоже не всегда обходился без жертв. Генерал Хаммонд предупредил ее, что она еще легко отделалась. Впрочем, как и весь их отряд во главе с майором Ньюменом. А потом на них вышел полковник Мейбурн. Он и предложил организовать тайные отряды ЗВ, которые не были бы скованы этическими условностями Устава. С единственной целью – искать любыми способами технологии и оружие для защиты Земли от гуаулдов. Только вот она усвоила свой урок. Так же, как и они все. Они научились ценить человеческую жизнь, и не только свою. До тех пор, пока работали вторые Врата на Земле, они просто отправлялись в миссии, только не с базы Шайенн, а из другого места. Сам Мейбурн не раз навещал их на секретной базе. Полковник оказался чрезвычайно интересным человеком, и вскоре у них завязались дружеские отношения. Потом к ним начали присоединяться другие люди, не ужившиеся под Шайеннской горой. В результате появилась разномастная команда. А потом они встретили Ариса Бока. Совершенно случайно – он, оказывается, тоже охотился за артефактами Древних. Сначала он воспринял их настороженно, а потом, когда узнал, что они с Земли, заинтересовался. Сказал, что ненавидит гуаулдов, поведал о своей встрече с ЗВ1. Посетовал, что до сих пор не получил от них помощи в исследовании рошны, хотя и дал Саманте образец. И отряд, рискнув, привел Ариса Бока на свою секретную базу. Как раз к тому времени они обнаружили остатки лаборатории, принадлежавшей, вероятно, какому-то народу, связанному с Древними. И Клэр взялась исследовать наркотик. Как ни странно, но она преуспела. Во многом, благодаря тому, что знала из земных основ химии, биологии и медицины. Ей потребовалось два дня, в течение которых Арис с трудом растягивал оставшуюся у него последнюю порцию рошны, чтобы не умереть. Рисковали, таким образом, все. И, когда она сумела выделить ключевой элемент противоядия, все выиграли. Конечно, исцелился илемпири не сразу, а по прошествии недели, но это была чистая победа. Потом он куда-то пропал, вызнав рецепт противоядия, и снова появился через пару месяцев. Сказал, что будет помогать им, в благодарность за исцеление его народа. А то, что он немножко схитрил, предполагая, в конце концов, переманить перспективную команду таури к себе на планету, - так это мелочи. Они пили текилу и говорили очень долго. Не заметили даже Шрёдингера, который, едва взглянув на них, неторопливо подошел к миске с едой, предусмотрительно подготовленной Клэр, поел и тут же уютно устроился на подоконнике - отдыхать. Женщина, должно быть, хотела выговориться, и Нарим слушал. Ему и вправду было все это интересно. А, когда она закончила говорить, он поведал ей и свою историю. Многое она уже знала, но толланцу тоже требовалась «жилетка». К своему удивлению, когда их посиделки подходили к концу, Нарим чувствовал себя не только пьяным, но и спокойным, гораздо более уверенным в себе, чем все эти последние дни. Так он выучил полезный урок: алкоголь и дружеская беседа способны вернуть душевное равновесие не только примитивным расам. Засидевшись у землянки допоздна, Нарим, собиравшийся взять кота и отправиться домой, был ею решительно остановлен. Вместо такой перспективы она предложила толланцу воспользоваться ее гостеприимством и занять спальню на эту ночь. Он и сам не заметил, как согласился, не видя в этом ничего предосудительного. Сама Клэр собиралась лечь в небольшой гостиной на диване. Но позже, ворочаясь в кровати в компании спящего Шрёдингера, Нарим понял: несмотря на то, что после беседы с таури жизнь на Атропосе виделась не такой уж беспросветной, ему лично в данный момент стало гораздо тяжелее. В том смысле, что алкоголь сносил весь самоконтроль, почти под корень. В нем бурлили эмоции, какой там сон! Он вспоминал, как звучал голос Клэр, когда она говорила, а представлял, как двигаются ее чувственные губы. И то, как можно их поцеловать, и какие ощущения от этого испытать. Он вспоминал движения ее рук, когда она наливала текилу и, слизнув с запястья соль, залпом опрокидывала стопку. А представлял, что эти руки могли бы обнимать его, принося невероятное облегчение. Он еще много чего представлял. Поскольку толланцы были высокоразвитым народом, таковым было и их воображение. Последней здравой мыслью, мелькнувшей в голове и быстро улетевшей прочь, было оправдание, придуманное Наримом для объяснения того, что случилось дальше: толланцы тоже не сразу достигли высокой ступени развития, а поначалу тоже были, как таури. И для тех, древних предков испытывать такие эмоции было делом почти каждого дня. Затем ассоциативная и логическая память выудила из своих глубин сюжет давно прочитанного романа, написанного забытым автором прошлого. В этом романе в позитивном тоне описывалось счастье удовлетворения плотской потребности партнерами, которые вовсе не были близки по духу и интеллекту, как этого требовала, например, современная мораль толланского общества. Но, похоже, для предков это было нормой. Уверенности в правильности своих мыслей Нариму прибавило то, что он довольно четко услышал какие-то звуки, доносящиеся из кухни. Это означало, что Клэр тоже не спала. Лейтенант Тобиас была вне себя от разочарования. Да, она, конечно, подозревала, что Нариму безразличен женский пол, что он - чертов толланский сноб, и понятия не имеет, как поддержать женщину, когда ей плохо. Но она старалась, на самом деле, старалась, чтобы он почувствовал себя комфортно в ее обществе. Наверное, переборщила, может быть, все же, нужно было отправить его домой. Ну, проводить, чтобы не потерялся. В общем, не мужик, а дите малое. Все ему интересно, но, в то же время, все безразлично. Хочет только одного – чтобы о нем заботились, а сам ни на что не способен. Впрочем, надо отдать должное, он ее все-таки выслушал. И текилу правильно пил, а это не каждый может. Совершенно злая Клэр, естественно, не смогла заснуть и отправилась на кухню – заваривать чай. Каково же было ее удивление, когда туда же зашел и ее гость. Его вид был весьма странным: волосы всклокочены – впрочем, это как раз не было удивительным, он только что встал с кровати, глаза блестят, руки сжимаются в кулаки и разжимаются вновь. Он прямо с порога заявил: - Клэр, мне срочно нужно у вас спросить! - Да?.. – она ответила так, что невозможно было понять – переспрашивает она или соглашается. - Да! – твердо сказал толланец. И, не дожидаясь, пока она отреагирует, продолжил, - вы ведь тоже считаете, что мы сегодня с вами встретились не случайно? Сейчас он говорил словами героя того самого романа, страницы которого услужливо подсовывала ему его почти идеальная память. Если Клэр и заметила фальшь, то этого не показала, а ответила, ломая шаблоны древнетолланского произведения художественного жанра: - Мы встретились из-за Шрёдингера, Нарим. Нестандартный ответ не смутил ставшего необыкновенно решительным толланца, и он предпринял следующую попытку сказать ей то, что собирался, на этот раз, уже своими словами: - Вы здесь одиноки так же, как и я, правда? - По-моему, мы это уже обсуждали, - Клэр вдруг перестал нравиться его тон. Вот, что он тут разглагольствует? Вряд ли он собирается признаваться ей в любви – ну, как можно, если на свете есть Саманта Картер! Даже если той на него плевать! И если он сейчас хоть что-то о ней скажет – Клэр просто выгонит его взашей! Но толланец снова удивил ее. Он подошел к ней вплотную и взял ее руки в свои: - Мы встретились, потому что оба не хотим быть одни. И я думаю, что мы нужны друг другу, Клэр. Но, если вы сейчас мне скажете, что я ошибся – я немедленно уйду и не стану вас больше беспокоить. Вот теперь она была смущена. Формулировка его вопроса была очень хитрой: он был даже не с двойным, а с тройным дном. Она печально улыбнулась, глядя на него своими огромными голубыми глазами: - Вы не ошиблись в том, что мы оба не хотим быть одни, Нарим. – А потом, сделав паузу, добавила, - но я не уверена, что я – тот человек, который нужен вам. Вот, спрашивается, зачем она так сказала? Она же сама не хотела, чтобы он вспоминал Саманту Картер, и сама же дала явный намек на нее. Все испортила. Клэр снова взглянула на Нарима, и только сейчас поняла, как ошибалась на его счет. Он правильно понял ее опасения и спешил их развеять. Нарим улыбался. Не сдержанно и вежливо, как раньше, а радостно и открыто, так, словно у него гора с плеч упала. - А вот это уже моя уверенность, а не ваша. И вы нужны мне, Клэр, без сомнения. Скажите, нужен ли вам я? Он держал ее за руки и требовательно смотрел в глаза. Нужно было ответить, но в горле стоял какой-то ком. Мысли пустились вскачь от близости сильного мужского тела, а не выветрившийся алкоголь разума не прибавлял. Она с трудом выдавила: - Вы же догадались сами, разве нет? - Значит, я не ошибся! – с восторгом и, почему-то, шепотом сказал Нарим. И то, что происходило потом, слилось для Клэр в один поток бесконечного удовольствия. Оказывается, поговорка насчет черта в тихом омуте, действительно, правдива. Она недооценила этого толланца, и очень сильно. И с чего она взяла, что столь развитый народ несведущ в области взаимоотношений полов? Если вдуматься, то и в этом вопросе тоже они копили свой опыт гораздо дольше, чем земляне. Но в ту ночь вдумываться не хотелось, потому что было слишком хорошо. Иногда ей казалось, он читает ее мысли, иначе как объяснить, что он точно знал, что именно ей нужно в каждый момент их близости? Когда она хотела почувствовать его силу, он не оставлял ей и шанса проявить инициативу. Но, когда она, действительно, хотела вести – он был в ее объятиях, словно воск в пламени свечи. Нарим был настолько идеальным партнером, что временами она сомневалась в реальности происходящего. Особенно фантастичной картина их неожиданной близости выглядела уже при неясном свете раннего утреннего солнца, и толланец, видя ее удивленный и неверящий взгляд, устремленный на него, тихонько смеясь, привлек Клэр ближе к себе и прошептал на ухо: - Мне тоже кажется, что это – всего лишь прекрасный сон, но это – явь. Она, словно, очнулась от этих слов, почувствовав их неестественность, и с усмешкой произнесла: - Ты, что, дамских романов начитался? - Ну, зато фраза из романа вернула тебя с небес на землю. – Рассмеялся он. - Ничего себе, уже утро, - глядя в окошко, сонно проговорила женщина и зевнула, прикрывая рот ладошкой. - Думаю, надо попробовать выспаться. Он не разжимал рук, и она, закрыв глаза, положила голову ему на плечо. Но, прежде чем Клэр уснула, толланец сказал: - Кажется, Шрёдингер устроил нам прекрасное свидание, – и, как бы между прочим, добавил, - надеюсь, в дальнейшем его помощь не понадобится. – В качестве согласия, она улыбнулась, потерлась носом о его щеку и чмокнула в подбородок. И они, наконец, уснули, совсем забыв про кота, который, судя по хитрому выражению мордочки, рассчитывал на дополнительное вознаграждение за отлично проделанную работу. Нарим проснулся раньше Клэр. С теплотой и нежностью глянув на спящую рядом с ним женщину, он подумал, что, наверное, за всю свою долгую жизнь не встречал такой яркой страсти. До вчерашнего вечера он и не представлял, что можно с такой искренностью дарить ласки, практически, незнакомому человеку. Впрочем, у них было оправдание: нет худшего врага, чем одиночество для тоскующих по родному миру существ. Или, быть может, они, интуитивно, еще не узнав друг друга, чувствовали, что их союз будет гармоничным во всех отношениях. В некоторой степени Нариму теперь было стыдно за то, что, хотя и только в мыслях, он ранее считал Клэр представительницей примитивного народа. В том, что они вчера делали, как смотрели друг на друга и чувствовали свою близость не только телом, но и душой, проявлялась высшая степень гармонии, свойственной лишь высокоорганизованному разуму. Она была равна ему, и дело тут было не только в сексе. Наверное, толланцы, все же, недооценивали таури в целом, увидев лишь несколько негативных сторон их жизни, и не удосужились, как следует, изучить внутренний мир человека с Земли. С печальной улыбкой Нарим вспомнил, как восхищался Самантой Картер, считая ее уникальной таури, ближе всех находившейся по уровню развития интеллекта к народу Толланы. Но теперь он был уверен, что Клэр ни в чем не уступала очаровательной Сэм. Его уверенность базировалась не только на том, что он знал или понял, но и на том, как он сам ощущал себя рядом с ней. Все те проблемы, которые казались неразрешимыми для него вчера, сегодня вызывали только усмешку. Клэр, даже одним разговором, уже придала ему уверенности в собственных силах, а уж после такой ночи его буквально распирало желание действовать. Нарим глянул на свой коммуникатор и обнаружил, что он до сих пор выключен. Очевидно, его мог кто-то искать вчера, когда он сам занимался поисками Шрёдингера, а потом был с Клэр. Он боролся между желанием уйти, чтобы не разбудить ее во время общения по коммуникатору, и остаться, потому что не представлял, что она может подумать, не обнаружив его рядом, когда проснется. Тщательно обдумав ситуацию, Нарим нашел компромисс: если уйти на кухню и говорить тихо, она не проснется. И он не покинет ее дом, чтобы она не заподозрила его в легкомысленном отношении к ней. Потому что намерения толланца были самыми, что ни на есть, серьезными.