Flammeus onis (Красная Ливрея)

Глава 2. Невозмутимость. Мерлин свернул вправо, для того чтобы успеть увернутся от бегущих служанок. Поднос в его руке громыхнул, и одно спелое яблоко умудрилось скользнуть вниз, к каменным ступеням замка. Мерлин на секунду завис, сверля взглядом ненавистный фрукт, его спелый и румяный бок, тонкую петельку от листочка, блик солнца на корочке, а потом медленно наклонился, придерживая поднос, и ухватил пальцами. Яблоко было водружено поверх винограда и слив, отразилось в кубке с водой, скользнуло оттенком красного по железной тарелке с куском жареной курицы. Мерлин остался доволен своим выбором завтрака для короля. Сегодня он собирался извиниться перед Артуром и попытаться найти хорошее оправдание своим поступкам. Он улыбнулся своим мыслям, думая о том, что Артур наверняка еще спит в кровати, а вот Гвен уже наверняка в тронном зале, рассматривает бумаги. Он взлетел по ступеням, но остановился, когда до заветного коридора с дверью осталось совсем три ступеньки. Каждый шаг вдруг стал даваться с трудом, сердце затрепыхалось, стало душно и перестало хватать воздуха. Мерлин резко отошел, спустился на пролет вниз, прячась от глаз прошедших мимо рыцарей, и вздохнул. Мысли запутались. Как он собрался объяснять это Артуру? Как собрался прийти к нему с улыбкой? Он видел его, видел кровь на его руках, видел как беспощадно и без раздумий он разбил кольчугу Мордреда мечом. Не он, а Эмрис. А Мерлин сбежал, словно трус, сбежал перед битвой, так и не сказав ему ничего. Ни мудрого слова, ни жеста он не подарил своему королю, уходя на поиски своей магии. В глазах Артура, Мерлин – трус и глупец. Тот, кто ушел и не оглянулся. Мерлин съехал вниз по камню и присел на корточки. Солнце через бойницы светило ему прямо в глаза, блестел поднос, железный кубок в котором вода чуть колыхалась, бликами отражаясь на стенках сосуда. Мерлин бы ни за что не поверил, что на дворе стоит такая погода, когда в его голове и груди разыгралась целая буря. Словно в этом маленьком проходе между коридорами сидел не он. Он сам все еще был среди убитых саксов, вытаскивал меч из груди друида, вдыхал запах пепла и крови, смотрел в темное грозовое небо, на слетающихся ворон. - Ох, и представляешь, он сказал, что я могу выпить это бесплатно? Целых три кружки меда! Я захмелел, дружище, похлеще чем в прошлый раз, когда вылакал целых пять! – Мерлин вздрогнул и чуть не выронил поднос с завтраком. По лестнице раздавались шаги двух пар ног. Вездесущие рыцари, но на сей раз слишком знакомые, чтобы встретится. Мерлин подумал, что еще один поворот, и он увидит, как Гвейн смахивает со лба пот, а Персиваль поправляет пояс. - Тебе пара заканчивать с пьянками, Гвейн, - Персиваль легко шагал по ступеням, словно не весил ничего. Его шаги были меньше слышны, чем весь звенящий какими-то побрякушками Гвейн. Мерлин сглотнул и пулей пустился вверх, добежал до первого попавшегося гобелена с доспехами и спрятался. И черт дернул друзей остановиться совсем рядом. Гвейн откинул волосы со лба в своей излюбленной манере, улыбнулся прошедшим мимо служанкам и повернулся к Персивалю. Персиваль задумчиво уставился в окно, и для Мерлина было странно осознавать, что именно этот огромный и казавшийся грубияном рыцарь задал вопрос о нем. - Как думаешь, где сейчас Мерлин? – Гвейн стянул перчатки, всмотревшись в лицо друга. - Не знаю, - пробормотал он, поправил красный плащ Камелота, - но не думаю, что ему следует попадаться Артуру на глаза. Мерлин за гобеленом прикрыл глаза, перед ним вспыхнуло воспоминание. Тогда он видел Артура в последний раз и на его лице, помимо копоти и крови, было два свежих пореза, темнеющих на фоне бледной кожи. Один на щеке и второй на лбу, совсем под прядями белых свалявшихся волос. - Он шел в пещеру, в долину королей, но я не знаю, что стало с ним после, - объяснил Гвейн Персивалю, достав из-под плаща уже отгрызенное яблоко, - я верю, что все, что он делал, было ради Артура. Но что именно он забыл в такой важный момент в пещере, я не догадываюсь. Он так стремился туда, я думал, что там, как минимум, невероятный меч, который он наверняка собрался притащить Артуру. Я прождал его с полчаса, но он так и не вышел, а армия уже отправлялась, так что я выбрал своего короля, и не качай головой, Перси, я следовал долгу и чести! Персиваль тяжело вздохнул, поправил кольчугу на своей массивной шее и усмехнулся. - Знаешь, Гвейн, - как-то грустно сказал он, - я разочаровался в Мерлине. За гобеленом дернулись едва видные в темноте ноги, словно хотели шагнуть вперед. - Он должен был вернуться, должен был, как и мы, сразиться за короля, - Персиваль ловко натянул на руки перчатки, развернулся и начал медленно удаляться, - ведь мы смогли выстоять, и этот волшебник, что пришел к нам на помощь… Даже волшебник пришел к Артуру, а его слуга и друг умудрился сбежать. - Возможно, была причина, Перси, - пробормотал оставшийся на месте Гвейн, - я хочу думать, что была причина, почему Мерлин ушел. - В любом случае, если этой причины нет, я назову Мерлина трусом. Давай, патруль никто не отменял, шагай, Гвейн. Солнце светило все так же ярко, красный гобелен с изображением дракона мягко колыхался от утреннего ветра, начиналась дневная жара. А Мерлину казалось, что его окунули в холодное марево сумрака, словно битва не кончилась, а только началась. Гвен подписала еще один листок, вздохнула и откинулась на спинку стула. Крестьянам было вдоволь воды, но не хватало на посевы, но это было не основной проблемой. Раненые все еще лежали на дворцовой площади, служанки и Гаюс все еще бегали от одного рыцаря к другому, а полуденная жара только усугубляла состояние людей. Развешенные по двору ткани, хоть и спасали от солнца, но под ними скапливалась духота и морок, а ветра в дневные часы практически не было. Несколько стражников ходили с огромными тонкими листами железа и гремели, чтобы разогнать теплый стоящий воздух. Больных становилось все меньше, Гаюс отправлял их домой, долечиваться, армия Камелота вновь восстанавливалась. Королева медленно перевела взгляд на окно, высокое и залитое солнцем, под потолком. Глаза заслезились от яркого света. Она поспешно встала, расправила юбки пышного, но жаркого платья и прошлась вдоль круглого стола, касаясь пальцами спинок стульев. Что она делает здесь, простая служанка? Еще год назад она мыла пол и носила завтраки своей госпоже, а сейчас на ней дорогое платье и волосы собраны, как подобает знатной даме. Думал ли Элиан, отец, мать, что их маленькая и славная Гвен, дерзкая и бойкая, станет в свои года королевой их земель? Что она будет сидеть по левую руку от мужа, Артура Пендрагона, делить стол с рыцарями круглого стола на советах? Гвен улыбнулась, уверенная в том, что мать бы отправила ее за таки мысли в чулан, а отец бы расхохотался, а Элиан бы еще с неделю издевался над ней. Она медленно дошла до своего отодвинутого стула, в полном одиночестве присела на самый краешек и обвела пальцем край деревянного настила столешницы. Прочертила тонкие царапинки, что проделало лезвие ее мужа, когда он с грохотом положил Экскалибур на стол. Ах, нельзя обращаться с таким мечом как с игрушкой, она столько раз говорила ему, чтобы он не держал оружие под кроватью! Уж она-то знает толк в мечах. - Гвиневра, - раздался мягкий и рокочущий голос того, о ком она только задумалась. Артур вошел быстро, словно вихрь ворвался в ее тихую жизнь, а он всего лишь промчался по залу. - Артур! – воскликнула она, тут же встав и повиснув на его широких плечах. Она прижалась к легкой куртке, вдохнула запах кожи и мыльного корня. Ее глупый и своенравный принц, как молод он был, когда она впервые взглянула на него и ужаснулась, какой напыщенный болван станет вскоре королем. - Ты рано встала, Гвиневра, - он ухватился рукой за ее локоть и помог ей сесть. - Зато просмотрела отчеты дворцовой стражи и Леона, - улыбнулась она, положив на стол кипу тонких свертков. - Спасибо, - Артур улыбнулся, его светлая, но какая-то пустая улыбка заставила Гвен вздрогнуть как от пощечины. - Ты все еще думаешь о нем? - О ком? – Артур подхватил первый свиток, даже не рассмотрев, и развернул. Его глаза пробежались по строчкам, но Гвен поняла, что ее муж даже не прочел названия. - О Мерлине, конечно же, - прошептала она, словно боясь взрыва. И он незамедлительно последовал. - Гвиневра, я думаю только о своем королевстве, о больных рыцарях, о защите стен Камелота, но никак об этом трусливом слуге,- прорычал Артур, сжимая в руках свиток. - Но Артур,- прошептала она, не в силах защитить своего друга. - Не хочу слушать, Гвиневра, - отчеканил ее муж, встав и нахохлившись, словно пичуга. Он резко отодвинул стул, так, что она вздрогнула, и твердой поступью зашагал к выходу. - Я тут подумала, - пробормотала Гвен, понимая, что мужа не остановить от побега, - что ты мог бы подумать над причиной его ухода. Это же Мерлин! - Он всегда прятался в битвах, Гвен, - обернулся через плечо Артур, - я знаю это, потому что лично просил его прятаться. Но также безрассудно, он вступал в бой. Он не умеет сражаться, но… Мне казалось, мы, как браться, Гвиневра, словно мы не можем друг без друга. Но он ушел, и не вернулся, словно все эти годы ничего не значили. Я не просил его сражаться, но как верный друг, я бы попросил его быть рядом. Дубовые двери за ним закрылись, кожаная куртка исчезла из виду, а Гвен медленно опустила лицо в ладони, такие холодные в этой теплой нагревающейся полуденной зале. Кто бы мог подумать, что в этот солнечный и ясный день, в сердцах каждого из них будет бушевать целый ураган.