Flammeus onis (Красная Ливрея)

Эпилог

Мерлин просыпался медленно, словно большими гребками выплывал из марева снов. Он не помнил, что ему снилось. Но слышал голоса. Они говорили с ним, иногда кто-то плакал. Ему всегда хотелось утешить того, кто так отчаянно звал его, но как бы он не петлял по закоулкам собственных снов, выход не находил. Поистине страшно – заблудиться в собственном разуме. Когда он впервые почувствовал себя лежащим на твердой поверхности, мысли его скакали по воспаленному сознанию. Он силился вспомнить, почему так плохо себя чувствует, но не одно разумное объяснение не приходило к нему на ум. Мерлин пошевелил пальцами, почувствовав прохладную ткань под ладонью. Он огладил ее, чуть надавил – это все, на что были способны его руки после такого продолжительного сна. Ему казалось, что попроси его Артур сжать в ладони меч, тот с грохотом упадет на пол. Он не слышал голосов, как будто был один. Он приоткрыл глаза, но перед ним была лишь полутемная комнатка, его комнатка. Справа все так же стоял шкаф, который Гаюс заполонил книгами, одинокий комод, заваленный каким-то хламом, грузно обосновался в левом углу, за дверью. В комнате было темно и прохладно, кто-то открыл маленькое окошко, оттуда тянуло вечерним ветерком. Мерлин слышал, как за дверью, внизу лестницы кто-то ходил, двигал что-то, говорил. Он подумал, что это, должно быть, Гаюс. Кому еще расхаживать по лекарским покоям в столь поздний час? Ему было так лень выбираться из кровати, он все еще чувствовал себя уставшим. Но сна не было, ни в одном глазу. По лестнице раздались тяжелые шаги, кто-то медленно поднимался к нему в комнату. Мерлин прикрыл глаза, стараясь дышать спокойно и размеренно, как это делают спящие. Дверь со скрипом отворилась, и в каморку заглянул Гаюс. Мерлин, сквозь приоткрытые веки, видел, как в одночасье постарел лекарь. Он двигался тяжело, ступая медленно, старался держать равновесие. Его седые волосы сбились в непонятные лохмы, морщины исказили лицо тенями. Что с ним? Мерлин не знал. -Гаюс, - позвал он его, пытаясь поднять руку. Лекарь выронил баночки с лекарством, которые зачем-то притащил в комнату Мерлина. Он вскрикнул, словно юный мальчишка, преодолел расстояние, разделявшее их, опускаясь на кровать рядом с подопечным. Его лицо просветлело, расцвела улыбка. Его глаза вновь заблестели жизнью, он сам вдруг стал сильнее, помолодел. Мерлин подумал, что так Гаюс мог бы выглядеть сломленным болезнью или горем. Вмиг он будто сбросил с себя тяготившее его бремя. - Мерлин!- воскликнул он, протянув к нему руку и погладив по волосам, - давно не виделись… - Что случилось? – прохрипел Мерлин в ответ. - Мальчик мой, выпей воды, - Гаюс взял с пола кувшин и стакан, налив в него чистой жидкости. Он протянул его к губам Мерлина, понимая, что тот не может поднять и руки. - Ты проспал довольно долго, - подытожил лекарь, вглядываясь в лицо своего подопечного. - Насколько долго? – прошептал Мерлин, - почему я спал? - Ты не помнишь? - Я вспомню. Так как долго я спал? - Шесть дней, Мерлин, ты провалялся в бреду шесть дней, - Мерлина как будто ударили по голове набатом. - Что? – Мерлин попытался сесть на кровати, но всего лишь разметался по постели, сбросив с себя одеяло, - что случилось? - Моргана. Ты потратил много сил, чтобы спасти рыцарей, Мерлин, - прошептал Гаюс, положив на его плечо свою старческую руку. Мерлин медленно протянул руку за стаканом воды, взял его. Его ладонь тряслась, словно он только вылез из ледяной воды, и теперь силился согреться. - Я, - и вдруг воспоминания накрыли его лавиной, - я… Он задыхался под гнетом картин, мелькающих в его разуме. Лицо Артура то белело на фоне битв, то разгоралось красками. Мерлин помнил, как Артур звал его, как слеза скатилась по его щеке, упав и потерявшись в звеньях кольчуги. Как вторую он вытер своей ладонью. Он помнил кровь на своих руках, горячую, как смола, стекающую по его локтям, падающую на камни. Лицо Артура в тот момент, удивленное, до нелепости смешное. Ровную спину Морганы, пронзенную мечом. Ее потухший взгляд, устремившийся в небо, сухие потрескавшиеся губы, исказившиеся в кривой полуулыбке. Мгновения, перед тем, как Мерлин утонул в собственной усталости и боли. - Мерлин, дыши, мой мальчик, - Гаюс возник рядом, поддержал его, обняв за плечи, - все в порядке, все просто хорошо, Мерлин. Ты молодец. - Что… Артур теперь изгонит меня? – Мерлин со злостью почувствовал, как жгучие слезы капают на его постель, - я обладаю магией, я столько врал ему, я такой… - Мерлин, послушай меня, - Гаюс обхватил его лицо сухими ладонями, заставив смотреть на себя, - все хорошо, Артур довольно часто беседовал со мной, чтобы я наверняка мог сказать тебе, все хорошо. Ты проснулся вовремя. Сегодня произойдет кое-что удивительное. На самом деле, я не сомневаюсь, тебя наверняка разбудила собственная магия. - Что? Что произойдет, Гаюс? – отчаянно прошептал Мерлин, кусая потрескавшиеся губы. - Кое-что давно забытое, невероятное и очень долгожданное, - пробормотал Гаюс, его лицо светилось изнутри теплым, добрым светом. Глаза, мудрые и глубокие, взирали на Мерлина. И Мерлину подумалось, что все будет хорошо. Разве Гаюс его когда-нибудь обманывал? - С добрым утром, Мерлин, - Гаюс обнял его крепко, Мерлин уткнулся ему в изгиб плеча, плача от собственной непонятной радости, - тебе пора вставать и разминаться, ты чувствуешь свои ноги так же как руки? - Все нормально, но они такие тяжелые… - Гаюс, я подумал, что ты у Мерлина, я хочу сказать… - послышался чудовищный топот двух бегущих ног, жалобный скрип половиц на лестнице, дверь отворилась, и там появился Гвейн, нагнувшийся, чтобы войти в дверь, - О. Гвейн выглядел растрепанным, на нем висела измятая туника с закатанными рукавами, волосы были заправлены за уши и ужасно сальные, как будто Гвейн не мылся несколько дней. На его лице блестел пот, хотя на улице, как понял Мерлин, было прохладно. Мерлин весь подобрался, готовясь бежать. Ему совершенно не хотелось убегать от Гвейна, но рыцарь даже не предпринял попытки вытащить нож. - Мерлин. -Гвейн. Они постояли так с четверть минуты, перед тем, как Гвейн стремглав метнулся к кровати. Мерлин в ужасе дернулся, понимая, что ему некуда бежать, даже если он захочет испариться. Но теплые руки уже обвили его худые плечи, прижимая к мощной груди рыцаря. Мерлин уткнулся куда-то между ключиц Гвейна, вдыхая запах пота и эля. Черт, этот пропойца опять весь вечер провел в таверне… Что вообще происходит? - Черт побери, Мерлин, - Гвейн обнял его сильнее, положив руку на затылок, буквально пытаясь втиснуть Мерлина внутрь себя, - Ты заставил нас поволноваться… -Что происходит? – пробормотал Мерлин в его рубашку. Он сжал простыни, словно боясь взлететь. - Пожалуй, - Гвейн повернулся к Гаюсу лицом, на секунду отпустив Мерлина, - надо позвать Персиваля. Мерлин не сможет добраться на своих двоих. - Да, ты прав, - Гаюс улыбнулся ему, - Мерлин наверняка ужасно голоден, приходите сразу, как начнется. - Да, сер, - Гвейн расплылся в теплой улыбке, повернувшись к ничего не понимающему Мерлину, - дружище, ты еще больше болван, чем Артур! И принцесса тоже. Гаюс, ты знаешь, как только взойдет солнце зал должен быть полон. - Ага, - растерянно отозвался Мерлин, отчаянно пытаясь понять, почему Гвейн так добр с ним. Гвейн сбежал, позорно откланявшись как настоящий шут. Его кудри заметно отрасли, теперь спускаясь ниже плеч. Наверняка, подумал Мерлин, от поклонниц отбоя нет. Он все еще чувствовал себя словно во сне, а потому не желал даже спрашивать у Гаюса, почему он так счастлив, почему Гвейн так счастлив, и почему это счастье медленно проникает ему под кожу, заставляя глупо улыбаться на каждое слово старого лекаря. - Я принесу тебе поесть, Мерлин, - Гаюс потрепал его по голове, тяжело опираясь на колено и вставая. - Хорошо, - Мерлин привалился к подушке, зевая, - сейчас утро? - Еще даже не встало солнце, Мерлин, но все уже готовятся, - усмехнулся ему Гаюс, успев выйти за дверь до того, как к нему прилетел вопрос: «К чему?» Пару часов Мерлин просто дремал, успев пожевать завтрак совсем немного – ему казалось, что он голоден, но на самом деле он не смог съесть и трех ложек. Мерлин видел себя во сне, блуждающего по коридором огромного светлого Камелота, снующего по бойницам и башням, захаживающего в кухню, чтобы откусить от горячего пирога кухарки. Он был во всем Камелоте один, внутри у него поселилась какая-то светлая грусть. Но вот он вышел во двор, там, где рыцари обычно тренировались. Он ожидал, что и там будет пусто, непримятая трава будет колоситься на ветру. Но услышал звук стали и веселого сражения. Рыцари резвились, катались по траве, в шутку толкали друг друга, мерились мечами, дурачились. Мерлин наблюдал за ними, стоя у дверей оружейной, облокотившись о стену. Ему было спокойно. Вот Персиваль приподнял Леона за шкирку, ему не составило огромного труда удерживать рыцаря на весу даже тогда, когда Гвейн решил заступиться за него. Мерлин с удивлением обнаружил сидящего неподалеку Элиана, смеющегося над шутками Гвиневры – простой служанки, без венца на голове. Он задохнулся, увидев улыбающегося Ланселота. Он махнул ему рукой, перед тем как прыгнуть сверху на Гвейна, смеясь и крича. Он был все так же молод и юн, как в их первую встречу. Задорная улыбка не сходила с его губ, первый, узнавший тайну, верный друг, спасший их всех. Мерлин чуть не заплакал, ему так давно не снился Ланселот. Дверь рядом с ним отворилась, в проходе показалась светлая шевелюра. - Мерлин? Вот ты где, - усмехнулся ему Артур, - я обыскал весь замок, чтобы найти тебя здесь? В следующий раз я повешу на тебя колокольчик, будешь ходить как корова. - Отстань от меня, Артур, - хохотнул Мерлин, дружески пихая его в плечо, - я уже наточил твой меч. Если ты не можешь найти его в четырех стенах оружейной, нам не о чем с тобой говорить. - Ах, так? – Артур шутливо ухватил его за плечи, наклоняя вперед. Голова Мерлина оказалась зажатой между рукой Артура и его ребрами, а сам Артур принялся противно натирать его макушку кожаной перчаткой. - Прекрати, Артур, фу, твоя подмышка пахнет… о боже, я не хочу этого знать, уйди от меня, ты, грязное животное, - смеялся Мерлин, пытаясь отпихнуть от себя зачинщика драки. - Мерлин, - позвал его Ланселот, перепихиваясь с Персивалем локтями, - иди к нам! -Да, Мерлин, иди к ним, - посмеялся над ним Артур, - ты нужен им в качестве груши для битья, я повелеваю тебе встать между ними и изображать шута. Ты это умеешь. Мерлин толкнул Артура на землю, латы, которые тащил наследный принц, со звоном посыпались на траву. - Ты, венценосный осел, - Мерлин задыхался от счастья, его прямо распирало от радости, хотелось петь и танцевать. - Мерлин, - сказал ему Артур, - похоже, он успел задремать, Персиваль. Я сейчас разбужу его. Мерлин, проснись! Лицо Артура исказилось, он все еще смеялся над ним, лежащий на траве. Цветы запутались в его волосах, морщинки от улыбки расползлись в разные стороны. Но Мерлина выдернули из сна. Перед глазами замаячил Гаюс, улыбающийся до ушей. - Ты проспишь все на свете, - только пробормотал он, как за его спиной возникло массивное тело Персиваля. - Доброе утро, Мерлин, - неловко пробасил рыцарь, смущенно уставившись в пол. Совершенно ясно было, что тот не знал, как себя вести. Обычно суровый воин, произносящий два слова в день, теперь стоял перед Мерлином покрасневший. - И тебе, Персиваль, - ответил ему Мерлин, силясь подняться, - я не знаю, что спросить. Гаюс отошел от них, его фигура скрылась в тени каморки. Мерлин повернулся к окну, удивляясь, что первые лучи солнца уже осветили край его кровати. Он чувствовал себя сонным, ему хотелось спать, но в то же время, сердце в груди заполошно билось, словно птица в клетке. Он всем телом чувствовал – в замке что-то происходит. - Мерлин, - Персиваль присел на кровать, она прогнулась под его тяжелым весом, - я… хотел бы извиниться. - Что?- Мерлин округлил глаза, сделавшись похожим на огромную сову. У него смешно открылся рот, и зарозовели щеки. - Я думал, после битвы у Камлана, что ты трус, - сразу напрямую ответил Персиваль, задумчиво глядя на Мерлина, - ты сбежал, оставив нас. Не сражался как Элиан, не защитил как Ланселот. Но теперь я кое-что знаю, и хотел бы извиниться. Мы все были не правы. -Я, - Мерлин не знал, что и говорить, - друиды называют меня Эмрисом. Я не знаю, что еще вам рассказать. - И не нужно, - Персиваль положил тяжелую руку на его плечо, по-дружески похлопав,- ты сделал много хорошего, друг. Я верю тебе, ты славный малый. До этого я думал, что ты просто нелепый и смешной слуга, потом, что ты хороший друг для Артура и Ланселота, потом я разочаровался в тебе, но сейчас, все пришло в норму. Я думаю, ты невероятен. Так много слов от Персиваля в свою сторону Мерлин не слышал… никогда. Они болтали редко, больше смеялись над шутками Гвейна, который часто околачивался рядом с Мерлином. Персиваль был как бы огромным воином, которого просто необходимо было иметь в их компании – он был огромным двигателем их битв, эдакая важная фигура. Но сам по себе он смотрелся неразговорчивой махиной, так и подходил под это описание. Целостно он высказывался только на совете, в будни предпочитая посмеиваться и вставлять редкие умные комментарии. С Мерлином он особо не болтал, да и Мерлин не представлял, как можно говорить с Персивалем о погоде. Но его часто видели рядом с Леоном, который слыл знатным болтуном, хоть и говорящим по делу. Гвейна ему все равно было не побороть. - Спасибо, - только и смог сказать Мерлин, неумело улыбаясь. В груди щемило, было все еще тяжело, но уже не так, как если бы он проснулся все тем же Мерлином, обычным слугой, о котором никто не знает ни одной тайны. - Тебе спасибо, Мерлин, - Персиваль встал, словно перед Мерлином выросла огромная скала, - я думаю нам пора. Мы можем опоздать. Мерлин обнаружил, что рядом с его кроватью стоит стул, на котором висят его вещи. Он сглотнул, надеясь, что это не та парадная шутовская мантия, в которую запихивал ее Артур. С дурацкой шляпой. Нет, это был обычный камзол, сшитый, похоже, совсем недавно. Он был ярко красным, сзади была вышита эмблема Пендрагонов. Мерлин начал нервничать – что происходит, куда они пытаются одеть его, как заправского вельможу? Персиваль молчит, ничего не рассказывает о предстоящей прогулке. Гаюс хитро улыбается. А потом Мерлин вдруг подумал, что они ведут его к Артуру. О, он совершенно не хотел видеть Артура. С ним же все в порядке? - С Артуром все в порядке? – вдруг высказал он свои мысли, в упор посмотрев на Персиваля. - В полном, Мерлин, - улыбнулся он ему в ответ, словно ожидал таких расспросов. - Зачем мне это надевать? - Это традиция, Мерлин, - поспешил объяснить Гаюс, - скажи спасибо, что тебя не заставили надевать удлиненный вариант. Ты еще слишком слаб, чтобы щеголять в таких длинных накидках. Ты обязательно запутаешься и упадешь. Мерлин начал вскипать, его лицо побагровело, да так, что даже Персиваль отодвинулся от него на пару дюймов. - Что. Здесь. Происходит?! – вспылил он, резко вскакивая с постели. - Мерлин, - начал Гаюс. Но тут сосуд с водой, что стоял на полу, с громким треском лопнул. Мерлин вскрикнул, соскочив от неожиданности с кровати, и кубарем повалился на пол. Он и не ожидал от себя такой прыти, смотря, как под кроватью растекается лужа воды. Мерлин встревожено выглянул из-под вороха одеял, пытаясь подняться. Он вперил свой взгляд в Персиваля, готовясь уворачиваться от летящих ножей. Персиваль взглянул на него. - Все хорошо, Мерлин, - Персиваль поднял руки вверх, словно Мерлину не нужно было опасаться, что он схватится за эфес меча, - я все знаю. Ничего страшного, правда тебе придется купить новый кувшин. - Ох, - Мерлин схватился за голову, - мне, кажется, дурно. Персиваль обогнул кровать, присев перед Мерлином на корточки, его доброе лицо оказалось прямо напротив него. - Мерлин, - неожиданно ласково позвал он его, - все хорошо, ладно? Ты не должен бояться, все закончилось. Мерлин закивал, как болванчик, не отрывая взгляда от меча на поясе Персиваля. Последний тяжело вздохнул, протянул к Мерлину руки и с легкостью поднял его. - Гаюс, одежду, - скомандовал рыцарь, усаживая Мерлина на кровать. Тот смотрел в пустоту, глупо моргая и тяжело дыша. Персивалю стало жаль его, такого бледного и напуганного. Он заметил, что Мерлин постоянно ждал повода сбежать. Его глаза постоянно останавливались на рукоятке меча, который Персиваль забыл оставить внизу, в покоях лекаря. На нем уже была кольчуга, парадная мантия, что должна была украшать всех рыцарей Камелота сегодня, лежала внизу. Но меч-то он снять забыл. Персиваль двигался плавно, помогая Мерлину поднять руки. Тот сидел, словно безвольная кукла, его тело было мокрым от пота, глаза иногда мутнели, словно Мерлин хотел провалиться в обморок. Персиваль боялся, что тот просто не сможет стоять и упадет в тронном зале. Сразу после лихорадки, Артуру не стоило этого делать столь поспешно. На самом деле они рассчитывали сделать это без Мерлина, потому что тот валялся в бреду целых шесть дней, и они не рассчитывали, что он придет в себя еще с неделю. По расчетам Гаюса, Мерлину нужно было довольно много времени на восстановление. Но когда в ранний предрассветный час Артур заглянул в покои лекаря, чтобы удостовериться, что тот встал, он заметил, что Гаюс, весело пританцовывая, готовит свежую кашу. Тогда он и понял- Мерлин очнулся. И, похоже, планы придется менять. Мерлин был бледен как простыни на его кровати, он шатался, пока шел по коридору. Его мутные голубые глаза теперь преобрели отчетливый взгляд, но он все еще был слишком слаб, чтобы ступать без поддержки Персиваля. Тот протащил Мерлина на себе целых два пролета лестницы, несмотря на протесты. Ему казалось, что Мерлин – пушинка на его огромных плечах. Когда они поднялись по винтовой лестнице до тронного зала, Мерлин замер, облокотившись на Персиваля. Он не произнес ни слова, после разговора в своей комнате. Сейчас под его кожей ходили желваки, он был нервным и кусал губы. - Мерлин, - Персиваль улыбнулся ему, поддерживая за плечи, - все будет хорошо, если ты еще не понял. - Я не знаю, что мне думать, Персиваль, - произнес ему в ответ Мерлин, - я столько лет скрывал это, мне так страшно, что я хочу сбежать из замка и больше никогда не появляться здесь. - Нет, Мерлин, - пробормотал Персиваль, подходя к огромным дубовым дверям, аккуратно подводя к ним Мерлина, - ты не сбежишь. Ты слишком много прятался и оставался в тени, чтобы умудриться пропустить и это. - Что пропустить? – Мерлин повернулся к нему, его огромные голубые глаза, наполненные страхом и отчаянием, взглянули на него. - Это, - и Персиваль тяжело толкнул двери, они зашуршали, поддаваясь напору рыцаря. Кто-то изнутри помогал, открывая обе части. Стражники, подумал Мерлин. Он ступил в зал, полный народа. Вельможи, совет, простые крестьяне, их было так много. Люди образовали две огромные толпы, вставши по бокам зала. Мерлин припомнил, что столько людей в тронном зале было только тогда, когда Артур взошел на престол. Огромные красные знамена свисали со стен зала, Мерлину показалось, что он слышит рев дракона от каждого герба. Свет, заливающий камни и стены сводов, струился тонкими белыми лучами. Они сверкали на латах рыцарей, играли бликами на их мечах, вложенных в ножны, прятались в складках платьев придворных дам и служанок. Мерлин подумал, что более впечатляющего зрелища он еще не видел в своей жизни. Может из-за того, что он сам вечно стоял в тени колонн, рядом с Гаюсом, улыбаясь тихой улыбкой и смотря из темноты на все это великолепие. Теперь же он сам был центром этой маленькой прекрасной вселенной. Он все так же опирался на Персиваля, который вдруг выпрямился и стал походить на огромного сокола, принесшего добычу своему хозяину. Правильно, он притащил сюда Мерлина. Главное, подумал Мерлин, чтобы он не отошел от него. А то он свалится от переизбытка чувств, вдруг нахлынувших на него подобно урагану. В зале было тихо, никто не шептался, не звенели колокола, не играла музыка. Все чего-то ждали. Может быть, они ждали меня, подумал Мерлин, неловко переступив с ноги на ногу. Он поднял взгляд, отрываясь от первых лучей солнца, заливших пол в зале. Его взгляд остановился на двух высеченных из мрамора тронах. Около них стояли они. Король и королева, прекрасные в своей противоположности, взирали на него с высоко поднятыми головами. Гвиневра стояла по левую руку от мужа, в золоченом платье, спускающимся со ступеней постамента длинным шлейфом. Ее рука была вложена в руку мужа. Вся она исходила какой-то теплотой и тихой радостью, она улыбалась ему, ее глаза неотрывно следили за Мерлином. На ее голове в свете солнца блистала корона. Артур стоял чуть впереди, его красный плащ был длиннее, чем у рыцарей, стоящих в первых рядах. Латы светились на солнце, кольчуга блестела в первых лучах. Экскалибур лежал в ножнах. Они невероятны, подумал Мерлин, несмело улыбаясь. На глазах выступили легкие слезы, и он сморгнул их, пытаясь смотреть подольше. В светлых волосах его короля всеми цветами радуги переливалась корона. Золото ее отдавало блики на смуглую кожу щеки Гвен. У Мерлина в груди поселилось чувство, распирающее его изнутри. Это было какое-то немыслимое счастье, такое огромное, что было больно держать его у себя рядом с сердцем. Воздух, который он вдыхал, наполнял легкие, а в животе поселилось приятное тянущее чувство волнения. Мерлин почувствовал себя живым впервые за столько месяцев. Ему казалось, что он не был так счастлив никогда. В первых рядах, протискиваясь сквозь людей, вышла его мать. Она была в простом платье, но Мерлин видел, как богато оно сверкало отделкой – он видел примерно такое же платье у Гвен, когда она только стала королевой. Хунит ласково улыбнулась ему, утерла слезы. Она была уже не молода, старость коснулась ее лица. Ее темные волосы, опускающиеся на плечи, были подвязаны заколками, в которые прицепили цветы. Если бы отец был здесь, подумал Мерлин, он бы заново влюбился в нее, такой прекрасной показалась ему она. - Пойдем, Мерлин, - прошептал ему Персиваль. Он мягко взял его под руку, словно даму. И они двинулись вперед. Мерлин никогда не шел прямо по этой дорожке, устланной к королевскому трону. Обычно Артур посвящал так рыцарей – торжественно воины проходили по красному ворсу ковра, который стелился от самых дверей, приседали на одно колено, он возлагал над ними Экскалибур и произносил клятву. Теперь же сам Мерлин осторожно ступал вперед, двигаясь меж людей, поддерживаемый Персивалем. Звуки его шагов отдавались эхом, тронный зал погрузился в еще более гулкую тишину. Он шел и не дышал. Его глаза неотрывно следили за Артуром, который вытаскивал из ножен Экскалибур. Солнце озарило его лицо светом. Его яркие голубые глаза были такими глубокими, бездонными. В свете солнца блеснул закаленный в дыхании меч. Экскалибур возвысился над людьми. Мерлин остановился перед своим королем. - Опустись на правое колено, Мерлин, - прошептал ему Персиваль, перед тем, как покинуть его. Такая нужна опора в один момент ушла, и Мерлин со стоном опустился, пытаясь не упасть всем телом. Артур тревожно посмотрел на него. Они еще не сказали друг другу ни слова. Мерлин помнил последний взгляд своего друга, прежде чем провалился в темноту. Артур не боялся его в тот краткий миг. Он смотрел тревожно и печально. Сейчас же Артур смотрел нервно, но не скрывал затаившейся в уголках глаз радости. Мерлин уселся на одно колено, пытаясь не завалиться на бок. Так было легче, подумал он, чем стоять на двух ногах. - Мерлин, - в тишине зала его имя прозвенело колоколом, люди зашептались, - клянешься ли ты всегда служить верностью Камелоту. Первая птица вспорхнула у огромных окон, ее крик огласил округу. За ней стаей поднялись голуби, огромной полутемной стаей они устремились к небу. Мерлин моргнул, прогоняя с глаз сонное марево, преследовавшее его с самых комнат Гаюса. Он, словно погруженный в транс, кивнул. - Клянусь, Артур. - Клянешься ли ты не использовать магию во зло, против Короля и королевской свиты, против немощных людей и Камелота в целом. Вместо того, чтобы с честью и достоинством, подобающим людям, что опускались на колено перед королем, выдержать клятву, Мерлин с глупым выражением лица ущипнул себя. Артур заскрежетал зубами, Гвиневра готова была засмеяться. Сзади Мерлин услышал тихий, едва различимый хмык Гвейна. - Клянусь, - прошептал Мерлин. У него уже болели щеки от того, что он не переставал улыбаться. Артур взглянул на него, кивнул чему-то у себя в голове, вновь величественно заголосил. - Клянешься ли ты быть придворным магом Камелота до скончания своих дней. Что? Что!? Мерлин думал, что забыл, как дышать. Ему отчаянно не хватало воздуха, с лица схлынул весь цвет. Мерлин стал бледным, и чуть не упал, но вовремя опомнился. Руки его задрожали, земля и небо завращались, будто он крутился в какой-то карусели. Он беспомощно посмотрел на Гвиневру, стоявшую рядом. - Дыши, Мерлин, - прошептала ему Гвен, улыбаясь, - давай, я верю в тебя. Он глубоко вдохнул, как будто погружался глубоко под воду. Он ощутил себя невероятно счастливым, слезы просились из глаз. Он оглянулся, обвел взглядом рыцарей, собравшихся за его спиной. Гвейн отсалютовал ему правой рукой, закованной в латы. Он небрежно смахнул с лица волосы, умудрился подмигнуть и блеснуть белозубой улыбкой. Леон склонил голову, в знак почтения чуть ссутулившись. Он слегка приподнял уголки губ, глаза его озорно блестели, светлые кудри свесились, закрывая лоб. Персиваль стоял совсем рядом, буквально в большом шаге от Мерлина. Его кольчуга блестела на огромных плечах. Гаюс обнаружился все так же в тени. Его можно было бы не заметить и в пустом зале, если бы Мерлин не знал, где искать. Он оперся рукой о колонну, его старческие плечи подрагивали от беззвучных рыданий. Он не мог сдержать радости, а потому левая рука его держалась за грудь, где билось сердце. Он улыбался, слезы текли по его морщинам. Ты дождался этого, Гаюс, подумал Мерлин, перед тем как перевести взгляд на свою мать. Хунит держалась стойко. Она стояла не среди обычного народа, который был ближе к выходу, а находилась посередине, меж придворных дам и советников. Она прижала руки ко рту, в глазах ее плескалась безграничная радость. Она кивнула ему, утайкой вытирая слезы. Ее так похожее на Мерлина лицо озарилось светом из окна. Мерлин повернулся обратно, оказываясь лицом к лицу с Артуром, спустившимся с постамента и положившим свой меч на его правое плечо. Высокий, великий король, подумал Мерлин. А когда я только пришел в Камелот, ты бы зазнавшимся мальчишкой, кидающимся ножами в слуг. Мы выросли вместе. - Клянусь, - громко ответил Мерлин на выдохе. Артур прикрыл глаза, словно это было для него намного сложнее, чем Мерлину. И зал взорвался овациями, люди рукоплескали, смеялись. Кто-то подбрасывал вверх шляпы. Служанки даже подпрыгивали от счастья. Солнце светило ярче, гобелены окрасились в ярко-алый. Птицы за окном щебетали. Казалось, весь мир ожил, после продолжительного сна. - Отныне, - Артур перекричал неровный хор голосов, - и навсегда мы, Артур Пендрагон, король Камелота, печатью и волей своей, узакониваем магию. Мы повелеваем впредь прекратить гонения на друидов и других магических созданий, магов и чародеев. Отныне и навсегда прекращаются жечься костры. Магия законна в Камелоте. Люди плесали, смеялись и плакали. Счастливые лица были повсюду. Рыцари столпись вокруг Мерлина, похлопывая его по плечу, пытаясь дотронуться до него, заглянуть в глаза. Мерлин все еще сидел на одной ноге, понимая, что сил поднять у него не хватит. Он качался из стороны с торону, смотря, как наклоняется к нему каждый рыцарь, улыбаясь . Артур возник перед ним внезапно, его серьезное лицо вдруг оживилось другими красками. Бледные щеки озарило румянцем, он словно весь сдулся, вся напыщенность и властность ушла, оставив место обычному Артуру – принцу, скрывавшемуся в тавернах под лицом крестьянина. - С тобой все в порядке? – вернул он ему вопрос, который задал Мерлин на площади, сразу после того, как Моргана между ними пала. - Я намного крепче, чем ты думаешь, - усмехнулся ему в ответ Мерлин, - уважаемая леди. Гвейн рассмеялся, да так, что перекрыл гомон голосов. Его плечи ходили ходуном. - Ты еще ответишь за те слова, Мерлин, - отсмеявшись, произнес он, - мы может и дамы, но прекрасно орудуем мечами и можем с легкостью бросить тебя в навоз. - Я с легкостью могу отправить тебя в полет своей невероятной и самой волшебной из волшебных магией вон к той колонне, - парировал Мерлин. Они замерли, окружив его. Солнечные зайчики играли в их волосах. Артур протянул руку, его ладонь была смуглой с тыльной стороны. Золотой перстень Пендрагонов блеснул в рассветных лучах. Это было то крепкое рукопожатие, что он давал своим рыцарям, и теперь вовсе не морщинистая ладонь старика легла в черную перчатку короля. Вместо сухой руки Эмриса, он, Мерлин, сам вложил в огромную руку Артура свою ладонь, испещренную мозолями и мелкими царапинами, с обгрызенными ногтями, с запекшейся в лунках кровью Морганы и всю в какой-то грязи и саже. - Я рад, что ты пришел, - серьезно вымолвил Артур, - ты был невероятен, Мерлин. Он стоял перед Мерлином настоящим Королем – на фоне золотого трона его серебряная кольчуга и ясный взор голубых глаз показался Мерлину лучшим волшебством. Твердая рука Артура потянула его наверх, он встал с колен, поравнявшись с королем. Лицо к лицу, они простояли так одно мгновение, прямо перед тем, как Гвен заключила Мерлина в объятия. Она плакала от радости, переполняющей ее. - Я знала, - сказала она в платок Мерлина, что лежал у него на шее, - я знала, Мерлин. И я верила в тебя, до последнего. - Спасибо, Гвен, - Мерлин мягко приобнял ее, подняв взгляд на Артура, - Обнимашки? Артур скорчил гримасу, но в следующее мгновение подлетел к ним обоим, подняв над землей, и закружив. И все было хорошо.