Наши идолы лгут

Леди Инквизитор мучается от кошмаров. Рвано дышит по ночам и отчаянно цепляется за кинжал под подушкой. Наутро обнаруживает ранки на руках и горестно вздыхает, накидывая на плечи бремя справедливой воительницы. Это началось еще с появления метки, но тогда… тогда было иначе. Тогда он приходил и отгонял своим присутствием демонов с Изнанки. Брал за руки и отводил в самые прекрасные уголки мира Завесы. Рассказывал истории и вплетал их в светлые волосы, озолоченные. Это было их время, время безмятежности. Им выпало больше, чем дозволено было, только благодаря снам. Прекрасным и таким коротким. К утру он вежливо улыбался ей и, коснувшись поцелуем, будил ото сна. Лавеллан к этому так и не привыкла. Леди Инквизитор устала быть справедливой и мудрой. Устала, потому что некому больше приберечь для нее пары минут покоя. Только осознав это, она объяла окончательно свою потерю. Эльфийка просто в какой-то момент выронила книгу, узнав в заметках на полях почерк Соласа. И все же…она ни на минуту не пожалела. Было что-то в этом горьком послевкусии, заставляющее ее выбегать вечерами к звездному небу и жить, вдыхать холодный ветер. Почувствовала, что весь мир изменился, хах? Какая, к черту, это была свобода? Леди Инквизитор засыпает утомленной долийкой без рабских отметок, малодушно свернувшись на диване с книгой в обнимку. Ее пронзает холод откуда-то изнутри. Но ее сон спокоен, как никогда раньше. В ее сне – о, в этом волшебном чуде, объятом золотом небес – звериная тень подхватывает эльфийку себе на спину и уносит в самые чудесные уголки Завесы. Откуда только узнал… Сочащийся алый глаз, смутное осознание сущности пришедшего к ней образа, не пугает Лавеллан. Она зарывается лицом в лохматую и скомканную шерсть и не чувствует демонов у себя за спиной. На самый сладкий и самый короткий миг.