POV Нуки
Rest in peace, it’s all over now, It’s the end of salvation. Memories in the photographs Of the last generation, Of the last generation… (The Rasmus — "Last Generation")
Я сидела тихо, как собачка, а автобус так и застревал в пробках, будто специально изводил меня своей беспричинной глупостью. Я отхлебнула "спрайт", опустила голову, проверяя собственные кроссовки: на месте они или нет. Не знала даже, чем занять себя. Мне мерещились кислотные синие кеды и глянцевые фотографии. Было мерзко. А потом, немного погодя, меня отвлек мелодичный звук мобильника, такая привычная стандартная песенка, похожая на традиционный немецкий марш, означавшая пришедшие новости. Я взглянула на экран, фыркнула. Парень, сидевший возле меня, демонстративно посмотрел мне через плечо. Я быстро встала, вышла, не заплатив. "Планы изменились" — всё, что украшает мой маленький синий экранчик, а на верхнем колонтитуле вместо номера — пробел. Пусто. Бессмысленно, как "камин аут" в начале творческого пути. Ещё немного, и он грозит моей девочке. Смешно. А кто написал, зачем?.. Хотя, я прекрасно знаю, кто. Сама себе вру. Та дамочка приходила ещё раз и снова трясла оригинальной пленкой перед моим носом... ... Я выставила наглую журналистку, пошли к чёрту эти голубочки. Близится тур, а я забиваю всяким дерьмом голову. Мне навстречу летят какие-то бумажки, цепляются за ноги, но я не смотрю, не чувствую их обжигающей простоты. Я иду к Шизе расставить все точки над "ё". — Эй, Даша! ...только сейчас я заметила эту мерзкую девчонку Юлю, которая, как оказалось, "следовала" за мной от самой студии. — Что тебе нужно? У неё невероятно довольный вид, как у кошки во время течки — ну, ну же!.. Мяукай, чертовка. Разворачивай передо мной своё меховое пузо... — Нужно кое-что прояснить. У меня в руках недопитая газировка. Незаметно, скромно так, я отворачиваю зелёную крышку бутылки. Если эта дрянь начнёт выкобениваться — вылью ей на голову искрящуюся жидкость. Пусть повеселится девочка. Ненавижу её. Всех ненавижу. — Я тут недавно видела Катю... — До свидания. Я незамедлительно развернулась, и, вместо того, чтобы осуществить желаемое, просто кинула бутылку ей под ноги. Ухмыляется. Вот как мяукают дрянные кошки.* * * * * *
Я знаю, что Шиза неглупа, мы просто всё решим, разложим по полочкам. Пусть Катя будет с ней, мне всё равно... ...пусть только перестанет ходить ко мне... ...я ненавижу бесполезные надежды... А может... Вдруг Катерина давно уже пытается сбежать от своей Юльхен и просто не говорит мне, боясь, что я не прощу её? А вдруг, чёрт побери, всё же возможно! Издалека послышался знакомый голос, наверное, опять Катя по радио... она сейчас как никогда популярна на альтернативных каналах... как же некстати эти ужасные фотографии... ...на которых никогда не будет меня?.. Или — это не магнитофон? Мне, что, и правда кажется?.. — Подожди секунду, я сейчас... Этот невероятно похожий голос... она даже, кажется, напевает свою песню. Она совсем близко, вон она, только одна высотка отделяет меня от маленькой, совсем не изменившейся Катерины... — Какие люди без охраны!.. А это ещё кто? Стоп... это же... ... домяукалась. Она там не просто так, я уверена, мне хватает и пары шагов, чтобы оказаться скрытой в проходе плохо закрывающегося подъезда. Отсюда всё замечательно видно. Пока рано ломать комедию, посмотрим, что будет дальше. — Детка, тебе что-то от меня надо? Шиза, как всегда, "сама уверенность", строит из себя невозмутимую стерву, хотя я чувствую, отчётливо и ясно, как стучит её бешеное сердце. В глубине души она понимает, чем может закончиться такая встреча. ...проблема заключается в том, что она не играет Катей, она любит её, а я просто мешаюсь, несмотря на то, что люблю не меньше. Я всегда оказывалась третьей лишней. Наверное, это судьба... ...Шиза... оправдай же мои надежды... Спустя какое-то время, буквально минуты проходят, пока они говорят о каких-то глупостях, о морали и возможностях этой идиотки. Юлька скалит зубы, лезет в карман. Я замираю. Убийство. Холод? Кислота?.. — Катя!.. Я сорвалась с места, деревянная дверь с грохотом отлетела в сторону, мне почудилась, что даже одна пара хлипких петель слетела и звякнула о бетонный порог. Чего там разглядывать?! Я захлёбывалась кислородом, свистевшим на губах, Шиза закрывала лицо, Юлька облегчённо смеялась. Моя девочка повторяла движения Юльхен, но шагала назад, она успела... успела оттолкнуть любовницу. Как же я ненавижу их обеих! Синие кеды мелькнули в проёме подъезда напротив. Стерва... я догадывалась, что всё будет именно так. — Катя! Чёрт тебя подери!!! Мне холодно, а тишину заполняет сигнал фуры, дальнобойщик в кабине усиленно давит на руль. Мне холодно, меня никто не замечает, а моя девочка падает в смерть на моих глазах, я вижу, Шиза тоже, а мерзкая самка-кошка хохочет, из её рук выпадает с треском разбитого стекла пустой пузырёк. У меня в кармане куртки маленькая бутылка джина, я достаю стеклянное тело, направляю его в висок этой дряни. Не кислота, но тоже больно. Я слышу только крики и новую тишину. У меня заложило уши, я уже перешагнула через тротуар... ...но не успела... Всё вокруг белое, белое... Я словно под кайфом... "Она должна умереть"...POV Шизы
Делай шаг. Делай вдох. Делай в камеру "Во!", Пока однажды не забудешь, ради чего. В любом случае, все мы пропащие души... Так что — просто слушай. Заткнись и слушай! (Nonsons — "Группа Риска")
— Пойдём? — я поднялась со своего стула и подала Кате руку. — Ты сегодня отлично поработала. Девушка Даша злобно посмотрела мне в спину. Если бы взглядом можно было убивать, она бы прожгла во мне с полдюжины дыр. — Ты, как всегда, преувеличиваешь, — рассмеялась моя Киса. — Пошли, у нас мало времени. — Ну да, фазер не будет долго ждать, — мне внезапно стало так херово, как не было даже тогда, когда наступала ломка. Спрятать тоску за улыбкой. Спрятать больные глаза за чёрными очками. Спрятать любимое хрупкое тело за мешковатыми джинсами. В этой весне ясно чувствовался горький привкус безысходности. Спасения нет. Но ради неё надо верить в чудо. Ради нас надо верить в чудо. Пусть даже и чудес не бывает. Терпи, Юлия Алексеевна. Терпи и молчи. Сожми зубы и улыбайся. Не давай ей понять, как тебе больно. Береги её и береги себя. "Я уеду на пару недель в Берлин. Не скучай и береги себя". Слишком много слов. Слишком много фальши в этих словах. Слишком мало главного и слишком мало настоящего. Хотелось совершать безумные поступки. Танцевать всю ночь в маленьком клубе "для своих". Жарко целовать её в полумраке. Петь только для неё. Носиться босиком по ночному городу. Сходить на кладбище и распить там бутылку красного вина. Что угодно делать. Лишь бы она была счастлива. Лишь бы не всматривалась так внимательно в моё лицо. Кажется, я скоро сойду с ума от такого образа жизни... Мне надоело притворяться, что всё хорошо. Мне надоело врать ей. Я до такой степени завралась, что потолок в моей квартире казался звёздным небом. Нарисованные на обоях лианы расцветали причудливыми цветами. Лампочка под потолком с успехом заменяла солнце и луну. А настоящее небо казалось потрёпанной декорацией из разорившегося цирка. Так было нельзя. Так было невозможно. Но так — было. Переплести пальцы. Лёгкий поцелуй в висок. Как контрольный выстрел. Руки на плечах. Доверчиво прижавшееся ко мне тело. "Ты же не оставишь меня, нет?". Они влюблены. Они молоды. Они вместе. Они отчаянно счастливы. Они нужны друг другу. "Они" счастливы. Когда я начала так вот думать о нас? Когда я так изменилась? Мёртвая девушка помахала мне рукой откуда-то издалека. Две таблетки, тайком, чтобы она не заметила. Ещё одна — чтобы точно взяло. Привычное лёгкое возбуждение. Притянуть её к себе. Поцеловать. Ладонь на моём бедре — так по-хозяйски и так привычно. Перебирать русые волосы. Улыбаться почти искренне. На нежность сил почти не остаётся. Я скоро сойду с ума с таким образом жизни...* * * * * *
— Пойдём погуляем? — мне отчаянно хотелось идти вперёд. С ней. С моей Катей. С моей любимой. — Подожди секунду, — она зачем-то копалась в своём небольшом рюкзачке. — Какие люди без охраны!.. — я даже подскочила от неожиданности. А, это всего лишь девочка-тёзка... — Детка, тебе что-то от меня надо? — приподнять бровь, добавить немного сарказма в голос и усмешку. Она смотрела на меня так, как будто убить хотела. Да, это было забавно. — Деточка, ты меня убить хочешь? — выдать привычный смешок. — А силёнок-то хватит? Она молча сверлила взглядом Катерину. Нет, только не это... Я не позволю! Пауза превращалась из театральной в прямо-таки неприличную. Качество постепенно переходило в количество. Вокруг нас сгущались грозовые тучи. И тут она сделала практически неуловимое движение рукой. Кислота. Как это банально! Убрать Катю за спину. Защитить её ценой собственной жизни. Руки немеют. Сил нет. Она вырвется. Голос пропал. Надо крикнуть ей, чтобы успокоилась. Из горла вырывается лишь хрип. Да, я любила её. Всё было как в замедленной съёмке. Она оттолкнула меня. Закрыла лицо руками. Отчаянно закричала. Пошатнулась. Сделала несколько шагов назад. Упала на проезжую часть, прямо под колёса массивной фуры. Мир померк. Краски исчезли. Осталась только темнота. Это был конец...POV Радистки
Needless to say, I’ll stand in your way, I will defend you and I’ll… I’ll take the shot for you. I’ll be the shield for you. Needless to say, I’ll stand in your way. I’ll take the shot for you. I’ll give my life for you. I’ll make it stop. I’ll take the shot... for you. (The Rasmus — "Shot")
— Ты сегодня отлично поработала, — Юлька подала мне руку. В её глазах не было ничего, кроме беспросветной тоски, в уголках губ чётко обозначились две резкие морщинки. Ей было двадцать пять лет, всего двадцать пять лет... Я больше всего боялась,что она уйдёт к другой, что наши отношения ей надоели, что я ей надоела... Она была такой красивой, такой успешной — она была живой легендой. А я, маленький плевочек в "звёзды", что она нашла во мне?.. ... "Я люблю тебя, Киса" — ведь это всего лишь слова, не было в них, не было в этой вымученной улыбке, не было в этих светлых глазах, не было в безрадостных морщинках у рта, не было в долгих молчаливых прогулках настоящего счастья. Была какая-то затаённая печаль и была какая-то безуспешно подавляемая тревога. В этой весне ясно чувствовался горький привкус безысходности... ... Она как будто прощалась с жизнью, со мной, с городом, со всем и всеми. ... Тяжело жить, когда над тобой словно нависают грозовые тучи, и молния вот-вот ударит прямо в макушку... А может, я просто не создана для счастья, она не создана для счастья, мы не созданы для счастья? И всё же, неважно было наше "до", неважно было наше "после", была важна только одна эта обречённая секунда. Наш роман изначально был обречён, но отнять его у нас никто не смог бы... Кажется, я скоро сойду с ума с таким образом жизни... Мёртвая девушка помахала мне рукой откуда-то издалека. Я словно под кайфом... ... — Деточка, ты меня убить хочешь? А силёнок-то хватит? И тут я поняла — одна из нас сейчас умрёт... И пусть это буду я, ведь моя любимая должна жить — её жизнь слишком важна по сравнению с моей. Снова "now-or-never situation", снова "сейчас или никогда". Кажется, я обречена на это... ... Юльхен сделала шаг вперёд, отодвинула меня за спину, я поневоле сделала два шага назад — мы танцевали фокстрот со смертью, без надежды на спасение. Два шага вперёд, оттолкнуть её руку, закрыть собой любимое хрупкое тело, кислота в лицо, шаг назад — адская боль. Шаг назад, зажмуриться, руки к лицу, чтобы не видеть её пронзительно-светлых глаз, крик на грани сознания — мой крик?.. Ещё шаг назад, звон разбитого стекла, ухватиться за воздух — я лечу?.. Оглушающий гудок автомобиля, удар, ещё один удар, — головой об асфальт — мёртвая девушка, протягивающая руку. Всё — всё закончилось, моя нимфетаминочка, береги себя и прощай...